Архитектура и антропософия

АРХИТЕКТУРА 
И 
АНТРОПОСОФИЯ

СОСТАВИТЕЛЬ И ОТВЕТСТВЕНЫЙ РЕДАКТОР 
АННА СОКОЛИНА

KMK Scientifi c Press Ltd.
Москва 2010

АРХИТЕКТУРА И АНТРОПОСОФИЯ. Составитель и ответственный редактор Анна 
Соколина. М.: Товарищество научных изданий КМК”, 2010. — 273 с.: 348 илл. — ISBN 9785-87317-660-1

Первое издание в России и за рубежом, представляющее развитие антропософской архитектуры от ее истоков в историческом контексте начала двадцатого столетия до творческих 
поисков, проектов и построек конца века и начала нового тысячелетия.
Многообразие новых социальных отношений в России способствует росту интереса к 
запрещенным раньше темам, появлению новых творческих и духовных инициатив, блокированных при социализме. В издании исследованы антропософские идеи в архитектуре и 
искусстве, их воплощение в конкретных сооружениях, архитектурное творчество Рудольфа 
Штайнера, его влияние на развитие зодчества. Публикация энциклопедической монографии, 
посвященной творческой эволюции духовно-научных, биоэкологических, органических и 
социо-гуманистических идей в архитектуре особенно значима на рубеже тысячелетий для 
оценки гуманитарно-культурного наследия цивилизации.
Главы книги написанны ведущими в этой области специалистами из разных стран. Многие авторские иллюстрации публикуются впервые.

Редактор Г. А. Шнапир 
Технический директор Ю. 3. Гмиря

ISBN 978-5-87317-660-1

© А.А. Соколина, 2000.
© Товарищество научных изданий КМК, 2010.

ÎÒ ÑÎÑÒÀÂÈÒÅËß

При работе над диссертацией я впервые увидела в одном из восточногерманских 
журналов изображение Гётеанума, построенного по проекту основоположника антропософии Рудольфа Штайнера. Образ этого 
сооружения поразил меня. Занимаясь историей архитектуры более десяти лет, я нигде 
в отечественной литературе не встречала его 
описаний. Счастливая возможность принять 
участие в архитектурном семинаре в антропософском центре Ерна в Швеции позволила 
начать сбор материала для этой книги.
До сих пор в России не было издания, посвященного изучению антропософски ориентированной архитектуры и ее влияния на 
развитие архитектурных идей XX века. Это 
— задача нашей книги.
Эта книга — монографический сборник-альбом. Его первая часть, “Истоки”, 
представляет историческую ретроспективу 
архитектуры Рудольфа Штайнера в контексте созвучных ей творческих поисков первой 
половины XX века. Во второй части, “Новые 
импульсы”, собран оригинальный материал, 
посвященный современной архитектуре, связанной с антропософским движением.
Эта книга была задумана в 1992 году, 
когда о работе над ней в любой государственной организации в России не могло быть и 
речи. От воплощения ее программы отказывались ведущие академические институты и 
университеты Москвы. Участие в издании 
российских авторов представлялось проблематичным из-за отсутствия специалистов в 
этой области.
Реальной пользы в поддержке издания не 
увидели аля себя богатые спонсоры и меценаты России, строительные и коммерческие 
структуры, стремившиеся к более выгодному 
размещению капиталов. Поэтому первая книга, посвященная этой теме, могла появиться 
лишь как результат развития частной инициативы при поддержке конкретных людей и 
организаций, убежденных, что это издание 
может способствовать свободному духовному и культурному развитию России.
Все двадцать семь авторов — известные 
архитекторы, дизайнеры, художники, педа
гоги и искусствоведы, творчество которых 
определяет развитие архитектуры, воплощающей антропософские идеи, — предоставили материал бескорыстно.
Издательство Гётеанума в Дорнахе, Швейцария 
(Philosophisch-Anthroposophischer 
Verlag am Goetheannm, Dörnach, Switzerland) 
при личном участии главного редактора г-на 
Йозефа Мореля (Herr Joseph Morel), безвозмездно предоставило составителю право на 
издание в России опубликованных там ранее 
материалов. Творческий коллектив, работавший над созданием книги, выражает благодарность также издательству Герд Хатье в 
Штутгарте, Германия (Gerd Hatje, Stuttgart), 
и издательству Харпер Коллинз Паблишерс в 
Лондоне (Thorsons, Harpcr Collins Publishers, 
Ms. Mel Cox, Rights Department, London), 
за предоставленное ими право публикации фрагментов из книг “Die Architektur des 
Expressionismus” Вольфганга Пента и “Places 
of the Soul” Кристофера Дэя.
Подготовка книги стала возможна благодаря поддержке фондов: Немецкой секции 
Форума Человек и Архитектура (Forum Man 
& Architecture) по ходатайству и при личной 
поддержке г-на Карла-Дитера Бодака, бывшего руководителя Дизайн-центра Немецкой 
железной дороги (Prof. Karl-Dieter Bodack, 
Germany); фонда поддержки банка в Бохуме, Германия (Gemeinnützige Treuhandstclle, 
Bochumer Bank), при личном участии г-на 
Юлиана Кюна (Herr Julian Kühn); Фонда Хауссерштифтунг, Штутгарт, Германия 
(Hausserstiftung, Germany), Фонда Рудольфа Штайнера из Осло, Норвегия (Rudolf 
Steinerstiftelsen, Oslo, Norway) и Фонда Иона 
из Амстердама, Нидерланды (Iona Stichting, 
Netherlands).
Творческий коллектив благодарит за 
личную материальную поддержку издания 
г-на Рудольфа Мейса (Mr. Rudolf S.H. Mees, 
Netherlands), одного из членов Правления директоров банка НМБ (NMB Postbank Group), 
Амстердам, Нидерланды; г-на Оле Расмуса 
Нигарда из архитектурной мастерской ХУС в 
Бергене, Норвегия (Mr. Oie Rasmus Nygaard, 
Arbeidsgruppen HUS, Norway); г-на Юрга 

Шпёрри, архитектора из Цюриха, Швейцария 
(Mr. Jürg Spörri, Switzerland); г-жу Марианну 
Шуберт из архитектурной мастерской Гётеанума в Дорнахе, Швейцария (Frau Marianne 
Schubert, Switzerland).
Авторы книги выражают особую благодарность г-ну Эрнесту Митчеллу из Лондона 
(Мг. Ernst Mitchell, London), без финансовой 
помощи которого эта книга не вышла бы 
в свет, а также г-же Маргарете Остхаймер 
(Frau Margarete Ostheimer, Germany) и г-же 
Майке Кёлер из Германии (Frau Meike Köhler, 
Germany).
Существенную для издания моральную 
поддержку оказали г-н Ханс Хаслер, руководитель администрации Гётеанума в Дорнахе 
(Herr Hans Hasler, Dörnach), г-н Кристиан 
Хич, председатель Секции изобразительных 
искусств Гётеанума в Дорнахе (Herr Christian 
Hitsch, Domach), г-жа Анне Ян в Дорнахе, 
Швейцария (Frau Anne Jahn, Domach), г-н 
Джон Кристоф Эрмель, руководитель архитектурной мастерской в Дорнахе (Herr John 
Ennel, Domach), г-н Герман Зайберт, бывший 
директор Европейской Академии городской 
среды в Берлине (Herr Hermann Seiberth, 
Germany) и норвежский архитектор г-н Эспен 
Таральдсен (Mr. Espen Tharaldsen, Norway). 

Особую благодарность мы выражаем г-ну 
Марти ну Коллевийну из Антропософского 
рабочего центра в Берлине, представлявшему интересы издания в Германии (Herr Martin 
Kollewijn, Berlin, Germany), благодаря энтузиазму которого стала возможна организация 
контактов за рубежом, позволившая осуществить утопический в российских условиях 
проект.
В России благодаря работе высококвалифицированных переводчиков менее чем 
за полгода были выполнены все стадии литературно-художественного перевода текста 
книги. Компьютерное обеспечение осуществил инженер Алексей Воробьев, чье упорство и энергия способствовали преодолению 
множества технических трудностей. Завершил подготовку рукописи к изданию Генрих 
Шнапир. Реализация экономической и технической программы — заслуга директора издания Юрия Гмиря.
На последнем этапе подготовки книги 
к изданию неоценимую поддержку оказал 
член Правления Антропософского Общества 
в России Сергей Прокофьев.

Эта книга посвящается новому поколению и моему сыну Алексею Соколину

ÂÂÅÄÅÍÈÅ

Àííà Ñîêîëèíà

Антропософия (от греческого anthropos 
— человек, — мудрость) — философское, 
духовное и общественное движение от механического рационалистского засилья технократии к природе, человеку, творчеству и 
гармонии. Идеалистическое учение о восстановлении гармонии мира развивалось в 
Европе как часть теософского концепта с 
конца XIX – начала XX века. Антропософия 
как наука была основана Рудольфом Штайнером, возглавлявшим немецкую секцию 
теософского общества, которая в 1913 году 
отделилась от теософского движения и противопоставила фаталистической медитативной доктрине, развивавшейся в направлении восточного религиозно-философского 
мировосприятия, гуманистическую идею 
человека-созидателя. Рудольф Штайнер в 
своем учении восстановил и модернизировал европейский идеал эпохи просвещения: 
образ человека-творца своего окружения 
и своей судьбы. Сверкающие мечты о достижении прекрасных целей, о возведении 
“соборов будущего”, стремление к чистым 
идеалам справедливости и всеобщего социального равенства, носились в воздухе и повлияли на формирование антропософского 
учения. Новым ориентиром стал образ земного человека, устремленного к духовно-научным знаниям и творческому социальному 
строительству. Создание новой архитектуры 
утверждалось как одна из ключевых задач.
В двадцатом веке идеи антропософского 
учения воплощались в строительстве поселков и общественных центров, жмых домов, 
школ и больниц, институтов и библиотек, 
органические архитектурные формы которых особенно благотворно воздействуют 
на физическое, психологическое и эмоциональное состояние людей.
Антропософские естественно-научные 
и духовные принципы вдохновляют архитекторов Венгрии, Германии, Голландии, 
Франции, Швеции, Швейцарии, Соединенных Штатов, Японии и многих других 

стран. В советской России это движение 
преследовалось и подавлялось как идеологически чуждая “мистическая доктрина, 
разновидность теософии, основанная в 1913 
году Р. Штайнером; содержит фантастическое толкование различных областей знания, 
а также методику развития предполагаемых 
“тайных способностей” человека к духовному господству над природой”1.
На территории России на протяжении 
всего двадцатого века не было осуществлено 
ни единой постройки, целенаправленно воплощающей принципы антропософии. Это 
объяснялось директивной направленностью 
развития социалистического реализма в архитектуре и, как следствие, отсутствием компетентных источников профессиональной 
информации. Лишь в 1992 году появились 
две краткие публикации: статья В.С. Горюнова и В.П. Поршнева2 и фрагмент главы монографии М.П. Тубли “Архитектура эпохи 
модерна”3.
Идея Рудольфа Штайнера о воплощении в органической архитектурной форме 
морально-эстетических и духовных основ 
мироощущения человека была осуществлена в новом общественном сооружении. В 
стремлении создать “новый архитектурный 
стиль”, “новую эстетику” Рудольф Штайнер 
обратился к духовным и естественнонаучным идеям И.В. Гёте. Так это было изложено 
в лекциях “Пути к новому архитектурному 
стилю”4, где он при исследовании каркасов 
сооружений, 
изучении 
конструктивных, 
тектонических метаморфоз, в учении о цвете ссылался на разработки Гёте. Штайнер 
назвал Гёте отцом новой эстетики, а новое 
сооружение, являвшееся ее средоточием, — 
Гётеанумом.
Рудольф Штайнер исследовал учение 
Гёте не только с точки зрения его вклада в 
науку. Первая лекция молодого Штайнера в 
Веймаре была посвящена Гёте-художнику: 
“Гёте как основатель новой эстетики”. В ней 
он повторил слова Гёте: “Искусство — это 

раскрытие тайных законов природы, которые 
человеческая душа не может познать иным 
способом...” Он считал, что эти законы не 
могут быть сформулированы на основе научных методов и осознавать их можно лишь 
через искусство и с помощью искусства.
Штайнер не устанавливал никаких догм 
для языка архитектурных форм. Он считал, 
что искусство невозможно объяснять, его 
нужно сопереживать. Штайнер, как и Гёте, 
утверждал, что все виды искусства, в том числе и архитектура, выражают то, что другим 
путем выразить невозможно. Архитектура не 
относится к свободным видам искусства, ее 
задачей является создание пространственных 
“оболочек” для жизни людей. Поэтому цель 
антропософской архитектуры — создавать 
активизирующую жизненную среду, особая 
атмосфера которой может влиять на конкретную деятельность людей.
Так, античная архитектура свидетельствует о том, что люди жили в гармонии с 
природой и богами, присутствие которых реально ощущалось в храмах. В античной архитектуре аккумулировались естественные 
силы, она была алтарем природы. В эпоху 
романики и готики храм стал выражением не 
только природных сил, так как вера средневекового человека коренным образом отличалась от веры человека эпохи античности. 
Храм стал концентрацией духа общины, духа 
активного поклонения. Рубеж ренессанса и 
барокко обозначил переход к отвлеченному, 
абстрагированному архитектурному мышлению, к созданию определенной дистанции 
между человеком и природой.
В начале XX века в своей архитектуре 
Штайнер предложил расширить сферу применения научных принципов и развивавшихся строительных технологий, чтобы выразить 
себя, свой духовный мир через архитектуру 
и таким образом вернуться к природе. Он 
считал, что построенное сооружение — это 
только внешняя форма, так как настоящее 
здание — это то, что формируется в процессе 
строительства. Содержание “нового” строительства он связывал с “новым” импульсом. 
Оно должно было выражать движение и заключаться в осознании сущности формы. 
Штайнер утверждал: “Здание — это орган, 

при помощи которого Бог может общаться с 
человечеством”4.
Он воспринимал здание:
— с точки зрения его физического, телесного содержания (несущих и несомых 
составляющих: фундамент, каркас, стены, 
кровля);
— с точки зрения присутствия в нем 
душевности. Здание должно быть насыщено цветом, его динамическими переливами, 
одушевляющими форму. Цвет по Штайнеру 
— душа вселенной. содержащая в себе движение;
— с точки зрения духовности, духа. Рудольф Штайнер говорил, что окна должны 
отражать дух мира. Он утверждал божественные основы построения мира и возможность 
духовного совершенствования, просветления.
Стены здания, по Штайнеру, выявляют 
внутренние и внешние процессы, представляя собой нечто живое и дышащее. Они имеют волевую тенденцию к расширению изнутри наружу. Эти процессы аналогичны тем, 
что происходят в жизни растений. Таким 
образом, в развитии архитектуры могут проявляться законы гармонии мира растений. 
Человек, осознавая законы естественного 
развития и метаморфоз растительного мира, 
проникаясь ощущениями сжатия и растяжения, концентрации и разряжений, воплощает 
их в архитектуре. “За духом формы стоит дух 
движения,” — в этом Штайнер видел “новый 
импульс” в “новой” архитектуре.
Первый Гётеанум — антропософский 
центр — совершенно новое и необычное 
для своего времени архитектурное сооружение, появился в Дорнахе недалеко от Базеля (Швейцария) в 1915 году. Сооружение 
состояло из двух цилиндрических объемов 
разного диаметра, перекрытых взаимопроникающими, взаимосвязанными разновеликими куполами. Конструктивный каркас, фасады и интерьеры были целиком выполнены 
в дереве. Сооружение общим объемом шесть 
тысяч кубических метров имело бетонный 
первый этаж и уже тогда выразительно продемонстрировало 
художественно-образные 
возможности бетона.
В 1922 году здание первого Гётеанума 
сгорело. Но уже в 1925–1928 годах на том 

же месте был возведен второй Гётеанум. 
При соответственном увеличении площади и 
объемов он воспринимался как колоссальное 
бетонное сооружение. В процессе проектирования Штайнер изготовил пластилиновые 
макеты, которые в скульптурных формах отразили стилеобразующие художественные 
импульсы, возникающие при использовании 
пластических свойств бетона в ходе строительства. Здание было построено в монолитном железобетоне. Возможности этого метода были использованы для пластического 
решения стен, перекрытий, лестничных маршей, организации дверных и оконных проемов. Свет в дневное время выявляет глубину 
гравюр на стекле со всеми нюансами перехода от светлого к темному, как это было и в 
первом Гётеануме.
К концу 1920-х годов вокруг Гётеанума 
в Дорнахе по макетам и проектам Штайнера было построено одинадцать сооружений: 
Глас-хаус с мастерскими для стекольных работ, здания для занятий эвритмией, котельная, дом скульптора Яuepa, дом Дульдек и 
другие. Однако из-за экономического кризиса и последовавшей за ним фашистской диктатуры к середине-концу 1930-х годов строительство Гётеанума и поселка вокруг него 
в Дорнахе испытываю значительные трудности. Лишь с начала 1960-х годов оно вновь 
стало активно развиваться.
Разногласия между существовавшей и 
проектировавшейся в 1920-х годах архитектурой и Гётеану.мом в профессиональных 
научных кругах в конце концов свелись к 
выяснению стилистики антропософских сооружений. Речь шла об экспрессионизме, символизме, которые сам Штайнер отрицал, модерне и органической архитектуре. Штайнер 
эти дебаты считал поверхностными, не имеющими отношения к сущности архитектуры.
Современники Штайнера находили общие черты его архитектурного учения и эстетической концепции экспрессионистов. Но 
в истории архитектуры наследие Штайнера 
занимает особое место, оно обращено внутрь 
самого антропософского движения.
Движение Баухауза не признавало Гётеанум. Хотя были и исключения: Василий 
Кандинский, ощущавший в Гётеануме силь
ное мистическое начало, и архитектор Оскар 
Шлеммер в связи с интересом к театрализации и сценографическим эффектам были его 
приверженцами. Ученик Шлеммера Хартман 
занимался изготовлением оконных гравюр 
для Гётеанума и позднее стал там преподавателем. Архитекторы-антропософы, со своей 
стороны, считан и Баухауз и “современную 
архитектуру” тупиковым путем.
Преемник Штайнера, датский архитектор Эрик Асмуссен, основавший антропософский центр Семинар Рудольфа Штайнера 
в шведском поселке Ерна, считал, что если 
архитектор размышляет о функциях архитектурной формы, то он постоянно работает 
именно с органическими формами5. Следуя 
такому утверждению, можно трактовать расцвет и закат функционализма как игру с красивой абстрактной формой, доминировавшей 
на основе умозрительной рациональной концепции.
Для архитектуры Штайнера характерны 
динамические трансформации, различным 
образом связывающие полярные представления о формах в природе. Датский архитектор 
Ян-Арве Андерсен довольно наивно, часто 
иносказательно и эмоционально, но вполне 
наглядно определил разнохарактерные диалектические пары, напряженность между 
которыми формирует экспрессивный язык 
форм антропософских сооружений:
— фиксированные поверхности кристалла — изгибы и движения растений;
— осознанная рациональность — мечтательность, таинственность, отстраненность;
— практицизм — духовные идеалы, вера;
— точно рассчитанный эффект — неожиданная фантазия, игра;
— строгость — раскрепощающий юмор;
— регулярность, симметрия — освобождающая асимметрия;
— технический прогресс и культура — 
органическая связь с ландшафтом;
— простота и новаторство функционализма — экспрессивное многообразие6.
Архитекторы-антропософы утверждают, 
что в ходе развития цивилизации люди все 
меньше стремятся к самопознанию. В архитектуре следствием этого стали поиски новой 
стилистики, хотя речь идет о гораздо более 

глубоких проблемах. С тех пор, как архитектура все менее была способна определить свои 
исторические ориентиры, она обратилась к 
поискам творческих импульсов вне исторических контекстов. Архитектура, ориентированная на связь человека и природы, представляет 
собой альтернативную глубинную тенденцию, 
которая противостоит поверхностным, репрезентативным установкам на имитации.
Гётеанистскую архитектуру невозможно 
понять, только изучая ее стилевые признаки. 
Эта архитектура может быть осознана лишь в 
связи с антропософским учением.
Известный венгерский архитектор Имре 
Маковец отмечал, что “неблагоприятные 
исторические предпосылки, которые создала 
так называемая “чистая архитектура”, отягощают сознание... Установки Баухауза раскололи архитектурную культуру и нарушили 
непрерывность предметною и духовного 
мира. Современный человек едва ли способен представить себе, что архитектура — это 
таинственная наука, воплощающая скрытый 
смысл в тектонику сооружения, или что задача архитектуры — связать магической силой 
небо и землю”7. Маковец считает себя единомышленником архитекторов-антропософов, 
построивших “новый мир” в Дорнахе и Ерне.
Для антропософской архитектуры существенна проблема архитектурною языка. 
Исследователь истории архитектуры, антропософ Эрик Лундберг назвал свою книгу 
“Язык архитектурных форм”. В ней он исходил из утверждения, что именно посредством 
формы архитектура способна говорить обо 
всем и выразить все, что важно для человека. Лундберг убежден, что в архитектурных 
формах воплощаются движения, жесты. Это, 
с одной стороны, развивает способность эмоционального восприятия форм и, с другой, 
благодаря многообразию архитектурной артикуляции формы становятся говорящими. 
Лундберг связывает свой опыт архитектурных переживаний с движениями и пластикой 
человека, формулирует эту взаимозависимость и делает вывод о возможностях создания новых архитектурных образов.
Если человек без предубеждений и гоговых стереотипов живет в определенной архитектурной среде, архитектурные образы 

проникают, вживаются в его сознание. Когда 
взаимосвязь форм, предметов и материалов 
легко осознается, все представляется ясным и 
понятным. Но иногда архитектура воздействует на совершенно иные слои человеческого 
сознания, вызывая спонтанные, неожиданные 
эмоции, меняющиеся настроения, игру воображения. Так, игра света, тени, пропорций 
способствует переходу от открытых взаимодействий архитектурных объемов к интимным, глубинным. Сочетания прямых и тупых 
углов, выпуклой и вогнутой формы, весь диапазон обращенных к человеку и ориентированных на нею архитектурных форм — в 
движениях, поворотах, перепадах уровней, 
структуре материала, в цвете — играют решающую роль. Таким образом можно увидеть, 
что архитектура — скорее рефлектирующая, 
воздействующая на интеллект живая часть 
человеческой сущности, эм о ни о нал ьная, 
насышенная настроениями, динамичными побуждениями, зачастую выдумка, мечта.
Язык архитектурных форм, по убеждению Штайнера, должен быть столь многообразен, чтобы позволить человеку полностью 
проявить и выразить себя. Особое значение 
Штайнер придавал стремлению человека к 
самопознанию и его способности к самоутверждению в процессе творческой деятельности. Это следует из приведенной ниже 
выдержки из лекции, прочитанной в 1914 
году перед строителями Гётеанума:
“И когда мы вживаемся во все, что давит, 
несет, закругляется, что формирует поверхности и собирается в законченные формы, 
мы начинаем жить противопоставлением и 
игрой сил, которые создают мир, в художественном творчестве обращаться к фантазии 
и ее бесконечным метаморфозам — но мы 
замечаем, что не можем понять тайны мира 
форм до тех пор, пока сами не пытаемся выразить себя в органическом движении и творчестве окружающего мира”4.
В начале 1960-х годов архитекторы вновь 
открыли для себя Гётеанум. Американская 
исследовательница Д. Шарп отмечала: “...
при объективном изучении представляется 
странным, что современная архитектура так 
долго его игнорировала... Райт, Корбюзье, 
Сааринен лишь в конце своего творчества 

смогли оценить Гётеанум 
как собирательный образ, 
художественное произведение редкой силы и чистоты. 
Японский 
архитектор 
К. 
Имаи в 1960-е годы предполагал, что гётеанистская 
архитектура сохранится спокойной, сильной, жизнеспособной. Это предположение 
подтвердилось.
Идеи 
антропософской 
архитектуры стали мощным 
импульсом для строительства 
детских, учебных и медицинских учреждений, домов 
престарелых, общественного 
и сельского строительства. 
Эти сооружения выделяются в любых контекстах9. Так, 
например, только в Германии 
построено более ста школ и 
детских садов. Они представляют собой функциональные 
сооружения с ярко выраженным 
эмоциональным, 
обществен 
но-культурным, 
художественным решением, 
активно воздействующим на 
людей. Каждое здание — с 
обязательным 
пространством для занятий сценическим движением и эвритмией 

— уникально и проектируется, исходя из концепции сохранения пространственной 
среды, ландшафта или городского контекста. Для школ 
такого типа — вальдорфских 
школ, объединенных единой 
педагогической 
системой 
и методикой, нет типовых 
проектов. Школьные здания 
возводятся по инициативе 
объединений-общин при их 
существенном участии в планировании, финансировании 
и строительстве.
В соответствии с идеями 
Штайнера сооружения архитекторов-антропософов проектируются индивидуально. 
В поселках здания объединяются общими мотивами: 
цветом, материалом, комбинацией этажности. Язык 
форм дифференцирован и 
развивается в процессе проектирования.
Антропософия 
Рудольфа Штайнера стимулировала 
разнообразные 
поиски 
архитектурных идей во всем 
мире, создание цельных, необычных архитектурных образов. Уроки прошлого и но
Антропософский поселок 
в Дорнахе, Швейцария

вейшие достижения техники и технологии в 
соединении с осознанием красоты и свободы 
природы и духовного творческого дара человека будут способствовать новому пробуждению и развитию архитектуры.

Примечания

1. Советский Энциклопедический словарь. М.: 
Советская энциклопедия, 1981, с. 66
2. В.С. Горюнов, В.П. Поршнев. “Говорящая архитектура” Рудольфа Штайнера / Архитектура 
мира. Материалы конф. «Проблемы истории 
архитектуры”. М.: ВНИИТАГ, 1992, с. 139-144.
3. М.П. Тубли. Архитектура эпохи модерна. М.: 
Стройиздат, 1992.
4. Rudolf Steiner. Ways to a New Style in 
Architecture. Five lectures by Rudolf Steiner given 
during the building of the First Goetheanum 1914. 

London: Anthroposophical Publishing Company; 
NY: Anthroposophie Press, 1927.
Более подробно:
Rudolf Steiner. At the Gates of Spiritual Science. 
14 lectures given in Stuttgart 1906. London: Rudolf 
Steiner Press, 1970.
5. Erik Asmussen. ff endre visible et vivante la 
spécifi cité de chaque fonction /L Architecture d 
Aujourd’hui. Nr. 224, dec. 1982, pp. 50-55; Vidar- 
kliniken Jarna Stathôgaskolan Horrkôping / Arkitek- 
tur. Sartryck ur Nr. 8, 1988.
6. Jan-Arve Andersen. Die Fonnensprache / Die 
Architektur des Erik Asmussen in Jcirna. GRAZ 9, 21 
de z. 1987, c. 24.
7. Imre Makovecz. Vorwort / там же, с. 2.
8. Ernst Kanow. 75 Jahre Goetheanistische 
Architektur. / Architektur. 4/90, c. 50-53.
9. David Pearson. Earth to spirit: in search of 
natural architecture. San Francisco: 
Chronicle 
Books, 1995.