Мидасов дар : роман в стихах

Евгений ГЛУШАКОВ
МИДАСОВ 
ДАР
Роман в стихах
Москва
Издательство «ФЛИНТА»
2025

УДК 821.161.1-1
ББК  84(2=411.2)6-5
         Г55
Г55        
Глушаков Е.Б.
 Мидасов дар : роман в стихах / Е.Б. Глушаков. — 
Москва  :  ФЛИНТА,  2025.  —  211  с.  —  ISBN 
978-5-9765-5517-4. — Текст : электронный.
О молодых художниках, о жизни, о творчестве, о любви.
УДК 821.161.1-1
ББК  84(2=411.2)6-5
На обложке — картина Джона Констебля 
«Телега для сена» (1821)
ISBN 978-5-9765-5517-4                    © Глушаков Е.Б., 2025
© Издательство «ФЛИНТА», 2025

ПОСВЯЩАЕТС Я ПАМЯТИ МАМЫ
Не делай себе кумира и 
никакого изображения того, 
что на небе вверху, что на 
земле внизу, и что в воде ниже 
земли. Не поклоняйся им и не 
служи им; ибо Я Господь, Бог 
твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов 
до третьего и четвёртого рода, 
ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов 
любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои.
Вторая заповедь

ПЕРВА Я ГЛАВА
1
Могущество художника, поэта —
Проклятый дар. К чему ни прикоснусь,
Будь то осколок зимнего рассвета
Или цветок — уродливая грусть
Порабощает существо предмета.
С вертлявой канарейкою займусь,
Учу по нотам... А засвищет — грустно.
И стиснул пальцы зябкие — до хруста.
Уменье боги ниспослали мне:
Реальность побеждать воображеньем.
Увы, победа, лестная во сне,
Готова обернуться пораженьем;
Чреваты неуютным пробужденьем
Любые сны... Прекрасные — вдвойне.
Неровен час: проснувшись, обнищаем,
Лишившись драгоценных обещаний.
Обыкновенно наступает день,
Когда, устав от мутных сновидений,
Спешим стряхнуть мечтательную лень
И расширяем круг своих владений
Реальным миром, где любая тень
Роскошней, слаще полуночных бдений;
Всю чертовщину отметаем разом.
Довольно снов. Покончили с экстазом.
Уже не тщимся мир перевернуть.
И не скандалим. Ценим то, что близко.
6

Просторней разворачиваем грудь,
Освобождая прежний стих от риска,
Чтоб выдохнуть полнее и вдохнуть.
И смущены, что поступали низко,
Поскольку не однажды верность вдовью
Умели грубо распалить любовью.
Пришло прозренье. Сброшен капюшон
Благополучных, милых заблуждений.
Застукали с любовниками жён,
И сразу — перед пропастью сомнений.
Взываем к истине, но моралист — смешон.
Рога на стенке — атрибут семейный.
Все это знают. Мир без дураков.
По праздникам сметаем пыль с рогов.
Растрачен на бессмертие аванс.
Жизнь прожита случайно, вхолостую...
Вдруг ненароком разобидел вас?
Ещё опасней девственность святую
Хоть пальчиком задеть... На этот раз
Я о вещах серьёзных повествую
И — про любовь! Ну а теперь по плану
От болтовни — перехожу к роману.
2
Героя моего зовут Андрей.
Его с рожденья пеленали в ситец.
В деревне рос. Остался верен ей.
Теперь он — деревенский живописец.
ИЗО ведёт сугубо для детей;
Они ещё в постель изволят пи
´сать,
А он их учит красками писáть.
Привадил к дому. Недовольна мать.
7

И то сказать, его уроки странны:
Рассядется по лавкам детвора,
Галдят, макают кисточки в стаканы
И в краску... Клякса — облако, гора!
Малюют сны, неведомые страны...
Урок? Навряд ли... Шутки, смех, игра!
Бывало, упрекну его при встрече.
Молчит, чудак... Оправдываться нечем?
А помнится, завидовал ему
В студенческую пору, в институте:
Его мужицкой смётке и уму,
Напористо стремящемуся сути,
Упрямству... Но особенно тому,
Как он писал — торжественно до жути:
По-бычьи упирался в пол ногами,
Как будто камень громоздил на камень.
А Муза — и легка, и своенравна:
Безумного надеждой усмирит,
Внушит тихоне громовержца право,
Романтика в корявый ввергнет быт,
Над скромником, глядишь, сияет слава,
А гений всеобъемлющий забыт...
Кто понимает, что за баба — Муза,
Не вздорит — ищет брачного союза.
Мне помириться с Музой удалось.
Капризная? Пришлось приноровиться.
Она шептала: «Стань самоубийцей!»
А я кивал, умно скрывая злость.
Она меня вела — и вкривь, и вкось,
То оттолкнёт, то нежно подольстится...
И, лицемерно разыграв ханжу,
С дурашливою Музою дружу.
8

Андрюха и в искусстве был упорным.
Натягивая нос профессорам,
Подчас казался чистоплюем нам,
И даже проявлял зазнайство, гонор,
Нередко спорил, надрываясь горлом,
Придирчив — до наивности — к словам...
Для Музы человек такой — обуза,
Но от него не уходила Муза.
3
Учась пониже курсом, чем Андрей,
Я подражать ему пытался даже.
Хотя мой колорит повеселей,
Трагическая боль его пейзажей
Аукалась лиричностью моей...
Весной на институтском вернисаже
Он выставился: «Просека. Этюд»,
Где ощущалось, сколь порубщик лют.
Не мастерство, а нравственная сила
Распорядилась этим полотном;
Нет, роща не кричала — голосила,
Расчерчена суровым топором.
Валялись раскоряченные пилы —
Оружие насилья — под кустом,
И чёрные берёзы догнивали,
И в жутком страхе разбегались дали.
Он был не понят. Говорили все,
Что замысел и опыт неудачен,
Рисунком — угловат, по цвету — мрачен,
Да и берёзкам отказал в красе...
А мой хвалили: «Васильки в овсе».
Я первый год учился. Только начал.
9

Однако, поле расцветив искусно,
Вложил в работу простенькое чувство.
Мясницкий усмотрел во мне талант,
Любовь к природе. Старцы пожурили,
Поскольку третий план был слабоват.
Зато на первом — сухость, нежность пыли,
Колосьев, чуть примятых, аромат...
Профессора такую чушь любили,
Эффекты в стиле импрессионистов,
Чей путь в искусстве светел и неистов. 
Андрей споткнулся именно тогда.
Мальков, академическая туша,
Внушал ему, Андрей его не слушал,
Уставившись в окно, на провода...
Мальков — аж покраснел! Малькову — душно!
Потребовалась ректору вода!
На кресло повалился, багровея...
А я — в буфет, и этим спас Андрея.
Но вправду ли новатор был Мане?
Свет раздраконил?.. Велика ли степень
Новаторства в подобной новизне,
Поскольку веком прежде Джон Констебль
Полдневный зной разлил в голубизне;
Фамилии его основа — стебель,
И корень этот разумею так:
Родился пейзажистом — верный знак.
Вы помните?.. Журчащая река.
Июльский день. По лугу свет разбросан.
Прониклись ожиданьем облака,
Вода чудесным серебрится плёсом,
Миг заступил бессчётные века
Ответом — прошлому, грядущему — вопросом...
10