На палачах крови нет. Типы и нравы Ленинградского НКВД. Сборник документальных очерков и статей

Евгений ЛУКИН
НА ПАЛАЧАХ 
КРОВИ НЕТ
Типы и нравы Ленинградского НКВД
Издание второе, дополненное
Санкт-Петербург
Скифия
2022

ББК 84 (2Рос=Рус)
УДК 882
Л84
 
Л84
Лукин Е.В.
На палачах крови нет. Типы и нравы Ленинградского НКВД. Сборник документальных очерков 
и статей / Е.В. Лукин. — 2-е изд., доп. — Санкт-Петербург : 
Издательско-Торговый Дом «Скифия», 2022. — 340 с. : ил. 92.
Уникальную книгу петербургского писателя Евгения Валентиновича Лукина «На палачах крови нет» составили биографические 
очерки о чекистах — организаторах массовых репрессий в Ленинграде 
и Ленинградской области в 1937–1938 годах. Очерки написаны на 
основе совершенно секретных материалов из архивов Федеральной 
службы безопасности России. Первое издание этой книги, опубликованное малым тиражом четверть века тому назад, давно стало 
библиографической редкостью. Настоящее издание дополнено 
авторскими статьями на данную тематику. Помимо скандальной 
статьи «Палачи» 1989 года, где были впервые обнародованы имена палачей Ленинграда, сюда включены документальные очерки 
о невинно осужденных поэтах Николае Заболоцком, Бенедикте 
Лившице, Николае Олейникове, Александре Введенском, Данииле Хармсе, Павле Калитине. Завершает книгу фундаментальная 
статья «Большой террор в Ленинграде», в которой раскрывается 
механизм массовых репрессий, проводимых органами НКВД в годы 
Большого террора.
ISBN 978-5-00025-260-4
ББК 84 (2Рос=Рус)
УДК 882
© Лукин Е.В., 2022
© Оформление. ООО «Издательско-Торговый Дом «СКИФИЯ», 2022
В оформлении обложки использованы 
фрагменты картин Казимира Малевича
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

НА ПАЛАЧАХ 
КРОВИ НЕТ

Памяти А.И. Солженицына

ТРУДНАЯ СУДЬБА
КНИГИ О ПАЛАЧАХ
В крови до пят мы бьемся с мертвецами,
Воскресшими для новых похорон.
Федор Тютчев
Зимой 1988 года в Ленинграде состоялся вечер, посвященный легендарной группе «Обэриу», в котором принимали участие 
сыновья знаменитых поэтов — Никита Заболоцкий и Александр 
Олейников. С ними я был давно знаком — они и пригласили меня 
в Дом актера. Зал был полон — интерес к вечеру необычаен. Выступали деятели культуры, артисты, поэты. Вспоминали забавные 
истории из тогдашней литературной жизни. Читали веселые стихи обэриутов. Александр Олейников, к примеру, блестяще воспроизводил угрюмо-философскую манеру отца произносить иронические пассажи:
Я влюблен в Генриетту Давыдовну,
А она в меня, кажется, нет.
Ею Шварцу квитанция выдана,
Мне ж квитанции, кажется, нет.
В начале тридцатых годов Генриетта Давыдовна работала 
в редакции журналов «Еж» и «Чиж» вместе с Олейниковым, Заболоцким, Введенским. Там же начинал свою литературную деятельность и писатель Евгений Шварц. На вечере я сидел рядом со 
своим близким другом — поэтом Андреем Крыжановским, внуком 
того самого Шварца, — и все происходящее казалось мне каким-то 
нереальным, фантастическим воспроизведением минувшего. Неожиданно из зала донесся выкрик:
— Я сын Генриетты Давыдовны!
7

И на сцену поднялся слегка полноватый мужчина. Ему было 
лет пятьдесят. Редкая седина поблескивала в иссиня-черных волосах, редким оттенком поблескивал иссиня-черный костюм. Он 
громко заговорил, распаляясь от слова к слову. Я не сразу понял 
смысл его речи. Наконец стало понятно главное: он проклинал. 
Он проклинал власть, проклинал партию, но пуще всего проклинал ужасных чекистов, которые лишили его счастливого детства.
После такой тирады вечер впопыхах завершился. Мы прошли 
в буфет, сели тесным кружком — Никита Заболоцкий, Александр 
Олейников, Андрей Крыжановский и я. На столике появились бутылка красного сухого вина, бокалы, конфеты. Вдруг из темноты 
снова возник иссиня-черный силуэт. Он подсел к нам, попытался 
заговорить, но, почувствовав отчуждение, что-то пробормотал под 
нос и исчез.
Вот тут я и рассказал о том, какую зловещую роль в судьбе 
обэриутов сыграл отец этого человека — ленинградский чекист 
Вячеслав Ромуальдович Домбровский, муж незабываемой Генриетты Давыдовны. Будучи начальником Секретно-оперативного 
управления Ленинградского ГПУ, именно он поставил свою подпись под приговором Хармсу и Введенскому. Это обстоятельство 
впоследствии и привело к гибели поэтов.
Мой рассказ произвел сильное впечатление. Помолчав, Заболоцкий и Олейников разом выдохнули:
—  Женя, об этом надо обязательно написать!
Так возник замысел книги о палачах 1937 года. На свой страх 
и риск я стал собирать архивные материалы и публиковать документальные очерки о сталинских душегубах. Мое тогдашнее начальство 
в пресс-службе Большого дома относилось к моим трудам индифферентно: его волновали иные проблемы, более насущные в то переломное время. Однако первая статья «Палачи», напечатанная в «Ленинградской правде» летом 1989 года, вызвала скандал. В Центральный комитет КПСС, Ленинградский обком партии и прочие органы 
посыпались доносы: мол, автор выдал святая святых — впервые назвал имена сталинских палачей Ленинграда. Я был вызван к исполняющему обязанности начальника Ленинградского управления КГБ 
СССР генералу Владлену Николаевичу Блееру.
8

— Кто? — Лицо генерала побагровело. — Кто тебе разрешил 
это напечатать?
— Никто, — ответил я. — Моя совесть.
— Так вот знай, — отчеканил он. — В прокуратуру на тебя поступили заявления с требованием возбудить уголовное дело, и в этой 
ситуации мы защищать тебя не будем.
Я покинул генеральский кабинет в предчувствии больших 
испытаний. Честно говоря, заявлений в прокуратуру я так и не 
увидел, однако доносов на имя Генерального секретаря ЦК КПСС 
Михаила Горбачёва и первого секретаря Ленинградского обкома 
партии Бориса Гидаспова начитался в редакции «Ленинградской 
правды» вдоволь. Грустно вспоминать об их авторах — известных 
людях, которые и поныне считаются светочами демократии. Несмотря на эту травлю, я продолжил работу над книгой о палачах, 
получая моральную поддержку от Андрея Крыжановского, которого время от времени знакомил с рукописью. Последнюю статью 
напечатал в газете «Литературная Россия» осенью 1991 года — она 
была посвящена потомку героя Парижской коммуны, ленинградскому чекисту Вячеславу Домбровскому.
Книга была написана, большей частью опубликована в 1989–
1991 годах небольшими очерками в советских газетах от Заполярья 
до Магадана и Краснодара, однако выпускать ее отдельным изданием я не спешил — считал, что читатели еще не готовы к адекватному восприятию подобной информации сразу в большой дозе. 
Так и сказал об этом в интервью британской газете «Guardian». 
Бог знает, сколько времени еще пылилась бы рукопись на полке, если бы не один питерский детективщик. Он попросил у меня 
очерки для ознакомления, а затем предложил их издать. Я полностью доверился ему, и весной 1996 года документальная брошюра 
увидела свет. 
Среди первых читателей оказался петербургский вице-мэр Владимир Путин, которому я при случае вручил ее в Доме актера. Через 
месяц, ненароком встретив его на Суворовском проспекте, я поинтересовался мнением о подаренной книжке.
— Это интересно! — откликнулся будущий российский президент и пытливо посмотрел на меня.
9

Вскоре руководитель Российско-американского информационного центра Анна Шароградская организовала презентацию 
книжной новинки. В зеленой гостиной Дома журналиста собралось много народу. В первых рядах восседал Борис Пустынцев, 
возглавлявший правозащитную организацию «Гражданский контроль». Его статья, появившаяся в центральной газете «Известия» 
(04.02.1998), весьма отличалась от остальных, в целом, благоприятных рецензий на мою книгу. За разоблачение сталинских преступлений 1937 года известный правозащитник заклеймил меня 
позорным клеймом, а сталинских палачей ласково поименовал 
«лицами геройской национальности». Прокатилась молва, что 
по наущению этого господина посольство США в России устроило 
форменную взбучку журналистке Анне Шароградской, предоставившей мне трибуну.
Апофеозом травли стал донос в ФСБ, опубликованный в самом 
начале лета 1996 года в петербургской газете «Невское время».  Как 
и полагается жанру анонимного доноса, подписей под ним не было, 
лишь перечислялись названия двенадцати правозащитных организаций — от «Санкт-Петербургского Пен-клуба» и «Международного общества по правам человека» до «Комитета адвокатов в защиту 
прав человека» и «Гражданского контроля», хором призывавших 
к расправе надо мной. Особенно возмутила бдительных правозащитников моя характеристика большевистского правительства, 
которое в одном из очерков я назвал «нашим ненашим». Анонимы 
увидели в ней намек на тогдашнюю власть и с ходу обвинили меня 
в политической неблагонадежности: мол, русский офицер не имеет 
права называть «нашим ненашим» правительство Б.Н. Ельцина, 
которое «было сформировано на законной демократической основе». И призвали руководство ФСБ раз и навсегда разобраться 
с вольнодумцем.
Другой донос, направленный в Военную прокуратуру летом 
1996 года, был подписан именитым правозащитником из «Мемориала»
* Вениамином Иофе, который заявил, что название 
и содержание книги «полностью противоречит смыслу статьи 
18 Закона о реабилитации жертв политических репрессий от 
18 октября 1991 года», и потребовал от военного прокурора 
10