Воспоминания

Люди и эпохи 
глазами  
современников

Авдотья Панаева
Предисловие  
Корнея Чуковского
ВОСПОМИНАНИЯ
Москва  
НАУКА  
2024

УДК 82-94
ББК 83.3 (2Рос-Рус)1
        П16
В оформлении обложки использованы портреты А.Я. Панаевой – 
акварель К. Горбунова (1841 г.) и дагеротип сер. 1850-х гг.
Вступительная статья, редакция текста  
и комментарии К.И. Чуковского
Панаева А.
Воспоминания / Вступ. ст. и коммент. К.И. Чуковского. – М.:  
Наука, 2024. – 422 с. – ISBN 978-5-02-041087-9
В воспоминаниях Авдотьи Яковлевны Панаевой (1819–1893) описаны важнейшие общественные и культурные события, происходившие в России в течении сорока лет, – восстание декабристов, крестьянские волнения, театральные премьеры, 
возникновение и закрытие журнала «Современник». Герои ее ироничных, подчас 
едких мемуаров – В. Г. Белинский, А. И. Герцен, И. С. Тургенев, Ф. М. Достоевский, 
Л. Н. Толстой, Н. Г. Чернышевский, Н. А.Некрасов и другие. Почти все они были 
частыми гостями в ее доме, а многие даже влюблены в нее, в эту красавицу и талантливую писательницу.
В книгу вошли предисловие, написанное Корнеем Чуковским, а также знаменитый «Панаевский цикл»  Н. Некрасова, шедевр любовной лирики,  посвященный 
Авдотье Панаевой.
ISBN 978-5-02-041087-9	
© Примечания. Вступительная статья. 
	
	
Чуковский Д.Д., 2024
	
© ФГБУ Издательство «Наука»,
	
	
редакционно-издательское
	
	
оформление, 2024

I
Воспоминания Авдотьи Яковлевны Панаевой (1819–1893) охватывают четыре десятилетия русской общественной жизни.
Главная ценность этих воспоминаний заключается в том, что  они повествуют о замечательных русских писателях, группировавшихся вокруг 
журнала «Современник». В течение многих лет у Панаевой была завидная возможность встречаться с ними изо дня в день. Нередкими гостями 
в ее доме бывали Белинский, Герцен, Чернышевский, Добролюбов, Салтыков-Щедрин, Лев Толстой, Тургенев, Гончаров, Писемский, Островский, 
Достоевский, Григорович, Слепцов. Трудно назвать большого писателя 
сороковых, пятидесятых или шестидесятых годов XIX века, с которым она 
не была бы знакома. Многие из них были дружески расположены к ней.
Но, судя по ее мемуарам, в этом кругу «Современника» она питала 
симпатии далеко не ко всем. С самым горячим сочувствием изображает 
она таких людей, как Белинский, Некрасов, Добролюбов, Чернышевский, 
Решетников, и  не жалеет черных красок для изображения либеральных 
дворян, представителей правого крыла «Современника» – Григоровича, 
Дружинина, Анненкова.
Во время исторической распри «Отцов и детей» она оказалась в союзе 
с «детьми». Не принадлежа по возрасту к молодежи шестидесятых годов, 
она вполне разделяла ее стремления и вкусы, и когда в своих «Воспоминаниях» она так сурово обличает барские замашки Василия Боткина и презрительно третирует Каткова или Болеслава Маркевича, в ней чувствуется 
передовая представительница той великой эпохи.
Свою преданность любимым ею людям Панаева доказала на деле. Добролюбов, умирая, поручил ей заботу о своей осиротелой семье, и она в течение многих лет выполняла его предсмертную волю. Когда Чернышевский был заключен в Петропавловскую крепость, она, одна из немногих, 
навещала его.
Ее воспоминания написаны в  конце восьмидесятых годов – в  эпоху 
глубокой реакции, но по выраженным в них симпатиям и антипатиям они 
кажутся написанными для «Современника» 1860 или 1861 года. Многое 
сближает их с замечательными мемуарами ее мужа, И. И. Панаева, который отказался от взглядов и вкусов своей прежней среды и, под влиянием 
«новых людей», развенчивал в своих записках либеральных дворян, представителем которых был сам. Если есть в нашей литературе книга, которая 
ПАНАЕВА И ЕЕ ВОСПОМИНАНИЯ


К. Ч у к о в с к и й
могла бы внушить самому неподготовленному начинающему молодому 
читателю горячие симпатии к шестидесятникам, к их быту и духовному 
облику, это именно «Воспоминания» Панаевой.
Уже в первых главах ее мемуаров сказывается демократический склад 
ее мыслей: с негодованием изображает она дружно сплоченную свору театральных чиновников, которые в эпоху Николая I подвергали всевозможным унижениям талантливых, но бесправных и нищих работников сцены. 
Так же ненавистны ей те развращенные рабовладельческим бытом помещики, которых она изображает в четвертой главе.
Все эти люди представлены ею не в качестве случайных персонажей, 
изолированных от своей социальной среды, а как типичные выразители 
этой среды. Характеризуя их, она характеризует тем самым создавшую их 
эпоху. Здесь одно из важнейших достоинств ее мемуаров. Когда, например, говоря о помещиках, проживавших в Париже, она указывает, что она 
видела на каждом шагу «красноречивое противоречие их поступков с проповедуемыми ими возвышенными, гуманными воззрениями на вещи», 
она тем самым изображает основную черту, присущую всему поколению 
либерального барства сороковых годов, – даже так называемым «лишним 
людям». Здесь то свойственное им противоречие между словом и делом, 
которое воплощено в литературе в образах Агарина и Рудина.
Такой же пылкой шестидесятницей выступает она в тех главах, где говорится о Чернышевском, о «Свистке», о петербургских пожарах, о слепцовской коммуне, о Михайлове и Сераковском; здесь передана самая атмосфера эпохи.
К сожалению, Панаева в своих мемуарах иногда слишком много внимания обращает на обывательские, ничтожные мелочи, слишком хорошо 
запоминает всевозможные интриги и дрязги. Порою, описывая то или другое большое событие, она не примечает его внутренней сути. Таков, например, ее рассказ о разрыве Тургенева с «Современником». Ей и в голову 
не приходит, что это – событие огромной общественной важности, знаменующее исторически неизбежный разрыв двух враждующих классов, двух 
партий, что главную роль здесь сыграла идейная рознь, определяемая различием классовых позиций либерала Тургенева и вождей революционной 
демократии; она простодушно уверена, что, если бы цензор Бекетов не показал Тургеневу статьи Добролюбова, все могло бы остаться по-старому, 
особенно если бы Добролюбов хоть раз согласился побывать у Тургенева 
на одном из его званых обедов.
Так же обывательски поверхностно ее объяснение разрыва Достоевского с кружком Белинского (глава седьмая). По ее словам, этот разрыв 
объясняется исключительно такими причинами, как злословие Тургенева, 
коварство Григоровича, нервозная впечатлительность автора «Бедных людей». Основная же причина разрыва, которая заключается в глубоком различии идейных позиций Достоевского и Белинского, совершенно ускользнула от Панаевой.

П ан а ев а  и  ее  в о с п оми н ани я 	

7
Наиболее резко этот недостаток ее мемуаров сказался в повествовании 
о тех обстоятельствах, при которых возникло знаменитое письмо Белинского к Гоголю.
То же и в главе, посвященной Слепцову. Сообщая множество подробнейших сведений о его одежде и наружности, о его причудах и привязанностях, она порой как будто забывает об идейной стороне его творческой 
жизни. Читая ее воспоминания о  нем, иногда невозможно представить 
себе, что речь идет об авторе «Трудного времени».
Этому засилию бытовых мелочей немало способствует беллетристичность ее изложения, которая сама по себе является, конечно, огромным 
достоинством: каждый, о ком она говорит в своей книге, сызнова живет 
перед нею; она видит его лицо, она любит или ненавидит его, как живого. Исторические личности, давно уже отошедшие в прошлое, оживают на 
страницах ее книги. Вспоминая их давние беседы и споры, Панаева передает эти беседы и споры дословно, будто слышит их сейчас, сию минуту.
Жаль только, что, в большинстве случаев точно воспроизводя содержание слышанных ею речей, Панаева порою не совсем верно передает их 
стиль. Можно с уверенностью сказать, что она значительно вульгаризировала все речи Тургенева. Кто из читавших переписку Тургенева поверит, 
что он выражался таким, например, языком:
«Я, брат, при встрече с каждым субъектом делаю ему психический анализ и не ошибаюсь в диагнозе».
Вообще Тургенев в ее записках представлен в несколько карикатурном 
и упрощенном виде. Богатое эпистолярное наследие Тургенева и необъятная литература воспоминаний о нем рисуют нам более сложный и более 
привлекательный образ.
Достаточно прочитать обширную переписку Тургенева с Некрасовым, 
включающую более ста писем, чтобы внести коррективы в соответствующие места воспоминаний А. Я. Панаевой. Нам кажется, что, кроме причин 
общественного порядка, здесь сыграло немалую роль ее личное нерасположение к Тургеневу, а также и то обстоятельство, что он со своей стороны 
относился к ней крайне враждебно 1.
Случаи упрощенчества в ее книге нередки. Но так как стержень книги 
надежен и прочен, так как в большинстве случаев о с н о в н ы е  оценки 
изображаемых ею людей вполне соответствуют исторической истине, – 
с указанными недостатками поневоле миришься, тем более, что они почти 
всегда искупаются чрезвычайной доступностью ее мемуаров для самых 
широких читательских масс. Это лучшее введение в литературную мемуаристику середины XIX века. Невозможно написать биографию Белинского, Некрасова, Добролюбова, Чернышевского, Слепцова, Решетникова, не 
пользуясь этой книгой как одним из наиболее ценных источников.
1 См., например, письмо Тургенева М. Н. Толстой от 4  июля 1857 г. в  сборнике 
«И. С. Тургенев». М., 1940. С. 114.


К. Ч у к о в с к и й
Верную характеристику «Воспоминаний» Панаевой дал академик 
А. Н. Пыпин, родственник и друг Чернышевского, близко стоявший к «Современнику» в шестидесятых годах: «Ее рассказам придана, так сказать, 
беллетристическая форма (например, в длинных разговорах, которые не 
могли быть удержаны памятью, а записаны в то самое время едва ли были); 
но в том, довольно многом, о чем я слышал также из других источников 
или сам знал, в этих воспоминаниях, может быть, при некоторых личных 
пристрастиях, много совсем справедливого» 2.
II
Авдотья Яковлевна Панаева родилась в Петербурге в 1819 году. В детстве она 
много страдала от жестоких притеснений своей матери. Образование получила мизерное: в казенном театральном училище. Родители ее были актерами так называемой императорской сцены. Отец – Я. Г. Брянский (Григорьев) – 
трагик классической школы, мать – А. М. Степанова – исполнительница 
разнообразных ролей в драме, оперетте и комедии. За И. И. Панаева Авдотья 
Яковлевна вышла замуж восемнадцати лет. В середине сороковых годов стала женой Некрасова и прожила с ним под одной кровлей до 1863 года.
В  одном из лирических стихотворений, посвященных Панаевой,  
Некрасов говорит, что его сблизили с ней те страдания, которые ей пришлось пережить в ранней молодости:
Ты под своим родимым кровом
Врагов озлобленных нашла
И в отчуждении суровом
Печально детство провела.
Ты в жизнь невесело вступила…
Ценой страданья и борьбы,
Ценой кровавых слез купила
Ты каждый шаг свой у судьбы.
Ты много вынесла гонений,
Суровых бурь, враждебных встреч,
Чтобы святыню убеждений,
Свободу сердца уберечь.
Их союз был труженический: когда в 1848 году цензура уничтожила 
почти весь материал, предназначенный Некрасовым для «Современника», 
А. Я. Панаева написала для этого журнала совместно с поэтом обширный 
роман «Три страны света» (под псевдонимом H. Н. Станицкий). В 1849 году 
ею (опять-таки вместе с Некрасовым) написан роман «Мертвое озеро» 3. 
2 Пыпин А.Н. Н. А. Некрасов. СПб., 1905. С. 68.
3 О «Трех странах света» см. отзыв Н. Г. Чернышевского в «Заметках о Некрасове» 
Полное собрание сочинений. T. I. М., 1939. С. 749); Н. А. Добролюбов упоминает 
«Мертвое озеро» (наряду с «Перелетными птицами» М. Л. Михайлова) в качестве 
источника сведений о жизни странствующих актеров (Полное собрание сочинений. T. V. М., 1941. С. 234).

П ан а ев а  и  ее  в о с п оми н ани я 	

9
Она вообще была плодовитой писательницей и поместила в «Современнике» немало повестей и рассказов, вполне отвечающих демократической 
программе журнала: «Неосторожное слово», «Безобразный муж», «Жена 
часового мастера», «Женская доля», «Пасека», «Капризная женщина», 
«Необдуманный шаг», «Мелочи жизни» и другие. В романе «Семейство 
Тальниковых» она описала свое мучительное детство и попыталась выразить протест против тогдашней системы воспитания детей, но цензура до 
неузнаваемости исказила роман и в конце концов запретила его.
В 1864 году Авдотья Яковлевна, разойдясь с Некрасовым, вышла замуж за публициста А. Ф. Головачева, который вскоре скончался, оставив ее 
с малолетней дочерью без всяких средств к существованию. Она снова взялась за перо, стала писать романы и повести для «Нивы», «Живописного 
обозрения» и других второстепенных журналов. Незадолго перед смертью 
она написала печатаемые нами воспоминания. Скончалась на 74-м году 
жизни, 30 марта 1893 года.
Лучшим памятником Панаевой являются посвященные ей стихотворения Некрасова: «Прости, не помни дней паденья», «Тяжелый крест достался ей на долю», «Бьется сердце беспокойное» и многие другие. Некрасов 
и после разлуки с нею воспевал ее как близкого друга:
Все, чем мы в жизни дорожили,
Что было лучшего у нас,
Мы на один алтарь сложили,
 И этот пламень не угас.
Лишь через сорок лет после появления в печати первого издания «Воспоминаний» А. Я. Панаевой исследователям стало известно, как высоко 
оценил эту книгу Н. Г. Чернышевский. Из найденного в 1928 году письма 
Н. Г. Чернышевского мы узнали, что великий писатель незадолго до смерти 
возобновил свое старинное знакомство с Панаевой и выразил готовность 
помогать ей в работе над ее мемуарами 4.
В третьем томе его «Литературного наследия», вышедшего в 1930 году, 
впервые обнародованы все относящиеся сюда материалы. Оказалось, что 
сын Чернышевского, Михаил Николаевич, посетивший Авдотью Яковлевну (2 ноября 1888 года) на ее петербургской квартире, познакомился 
с рукописью ее мемуаров и в письме к отцу дал живую характеристику 
их содержания 5. Из этого письма Н. Г. Чернышевский увидел, что Авдотья 
Яковлевна, ближайшая свидетельница его повседневных трудов в «Современнике» пятидесятых и шестидесятых годов, осталась верна той великой 
эпохе. Оттого-то в первом же своем письме к Панаевой он счел необходимым отметить идейную ценность осуществляемого ею труда. «Вы, – писал 
4 См. «Красная нива». 1928. № 5. С. 22 (перепечатано в XV т. Полного собрания 
сочинений Н. Г. Чернышевского. С. 757).
5 См. «Литературное наследие Н. Г. Чернышевского». T. III. М.; Л., 1930. С. 607–608.


К. Ч у к о в с к и й
Чернышевский, – исполняете этим [то есть писанием “Воспоминаний”] обязанность относительно русской публики, развитию честных понятий в которой так много содействовало Ваше влияние на русскую литературу» 6.
Едва лишь в журнале стали печататься первые главы ее мемуаров, Чернышевский написал своему сыну: «Воспоминания очень хороши» 7. И так 
как по возвращении из ссылки он имел деловые отношения с московским 
меценатом К. Т. Солдатенковым, он решил предложить Солдатенкову отдельное издание этой книги. Как мы знаем из бумаг Чернышевского, он 
намеревался написать Солдатенкову следующее:
«Вот появилось в  печати начало воспоминаний такого-то русского 
автора; вы видите, что они интересны. Часть их продана тому журналу, 
в котором напечатано начало. Я полагаю, что вы окажете услугу русской 
публике, если примете на себя издание целого; некоторые эпизоды воспоминаний, изданием которых вы заслужите благодарность русской публики, 
хорошо известны мне; потому я считал бы своей обязанностью прибавить 
в примечаниях и в предисловии мои пояснения этих эпизодов» 8.
Узнав о намерении Н. Г. Чернышевского, А. Я. Панаева написала ему 
(28 марта 1889 г.):
«Если Вы можете запродать на отдельное издание мои «Воспоминания», то Вы просто спасете меня. Сижу теперь без гроша, а надо что-нибудь 
писать, а как будешь писать, когда голова только тем занята, чем завтра 
накормить семью…» «Если бы не страх, что маленькие сироты, мои внучата, умрут с голоду, то я бы ни за что не показала бы носу ни в одну редакцию со своим трудом, так тяжело переносить бесцеремонное отношение ко 
мне, как позабытому автору прошлой литературной эпохи» 9.
Но Чернышевский не успел оказать Авдотье Яковлевне ту литературную помощь, которую он обещал ей в письме: 17 октября 1889 года он 
скончался.
Да и вряд ли эта помощь могла быть реализована в те времена. Имя Чернышевского, по распоряжению правительства, еще долго оставалось под запретом, и о печатании его мемуаров (хотя бы в виде приложения к запискам 
Панаевой), конечно, не могло быть и речи. Учитывая это, Панаева просила 
его только о том, чтобы он рекомендовал ее книгу К. Т. Солдатенкову.
Но и это ее желание осталось невыполненным. Как видно из письма 
И. И. Барышева к Н. Г. Чернышевскому (от 31 марта 1889 года), К. Т. Солдатенков вообще не был расположен печатать какие бы то ни было произведения А. Я. Панаевой 10.
Пишущий эти строки в свое время беседовал о ней с О. С. Чернышевской, М. Н. Чернышевским, В. А. Пыпиной, А. Ф. Кони, хорошо знавшими 
ее в разные периоды жизни. Они вспоминали о ней с глубокой симпатией 
  6 Чернышевский Н. Г. Полное собрание сочинений, T. XV, М., 1950. С. 757. 
  7 «Литературное наследие Н. Г. Чернышевского». Т. III. М.; Л. 1930. С. 374. 
  8 Чернышевский Н. Г. Полное собрание сочинений. T. XV. М., 1950. С. 797.
  9 «Литературное наследие Н. Г. Чернышевского». T. III. М.; Л., 1930. С. 595.
10 См. там же. С. 588.