Судьба энтомолога. Воспоминания о Евгении Михайловиче Степанове

Русское энтомологическое общество
Московское отделение
В.А. Тряпицын
СУДЬБА ЭНТОМОЛОГА
(воспоминания о Евгении Михайловиче Степанове)
Товарищество научных изданий КМК
Москва  2010

Введение
В 
жизни каждого человека непременно было что-то особенное, 
происшедшее единственно с ним и ни с кем более. Это могло 
быть падение в стог сена при крушении самолета, встреча с 
медведем во время сбора малины в лесу, увиденная мгновенная гибель векового вяза, сломленного словно спичка пронесшимся смерчем, отгаданный номер лотерейного билета, да мало ли что еще. Такое 
событие остается в памяти на всю жизнь и часто позволяет ощущать 
свою исключительность. О нем хочется со всеми поделиться, всем 
рассказать.
Бывает же так, что событием становится вся жизнь, при этом состоя, в общем-то, из ординарных явлений, поступков, особенно не 
выдающихся дел. Но сцепленные в одну непрерывную последовательность такие дела и поступки создают впечатление исключительности 
и выделяют данного человека из множества других рядом с ним живущих. И это ощущают окружающие его.
Такая личность притягивает к себе словно магнитом, с таким человеком стремишься сблизиться, полагаешь за честь каждую встречу, 
беседу с ним. А если судьба распорядится так, что общение с ним становится продолжительным и в результате оказывает влияние на всю 
твою жизнь – ты с полным правом можешь назвать его своим Учителем. И благодаришь за это судьбу. 
Таким Учителем для Владимира Александровича Тряпицына стал 
Евгений Михайлович Степанов, воспоминанию о котором и посвящена данная книжка. 
Сам В.А.Тряпицын, будучи студентом Московской сельскохозяйственной Академии им. К.А.Тимирязева, проходил в 1951 году у 
Е.М. Степанова в Батуми преддипломную практику, а в дальнейшем 
многие годы с ним сотрудничал. Е.М.Степанов своим проницательным взглядом разгадал у своего ученика редкую склонность, возможно врожденную, к занятиям систематикой насекомых. Владимир 
Александровичем, вдохновленный и поддержанный Степановым на 
первых наиболее трудных этапах этого поприща, стал впоследствии 
известным во всем мире знатоком обширной группы паразитических 
насекомых – энциртид, широко применяемых в биологическом контроле вредителей растений.
В течение 48 лет он проработал в Зоологическом институте Академии наук СССР (ныне ЗИН РАН), стал доктором биологических наук, 

ВВЕДЕНИЕ
профессором, главным научным сотрудником; избран действительным 
членом Академии наук Мексики.
Е.М.Степанов был энтомологом, представителем профессии, не 
давшей миру имен, сохраняющихся в памяти человечества столетия, 
наподобие имен полководцев, философов, архитекторов, живописцев, поэтов. При описании науки энтомологии и ее деятелей обычно 
пользуются трюизмами. Принято считать, что энтомология – самая 
мирная профессия, а энтомологи – безобидные чудаки. С первым, пожалуй, можно согласиться, со вторым – нет. Среди энтомологов было 
немало выдающихся личностей с сильными характерами, обладавших 
энциклопедическими знаниями, обогативших науку блестящими открытиями, оказавших заметное влияние на экономику своей страны, 
благосостояние ее жителей. Эффективная борьба с саранчой, спасение 
пастбищ Австралии и пшеничных посевов Северной Америки, сохранение урожая от самых разнообразных вредных насекомых, победа над 
малярией – это лишь малая толика заслуг энтомологов. И не их беда, 
что их известность уступает известности какой-нибудь заурядной эстрадной певички.
Как в любой области деятельности, в энтомологии есть публичные 
люди, которые, что называется, на виду: признаны обществом, имеют 
награды и звания, авторы многих книг, популярны среди студентов. А 
есть скромные труженики, которые знают себе цену, но и довольствуются этим «самосознанием», не тратя время на то, чтобы заработать 
дешевую популярность, приобрести формальные знаки отличия. Евгений Михайлович относился к людям этой второй категории: он много 
работал, много сделал в своей области знаний, хотя мало писал, оставив после себя четыре книги и несколько статей в научных журналах. 
Основная заслуга Евгения Михайловича Степанова, главный итог 
его деятельности – создание в Аджарии, на окраине Батуми, Лаборатории по биологической защите растений. Грузбиолаборатория, под 
таким названием она впоследствии приобрела известность, на многие 
годы стала притягательным центром для энтомологов нескольких поколений. Здесь закладывались основы для многих исследований, которые затем были продолжены в разных регионах СССР
. 
В своих воспоминаниях Владимир Александрович подробно описывает становление этой Лаборатории, ее расцвет, основные направления деятельности ее сотрудников и гостей, постоянно посещавших это 
замечательное место. 
А специалистов, которые стремились побывать в Грузбиолаборатории, познакомиться с ведущимися в ней работами, было действительно множество. Евгений Михайлович Степанов являлся как бы ядром 
кристаллизации, вокруг которого роились и собирались энтомологи 
разных поколений. Это позволяло считать Грузбиолабораторию од

Тряпицын В.А. Воспоминания о Евгении Михайловиче Степанове
5
ним из центров отечественной прикладной энтомологии. Таким центром она оставалась еще долго после того как Евгений Михайлович 
покинул ее. Энтомологи Грузии, России, Украины, Молдавии многие 
годы изучали здесь энтомофауну субтропиков, проводили успешные 
работы по акклиматизации и расселению полезных насекомых и энтомопатогенных грибов, интродуцируемых из самых отдаленных уголков мира. Здесь молодые студенты и аспиранты приобретали знания и 
бесценный опыт общения с природой. Из «юных натуралистов» многие из них в последующем превратились в маститых ученых-энтомологов, известных специалистов по биологической защите и карантину 
растений.
Результаты работ, проводившихся без перерывов многие годы, легли в основу систем защиты растений по всему субтропическому побережью Аджарии, Абхазии, Краснодарского края. Многие из интродуцированных сюда полезных насекомых и энтомопатогенных грибов 
акклиматизировались и успешно контролируют численность случайно 
проникших в эту зону чужеземных вредителей растений. Некоторые 
из них широко используются ныне при защите тепличных и оранжерейных растений.
Все энтомологи, работавшие здесь в разные годы, с благодарностью 
вспоминают гостеприимство Е.М.Степанова, последующих руководителей Грузбиолаборатории и ее сотрудников. Традиции творчества и 
научного сотрудничества, заложенные Евгением Михайловичем Степановым, всегда воспринимались нами как лучший памятник этому 
незаурядному Человеку. 
С. С. Ижевский

Предисловие
П 
аамять о людях исчезает очень 
быстро. Моя мать говорила 
мне в 1938 году, что душа человека живет до тех пор, пока люди 
его помнят. Как только не остается на 
свете ни одного человека, который бы 
покойного помнил, душа его умирает 
навсегда. Таково представление, идущее из глубокой древности и дошедшее до наших дней. 
Как-то в г. Мельник в Чехии, я посетил знаменитую «Костницу» – подземелье, где аккуратно сложены тысячи человеческих черепов. Это были черепа воинов, павших в одной из 
средневековых битв. Кто назовет сейчас имя хотя бы одного из этих 
людей, тогда таких здоровых и полных ярости в пылу битвы? Наверное, никто. Назвать могут только тех людей, которые совершили какой-то значительный поступок (Илья Муромец, Герострат), о которых 
где-то что-то в каких-то книгах или документах написано, имена которых сохранились в архивных списках, высечены на камнях, колоннах 
и надгробиях, и, наконец, тех людей, которые сами писали и оставили 
человечеству свои книги. Но ничто не может заменить свидетельств 
лиц, знавших того или иного человека.
Память о Евгении Михайловиче Степанове (Е.М.) меркнет на глазах. Из его сверстников никого уже нет в живых. В Краснодаре живут 
его дочь и внучка. Его помнят ученики. Вспоминают Е. М. некоторые 
относительно «молодые» энтомологи, заставшие его живым в последний, Краснодарский период его деятельности. 
Е.М. был колеоптерологом (специалистом по жукам), блестящим 
знатоком щелкунов (Elateridae). Но опубликовал он по щелкунам 
мало работ. Поэтому молодые колеоптерологи его имени практически 
не слышали. 
Хочется верить, что Е.М. еще помнят в Грузии, где он основал две 
прекрасные лаборатории по биометоду. Но вот в одной из них, в Грузинской лаборатории по биологическому методу борьбы с вредителями сельскохозяйственных культур (далее – Грузбиолаборатория), в 
Батуми, уже не нашлось места для его портрета. 

Тряпицын В.А. Воспоминания о Евгении Михайловиче Степанове
7
Е.М. Степанов с дочерью
Натальей Евгеньевной
Печатное научное наследие Е. М. невелико: 
несколько статей на немецком языке в 1930-х гг. 
по систематике щелкунов с описанием новых 
видов в чешском журнале 
“Nachrichtenblatt 
Troppau”; книга о биометоде в Абхазии (1935) [ныне 
большая библиографическая редкость (в 1952 году 
она имелась в Библиотеке 
им. Ленина в Москве)], 
две книги о вредителях 
субтропических растений 
и несколько статей (в частности, статья о паразитах 
чайной моли в Аджарии и статья об инвазиях насекомых на Черноморское побережье Кавказа). 
Нелюбовью публиковать результаты своей работы он напоминал 
некоторых других видных энтомологов, например, Михаила Алексеевича Рябова, Льва Владимировича Арнольди, Константина Владимировича Арнольди и Анатолия Николаевича Желоховцева. Но причины «непубликации» во всех этих случаях были разные, и я скажу о них 
в свое время и в своем месте. 
Мой другой учитель Борис Иванович Рукавишников весьма иронически относился к «дару» Е. М. почти ничего не публиковать и презрительно называл это «работой под себя», объясняя такое поведение 
«хорошей русской ленью». 
Но это не так! Научное и практическое наследие Е.М. зафиксировано в объемистых и хорошо иллюстрированных ежегодных отчетах 
Сухумской и Батумской лабораторий по биометоду. Евгений Михайлович писал их сам красивым и несколько архаичным языком, зимой, 
грея руки у огонька в холодном сыром помещении (на работе или дома) 
[Полная серия этих отчетов хранится, вероятно, во Всероссийском Институте карантина растений (пос. Быково, Московской области). Материалы из них частично были использованы С.С.Ижевским при написании его книги «Интродукция и применение энтомофагов», 1990].
Начиная свой очерк о жизни Е.М., я опираюсь при этом на свои 
личные впечатления (я лично знал Е.М. в течение 25 лет), на его рассказы, а также на свидетельства других людей. «Личное дело» Е.М. (т.е. 
официальные послужные документы, подшитые в неуклюжую канце

ПРЕДИСЛОВИЕ
8
лярскую картонную папку, как это было положено в учреждениях нашей страны), хранится, вероятно, в архиве бывшего Краснодарского 
филиала Всесоюзного НИИ Фитопатологии (ныне Всероссийский 
НИИ биологической защиты растений). А личные бумаги – у Наталии 
Евгеньевны Степановой – его дочери, проживающей в Краснодаре. 
Я приношу благодарность редактору моих «Воспоминаний», около 30 лет заведовавшему Отделом биометода Всесоюзного НИИ карантина растений, доктору биологических наук Сергею Сергеевичу 
Ижевскому. Он сам проработал несколько сезонов в Грузбиолаборатории, организовывал и принимал участие в интродукции целого ряда 
полезных насекомых.
Наталии Евгеньевне Степановой, дочери героя этой книги я благодарен за ценные сведения об ее отце и присылку его рисунков и семейных фотографий. Доктору биологических наук, профессору Евгению 
Семеновичу Сугоняеву, главному научному сотруднику Зоологического Института Российской Академии Наук (Санкт-Петербург) и моей 
жене Елизавете Яковлевне Шувахиной за помощь, участие и ценные 
советы. Выражаю признательность Кириллу Глебовичу Михайлову 
и Аскару Камбаровичу Ахатову, благодаря которым стала возможной 
публикация моих «Воспоминаний».
Мой очерк не претендует на детальное освещение биографии Евгения Михайловича Степанова. Это скорее эссе, основанное на личных 
воспоминаниях, попытка восстановить образ очень талантливого человека с непростым, противоречивым характером и сложной судьбой.

Судьба энтомолога
Е
Михаил Дмитриевич Степанов – 
отец Е.М. Степанова 
в
вгений Евгений Михайлович 
Степанов родился в городе 
Екатеринодаре (ныне Краснодаре) 12 апреля 1902 г. (по старому стилю) в семье обедневших 
потомственных дворян [см. Степанова Н.Е., Сугоняев Е.С. Жизнь и 
деятельность Евгения Михайловича Степанова. В кн.: Биологическая 
защита растений — основа стабилизации агроэкосистем. Краснодар, 
ВНИИБЗР РАСХН, 2004. С. 3–8.]
Отца своего Е.М. в разговоре со 
мной называл «молчуном», «человеком, всю жизнь промолчавшим», 
«суровым». Я вспоминаю на Чаквинском пляже в 1950 г. худого и 
изможденного Е.М. и крепкого Бориса Ивановича Рукавишникова. 
«Вот скажите, Володя, — спросил 
меня Борис Иванович — кто из нас 
старше?» Я посмотрел на обоих 
моих учителей — настоящего и будущего и ответил без колебаний: 
«Мне кажется, что старше Евгений 
Михайлович…». «Нет, — сказал 
Борис Иванович — он на несколько лет моложе меня!». «Жизнь непростая…» — смущенно произнес 
Евгений Михайлович.
Е.М. учился до революции в 
очень хорошем Екатеринодарском 
коммерческом училище. Как-то в 
Батуми он сказал мне: «Вы знаете, Володя, раньше, до Революции 
учили хорошо. Напрасно сейчас 
пишут, что в царские времена шкоМария Павловна (в девичестве 
Крауш) – мать Е.М. Степанова

СУДЬБА ЭНТОМОЛОГА
10
ла была отсталой. Вы даже представить себе не можете, какие у нас 
были прекрасные учебные кабинеты: физический, химический, минералогический, ботанический, зоологический! А какие преподаватели у 
нас были! И учили детей писать грамотно, вырабатывали у учеников 
хороший литературный стиль — не то, что в нынешние времена. Сейчас никто элементарно грамотно писать не умеет». Я ответил Е.М., что 
нечто подобное говорил мне мой дед. 
Е.М. рассказывал мне, что уже в школьные годы увлекся изучением 
природы и начал собирать и определять лишайники. У него была большая коллекция лишайников, и он их хорошо знал.
В юности Е.М. познакомился с братьями Кириченко (Александром 
Николаевичем и Алексеем Николаевичем) и со своими ровесниками 
братьями Арнольди (Константином Владимировичем и Львом Владимировичем). Я лично знал их всех, кроме Алексея Николаевича 
Кириченко, который скончался еще до того, как я стал энтомологом. 
Братья Кириченко были много старше Е.М. Они родились и выросли 
в Керчи. 
Александр Николаевич был великим гемиптерологом (специалистом по клопам), его брат — кокцидологом и деятелем в области карантина растений. Константин Владимирович Арнольди был мирмекологом (специалистом по муравьям), а Лев Владимирович —гидробиологом и колеоптерологом. Е.М. говорил об этих выдающихся энтомологах с глубочайшим уважением. 
С особым пиететом Е.М. рассказывал об Александре Николаевиче 
Кириченко, но не как о гемиптерологе, а как о хранителе коллекций и 
библиотекаре Русского (Всесоюзного) энтомологического общества.
Об Алексее Николаевиче Кириченко он говорил, что это был высокопринципиальный человек; работая в 30-х годах в Одессе, в Селекционно-Генетическом институте в должности заведующего отделом 
защиты растений, он покинул этот Институт в тот же день, когда его 
директором стал Т.Д. Лысенко. И перешел в Одесскую инспекцию по 
карантину растений, откуда часто наезжал в Москву, в Управление по 
карантину растений, где щедро помогал коллегам: составлял и корректировал планы, редактировал инструкции, определял вредителей 
и т.д. 
О Константине Владимировиче Арнольди Е.М. сказал тогда вот 
что: «Какой красавец был в молодости! А что с ним стало? Сейчас немного красивей черта!» 
В Екатеринодаре во время Гражданской войны Е.М. пережил множество драматических событий. «Я видел, — говорил он, — как тело 
генерала Корнилова тащили по мостовой на веревке». [В те дни Красная армия пыталась взять Екатеринодар. Генерал Корнилов был убит 
31 марта 1918 г. на своем командном пункте снарядом во время осады