Образовательная языковая политика в современном мире

ОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ  

ЯЗЫКОВАЯ ПОЛИТИКА 
В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

В ДВУХ ТОМАХ

ТОМ 1. ПОЛИТИЧЕСКОЕ 

И ИДЕОЛОГИЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЯ 
ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ ЯЗЫКОВОЙ 

ПОЛИТИКИ

М.А. МАРУСЕНКО
Н.М. МАРУСЕНКО

Москва 
ИНФРА-М 

2024

МОНОГРАФИЯ

УДК 37.014.53(075.4)
ББК 74.0
 
М29

Марусенко М.А.

М29  
Образовательная языковая политика в современном мире : моно
графия : в 2 томах. Том 1. Политическое и идеологическое измерения 
образовательной языковой политики / М.А. Марусенко, Н.М. Марусенко. — Москва : ИНФРА-М, 2024. — 387 с. — (Научная мысль). — 
DOI 10.12737/1946228.

ISBN 978-5-16-019456-1 (общ.)
ISBN 978-5-16-018263-6 (том 1, print)
ISBN 978-5-16-111277-9 (том 1, online)
Монография посвящена анализу мирового опыта в сфере изучения 

и преподавания языков в тех странах, которые представляют собой «точки 
роста» неравномерно развивающейся глобальной системы. Изучение языков, первых, вторых и иностранных, занимает значительную часть учебных 
планов образовательных учреждений в любой стране и потребляет немалую часть материальных, интеллектуальных и кадровых ресурсов. Гораздо 
реже объектом изучения являются связи между изучением языков и такими понятиями, как национальная идентичность, национальное единство, 
нациостроение и территориальная целостность, которые приобретают 
особенную актуальность в эпоху глобализации, ставящей своей целью 
ослабление национальных государств и построение новых и перестройку 
существующих национальных, культурных и языковых идентичностей. 
В Российской Федерации эта сфера исследований мало известна, а накопленный в мире опыт практически не используется.

Для специалистов, студентов и аспирантов, интересующихся пробле
мами образовательной языковой политики.

УДК 37.014.53(075.4)

ББК 74.0

Р е ц е н з е н т ы:

Пиотровская К.Р., доктор педагогических наук, профессор, про
фессор Российского государственного педагогического университета 
имени А.И. Герцена;

Пушкарева Н.В., доктор филологических наук, доцент, профессор 

Санкт-Петербургского государственного университета

ISBN 978-5-16-019456-1 (общ.)
ISBN 978-5-16-018263-6 (том 1, print)
ISBN 978-5-16-111277-9 (том 1, online)

© Марусенко М.А.,  

Марусенко Н.М., 2023

Предисловие

Предметом данной монографии является анализ мирового опыта 

в сфере изучения и преподавания языков, реализуемых в тех странах, 
которые представляют собой «точки роста» этой неравномерно развивающейся глобальной системы. Общепризнано, что изучение 
языков, первых, вторых и иностранных, занимает значительную часть 
учебных планов образовательных учреждений общего образования 
в любой стране и потребляет немалую часть материальных, интеллектуальных и кадровых ресурсов, что определяет большой интерес профессионалов образования, политиков и широкой публики, в первую 
очередь, родителей обучающихся, к этой проблематике.

Гораздо реже объектом исследований становятся связи между 

изучением языков и такими понятиями, как национальная идентичность, национальное единство, нациостроение и территориальная 
целостность, которые приобретают особенную актуальность в эпоху 
глобализации, ставящей своей целью ослабление национальных государств и построение новых и перестройку существующих национальных, культурных и языковых идентичностей.

Эта сфера исследований мало известна в Российской Федерации, 

а накопленный в мире опыт практически не используется. Основной 
причиной является, наверное, «головокружение от успехов» языкового строительства в советскую эпоху, особенно в ранний ее период, 
служившего моделью для новых независимых государств, образовавшихся в результате крушения мировых колониальных систем, 
в период после окончания Второй мировой вой ны и до 1980-х гг. 
В результате наша страна не смогла своевременно и адекватно отреагировать на смену парадигмы языковой политики и языкового 
строительства с этнокультурной на национально-функциональную, 
произошедшую в конце ХХ в.

Второй причиной стала переоценка уникальности многоязычия, 

исторически сложившегося в СССР и в Российской Федерации, создающая иллюзию необходимости самостоятельного решения всех 
проблем, без возможности учета мирового опыта. Однако в мире 
существует много стран с гораздо большим числом существующих 
языков и кратно превосходящих Россию по численности населения. 
Они раньше, чем Россия, столкнулись с вызовами новой эпохи и пытались решать проблемы, возникающие в новых условиях, накопив 
при этом как положительный, так и отрицательный опыт.

Большое значение имеют зарубежные исследования о связи 

языков и национальной идентичности, показавшие отличие научной 
языковой идеологии от народной, в которой между языком и национальной идентичностью признается одно-однозначное отношение. 

В СССР и в России переоценка роли языка в национальной идентичности имеет историко-идеологические основания: с одной стороны, 
это связано с умалением роли этничности и религии, с другой — 
с марксистско-ленинским представлением о том, что пролетариат 
не имеет национальности, и что при коммунизме будет существовать 
единая нация, говорящая на одном языке. Со времен Французской 
революции 1789 г. борьба с церковью привела к ослаблению религиозных идентичностей, которые были заменены на национальные 
и языковые. Влияние изучения вторых и иностранных языков на национальную идентичность обучающихся также представляет большой 
интерес.

Образовательная языковая политика (далее — ОЯП) — это меж 
дисциплинарная область деятельности и научных исследований, 
лежащая на пересечении критической теории, наук об образовании, 
социологии и антропологии, обладающая тем не менее собственным 
практическим и теоретическим аппаратом, направленным на объяснение связей между языковой политикой государств, строительством 
национальных систем обучения языкам и языковым поведением сообществ и отдельных людей. Она фокусируется на политическом и идеологическом измерениях языкового строительства, в большинстве 
случаев поощряющих построение языковых иерархий, действующих 
в интересах мажоритарных и колониальных языков1.

В ОЯП просматриваются три концептуальных подхода к изучению 

языков: язык как проблема, язык как право и язык как ресурс2.

Подход язык как проблема сформировался на раннем этапе раз
вития и был вызван попытками разрешить языковые конфликты, 
возникавшие в многоязычных нациях, недавно получивших независимость в Азии, Африке и Латинской Америке. Составление 
словарей, написание грамматик и провозглашение национальных 
языков казались тогда абсолютно необходимыми мерами. Он касался, 
прежде всего, тех территорий, где западные державы установили 
произвольные политические и административные границы и где 
моноязычие было основано на колониальных языках (английском, 
французском, испанском и португальском). Эти языки получили 
статус национальных в новых независимых государствах, автохтонные языки плохо вписывались в проекты построения национальных государств и были обречены на угасание, а их носители стали 
рассматриваться как воображаемые сообщества. Только в ХХ в. права 
автохтонных народов на использование и сохранение своих языков, 
признанных частью культурного наследия наций, получили государ
1 
Ricento T. Historical and theoretical perspectives in language policy and 
planning // Journal of Sociolinguistics. 2000. Vol. 4. Issue 2. P. 196–213.

2 
Ruiz R. Orientations in language planning // NABE Journal. 1984. Vol. 8. 
Issue 2. P. 2–4.

ственное признание. До этого языковое разнообразие рассматривалось как препятствие на пути прогресса и эффективности государства, 
а носители миноритарных языков должны были ассимилироваться 
в сообщество мажоритарного языка. Такой подход квалифицируется 
современными лингвистами как неоклассический, технократический 
и позитивистский1. Он находился под влиянием структурализма 
и характеризовался утилитарным отношением к языковой политике, 
целью которой считалась ликвидация языковых конфликтов. Языки 
рассматривались без учета социальных и культурных условий их 
функционирования, а идеологический подтекст их использования 
вообще отрицался. Преимущества западной цивилизации казались 
неоспоримыми, а другие языки и культуры считались неспособными 
справиться с вызовами современного мира. Автохтонные языки назывались примитивными, дегенеративными и не имеющими ресурсов, 
необходимых для выживания в современном мире. В то же время, 
колониальные языки представлялись как нейтральные, общие и лишенные своего первоначального этнического характера.

Подход язык как право оформился в 1990-х гг. на базе критики со
циального неравенства и подавления миноритарных групп и языков. 
В нем объединились такие направления исследований по языковой 
политике, как историко-структурная парадигма, критическая языковая политика, языковые права человека и языковой империализм. 
ОЯП стала отходить от влияния теории Дарвина о естественном 
отборе и рассматривать многие языковые явления как следствие 
влияния экстралингвистических факторов, большинство из которых 
имеют социальную, политическую или экономическую природу. 
Языковое разнообразие стало рассматриваться как неотъемлемая 
характеристика современного общества, связывающая человека с его 
социальным окружением. За ним признается нерыночная стоимость, 
а защита и поддержка региональных языков и диалектов, находящихся под угрозой исчезновения, получили оправдание благодаря 
отношению к языку как символу идентичности и групповой принадлежности.

Это выявило неадекватность моделей ОЯП, основанных исклю
чительно на изучении стандартных языков и культур и утверждении 
гегемонической роли западной цивилизации. В качестве модели ОЯП 
предлагалось субститутивное, субтрактивное и транзитивное двуязычие, ориентированное на изучение стандартного языка и распространение его среди обучающихся2.

1 
Ricento T. Historical and theoretical perspectives in language policy and 
planning // Journal of Sociolinguistics. 2000. Vol. 4. Issue 2. P. 196–213.

2 
Cerrón Palomino R. La Cuestión Lingüística en Perú // Cerrón Palomino R. (Ed). 
Aula Quechua. Lima: Signo, 1982. P. 112–115.

Ориентация на язык как право во многих случаях приводила 

к насаждению односторонней модели обучения и изучения языков, 
когда только носители миноритарных языков должны были изучать 
другой, доминирующий язык. В последние десятилетия движение 
за языковую и социальную справедливость привело к признанию 
реальности многоязычия и мультикультурности во многих странах, 
имеющих большие автохтонные сообщества, а для детей из этих сообществ было организовано начальное образование на материнском 
языке.

Подход язык как ресурс нацелен на достижение языкового разно
образия и многоязычное обучение как ресурс для носителей мажоритарных и миноритарных языков и реализуется через двустороннее 
аддитивное двуязычное обучение (двустороннее погружение), при 
котором носители мажоритарного языка от рождения и носители его 
как второго языка обучаются на обоих языках, которые рассматриваются как ресурсы для всех обучающихся (пример — английский 
и испанский в США). Появление этого подхода обусловлено переходом от изжившей себя этнокультурной парадигмы языковой политики к новой, национально-функциональной парадигме, основанной 
на теории человеческого капитала.

Конец ХХ в. и начало XXI в. характеризуются глубокими изме
нениями окружающего мира под влиянием нынешней фазы глобализации. Национальные системы образования испытывают влияние 
глобальных изменений, выражающееся в росте напряженности в использовании языков, отмирании локальных культур, изменении 
идентичности школьников и студентов. Национальные сообщества 
пытаются сбалансировать локальные потребности с глобальными 
реалиями. Школьные практики находятся в постоянном взаимодействии с глобальными идеями, несущими новые культурные практики, 
ценности и религии, и меняются сами. Так, в Катаре язык обучения 
в государственных школах трижды менялся в течение десяти лет, 
а учителя и школьная администрация оказались жертвами последствий влияния глобализации на местную культуру.

Влияние глобализации на использование языков, их изучение 

и отношение носителей к языкам привело к изменению ОЯП. Прежде 
всего, это касается гегемонии английского языка, ставшего международным lingua franca в социальной, политической, экономической, 
академической и профессиональной коммуникации, но наблюдается 
и беспрецедентный рост использования других языков, например, 
французского, испанского, китайского. С другой стороны, растет 
использование миноритарных языков и диалектов в разных сообществах, которые связывают с ними защиту своей идентичности 
в условиях глобальной деревни. Эти три подхода являются определяющими при формировании языковой политики и дискурса о языках 

и языковых проблемах и обусловливают рамки допустимых для данного социума действий в языковой сфере.

ОЯП связана с воздействием как на статус, так и на корпус языка, 

и рассматривает обучение языку и прочую образовательную деятельность с точки зрения увеличения использования языка или численности его носителей. Она обязательно должна учитывать социально-политические и идеологические последствия реализации языковых учебных планов и политик, особенно тех, которые направлены 
на маргинализацию миноритарных языков и их носителей, особенно 
в школах. ОЯП всегда идеологически ориентирована на поддержку 
существующей власти и урегулирование конфликтов языковых идеологий, которые часто коренятся в колониальном прошлом языков, 
статусе языков по отношению к власти и стремлении к социальной 
мобильности. В каждом речевом сообществе она должна строиться 
с учетом задач национального строительства, национальной идеологии и возможностей доступа разных социальных и этнических 
групп к экономическим и политическим ресурсам и власти1.

При этом нельзя недооценивать важную роль работников образо
вания в реализации языковой политики: любое изменение языковой 
ситуации в стране может происходить только через школу.

Традиционная научная парадигма ОЯП базируется на анализе 

текстов (законов о языковой политике, правительственных постановлений, учебных планов и программ, публикаций в СМИ, исторических документов и т.д.). Этот тип анализа тяготеет к макроанализу в том смысле, что он фокусируется на масштабных социальнополитических процессах, исторических движениях и документах, 
создаваемых на региональном, национальном и наднациональном 
уровнях. На основе этих документов вырабатываются теоретические 
концепции и эвристические модели, объясняющие процессы и возможные результаты языковой политики.

Эти неоклассические модели ограничены тем, что они концентри
руются на индивидуальном выборе субъектов языковой политики 
и игнорируют, насколько ОЯП является социально-политическим 
процессом, определяемым доминирующими экономическими интересами.

Альтернативой является историко-структурный подход, в центре 

которого находятся социально-исторические факторы, влияющие 
на ОЯП, и который опирается на критическую теорию, показывающую, как языковая политика порождает школьное и социальное 

1 
Johnson D.C., Pratt K.L. Educational Language Policy and Planning // 
Chapelle C.A. (Ed). The Encyclopedia of Applied Linguistics. JohnWiley  
& Sons, Ltd, 2014. P. 2.

неравенства1. Это направление исследований характеризуется повышенным интересом к ОЯП как политическому механизму, который 
ведет к маргинализации миноритарных и автохтонных языков и их 
носителей.

Повышение интереса к языковой политике «снизу вверх» (bottom
up) на микроуровне — на уровне школы — породило интерес к анализу эмпирических данных о том, что происходит в образовательных 
учреждениях. Главной методологической проблемой является определение отношений между языковыми политиками на разных уровнях 
и школьными практиками2.

Довольно широко распространенная в России точка зрения, что 

языковые глобализационные процессы обходят ее стороной, опровергается при сопоставлении процессов, происходящих в ее ОЯП, 
с тем, как эволюционирует мировая система языков, но с учетом 
определенного временного лага. Наличие этого лага в данном случае 
является преимуществом, потому что позволяет, используя зарубежный опыт, корректировать негативные последствия для российской системы образования.

В данной работе авторы сознательно не затрагивают проблематику 

изучения и преподавания языков в российской системе общего образования, современное состояние которой достаточно полно и адекватно отражено в монографиях В.М. Алпатова3 и А.Л. Арефьева4.

1 
Tollefson J. Language policy in a time of crisis and transformation // 
Tollefson J.W. (Ed). Language policies in education: Critical issues. 2nd ed. New 
York, NY: Routledge, 2013. Р. 11–34.

2 
Blommaert J. Policy, policing and the ecology of social norms: Ethnographic 
monitoring revisited // International Journal of the Sociology of Language. 
2013. No. 219. Р. 133.

3 
Алпатов В.М. 150 языков и политика. 1917–2000 гг. Социолингвистические 
проблемы СССР и постсоветского пространства. М.: Крафт+ИВ РАН, 2000.

4 
Арефьев А.Л. Социология языка. Национальные и иностранные языки 
в системе образования / под ред. Г.В. Осипова. 2-е изд. М.: Юрайт, 2019. 

Глава 1.  

ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И ИЗУЧЕНИЕ ЯЗЫКОВ

Текущая фаза глобализации сопровождается радикальными из
менениями границ социальной жизни, интенсификацией движения 
образов и смыслов через национальные границы и повышением значения глобальных понятий. Нужно иметь в виду, что постмодерн 
представляет собой просто последнюю фазу геополитической глобализации, которая непрерывно происходила в течение последних 
600 лет в форме современной миросистемы, возникшей после распада 
феодализма1. Нынешняя миросистема развивается под влиянием 
капитализма, и на всем протяжении ее развития некоторые страны 
получали большую выгоду от нее, благодаря эксплуатации других 
стран. Западная Европа и позднее колониальная Америка процветали 
от эксплуатации естественных и человеческих ресурсов автохтонных 
народов своих стран и народов африканских, азиатских и карибских 
государств в форме работорговли и развития глобальных производств 
чая, сахара и хлопка. Эти исторические различия в развитии и благосостоянии отражаются и в XXI в. в разделении мира на глобальный 
Север и глобальный Юг.

Исследователи культурных форм глобализации среди характе
ристик постмодерна выделяют рост мобильности, разнообразия, 
неопределенности и гибридности. Кроме того, постмодерн характеризуется повышенной рефлексией, потому что социальные практики 
постоянно анализируются и пересматриваются под влиянием новой 
информации об этих практиках, что существенно изменяет их характер. Если ранние формы модерна сопровождались промышленной 
революцией, производством товаров и наемным трудом, постмодерн 
отличается рефлексивной модернизацией и детрадиционализацией 
общества, требующих глубоких изменений социальных, политических 
и экономических институтов, сложившихся в эпоху модерна.

Вследствие детрадиционализации модерновые связи между 

языком, местом проживания, этничностью и культурой постоянно 
подвергаются пересмотру. В результате детрадиционализации институтов индивидуальный выбор больше не является необходимым 
для выполнения традиционных ролей, ориентированных на такие 
социальные структуры, как класс, религия, гендер и этничность.

Этничность часто перерастает в национализм. Перерастание эт
ничности в национализм в определенной степени связано с прео
1 
Wallerstein I. The rise and future demise of the world capitalist system: Concepts 
for comparative analysis // Comparative Studies in Society and History. 1974. 
No. 16. Р. 387–415.

бразованием культурных традиций повседневной жизни в более 
специфические исторические претензии. Такое преобразование стало 
возможным благодаря книжной «высокой культуре» и распространению ее влияния на повседневную культуру. «Печатный капитализм» не только сделал людей творцами истории, но и создал нацию 
как сообщество читающих людей, существующее в воображении каждого1. Таким образом, фольклор постепенно превратился в «научную 
историю» и национальный миф. Не только всеобщая грамотность, 
но и коммуникационные технологии, от книгопечатания до интернета, играют ключевую роль в объединении разрозненного населения 
и появлении возможностей для создания «народной памяти», выходящей за пределы индивидуального опыта и устных традиций.

Особенно важное место придавалось роли языка в Германии. 

И. Гердер и И. Фихте подчеркивали «оригинальность» немецкого 
языка и первичность германского характера. Фихте, например, провозгласил надысторический статус немецкой национальности, а исторически сформированные национальные характеры получили более 
низкий статус2.

Национализм имеет сложные отношения с историей. Произ
водство исторических нарративов о нации имело большое значение 
для Германии и для западных стран. История как современная научная дисциплина имеет глубокую традицию создания национальных 
историй, предназначенных для формирования у читателей и обучающихся сознания коллективной идентичности. Как отмечал Э. Ренан, 
исторические ошибки являются ключевым фактором в создании 
нации, поэтому прогресс в исторических исследованиях представляет 
опасность для принципа национальности, потому что они свидетельствуют о насилии, которое лежит в основе любого политического 
образования, даже если его последствия оказались благотворными. 
Единство всегда достигается с помощью насилия3.

Особенно ярко связи национализма с этничностью проявились 

в XIX и XX вв., потому что претензии на существование некоторых 
наций противоречили интересам существующих государств. В этнических версиях национализма язык часто играл ключевую роль, 
причем акцент делался на его древнем происхождении, наследственном характере, использовании всеми членами нации и существовании до любой формы политического устройства. Но языком 
националистических движений часто является не наследственный 

1 
Anderson B. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of 
Nationalism. London, New York: Verso, 1991.

2 
Fichte J.G. Addresses to the German Nation. New York: Harper, 1968.

3 
Renan E. Qu’est-ce qu’une nation. Conférence en Sorbonne, le 11 mars 1882. 
URL: http://www.iheal.univ-paris3.fr/sites/www.iheal.univ-paris3.fr/files/
Renan_-_Qu_est-ce_qu_une_Nation.pdf (дата обращения: 23.01.2021).