Политическая концептология

Министерство образования и науки
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Федеральное государственное автономное
образовательное учреждение высшего профессионального 
образования
«ЮЖНЫЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

Северо-Кавказский НИИ экономических 
и социальных проблем

Труды Центра политической концептологии

В. П. Макаренко

Политическая концептология

Учебное пособие

Ростов-на-Дону
Издательство Южного федерального университета
2011

УДК 321.02
ББК 66.0
М 15

Печатается по решению редакционно-издательского совета
Южного федерального университета

Рецензенты:
доктор философских наук, профессор, главный научный сотрудник 
Института философии РАН Капустин Б. Г.
доктор философских наук, профессор кафедры социологии и политологии 
ИППК при ЮФУ Лубский А. В.

Учебное пособие подготовлено и издано в рамках национального проекта 
«Образование» по «Программе развития федерального государственного
образовательного учреждения высшего профессионального образования
„Южный федеральный университет“ на 2007–2010 гг.»

Макаренко В. П.
М 15 
Политическая концептология: учебное пособие/В. П. Макаренко.  – 
Ростов-н/Д: Изд-во ЮФУ, 2011. – 560 с.
ISBN 978-5-9275-0825-9

В учебном пособии излагаются основные положения политической концептологии – разработанного автором нового  направления социополитических исследований. Это направление является трансдисциплинарным, а его 
предметом выступает осмысленная политическая реальность. Первая часть 
посвящена методологическим основам политической концептологии. Излагаются результаты исследования концептов в аналитической философии, 
политической экономии, социологии, политологии, юриспруденции и историографии. Во второй части излагаются основные политические концепты – от свободы и политики до доверия и толерантности.
Учебное пособие будет полезно политологам и философам, а также всем, кто интересуется современной политической мыслью.

ISBN 978-5-9275-0825-9 
УДК 321.02
 
ББК 66.0
© Макаренко В. П., 2011
© Южный федеральный университет, 2011
© Оформление. Макет. Издательство 
Южного федерального университета, 2011

Предисловие

Впервые идея политической концептологии (или политической 
метатеории) была высказана мною в 1995 г. на международной 
конференции, посвященной столетнему юбилею Львовско-Варшавской школы. Затем она была изложена в первых публикациях
1. Вначале я полагал создать политическую концептологию 
(далее ПК) для обобщения результатов моих предшествующих 
исследований бюрократии, оппозиции, истории и теории марксизма и легитимности. Однако в ходе реализации замысла оказалось, что ПК не исчерпывается интеграцией перечисленных 
сфер исследования. Поворотную роль в формулировке такого 
убеждения сыграло изучение аналитической философии, а также результатов концептологического анализа идеальных типов 
фактуальности.
Применение аналитической философии (далее АФ) к изучению 
социо-политических феноменов началось недавно. В аналитических дисциплинах последних лет на первый план начала выходить политическая философия (далее ПФ). Я давно занимаюсь 
проблемами политической философии. Поэтому предмет данного 
учебного пособия, прежде всего, совпадает с общей проблемой 
использования АФ для анализа отечественной политической реальности. Применение философских методов для анализа конкретных объектов меня всегда интересовало больше философии как 
таковой. В последние годы я написал ряд книг и статей, в которых 
ПК применяется для анализа теоретико-социологических проблем 
русской власти, методологических проблем политической философии, современных концепций интересов во взаимосвязи с деятельностью правительства, главных идеологий современности, 
толерантности и фундаментализма, методологических проблем 
кавказоведения и т. д. Промежуточное резюме этих исследований 
можно сформулировать следующим образом.
Политическая концептология – это междисциплинарный подход к исследованию, пониманию и моделированию политической 
реальности в ее взаимосвязях со всеми сферами социальной и природной реальности. В современной философии науки существуют 
разные концепции междисциплинарности, анализа и понимания. 

1 См. библиографию в конце книги. 

Предисловие

4

Для конституирования ПК главной является процедура методологического выбора. Этот выбор предполагает дистанцирование 
исследователя от реальных политических процессов, систем, коньюнктуры и всего корпуса социогуманитарных и политологических знаний. Необходимость дистанции определяется тем, что 
указанные феномены являются вариантами традиционализма, 
экономикоцентризма, кратоцентризма и идеократии в региональном, национальном, государственном, цивилизационном и мировом измерениях.
Корпус ныне существующих политологических знаний есть 
комплекс пространственно-временных и властно-ситуационных модификаций обыденных стереотипов поведения, экономического 
и политико-правового утилитаризма и прагматизма. Эти модификации отражены в системах международного, конституционного 
и обычного права и принципах государственного управления. Однако различие религиозных и светских идеологий, систем права 
и функционирования аппарата власти не преодолено ни в одном 
государстве современного мира. Поэтому комплекс нормативнооценочных систем представляет собой множество разновидностей 
повседневного, административного, юридического и политического 
нормативизма. Проблема состоит в разработке методологии анализа указанного различия.
Любая нормативно-оценочная система не является политическим 
фактом. «Реальная политика» связана с иной фактуальностью, типологическими схемами, пониманием разума, воли и интересов, 
нежели это предполагается философско-политическими доктринами, концепциями и проектами. Институты политических экспертов и советников в большей или меньшей мере «пристегнуты» 
к политическим процессам и коньюнктуре. Реальные политики 
и эксперты не могут считаться субъектами адекватного познания 
реальности. «Рациональность» любых политических решений, 
программ и действий всегда сомнительна. Это относится к целерациональному (М. Вебер) и субстанциальному (М. Вебер, К. Мангейм, теоретики индустриального, постиндустриального, сетевого 
и прочего общества) пониманию рациональности в политической 
теории и практике.
Если целерациональное и субстанциальное понимание рациональности не годится для описания политики, то как опреде

Предисловие

5

лить меру «рациональности» политических решений и действий? 
Один из распространенных способов – ссылка на интересы как 
конституирующий феномен социополитической реальности. Однако реализация интересов всегда ведет к «неожиданным последствиям» и порождает «замкнутый круг идеологий». Ни одно 
государство не смогло преодолеть ни того, ни другого. Другой 
способ – классификация групповых интересов данного общества 
по степени их политической выраженности, легальности и легитимности. Однако легальность и легитимность не совпадают 
ни в одном государстве современности. Кроме того, наиболее 
значимые решения никогда не принимаются публично. Этому 
способствуют институциональные и неинституциональные формы 
политического процесса. Нельзя также упускать из виду меру 
репрессивности культуры, общества, морали и социальных групп 
в отношении политического выражения любых социальных интересов. Следовательно, конфликт между «рациональностью» 
и действительными мотивами и целями участников политических процессов типичен для всех государств. Для АФ проблема 
рациональности является ключевой. В том числе и описание 
указанного конфликта.
Этот конфликт не может быть адекватно отражен ни религиозными, ни светскими классическими (либерализм, консерватизм, 
социализм) и романтическими (анархо-свободомыслие, фашизм, 
традиционализм) идеологиями (по типологии Н. Боббио). В ХХ в. 
к ним прибавились национализм, регионализм, коммунитаризм, 
феминизм, экологизм, этноцентризм, атлантизм, евразийство 
и другие идеологические гибриды. Они существуют ныне в мире 
и в России в самых причудливых комбинациях. Но степень их связи с цивилизационными и геополитическими концепциями в каждом конкретном политическом решении пока не изучена.
Все формы индустриального, социально-экономического, социально-политического и культурно-исторического овеществления 
способствуют производству и трансляции квазисубъектов экономических, политических и духовных процессов. Неясно, как 
установить меру данной квазисубъективности. Видимо, здесь 
не обойтись без анализа отношения между нормативно-элиминационной и конструктивно-генетической концепциями факта во всем 
корпусе языка социальных наук, политологии и практической 

Предисловие

6

политики. Для АФ эта проблема является центральной. Поэтому 
надо использовать результатов анализа данной проблемы в аналитических дисциплинах.
В современной методологии науки показано, что не существует 
инвариантных базисных истин и единых критериев истинности 
для всех субъектов и объектов познания. Субъекты и объекты 
познания мозаичны и гетерогенны. Тактика выбора базисного 
основания знания зависит от той или иной формы приоритета 
индивидуального сознания над целокупным. Но программа сбора 
первичных данных о политических процессах, институтах и решениях в контексте указанных идей пока не выработана. Неясно 
также, какую из концепций истины предпочесть при разработке 
такой программы.
Я думаю, можно исходить из того, что политические факты 
не зависят от опыта индивидов, участвующих в политических процессах. Если перефразировать Б.Рассела, то классы политических объектов сами не являются политическими объектами, но 
классы вещей и процессов, которые не являются политическими 
объектами, сами являются вещами и процессами, которые не являются политическими объектами. В этом можно видеть исходный парадокс ПК. Он выражен в дискуссии об универсальной 
или локальной природе социальных и политических объектов. 
О каком-либо окончательном итоге данной дискуссии говорить 
пока невозможно.
В сформулированном парадоксе каждая из альтернатив ведет 
к своей противоположности. Конфликт между ними может быть 
использован для систематизации множества абсурдных событий 
в политической истории всех стран. По сути дела, политическая 
история в основном к ним и сводится. Однако мне неизвестна политическая история какой-либо страны (в том числе России), написанная под таким углом зрения. Хотя возможность такой историографии уже осознана. По мере ее реализации строится теория 
политических типов. Она не может базироваться на субъект-объектном разделении мира, пространственно-временных характеристиках государств и культурно-цивилизационных принципах типологии, поскольку все они оспариваются. Государства не являются 
субъектами социального развития или их время в качестве таких 
субъектов подходит к концу.

Предисловие

7

ПК не может базироваться также на допущении о «здравом смысле» практических политиков и властно-управленческих аппаратов 
государств. Такое допущение размывает границы традиционализма и современности и не дает возможности изучать политику 
и управление государством как мир реализованного абсурда. 
Политический произвол существует под прикрытием «воли Бога», 
«государственного разума», «здравого смысла», «исторических 
закономерностей», «модернизации», «мегатенденций», «цивилизационных вызовов» и тому подобного религиозного и научного 
жаргона. Независимо от него большинство политиков всех времен 
и народов руководствуется следующими мотивами деятельности: 
эмпиризм, оппортунизм, волюнтаризм, идеализм, эпигонство, 
индивидуально-групповой и организационный макиавеллизм как 
господствующий тип политической этики, искусство внутренней 
дипломатии. Ни тирания, ни демократия не в состоянии преодолеть эти мотивы. В результате политика стала неопределенным множеством действий, в составе которого прямое насилие 
все более заменяется символическим насилием и манипуляцией. Большинство политиков ведет игру с общественным мнением 
и не способствует разрушению указанных политических мотивов, 
стереотипов и иллюзий.
В ХХ в. развивались следующие тенденции: рост числа государств и властно-управленческих аппаратов; рост числа международных организаций; возможность превращения любого 
действия, стереотипа мышления и даже чувства в «событие» внутренней и международной политики. Ни одна из данных тенденций 
не предотвратила классических и современных форм насилия 
и манипуляции. Следовательно, нельзя приписывать статус бытия существующим государствам. Надо исходить из постоянного 
колебания между политическим бытием и политическим небытием, жизнью и смертью. Чем дольше существует то или иное 
государство, тем больше опасность превращения его в «онтологическую» реальность. Однако феномен колебания пока еще не стал 
принципом исследования политической истории и современного 
состояния государственности.
На данных фактах и тенденциях может строиться модель 
расширяющейся политической вселенной. В данной модели значимость любого факта и события устанавливается задним числом 

Предисловие

8

и «задним умом» политиков и обслуживающих их ученых. Поэтому политическая вселенная в большей степени потенциальна, 
нежели актуальна. Политическое время течет не вперед, а назад, 
при одновременном сужении политического пространства. Принимаемая «субъектами» политики трактовка времени-пространства непосредственно влияет на понимание ими политической ответственности. К. Ясперс создал проект теории политической 
ответственности (или вины) в ее уголовном, моральном, политическом и мировоззренческом измерении. Но этот проект пока 
не реализован.
Для его реализации требуется строгое знание о способах соединения в одно целое философских, аксиологических и прагматических элементов всех политических доктрин, концепций 
и программ. Такого знания не существует. Классические, романтические и пост-классические идеологии лишь в отрицательном 
смысле определяют то, каким будет вложенное в каждую из них 
содержание, как используются результаты осмысления эмпирии 
и какой последняя видится людям, участвующим в политических 
процессах. Следовательно, познание социальной реальности на основе любой идеологии (на уровне интересов, чувств и символов) 
остается дискуссионным.
Таковы главные итоги моих предшествующих исследований 
в области ПК. Что могут дать аналитические дисциплины для ее 
уточнения, конкретизации и развития? Для ответа на вопрос я написал две книги – «Аналитическая политическая философия. 
Очерки политической концептологии» и «Политическая концептология: обзор повестки дня», которые лежат в основе этого учебного пособия. В первой из них обобщены результаты и контекст 
аналитических исследований в области философии, экономической 
теории, социологии, политологии, права, историографии. Во второй переосмыслены главные концепты политики. Учебное пособие в сжатом виде описывает итоги монографий, главы которых 
опубликованы также в виде журнальных статей. Для экономии 
места ссылочный аппарат сокращен до минимума. Читатели могут обратиться к указанным книгам и статьям. Попутно выскажу 
несколько общих замечаний.
В отличие от энциклопедии авторское учебное пособие дает 
рекомендации читателю, который стремится по-своему взгля

Предисловие

9

нуть на конкретную сферу знания. В отличие от обзора литературы учебное пособие адресуется не только специалистам. Я пишу 
это пособие с учетом интересов коллег, аспирантов и студентов 
всех социогуманитарных дисциплин, а также других читателей, 
для которых обсуждаемые проблемы являются новой и неизвестной темой.
Начну с термина «концепт». В современной философии и методологии науки под концептом понимается акт схватывания смыслов вещи (проблемы) в единстве речевого высказывания. Концепт 
включает следующие параметры: полнота смысла выражения 
в целостном процессе произнесения; субъектность, смыслоразделительная функция и смысловое единство речи; в отличие от понятия концепт есть продукт возвышенного ума (духа), который 
способен творчески воспроизводить и собирать смыслы; концепт 
предельно субъектен и предполагает другого субъекта (слушателя, 
читателя), актуализируя смыслы в ответах на вопросы и рождает диспут; память и воображение; направленность на понимание 
здесь и теперь; синтез способностей души (как акт памяти концепт ориентирован в прошлое, как акт воображения – в будущее, 
как акт суждения – в настоящее)
2.
Концептология уже используется для анализа проблем словаря 
культуры
3, фактуальности
4, истории философии
5, лингвистики
6. 
В капитальном исследовании С. С. Неретиной и А. П. Огурцова 
обоснована необходимость реанимации концептуализма для анализа проблемы универсалий, которая все более становится острой социально-политической проблемой
7. Особое значение имеет 
историко-концептологический метод. Он разработан Д. Б. Расселом для анализа физического, ментального и духовного насилия 

2 См.: Неретина С. С. Концепт // Новая философская энциклопедия в 4 т. Т. 2. – 
М.: Мысль, 2001. – С. 306–307.
3 См.: Руднев В. П. Словарь культуры ХХ в. – М., 1997.
4 См.: Ляпин С. Х. Идеальные типы фактуальности // Философские 
исследования. – 1994. – № 1. – С. 226–241.
5 См.: Неретина С. С. Верующий разум. К истории средневековой философии. – 
Архангельск, 1995.
6 См.: Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. – М., 1999; 
Слышкин Г. Г. От текста к символу: Лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. – М., 2000.
7 См.: Неретина С., Огурцов А. Пути к универсалиям. – СПб.: Изд-во Русской Христианской гуманитарной академии, 2006. – С. 960–977.

Предисловие

10

и базируется на изучении прямого, непосредственного и экзистенциального зла в христианстве и других религиях. Этот метод 
противостоит сравнительному религиоведению, теории архетипов 
Юнга, феноменологии, структурализму. Базируется на использовании материала социологии и истории идей: «История концептов 
имеет двойственную цель: объяснить развитие концептов и понять сами концепты. Этот метод предполагает реальность и важность самих по себе концептов, поскольку не события беспокоят 
умы людей, но суждения об этих событиях. История концептов 
подобна традиционной истории идей, но отличается от нее по двум 
пунктам. Во-первых, история концептов опирается на социальную 
историю… Во-вторых история концептов стремится к сочетанию 
«высшего» и «низшего» уровней мышления, теологии и философии, мифа и искусства, результатов сознательной и бессознательной деятельности… Концепт отличается от идеи тем, что 
он (1) имеет более широкое социальное и культурное основание 
и (2) содержит в себе не только рациональный, но и более глубокие 
психологические уровни»
8.
Концепт не метафизичен, не объективен и не субстанциален. 
Его восприятие обусловлено психологическими и социальными 
установками наблюдателя. Концепт – это то, что думали о нем 
люди. Он заключается в традиции представлений, получившей 
общественное признание во время их высказывания или позже. 
Традиция концепта включает: верность образу; развитие, усложнение и дифференциация во времени; большое множество идей; 
центральная идея; постижение центральной идеи путем показа 
того, что традиция целиком или частично не соответствует непосредственному восприятию тех или иных концептов
9.
Наиболее ярким примером истории концептов является христианство: «Персонификация зла получила наиболее полное развитие в иудео-христианской мысли… Этот метод признает важность 
социальной среды для формирования концепта, но самому концепту уделяет большее внимание, чем социуму»
10. История концептов обеспечивает: наилучшее из возможных определений зла; 

8 Рассел Д. Б. Дьявол: восприятие зла с древнейших времен до раннего христианства. – СПб.: Евразия, 2001. – С. 50–51.
9 Там же. – С. 59–60.
10 Там же. – С. 60–63.