Чемпион

Вологда     Родники
2023.

УДК 82-31
ББК 84(2=411.2)6-44
Е72

Ермаков, Дмитрий.
Е72  
Чемпион / Дмитрий Ермаков. – Вологда : Родники, 2023. – 
132 с.
ISBN 978-5-9729-5060-7

«Чемпион» – новая книга Дмитрия Ермакова, в которую 
включены две повести и рассказ. Они будут интересны как 
подросткам, так и взрослым читателям.
На примерах судеб подростков автор поднимает важные жизненные вопросы. Что есть добро, а что – зло? Кто 
он – настоящий друг? Что есть семья? Герои книги дружат, 
ссорятся, влюбляются, решают свои проблемы с помощью 
взрослых или вопреки взрослым... Живут, познают жизнь. 
Первые взрослые сложности и испытания, первая любовь 
и первые разочарования… Кто, как не подростки, острее 
чувствуют этот мир, переживая все впервые? 
Эта книга по-настоящему увлечет читателя и легким 
словом расскажет о главных вещах в жизни каждого человека! Неслучайно повесть «Чемпион» рекомендована для 
внеклассного чтения в школах Вологодской области.

УДК 82-31
ББК 84(2=411.2)6-44

ISBN 978-5-9729-5060-7 © Ермаков Д. А., 2023
 
© Издательство «Родники», 2023
 
© Оформление. Издательство «Родники», 2023

Повесть

1

– Мороженое, мороженое, мороженое берём… – 
Пальцы застыли от холода, но Колька крепко держит 
большую картонную коробку, деловито идёт по вагонам 
электрички, ловко, не выпуская коробку, сдвигает 
двери…
– Пацан, сколько?
– Двадцать.
Правой держит коробку, прижав к груди, левой 
принимает деньги, ссыпает в карман куртки и подаёт 
мороженое.
Пройдя последний вагон, Колька как раз продал всё, 
спрыгнул на перрон, бросил пустую картонку под поезд 
на шпалы, хлопнул по карману и в ответ звякнуло.
И тут увидел двух мальчишек, один из них нёс точно 
такую же коробку. Шли они к сто тридцать четвёртому 
поезду, он только что прибыл и будет стоять пятнадцать 
минут.
Парней этих Колька не знал.
– Э! Орлы! – развязным хриплым голосом окликнул 
он их.
Они остановились. Один из них был ростом и 
комплекцией примерно с Кольку (он и нёс коробку), 
второй чуть крупнее. Ну, и возраст, примерно, такой же – 
лет четырнадцать.
– Кто такие? – Колька спросил. Так, будто он имел 
право командовать тут. 
Колька – коренаст, на голове небрежная, торчащая 
вихрами светлая шевелюра, глаза серые, иногда, как 
вот сейчас – холодные, колющие. Тонкая джинсовая 
курточка, джинсы, изрядно поношенные кроссовки. 
Смотрит на парней зло, вызывающе, ждёт ответа.

– А тебе-то чего?
В голосе ответившего, того, что крупнее, чувствовалась 
неуверенность, хоть он и старался держаться независимо. 
А второй, вообще, явно боялся, уже оглядывался – куда 
бы драпануть. И Колька попёр буром.
– А ну живо отсюда! – он шагнул к ним вплотную. – 
Ща свистну – только коробка от вас и останется. – И он 
выхватил коробку с мороженым и поставил на асфальт. – 
Живо слиняли отсюда! – Колька сделал жест, будто 
хотел ударить старшего. Тот отпрыгнул в сторону и 
побежал, второй сперва даже присел от страха, а потом 
тоже сиганул с перрона.
– Лихо ты, – сказал Кольке стоявший неподалёку 
знакомый грузчик.
– А-а… – Колька пренебрежительно махнул рукой, 
подхватил отнятую коробку и побежал к сто тридцать 
четвёртому.
Он был рад – целая коробка! И всё, что заработает 
на ней – его, не надо делиться с Зубой.
Коробки эти берёт Колька и другие мальчишки (все 
друг друга знают и каждый в «своих» поездах работает) 
прямо из подъезжающей хладокомбинатовской машины, 
всё под контролем Зубы или кого-то из его «заместителей». 
Им же и заработанные деньги (большую часть) отдают…
Колька успел к сто тридцать четвёртому. Это была 
не электричка, проходящий поезд с купе и плацкартом. 
Идти по поезду не так удобно, как по электричке, но 
зато покупают лучше. Не пройдя и половины состава, 
Колька распродал и эту коробку, выпрыгнул на перрон, 
огляделся и торопливо пошёл к выходу с вокзала.
«Чего-то Зубы сегодня нет. Сразу бы с ним 
рассчитаться…» Только подумал…
– Коля-я-я! – навстречу Кольке шёл Борька Зубарев – 
Зуба, а с ним ещё двое. Все в потёртых джинсах,  

коротких куртках и футболках, с короткими стрижками. 
Сегодня их почему-то не было на выдаче у машины. 
Водитель один коробки выдавал.
– Как дела? – Зуба спросил, кривя губы в ухмылочку, 
с прищуром глядя.
– Нормально. Три коробки, – спокойно ответил 
Колька. «Не должны они знать про четвёртую коробку. 
Те пацаны – точняком – левые какие-то были», – про 
себя подумал.
– Ну? – Зуба требовательно сказал. Дружки его тоже 
ухмылочки кривят, презрительно щурятся – во всём 
Борьке подражают.
Колька достал из кармана деньги и подал Зубе, как 
всегда – большую часть из того, что заработал. И это 
было справедливо.
– Завтра как? – опять Зуба спросил.
– Приду к московскому поезду, – ответил Колька.
– Ну, давай, – и Зуба даже хлопнул его по плечу.

2

Дверь Кольке открыла мать. От неё опять пахло 
спиртным. Мятый халат запахнут небрежно…
– А-а, сынок… – она попыталась приобнять его, но 
Колька увернулся, оттолкнув её руку.
– Что? Мать толкать?.. А!.. – она махнула рукой и ушла 
в комнату, плотно закрыв за собой дверь. Но Колька 
успел заметить лежавшего на диване мужика.
На столе в кухне громоздились грязные тарелки, 
стаканы, бутылки. Табачная вонь – по всей квартире… 
Всё это уже привычно – и всё равно противно.
Колька отрезал от буханки горбушку. Сжевал хлеб, 
запивая кипячёной водой прямо из чайника.

Из материной комнаты послышались невнятные 
голоса. Колька тихонько вышел в прихожую, натянул 
кроссовки, куртку, бесшумно открыл и закрыл за собой 
входную дверь. Щёлкнул замок. Колька торопливо 
сбежал по лестнице, вышел из подъезда во двор с кривым 
детским грибком, убогой песочницей и ломаными 
качелями на островке посреди асфальта и машин. 

Мимо одинаковых серых кирпично-стеклянных 
домов, мимо машин, мусорных баков, и снова машин, и 
стаи бездомных собак, и собак на поводках равнодушных 
хозяев, шёл мальчишка… Ко всему равнодушный. 
Так сам думал. Хотел думать…

Колька шёл к бабушке Зине.
Она – мать отца. А отец уже четвёртый год в тюрьме. 
Сначала мать говорила, что отец уехал в командировку. 
Колька был маленьким и верил. А сейчас знает точно – 
отец в тюрьме. Вернее, в лагере. Ещё Колька знает, 
что когда отец вернётся, он прибьёт мать и всех её 
дружков. Поэтому, хотя он и ждёт отца, но и боится его 
возвращения.
А бабушка Зина, как про отца Колькиного, сына 
своего вспомнит – плачет. Обычно молчит, но однажды 
прорвалось у неё:
– Из-за этой стервы всё… 
Колька съёжился, когда услышал такое о матери. 
Никакой он, конечно, не равнодушный: ему жалко 
мать, жалко отца, жалко бабушку. И в то же время он 
злится на них всех… Потому что… Из-за них всё… Всё изза них… Лучше бы и не рожали его…
Бабушка живёт в старом пятиэтажном доме – 
«хрущёвке». Двор дома оторочен мягкой кудрявой 
зеленью кустов, но тоже весь уставлен машинами…

Бабушка уже собиралась спать, когда Колька 
пришёл.
– Внучек! Проходи, милый, – обрадовалась она.
Колька подал ей деньги, оставив себе совсем  
немного. Бабушка поохала, но откуда деньги не спросила, 
знала, что он не скажет. («Отстань, баб, не ворую», – 
ответил ей Колька, когда впервые протянул деньги). 
Она положила деньги в сервант, в старинную железную 
коробочку из-под чая. Собрала на стол поесть.
– Как в школе-то дела? – поинтересовалась.
– Нормально. 
– Что мать? – с неприязнью в голосе спросила.
– Пьёт, – небрежно ответил Колька.
Бабушка завздыхала слезливо. Колька отвернулся, 
включил телевизор – трескучий, чёрно-белый, из 
каких-то совсем давних времён, уплетая за обе 
щеки рожки с колбасой, стал смотреть фильм «про 
братву».
Как у них здорово всё получается – тоже сорванцы 
были, а потом разбогатели. Особенно этот, главный 
у них – крутой, всех на разборках мочит. А «обувают»  
они только козлов всяких, которым – так и надо. 
Классное кино!
И вдруг, главный герой фильма показался ему 
похожим 
на 
Зубу. 
Глазами 
пустыми, 
ухмылкой, 
притворной улыбкой… 

Потом он лёг спать на диване. Накрылся одеялом с 
головой по совсем ещё детской своей привычке… 
Первое, что он помнил о себе: он с головой под 
одеялом, а мама спрашивает:
– А кто это у нас в норке?
– Мышонок!
– А кто у мышонка мама?

– Мышка!
– Мышонок пустит маму? – и мама не ложится, просто 
садится на пол рядом с его кроваткой, и обнимает его 
под одеялом, и он прижимается к ней. 
– А медведей принимаете?! – кричал папа и обнимал 
их обоих.

Ему уже четырнадцать лет – он никого не обнимает, 
его никто не обнимает… 
Колька стал подсчитывать, сколько накопилось 
денег в чайной коробке (бабушке сказал, что копит на 
мобильник) – приличная сумма получалась.
Скоро он поедет к отцу. Взял бы и бабушку, да она 
сама как-то призналась: «Не могу туда ехать. Боюсь – 
сердце не выдержит».
Сейчас, Колька знает, бабушка молится перед 
иконой в своей комнатке. Она верующая. Поэтому и 
он, Колька, крещён ещё во младенчестве. И крестик, 
простой алюминиевый на прочной нитке – всегда при 
нём… А вот дед его, бабушкин муж, «не верил ни в Бога, 
ни в чёрта», как бабушка Зина говорила. «Но честный 
был и совестливый – не чета многим нынешним, что 
в церкви-то со свечкой стоят, а совести не имеют. 
Настоящий дед твой коммунист был. Жалко рано померто…», – говорила бабушка про деда Ивана, который ещё 
даже и воевал, но не с немцами, а с японцами… Колька 
видел деда только на фотографиях.
И подумалось вдруг, что будь дед Иван жив, то его 
отец, наверное, не попал бы ни в какой лагерь…
И опять Колька думал о том, как поедет к нему. 
О многом ему нужно поговорить с отцом, по-мужски… 
С этими мыслями он и уснул.

3

На следующее утро в девять часов Колька был на 
вокзале – работа есть работа. В школу он уже неделю 
не ходит. И ещё не решил – пойдёт ли.
– Иди сюда, – грубо окликнул один из дружков Зубы, 
как из-под земли вырос из-за угла.
Колька даже не знает, как зовут его, но подчиняется, 
подходит, предчувствуя недоброе.
– Вчера продал лишнюю коробку? – сразу спросил 
парень.
– Да, – и не пытаясь скрывать (всё равно знает, раз 
спрашивает), ответил Колька.
– Деньги не отдал? – угрожающе ухмыляясь, 
продолжал уже ненужный допрос сподручный Зубы. 
– Да, – сохраняя спокойствие и тоже кривя губы 
в презрительной усмешке, отвечает Колька.
Удар откинул его к стене здания вокзала. Колька 
стукнулся затылком, еле поднялся.
– Деньги с собой?
– Нет.
– Принесёшь деньги за ту коробку, все, сегодня.  
И больше ты здесь не работаешь.
Колька отёр кровь с разбитой губы, сплюнул под 
ноги и вдруг сказал:
– А пошёл ты! – И дал дёру. Никто его и не догонял, 
конечно.

… Так он лишился работы на вокзале.

День только начался. Что делать? Не в школу же 
идти. Нечего там делать.
И Колька пошёл к знакомым пацанам, обитавшим 
в подвале дома неподалёку от дома бабушки Зины.