Библия в истории европейской культуры

Федеральное государственное автономное образовательное 

учреждение высшего образования  

«Новосибирский национальный исследовательский  

государственный университет» 
 
Г. Г. Пиков 
 
 
 
БИБЛИЯ В ИСТОРИИ 
ЕВРОПЕЙСКОЙ 
КУЛЬТУРЫ 

 
 
 
Учебное пособие 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

 
Москва 
Берлин 
2020 
 

УДК 27-23:008(075) 
ББК 71.063.136.7я73+87.37-20,2я73 
 П32 

Публикуется по решению УМК Гуманитарного института 

ФГАОУ ВО «Новосибирский национальный исследовательский 

государственный университет» (протокол № 32 от 21.01.2020 г.) 

Пиков, Г. Г. 
П32 
 Библия в истории европейской культуры : учебное 
 пособие / Г. Г. Пиков.  — Москва ; Берлин : Директ-Медиа, 
 2020. — 431 с.  

ISBN 978- 5-4499- 1259- 6 

Пособие подготовлено на кафедре всеобщей истории 
гуманитарного 
факультета 
Новосибирского 
государственного 
университета в соответствии с программами курсов «История 
Средних веков», «История средневековой культуры», «История 
цивилизаций», также может быть использовано и при изучении 
курсов 
«Философия 
истории», 
«Методология 
истории», 
на 
отделениях истории и археологии НГУ, а также в других вузах, где 
читаются аналогичные и близкие по содержанию курсы.  
Оно составлено на основе тех лекций, которые читались в 
течение ряда лет студентам и преподавателям высших учебных 
заведений Новосибирска, и дает обзор вопросов, пользовавшихся 
наибольшим интересом со стороны слушателей. 
В нем рассматриваются некоторые важные и сложные 
конкретно-исторические и методологические проблемы, либо 
слабо затрагиваемые в исследовательской литературе, либо до сих 
пор не решенные однозначно. В этом плане, как по содержанию, 
так и по методологии, учебное издание имеет оригинальный 
авторский подход.  
 УДК 27-23:008(075) 
 ББК 71.063.136.7я73+87.37-20,2я73 

ISBN 978-5-4499-1259-6 
© Пиков Г. Г., текст, 2020 
© Издательство «Директ-Медиа», оформление, 2020 

Quo vadis, Historia?  
Вместо введения 

Конец II тыс. обозначил сам себя в качестве первого этапа 
складывающегося в глобальном масштабе информационного 
общества. Действительно, особое значение начинает приобретать 
распространение информации, которая проникает во все уголки 
планеты 
и 
во 
все 
поры 
человеческого 
сообщества, 
резко 
стимулируя 
геополитические, 
макроэкономические 
и 
этнокультурные 
процессы. 
Однако 
обратной 
стороной 
информационной революции совершенно очевидно является 
ситуация информационного хаоса. Прошедший двадцатый век 
оказался не просто «вывихнутым», как назвал его в свое время Ганс 
Ионас, крупнейший специалист по гностицизму, но и векомпровокатором. Его «новейшая история» развивалась по сценарию, 
которому, похоже, не было аналогов во всем предшествующем 
бытии человечества. Достаточно вспомнить «мировые войны», 
мощный, хотя и хаотичный спурт науки, прорыв в космос, мощные 
этносоциальные эксперименты марксизма и фашизма, сложное и 
противоречивое развитие мировых религий, невиданные доселе 
информационные сражения цивилизаций и народов за право 
считать 
свой 
путь 
развития 
«магистральным» 
для 
всего 
человечества.  
Все современные цивилизации находятся сейчас в системном 
кризисе еще и потому, что в «вывихнутом» 20-м веке активно 
начинается процесс глобализации как сложное взаимодействие 
всех классических «миров».  
Сам термин globalization активно ввел в оборот в 1983 г. 
профессор Гарвардской школы бизнеса Теодор Левитт в статье 
«Глобализация 
рынков». 
Взгляды 
на 
истоки 
глобализации 
являются дискуссионными. Историки относят начало этого 
процесса к XII—XIII вв., когда одновременно с началом развития 
рыночных (капиталистических) отношений в Западной Европе 
начался бурный рост европейской торговли и формирование 
«европейской мировой экономики» (выражение И. Валлерстайна). 
Экономисты ведут отсчёт от транснационализации финансовых 
рынков, 
политологи 
делают 
акцент 
на 
распространении 
демократических 
организаций, 
культурологи 
связывают 
с 
вестернизацией 
культуры. 
В 
последнее 
время 
популярна 
концепция глобального общества (Global society): все обитатели 

планеты являются гражданами единого глобального общества, 
которое состоит из множества локальных обществ.  
Одним из следствий этого является глубокий кризис сферы 
гуманитарных дисциплин, т. е. дисциплин знания, изучающим 
человека в сфере его духовной, умственной, нравственной, 
культурной и общественной деятельности. 
По объекту, предмету и методологии изучения они часто 
отождествляются 
с 
общественными 
науками, 
но 
противопоставляются естественным и точным. Как считает ряд 
исследователей, если в последних важна конкретность, то в 
гуманитарных, если и важна такая точность (например, в описании 
исторического события), то важна и многогранность и даже 
безграничность такого описания, чтобы, по возможности, каждый 
человек находил в нём нечто своё, вплоть до эстетического 
удовольствия. 
Двадцатый век в значительной степени потерял в своей 
культуре гуманитарную и педагогическую ориентированность и 
пытался 
их 
заменить 
расистско-фашистскими 
рецептами, 
марксистскими 
идеями, 
демократическими 
«ценностями» 
этноцентризмом или получить помощь от «родственников» 
(ориентация на ислам). Обилие этих попыток решить проблемы 
само по себе говорит о растерянности цивилизации, потере 
цивилизационной ориентации. Примат закона, культ денег, акцент 
на «правах человека» вкупе с рыночными отношениями и 
стандартизацией и вульгаризацией культуры скорее усугубляют 
ситуацию, чем служат в качестве нового «компаса». 
В результате «вывихнутый» XX век с его мощными 
геополитическими и социальными катаклизмами, культурноидеологическими 
кризисами, 
стремлением 
к 
максимальной 
деидеологизации, доходящей до атеизации культуры, снова 
пересматривает 
«дорогу 
истории» 
и 
пытается 
увидеть 
в 
потерянных векторах нереализованные, но вполне реализуемые в 
новых условиях возможности дальнейшего развития.  
В то же время, надо отметить, что рубеж тысячелетий стал 
одним из «переломных моментов» всемирной истории не только в 
чисто хронологическом смысле, из-за магии смены времени, но и в 
культурно — идейном плане. В самых различных цивилизациях 
налицо методологический кризис, когда прежняя номенклатура 
терминов и понятий, особенно в гуманитарных науках, не 
справляется с критической массой общественных явлений.  

Само 
одновременное 
сочетание 
таких 
понятий, 
как 
«цивилизация», «культура» и «революция» показывает, что самая 
широкая общественная мысль начинает воспринимать историю не 
только как временной векторный, вертикальный процесс, идущий 
«снизу вверх», от «низшего к высшему» (теория Ч. Дарвина), но и 
анализирует ее «по горизонтали», волей-неволей признавая право 
на существование не только европейской, но и иных цивилизаций. 
Эту ситуацию многие историки пытаются изменить путем 
активного обращения к технологиям и даже методологии точных и 
естественных наук и это дает некоторые результаты, примером 
чему может служить особенно успешно развивающаяся и ставшая 
привлекательной 
для 
многих 
отечественных 
исследователей 
синергетика, пассионарная теория Л. Н. Гумилева, фрейдистский 
подход или работы А. Л. Чижевского.  
Синергетика как междисциплинарное направление научных 
исследований, задачей которого является познание принципов 
самоорганизации различных систем, фактически является одним 
из примеров использования прекрасно себя зарекомендовавших в 
своей 
сфере 
физических 
технологий. 
Она, 
вводя 
понятие 
динамического хаоса как некой сверхсложной упорядоченности, 
формирует новую познавательную ситуацию, в которой человек 
как субъект рассматривается в виде части мира. Такой подход 
неизбежен и его даже можно было предвидеть, ибо человек, 
безусловно, есть неотъемлемая часть природного миропорядка, но 
в этом плане фактически до сих пор не изучался. Две наиболее 
известные философии истории, христианская и марксистская, 
выдергивали человека из этого контекста, что давало немалые 
возможности для решения социально-политических задач, но до 
конца все же не объясняло всю сложность исторического процесса.  
Естественно, не случайно, что именно в XX в. впервые 
реально поставлен вопрос о возможности применения научных 
методов, с помощью которых изучался физический мир, к 
гуманитарной сфере. Они достаточно успешно применяются в 
археологии, 
получили 
значительное 
распространение 
количественные методы и в истории (работы Ковальченко И. Д., 
Бородкина Л., Изместьевой Т. и др.). Уже трудно представить себе 
историка без компьютера.  
Думается, что есть смысл не торопиться с широким 
применением 
научных 
методов, 
ведь 
предметом 
изучения 
являются не просто природные процессы, а своеобразная аномалия 
природы — изменчивый человек. В истории, в отличие от физики 

или химии, к тому же эксперимент невозможен в принципе. 
Экспериментальные 
науки 
могут 
дать 
определенные 
дополнительные методы, примером тому синергетика, но будущее 
все же видится за старыми методами, методами цивилизации. 
И, разумеется, есть все основания обратиться к опыту 
религии. Если отбросить как нелепую мысль о том, что какая-то 
религия и идеология могут играть негативную роль в истории, то 
религии стоит быть признательным за «славное прошлое». Такое 
отношение к ним возникает лишь в период их ухода, когда вся 
вина за разразившийся кризис естественно перекладывается на 
них. Так возникает представление о некоем «средневековом» 
периоде, когда общество по неким субъективным причинам 
выбрало не тот вектор развития. Именно по этой причине никак не 
могут «отмыться» от обвинений в несправедливом общественном 
устройстве и господстве неправильных идеологий европейская 
античность, средние века или советская эпоха. 
Здесь 
соответственно 
встает 
еще 
одна 
очень 
важная 
методологическая 
проблема. 
Как 
уже 
было 
сказано, 
своя 
философия истории есть у каждой цивилизации, и сейчас идет, как 
писал Вальтер Беньямин (1892–1940), борьба народов за право 
регистрировать 
свою 
историю. 
По 
сути, 
столкнулись 
в 
грандиозной информационной битве именно философии истории 
различных цивилизаций. На какую из них есть смысл опираться в 
описании всеобщей истории? Представляется вполне возможным и 
оправданным использование именно европейской методологии. И 
дело здесь не только в том, что фактически складывающаяся 
общепланетарная культура является, если так можно выразиться, 
латинской и не просто по происхождению. Не только греколатинская бытовая лексика широко проникла в различные языки, в 
том числе и восточные, практически все народы на Земле 
используют 
преимущественно 
латинско-европейскую 
терминологию — научную, общественно-политическую и даже 
морально-этическую. Вероятно, это не случайно и связано с целым 
рядом 
факторов. 
Европейская 
культура 
за 
время 
своего 
существования с помощью религии, торговли и науки широко 
распространилась по всему земному шару и совершенно не 
случайно 
была 
принята 
другими 
народами. 
Европейская 
цивилизация 
молода. 
Временем 
ее 
«рождения», 
т. 
е. 
окончательного складывания, можно назвать пресловутый V в., 
когда 
внешне 
катастрофообразно 
произошло 
объединение 
«римской» и «варварской» зон и появился «христианский мир». За 

полтора тысячелетия своего существования она развивалась очень 
динамично, 
постоянно 
испытывая 
«вызовы» 
эндогенного 
(социальная борьба, политические конфликты, ренессансы, ереси 
и др.) и экзогенного (информационные интервенции других 
цивилизаций) характера. Именно то, что она испытывала не 
столько 
военные, 
сколько 
информационные 
удары 
извне, 
заставляло ее постоянно корректировать свою парадигму. В 
европейской картине мира оказались фактически соединены 
картины мира самых различных культур и не только на 
«аврамическом» пространстве, что само по себе делало ее 
максимально универсальной, узнаваемой и привлекательной для 
них. В этом плане есть смысл опасаться европоцентризма в 
политической сфере, но не в научной. Аналогов европейской 
терминологии, столь же эффективных, универсальных и точных 
терминов, никакая другая цивилизация пока еще не создала.   
В данной книге в соответствии со сказанным будет обращено 
внимание лишь на один аспект этой многогранной и сложной 
проблематики, а именно на роль библейских идей и рецептов в 
истории 
классической 
европейской 
цивилизации. 
Хочется 
надеяться, что этот опыт поможет, не только более адекватно и 
объективно оценить роль этого текста в истории, но в чем-то будет 
полезен и при решении некоторых проблем современности. 

Глава 1 
Цивилизация и религия  

Рассмотрение этой проблематики напрямую связано с 
термином «цивилизация», которое последние полвека «хранилось 
где-то на задворках нашего коллективного сознания» (выражение 
Р. Осборна). В настоящее время оно имеет два основных 
значения — стадиальное и локальное.  
Появилось это слово в рамках Просвещения и начало искать 
свой аутентичный смысл. Естественно, оно могло появиться только 
в первом значении и сначала под «цивилизацией» понимался 
наивысший уровень развития, именно этот смысл и был 
инициативным, первичным. Европейская культура в эйфории от 
удачи в складывании нового культурного синтеза, именно его и 
обозначила как тот уровень общественного развития материальной 
и 
духовной 
культуры, 
связанный 
с 
разделением 
труда, 
рационализацией производства, потребления и распределения, 
формированием гражданского общества, к которому и должны 
стремиться все народы планеты. Именно так трактовал это понятие 
А. Фергюссон («Опыт истории гражданского общества», 1768), а 
впоследствии Л. Г. Морган и Ф. Энгельс. 
Это была практически первая теоретическая разработка 
периодизации по трем периодам как стадиям развития: дикость, 
варварство 
и 
цивилизация, 
что 
свидетельствовало 
и 
о 
возникновении 
определенной 
классификации 
социальноисторических организмов и их достаточно четкой типологии, 
причем как типологии стадиальной. Это можно назвать первой 
нововременной концепцией мировой истории. 
Л. Г. Морган в своем «Древнем обществе» (1877) разработал 
лишь две первые стадии, разделив каждую из них на три ступени 
(низшую, 
среднюю 
и 
высшую) 
и 
выделив 
признаки, 
характеризующие эти ступени. Цивилизации он фактически не 
касался. 
В работе Ф. Энгельса «Происхождение, семьи, частной 
собственности и государства» (1884) трехчленная периодизация 
истории человеческого общества превращается в двухчленную 
(дикость и варварство). Эта периодизация существует до сих пор. 
Освальд Шпенглер в своем известном сочинении «Закат 
западного мира» (Der Untergang des Abendlandes, 2 тт., 1918–1922) 
развил учение о культуре как множестве замкнутых «организмов», 

выражающих 
коллективную 
«душу» 
народа 
и 
проходящих 
определенный жизненный цикл, длящийся около тысячелетия. 
Этих 
культур 
или, 
точнее, 
«органических» 
культурноисторических типов восемь: египетская, индийская, вавилонская, 
китайская, 
аполлоновская 
(греко-римская), 
магическая 
(византийско-арабская), фаустовская (западноевропейская) и майя. 
Девятая — культура будущего, русско-сибирская. По его мнению, 
умирая, культура перерождается в свою противоположность — 
цивилизацию и умирает.  
Появление такой трактовки понятия объясняется широко 
распространившимися 
в 
конце 
XIX 
в. 
пессимистическими 
настроениями 
в 
отношении 
будущего 
Европы. 
Достаточно 
вспомнить ленинское учение об империализме как стадии 
загнивания капитализма. На самом деле начинался невиданный 
доселе по своим масштабам процесс, получивший впоследствии 
название глобализации. 
Устами О. Шпенглера «цивилизация» была обозначена как 
период агонии европейской культуры. Ф. Ницше торжественно 
объявил о смерти Бога, а К. Маркс вообще объявил его 
несуществующим. По инерции с судьбой культуры связывали 
именно религию, и ее уход воспринимался как момент смерти 
культуры в целом.  
Это примеры крайностей, в которые общество попадает, 
когда впервые начинает работать с такого рода понятиями. 
Одновременно 
все 
же 
стали 
появляться 
достаточно 
оптимистические представления о сложном развитии культур. На 
протяжении того же XIX в. в цивилизации стали видеть не только 
высший уровень развития культуры или стадию агонии, но и 
своеобразный исторический феномен. Здесь определенную роль 
сыграл дарвинизм со своей сущностной ревизией библейских 
представлений о единовременном творении всего сущего. В 
определенном смысле теория Дарвина была перенесением на 
животный и растительный мир, а оттуда и на историю, идеи 
капиталистической 
экономической 
конкуренции. 
Мощное 
развитие получила и сама идея эволюционизма. Начиная с издания 
труда Ч. Дарвина «Происхождение видов путем естественного 
отбора» (1859) эволюционизм фактически полностью сменяет 
креационизм и начинает играть его роль в развитии культуры, 
являясь методологической базой всех типов наук  
Сторонники «замкнутых цивилизаций» фактически считали, 
что их может быть сколько угодно и «каждая культура находится в 

непосредственной связи с Богом» (Л. фон Ранке). Г. Рюккерт в 
своем «Учебнике всемирной истории в органическом изложении» 
заявил, что «историческая действительность не может быть 
логически 
правильно 
расположена 
в 
виде 
одной 
линии». 
Любопытно, 
что 
именно 
в 
России 
фактически 
рождается 
представление о цивилизациях как пространственно-временных 
конструкциях 
(теория 
«культурно-исторических 
типов» 
как 
«действующих лиц истории» Н. Я. Данилевского, российские 
востоковеды первой половины XIX в. (О. Иакинф (Н. Я. Бичурин), 
архимандрит Петр Каменский, М. Н. Суровцов), Т. Н. Грановский), 
но наиболее четкое и аргументированное выражение такой подход 
нашел в работах Арнольда Тойнби.  
Н. Я Данилевский предложил, правда, тоже отталкиваясь от 
своей 
критики 
общечеловеческой 
культуры, 
концепцию 
культурно-исторического типа, состоящего из четырёх основ: 
религия, 
культура 
(наука, 
искусство, 
техника), 
политика, 
общественно-экономический уклад. А «ход развития культурноисторических типов всего ближе уподобляется тем многолетним 
одноплодным 
растениям, 
у 
которых 
период 
роста 
бывает 
неопределенно 
продолжителен, 
но 
период 
цветения 
и 
плодоношения — относительно короток и истощает раз навсегда 
их жизненную силу»1  
12-томный труд «Постижение истории» (A Study of History, 
1934-61) посвящен анализу возникновения, развития и умирания 
мировых цивилизаций. Тойнби выделял 21 цивилизацию, для 
которых 
характерны 
уникальные 
универсальные 
религии, 
мировые государства и философии (впоследствии — 36 цивилизаций 
и 
5 
«живых» 
цивилизаций 
третьего 
поколения). 
Цивилизация для него — это группа стран и народов, связанных 
общей 
судьбой 
и 
мировоззрением 
и 
она 
противостоит 
примитивным 
обществам. 
Причинами 
роста 
и 
развития 
цивилизации 
являются 
«вызов» 
и 
наличие 
творческого 
меньшинства. 
Несмотря на то, что в трудах различных историков и 
философов это понимание нашло самую широкую поддержку, его 
все же, по большому счету, можно обвинить во все еще 
сохраняющемся просветительском понимании цивилизации как 
самого высокого уровня развития общества.  
                                                 

1Данилевский Н. Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические 
отношения славянского мира к Романо-германскому. М., 1991, с. 92.