Экономика и финансы СССР. 1979-1991 гг.
Покупка
Основная коллекция
Тематика:
История экономики и экономических учений
Издательство:
НИЦ ИНФРА-М
Автор:
Кирсанов Роман Геннадиевич
Год издания: 2023
Кол-во страниц: 219
Дополнительно
Вид издания:
Монография
Уровень образования:
Дополнительное профессиональное образование
ISBN: 978-5-16-014941-7
ISBN-онлайн: 978-5-16-107438-1
Артикул: 704537.04.01
К покупке доступен более свежий выпуск
Перейти
Монография посвящена экономической истории Советского Союза в период с 1979 по 1991 г. Основное внимание уделяется исследованию финансово-кредитной составляющей экономики СССР. В фокусе исследовательских интересов находятся советская банковская система и потребительский рынок, проблемы государственного планирования, товарно-денежной несбалансированности и ценовой политики государства, рассматривается санкционное противостояние СССР со странами Запада. В монографии также анализируются основные мероприятия периода перестройки, в частности принятие закона о госпредприятии, реорганизация государственных банков и первые шаги современной банковской системы, развитие кооперативного сектора, попытки стабилизации потребительского рынка.
Книга предназначена для экономистов, историков и широкого круга читателей, также может быть использована в учебном процессе.
Тематика:
ББК:
- 33: Горное дело
- 65: Экономика. Экономические науки
- 659: Экономика отдельных стран и регионов. Экономика Мирового океана
УДК:
ОКСО:
- ВО - Магистратура
- 38.04.01: Экономика
ГРНТИ:
Скопировать запись
Экономика и финансы СССР. 1979-1991 гг., 2024, 704537.07.01
Экономика и финансы СССР. 1979-1991 гг., 2022, 704537.03.01
Экономика и финансы СССР. 1979-1991 гг., 2021, 704537.02.01
Фрагмент текстового слоя документа размещен для индексирующих роботов.
Для полноценной работы с документом, пожалуйста, перейдите в
ридер.
Москва ИНФРА-М 202ЭКОНОМИКА И ФИНАНСЫ СССР 1979–1991 гг. Ð.Ã. ÊÈÐÑÀÍÎÂ МОНОГРАФИЯ
Кирсанов Р.Г. К43 Экономика и финансы СССР. 1979–1991 гг. : монография / Р.Г. Кирсанов. — Москва : ИНФРА-М, 2023. — 219 с. — (Научная мысль). ISBN 978-5-16-014941-7 (print) ISBN 978-5-16-107438-1 (online) Монография посвящена экономической истории Советского Союза в период с 1979 по 1991 г. Основное внимание уделяется исследованию финансово-кредитной составляющей экономики СССР. В фокусе исследовательских интересов находятся советская банковская система и потребительский рынок, проблемы государственного планирования, товарно- денежной несбалансированности и ценовой политики государства, рассматривается санкционное противостояние СССР со странами Запада. В монографии также анализируются основные мероприятия периода перестройки, в частности принятие закона о госпредприятии, реорганизация государственных банков и первые шаги современной банковской системы, развитие кооперативного сектора, попытки стабилизации потребительского рынка. Книга предназначена для экономистов, историков и широкого круга читателей, также может быть использована в учебном процессе. УДК 33(47+57)“1979/1991”(075.4) ББК 65.9(2) УДК 33(47+57)“1979/1991”(075.4) ББК 65.9(2) К43 © Кирсанов Р.Г., 2019 ISBN 978-5-16-014941-7 (print) ISBN 978-5-16-107438-1 (online) Печатается по решению Ученого совета Института российской истории Российской академии наук Р е ц е н з е н т ы: Вдовин А.И., доктор исторических наук, профессор Московского госу- дарственного университета имени М.В. Ломоносова; Иванова Г.М., доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института российской истории Российской академии наук
Предисловие Лауреат Нобелевской премии по экономике 1988 г. «за нова- торский вклад в теорию рынка и эффективного использования ресурсов» французский экономист Морис Алле писал: «Если для понимания экономики необходимо было бы выбирать между вла- дением экономической историей или владением математикой и статистикой, то следовало бы, бесспорно, выбрать первое»1. Такой подход как нельзя лучше демонстрирует междисципли- нарные стыки настоящего исторического исследования. Актуальность работы во многом определяется тем, что изуча- емый период является преддверием так называемой «четвертой рус- ской революции» и завершением цепи событий, развернувшихся в России с 1905 г. История финансов и банковского дела перепол- нена мифами и легендами. Одно несомненно — счет в банке ока- зался не в пользу населения. Рубль второй половины 1980-х гг. был слишком рискованной валютой для сбережений. Советский Союз к началу 1990-х гг. накопил 400 млрд рублей внутреннего долга. Советские рубли перестали играть роль всеобщего эквивалента, и страна перешла на бартер и карточки. Дефицит госбюджета был одним из инструментов, взятых на вооружение реформаторами. Известно, что дефицит госбюджета СССР составлял в 1985 г. 13,9 млрд руб., в 1989 г. — 92 млрд руб. В 1985 г. внешний долг СССР составлял 26 млрд долл. За счет каких факторов бюджет СССР вплоть до середины 1980-х гг. мог быть бездефицитным? Из-за выброса на рынок энер- горесурсов? Вряд ли. Поплавок нефтедолларов, о котором писали российские младореформаторы, в период борьбы с деформациями социализма на самом деле плохо поддерживал советскую эко- номику. Мировые цены на углеводородное топливо в середине 1980-х гг. существенно снизились. Следует отметить, что преобразованиям 1985—1991 гг. в эконо- мической сфере в отечественной историографии уделялось значи- тельно меньше внимания, нежели политическим, идеологическим и социальным аспектам горбачевской перестройки. В этом заклю- чена своя внутренняя закономерность. Реформы первоначально затронули неустойчивые головы, а уже потом отразились в ко- шельках. Финансовая система в эндшпиле советской эпохи практи- чески не рассматривалась историками. Автор прав, заявляя, что без изучения денежно-кредитной политики СССР невозможно фор- 1 Алле М. Философия моей жизни // Алле М. Экономика как наука / пер. с фр. И.А. Егорова. М., 1995. С. 91.
мирование целостной картины экономического положения СССР, в частности, на заключительном этапе его существования. Основной задачей финансовой политики СССР было создание инструментов, при помощи которых производилась мобилизация всех неиспользуемых в соответствии с государственным планом финансовых ресурсов. Изъятие средств производилось у госу- дарственных предприятий, населения и органов местной власти. По сути, государство выступало субъектом денежно-кредитных от- ношений по отношению к самому себе. В СССР фактически отсутствовали финансовый капитал и ссудный процент, т.к. деньги не продавались. Банковская система питала своими ресурсами убыточные предприятия. В иных про- изводственных секторах, несмотря на научно-технический про- гресс и дополнительное финансирование, жизнь продолжалась по прежним формулам и схемам. Идеологизированному сознанию политического руководства страны было трудно примириться с тем, что усложнение объективных связей общественного произ- водства на основе капитала могло быть более эффективным, чем привычный им диктат партийно-государственной машины. Примечательно, что некоторые вопросы, поднимаемые в мо- нографии, сегодня продолжают оставаться дискуссионными. В частности, речь идет о проблеме государственного планирования в экономике. В работе представлен широкий спектр содержащихся в историко-экономической литературе позиций по данному во- просу — как сторонников идеи «перезагрузки» в России институтов планирования, так и последовательных оппонентов централизо- ванного планового управления. По нашему мнению, устойчивость советской плановой эконо- мики длительное время обеспечивалась очень специфическими механизмами, зачастую противоречащими принципам эффективного функционирования народного хозяйства. В число этих псевдо- экономических приемов входили дотирование убыточных и малорентабельных предприятий; перераспределение основных фондов, обеспечивавшее полную занятость трудоспособного населения; уравнительная система оплаты труда. В конечном счете, из-за формировавшихся десятилетиями перекосов в экономике переход к рынку (или к регулируемому рынку, за который агитировали отдельные политические деятели) оказался крайне сложным, противоречивым и в какой-то степени стихийным. Перестроечный «разгул демократии» проявлялся в основном в форме требований — вложений, ресурсов, зарплаты, пособий. В действительности, это был обычный торг монопольного «рынка», только проходивший на повышенных тонах. Постепенно приходило осознание того, что становление устойчивого долго-
срочного экономического интереса и выход из стагнации должны осуществляться не в русле традиционного укрепления административной дисциплины и агитационно-пропагандистской работы, а за счет кардинальной смены хозяйственных и управленческих ин- струментов. Решающее место в экономике должно было перейти к собственнику (коллективному или индивидуальному), отвеча- ющему за деятельность предприятия или организации всей своей собственностью. Достаточно подробно в работе анализируются советский потре- бительский рынок и его воздействие на состояние государственных финансов: образование «денежного навеса», ставшего постоянной чертой советской экономики вследствие увеличивавшегося разрыва между денежными накоплениями и товарным покрытием; скрытая инфляция; так называемые вынужденные сбережения в сберкассах (иначе говоря, отложенный потребительский спрос) и прочие яв- ления. «Горячие» деньги представляли собой постоянную угрозу для системы снабжения. Этот фактор, который государство почти не могло контролировать, нарушал все плановые расчеты, ухудшал социальную обстановку. Большой интерес представляет исследование воздействия на со- ветскую экономику санкционных мер, инициированных Соеди- ненными Штатами Америки (в 1970-е гг.). Обстоятельно рассмат- риваются наиболее значимые для экономики СССР мероприятия «перестроечного» периода: внедрение хозрасчетной основы для деятельности госпредприятий, реорганизация государственных банков и первые шаги современной банковской системы, развитие кооперативного сектора, попытки стабилизации потребитель- ского рынка. В книге показан сбалансированный подход к оценке программ и результатов деятельности реформаторов. И.В. Герасимов
Введение Один из руководителей советского государства Г.М. Маленков писал, что диалектика социализма состоит в борьбе между хо- рошим и еще лучшим. Другие варианты не рассматривались, а все имевшиеся несоответствия «генеральной линии» объяснялись как нетипичные случаи, отклонения от нормы или, в крайнем случае, как трудности роста. Вся общественная система должна была дви- гаться в направлении возрастающей социальной однородности и всеобщего экономического самоуправления (хозрасчета, тру- довой демократии и пр.). Исходя из этих установок, советские граждане неизменно укрепляли материально-техническую базу со- циалистического строя, брали новые рубежи, уверенно догоняли США по выплавке чугуна и стали, добыче угля и нефти и прочим показателям, однако обещанный коммунизм к 1980 г. так и не был построен. По мере того как годы позднего застоя и перестройки все более уходили в прошлое, они из сферы общественно-политических дискуссий перемещались в область научного исследования, тем самым открывая возможность для всестороннего и рационального осмысления. На первый план выходила задача поиска предпосылок и причин той масштабной политической и социально-экономи- ческой трансформации, которая произошла в нашей стране при М.С. Горбачеве. Пожалуй, можно согласиться с позицией исследователей, ко- торые усматривают истоки перестройки в ускоренной индустри- ализации СССР 1930-х гг.1 Тогда, как и пятьдесят лет спустя, руко- водство страны начинало трансформацию с воздействия на основы общества и формирование экономических институтов. Но с той разницей, что переход к рынку и демократии, инициированный Горбачевым, рассматривался как средство борьбы с дисбалансами позднего социализма и гарантия от возвращения к временам 1930– 1950-х гг. В 1930-е гг. политика получила абсолютное первенство над эко- номикой, а сами экономические отношения были подчинены все- проникающей государственной власти. Вместо общенародной соб- ственности была собственность государства. Производители были отчуждены от собственности на средства производства и лишены хозяйственной самостоятельности. Стратегия экономического роста заключалась в приоритетном развитии тяжелой промышлен- ности. Огромные капитальные вложения направлялись на строи- тельство грандиозных объектов, в то время как производство по- требительских товаров развивалось крайне недостаточно. Несмотря
на постоянно декларировавшуюся цель повышения материального благосостояния и всестороннего развития людей, доля промыш- ленной продукции отраслей группы «Б» десятилетиями не подни- малась выше 1/4. Трудовая мотивация находилась прежде всего в сфере морально- нравственных факторов. Труд в нашей стране традиционно имел нравственную ценность и не рассматривался лишь как способ за- работка. В СССР эта традиция была сохранена: отсутствие матери- альных стимулов и уравниловка (но в сочетании с должностными привилегиями наверху социальной лестницы) заменялись красивой формулой «работа на себя через работу на общее благо», званиями «Героя труда» (затем «Героя соцтруда»), а при необходимости — жесткой дисциплиной и внеэкономическим принуждением. Фор- сированная индустриализация, жестокая коллективизация, отчуж- дение основной массы населения от собственности, власти и управ- ления превратили трудящихся в бесправных наемных работников. К тому же и низкооплачиваемых: если в странах Запада доля труда в цене проданного товара колебалась от 60 до 80%, то в СССР она составляла лишь 18–23%. Со второй половины 1950-х гг. происходили сдвиги в хозяй- ственной мотивации, возрастал уровень жизни населения, увели- чивалась доля социальных расходов государства, но к 1980-м гг. командно-административная модель практически исчерпала свои возможности. Несбалансированность потребительского рынка, не- удовлетворенность спроса и всеобщий дефицит «оказывали прямое воздействие на поведение человека во всех сферах жизнедеятель- ности, и прежде всего — в сфере труда, существенно снижая тру- довую активность»2. Сложившаяся в СССР система жесткого цент- рализованного управления народным хозяйством не смогла создать действенные стимулы экономического роста и эффективности1. 70–80-е гг. ХХ в. были ознаменованы новым витком научно-тех- нической революции в странах Западного мира. Активный поиск точек входа в постиндустриальные технологии привел к изменению характера инвестиций в сферу производства и оказания услуг. Ин- вестиции теперь преследовали цель не просто повышения своей от- 1 Здесь автор считает необходимым внести небольшое уточнение. Плановая экономика рассматривается автором исключительно на примере советской модели директивного планирования. Проблемы государственного селек- тивного регулирования, индикативного планирования и иных форм уча- стия государства в регулировании экономических пропорций (напомним, что планированием также считается подготовка социально-экономических прогнозов, которые разрабатывают почти во всех развитых и многих раз- вивающихся странах уже более полувека) в настоящей работе не затрагива- ются.
дачи, а перевода предприятий на инновационный путь, внедрения новых технологий и научных разработок. В конечном счете, от сте- пени восприимчивости государства к научно-технической революции зависела конкурентоспособность его экономики. Однако в то время как в странах Запада началось активное освоение технологий постиндустриального типа, основанных на достижениях микроэлектроники, биотехнологии и информатики, в экономике СССР продолжалось использование (за редким исключением) индустриальных и даже доиндустриальных технологий. Проблемы ресурсосбережения, увеличения доли наукоемкой, высокотехнологичной продукции решались очень медленно. В экономике сформировались структурные перекосы, одним из которых стало все большее увеличение удельного веса ВПК, включая научную составляющую, в ущерб гражданскому сектору экономики. Существенным признаком советской планово-директивной системы являлось прямое распределение всех основных ресурсов, что служило мощным подспорьем для укрепления административной монополии. Конечным ее результатом стала гигантомания, стремление превратить отрасль в один огромный завод. Опираясь на отраслевые министерства, предприятия-гиганты через отраслевые НИИ контролировали и объективно тормозили научно- технический прогресс. Им не грозила конкуренция товаров-субсти- тутов, поскольку большинство из них регулировалось косвенно или прямо вышестоящим министерством. «Железный занавес» надежно ограждал их и от иностранных конкурентов (заочная конкуренция имела место только на предприятиях ВПК). Сердцевину социалистической экономики составляло центра- лизованное планирование. В настоящее время плановая система подвергается серьезной критике. Когда началась Вторая мировая война, в США и странах Запада резко увеличилась роль государ- ственного планирования и регламентации. Но в мирное время (даже в условиях холодной войны и огромной роли ВПК) планиру- ющие органы оказались просто не в состоянии без обременитель- ного роста расходов регулировать все более сложные отношения между взаимосвязанными частями хозяйственного механизма. После окончания войны происходил переход к «нормальному» рынку (быстрее всего — в США по причине отсутствия военных разрушений и переключения отложенного потребительского спроса на гражданские отрасли). В СССР в 1950-е гг. началось обсуждение роли товарно-денежных отношений, а в 1965 г. было принято ре- шение о «торговле» средствами производства, которое, правда, так и осталось на бумаге. Как пишет Г.Х. Попов, «механизм централизованного плано- вого управления, будучи экономическим по сути, по методам функ-
ционирования был административным — в этом, как нам представ- ляется, и было заключено его главное, движущее противоречие». Дело в том, что в современном обществе, достигшем определенного уровня потребления, потребители все больше обращают внимание не только на утилитарное назначение товара, но и на его оформ- ление, дизайн, максимальное соответствие индивидуальным осо- бенностям каждого человека. Все это возможно лишь в условиях дифференциации продуктов и услуг. Один из основных законов социализма — закон планомерного, пропорционального развития народного хозяйства — не способен обеспечить такую всеобщую пропорциональность развития, включающую не только промыш- ленность, но и сферу потребления и обращения. Спрос невозможно планировать усилиями одного только центра. В каком же направлении следовало совершенствовать плановую систему? В конце 1970-х — начале 1980-х гг. полемика по этому во- просу сводилась примерно к следующему: «Необходимо всемерно развивать плановые нормы производства по номенклатуре выпус- каемой продукции, координирующие промежуточные результаты по объему и ассортименту для получения конечного продукта со- вместного труда. Такая координация особенно необходима по ка- честву продукции… Самостоятельное “творчество” предприятия в отношении уровня качества его продукции чаще всего оказыва- ется бесполезным с точки зрения конечного общественного про- дукта… И наоборот, решающим становится соблюдение плановых норм качества всеми предприятиями, участвующими в выпуске конечного продукта»3. В середине 1980-х гг. Г.Х. Попов предлагал перейти к «иному типу централизованного руководства», основан- ному на расширенной хозяйственной самостоятельности. В то же время были сторонники советской системы плани- рования. Известный советский ученый и автор наиболее круп- ного исследования по истории Госплана Р.А. Белоусов отмечал «огромные преимущества» планового управления в СССР, а также «устойчивость основных принципов, методов, показателей и организационных форм»4. Современные отечественные исследователи А.В. Бузгалин и А.И. Колганов в течение длительного времени выступают с идеей «перезагрузки» в России институтов планирования, которые позволят «задать векторы развития для определенных ограниченных сфер остающейся в целом рыночной экономики»5. Академик РАН В.М. Полтерович предлагает осуществлять модернизацию российской экономики на основе системы «интерактивного» планирования: планы формируются на основе проектов модернизации секторов и регионов, разрабатываемых в процессе диалога федеральных и региональных администраций; выполнение планов достигается за счет не административного при-
нуждения, а рыночных стимулов и в рамках рыночных механизмов; государство играет роль координатора не только на стадиях отбора и реализации проектов, но и на стадии их инициации6. С ними последовательно спорит профессор О.Ю. Мамедов, обвиняющий авторов в отождествлении (и упрощении) механизмов реализации экономических процессов с механизмами реализации производственных процессов7. Кроме того, по мнению Мамедова, выполнение планов всегда обеспечивается исключительно административным принуждением8. В начальный период перестройки руководство страны еще верило в возможность реформирования социализма, но все попытки преобразования системы социально-экономических отношений вели к продолжавшемуся падению темпов роста и затуханию инвестиций, а недостаточно проработанные меры по борьбе с дефицитом обернулись полным развалом потребительского рынка. Осенью 1989 г. союзное руководство объявило главной политической задачей переход к рыночной экономике. Правительство Рыжкова — Абалкина попыталось выработать план рыночных реформ, включавших новую ценовую политику, стабилизацию и некоторую степень разгосударствления. В действительности это была попытка возрождения системы централизованного планирования путем введения элементов рынка и производственной демократии. Все остальные программы 1990–1991 гг. также не содержали просчитанных и реалистичных алгоритмов системных преобразований в СССР. Достаточно вспомнить попытку построить новые экономические отношения за 400 (затем 500) дней и прочие расписания реформ по дням недели9. Но в этом не было ничего удивительного: в СССР лишь небольшая часть экономистов читала современную экономическую литературу, собственного опыта проведения рыночных реформ не было, а массовое сознание было лишено сколько-нибудь внятного представления о будущем обществе де- мократии, частной собственности и рынка. В итоге к началу 1990-х гг. страна оказалась в ситуации спле- тения целого ряда деструктивных факторов: развала командно- административной системы управления хозяйством, социально- политической нестабильности и грубых ошибок в экономической политике. Впервые за послевоенные десятилетия произошло (было официально зафиксировано) падение большинства основных мак- роэкономических показателей: ВНП сократился на 2%, произве- денный национальный доход — на 4%, производительность обще- ственного труда — на 3%, началось падение выпуска продукции. На фоне потери управляемости из центра существенно выросла на- грузка на финансы страны. В этих условиях затяжной спад произ- водства, усталость жителей страны от экономических и социальных
К покупке доступен более свежий выпуск
Перейти