Личность и государство в России: взаимная ответственность и конституционные обязанности

Личность и государство в России:
взаимная ответственность и конституционные обязанности

Б. С. Эбзеев
Личность и государство
в России:
взаимная ответственность
и конституционные
обязанности
Издательство НОРМА
Москва, 2022

УДК 342(470)
ББК 67.400.7:67.400(2Рос)
Э13
Сведения об авторе:
Эбзеев Борис Сафарович — доктор юридических наук, профессор,
заслуженный деятель науки РФ, заслуженный юрист РФ. Автор и
соавтор более 250 публикаций, в том числе 25 книг — учебников по
общей теории государства и права, конституционному праву Российской Федерации, правам человека, комментариев к Конституции РФ и
Федеральному конституционному закону «О Конституционном Суде
Российской Федерации», получивших широкое признание монографий.
Эбзеев Б. С.
Э13
Личность и государство в России: взаимная ответственность и конституционные обязанности : монография /
Б. С. Эбзеев. — Москва : Норма, 2022. — 384 с.
ISBN 978-5-468-00119-6 (в пер.)
Автор, видный ученый в области конституционного права, исследует
генетические корни и историческое развитие взаимной ответственности
и конституционных обязанностей личности и государства. В центре его
внимания — конституционно-правовое регулирование обязанностей государства и человека и гражданина на современном этапе развития России и возникающие в связи с этим теоретические и практические проблемы и способы их решения доктриной и практикой правореализации.
Для преподавателей и студентов высших учебных заведений, ученых
и парламентариев, работников органов государственной власти и иных
государственных органов.
УДК 342(470)
ББК 67.400.7:67.400(2Рос)
ISBN 978-5-468-00119-6
© Эбзеев Б. С., 2007

Моим внукам
Алине и Артуру
посвящаю
Введение
Наивно думать, что стоит только упразднить прежнюю политическую систему и провозгласить свою приверженность свободе
и правам человека, как демократия осуществится сама собой.
Народовластие способно раскрыть свой потенциал лишь постольку, поскольку опытом политического развития самого народа выработаны соответствующие формы организации народного
суверенитета. В противном случае свобода слова, печати, митингов и собраний, всеобщее избирательное право генерируют не демократию, а анархию, которая на следующем этапе развития
сменяется
олигархией,
сопровождаемой
утратой
государством
функции социального служения и социальной и политической
апатией большинства народа, которая, в свою очередь, может
смениться «демократическим» цезаризмом.
При этом сама демократия не представляет собой ни божественного откровения, ни неизменного социального идеала, одинакового во всех своих проявлениях для всех стран и народов;
это — одна из политических форм, на содержании которой сказываются дух народа и его история, состояние экономики, мононациональный или полиэтничный состав населения и его численность, размеры территории и даже климат, характер взаимоотношений с другими государствами и т. д. Она может быть
результатом естественно-исторического развития и в этом случае
демократия как организация публичной власти и ее взаимоотношений с личностью является естественным и необходимым рефлексом на сложившиеся формы собственности и всей системы
экономических отношений так называемого индустриального общества, приходящего на смену феодализму.
Но демократия может быть и результатом социального выбора
народа (как это произошло в России), не подготовленного историческим развитием общества. И в этом случае она объективно

Введение
не способна немедленно оправдать возлагавшиеся на нее ожидания. Результатом такого разочарования может быть либо рецидив
прошлого в организации и функционировании государства, либо
упорное и последовательное утверждение институтов демократии
во всех сферах жизни общества. Это тяжелая и не всегда благодарная работа, сложность которой усугубляется тем, что у демократии с точки зрения магистрального пути развития цивилизации в обозримом будущем нет альтернативы.
Разумеется, сфера распространения демократии не ограничивается только областью политических отношений. Правовое государство с характерными для него верховенством закона, недопустимостью примата государства над обществом, обязанностями
и ответственностью перед народом, различными социальными
структурами и личностью, развитой системой прав и свобод человека и гражданина и надежным механизмом их защиты требует
соответствующего экономического фундамента. Между политикой и экономикой существует тесная взаимозависимость и возможны лишь определенные комбинации политического и экономического устройства. Демократическая организация экономики,
свободный рынок и полноценные товарно-денежные отношения
на основе добровольного сотрудничества индивидов являются
фундаментом политической демократии. В свою очередь, политическая демократия, воплощаемая в правовом государстве, оказывает обратное воздействие на экономику и предопределяет
роль государства и формы его руководства экономическим развитием общества.
Не следует, однако, думать, что рынок и товарно-денежные
отношения, основанные на добровольном и юридически свободном сотрудничестве людей, обусловившие разрушение во многом
традиционного общества в России, обладают чудодейственной
силой, способной гарантировать демократическое развитие общества. Свободный рынок означает децентрализацию экономики, демократия же представляет собой политическую централизацию, воплощаемую в государстве. Именно обеспечению политического единства свободных индивидов служит в конечном
счете конституция правового государства.
Таким образом, демократия — это государство, причем мера
«государственного» в ней предопределяется этапом становления
самой демократии. Демократия в России находится на начальном
этапе своего развития, и сегодня именно от публичной власти в
огромной мере зависит утверждение демократических институ

Введение
7
тов. Речь, стало быть, идет о государственном управлении демократическими процессами, каким бы нонсенсом в условиях «свободного рынка» не выглядело это утверждение на первый взгляд.
В самом деле, действующая Конституция Российской Федерации — демократическая по своей сущности и организации учрежденного ею государства — в отличие от основных законов «старых»
демократий была не записью итогов долгого экономического, социального, политического, духовного и юридического развития
общества, а некоторой идеальной моделью социально-экономического и политико-юридического бытия, требующей своего наполнения. История не предоставила России двухсот лет для естественного вызревания демократических институтов в недрах традиционного общества и их постепенного утверждения не только в
социально-экономической или политико-юридической сфере, но
и в общественном и индивидуальном сознании. А это означает, что
именно государство является главным движителем культуры и
прогресса, возможных, однако, при одном непременном условии,
что государству будет наконец возвращена функция социального
служения. В противном случае эрозия социальной базы государства будет продолжаться, а это едва ли не главная угроза стабильности конституционного строя.
Пора отказаться и от наивных представлений о том, что конституция сама по себе является достаточной гарантией демократического развития общества и свободы и прав человека и гражданина. Подлинная гарантия писаной конституции и закрепляемых ею институтов конституционного государства, при условии
что она соответствует потребности общества и отвечает уровню
его развития, заключается в такой организации социума, которая
могла бы противостоять всяким покушениям на защищаемый основным законом конституционный строй. Речь идет о такой организации государственных и общественных институтов, собственности, социальных отношений, которая объективно служила
бы утверждению и развитию демократии.
Иными словами, прочность демократии определяется не просто наличием писаной конституции, даже отвечающей самым высоким стандартам, или существующими в обществе умонастроениями, а наличием и юридическим закреплением действительного
баланса интересов различных социальных слоев и общественных
классов, наций и народов, отличающихся по половозрастным,
профессиональным и другим признакам групп населения, резуль

Введение
татом чего являются уважение и доверие граждан к институтам
конституционного строя.
Закон равновесия индивидуального и социального в организации общества, включая организацию и функционирование существующей публичной власти, носит универсальный характер.
В данном контексте именно демократия представляет собой политико-юридическую
форму
такого
равновесия,
сочетающего
плюрализм и терпимость, широкую свободу индивида с политическим единством, воплощаемым в государстве.
Однако движение к такому равновесию возможно из разных
исходных точек: от индивидуализма путем постепенного преодоления его крайностей или, напротив, от коллективизма, как в
России, с характерной для нее общинностью в прошлом и коллективизмом, обусловленным рациональной организацией экономики и партийным монополизмом, проявлявшемся в советский период отечественной истории во всех сферах общественной
жизни, начиная от его социальной организации и заканчивая социально-духовной сферой («социалистический реализм» и неприятие всякого течения в литературе и искусстве, не укладывающегося в его рамки). Это в конечном счете привело к партийности
государства, призванного обслуживать догму социализма, и огосударствлению самой партии, которая в лице своих руководящих
органов по существу слилась с государством и выполняла государственные функции, используя его для достижения своих программных целей. Несомненно, гуманистических и потому привлекательных, но оказавшихся недостижимыми и в силу этого
вызвавших разочарование общества и в конечном счете отвергнутых им.
Возможно, именно поэтому демократическое обновление общества в общественном сознании отождествляется со свободой
личности и неотъемлемыми правами и свободами человека и гражданина, что, в свою очередь, обусловливает не имеющий прецедента в истории социальных наук в России, включая юриспруденцию, интерес к этой проблеме в течение последних полутора
десятилетий. Многие сотни книг, статей, диссертаций посвящены осмыслению теоретической и практической модели прав человека и воплощению в Конституции основных закономерностей
их развития, казалось бы дающих возможность наиболее полно
раскрыть потенциал демократии.
И в этом мощном хоре поющих аллилуйю правам человека и
гражданина, принадлежащим ему от рождения и неотчуждаемым,

Введение
9
совершенно теряется голос, призывающий вспомнить об обязанностях человека и гражданина. Напротив, последние нередко
объявляются «пережитком» социалистического прошлого, которому нет места в демократическом настоящем, подобно тому как
сравнительно недавно всякий негатив в социальной действительности или индивидуальном поведении объявлялся пережитком
капитализма.
Между тем обязанности есть столь же важный элемент механизма саморегуляции и саморазвития общества, именно в этом
широком социальном аспекте и заключается смысл демократии,
как и права, и столь же атрибутивное качество личности, развивающейся в обществе. «Все мы — и самый сильный и самый слабый, и самый богатый и самый бедный из нас — сочлены огромного союза, обширного общества взаимопомощи; никто не может увернуться от обязательств, налагаемых этой взаимностью,
не рискуя иссякновением источников, питающих собственное
его существование», — остроумно замечал в 1906 г. один из немногих
исследователей
обязанностей
человека
и
гражданина
французский ученый Анри Шантавуан, небольшая книга которого уже в 1907 г. была опубликована в России1.
И этот интерес не был случаен. Взгляды, изложенные в этом
небольшом по объему труде, удивительно созвучны представлениям отечественной философско-юридической мысли, которая
выросла из общественного сознания, никогда не отрицавшего
обязанностей человека и гражданина. Именно поэтому Н. А. Бердяев имел все основания сказать: «Декларация прав человека и
гражданина, чтобы не быть формальной, должна быть также декларацией обязанностей человека и гражданина»2.
Пора, наконец, отрешиться от щедро сеющихся мифологем,
одна из которых заключается в том, что обязанности — рудимент
прежнего этапа развития отечественной государственности, и
найти им место в демократической России. А. И. Солженицын
еще в 1990 г. провидчески предупреждал (хотя, к сожалению, не
был услышан, ибо воистину нет пророка в Отечестве своем), что
«существование общества «необузданных прав» невозможно. Ус1 См.: Шантавуан А. Принципы 1789 г. Декларация прав и Декларация обязанностей человека и гражданина. СПб., 1907. С. 17. В приложении к настоящему изданию текст книги А. Шантавуана приводится полностью.
2 Бердяев Н. А. О человеке, его свободе и духовности // Избр. труды.
М., 1999. С. 275.

Введение
тойчивость общества может быть достигнута не на равенстве сопротивлений, но на сознательном ограничении... Свобода хватать
и насыщаться есть и у животных. Человеческая же свобода включает добровольное самоограничение в пользу других. Наши обязательства всегда должны превышать предоставленную нам свободу»1.
Вернемся, однако, на стезю юриспруденции, в которой в советский период ее истории труды, посвященные конституционным и иным обязанностям, также занимали весьма незначительное место2. Это было обусловлено, по замечанию Л. Д. Воеводина,
кажущейся
простотой
проблемы
обязанностей,
включая
вопросы об их сущности, содержании, формах и способах реализации и т. п.3
В начале 1990-х гг. проблема обязанностей приобрела мировоззренческий характер; от ее решения в большой мере зависело,
станет ли будущая конституция основным законом общества «не1 Солженицын А. Как нам обустроить Россию? Посильные соображения // Литературная газета. 1998. ¹ 38. Спустя восемь лет А. И. Солженицын вновь предостерегал: «Понятие “свободы”... взнесено до полного
забвения обязанностей человека и до свободы от всякой ответственности. А между тем мы только до той грани человеческие существа, пока...
чувствуем на себе, над собою — наш долг» (Он же. Россия в обвале. М.,
1998. С. 47).
2 См., например: Масленников В. А. Конституционные обязанности
граждан СССР. М., 1970; Он же. Конституционные обязанности граждан СССР: сущность и проблемы реализации // Советское государство и
право. 1983. ¹ 6; Матузов Н. И., Семенеко Б. М. Исследование проблемы юридических обязанностей граждан СССР // Советское государство
и право. 1980. ¹ 12; Эбзеев Б. С. Конституционные основы свободы
личности в СССР. Саратов, 1982; и др.
3 См.: Воеводин Л. Д. Конституционные права и обязанности советских граждан. М., 1972. С. 26. Не этим ли обусловлено, что в книге
С. А. Авакьяна «Конституционное право России» обязанностям граждан
посвящены
3
страницы,
при
том
что
основным
правам
—
более
100 страниц, а в выдержавшем пять изданий учебнике М. В. Баглая —
7 страниц, хотя основным правам и свободам и их гарантиям автор выделил более 130 страниц?! Подобная логика вольно или невольно ведет к
тому, что свобода — поистине великое благо, выстраданное нашей страной, якобы самодостаточна, а ее связь с ответственностью и обязанностями настолько эфемерна, что ее не стоит даже принимать в расчет.
См.: Авакьян С. А. Конституционное право России: Учебный курс: В 2 т.
М., 2005. Т. 1. С. 676—679; Баглай М. В. Конституционное право Российской Федерации: Учебник для вузов. 5-е изд. М., 2005. С. 292—299.