Жизненные стратегии молодёжи нового рабочего класса

ЖИЗНЕННЫЕ СТРАТЕГИИ  
МОЛОДЁЖИ  
НОВОГО РАБОЧЕГО КЛАССА

Коллективная монография

Под редакцией Т.В. Гаврилюк

Москва
Издательство «ФЛИНТА»
2020

УДК 316.346.32-053.6/343.722
ББК  60.54
          Ж71

Исследование выполнено при поддержке гранта Российского научного фонда 
№ 17-78-20062 «Жизненные стратегии молодёжи нового рабочего класса  
современной России»

Р е ц е н з е н т ы:
Сотникова Светлана Ивановна — д-р экон. наук, проф., зав. кафедрой экономики 
труда и управления персоналом Новосибирского государственного университета 
экономики и управления;
Вишневский Юрий Рудольфович — д-р филос. наук, почетный проф. Уральского 
федерального университета им. Первого Президента России Б.Н. Ельцина

Жизненные 
стратегии 
молодёжи 
нового 
рабочего 
класса 
[Электронный ресурс] : коллективная монография / Т.В. Гаврилюк, В.В. 
Гаврилюк, В.Ю. Бочаров, О.Л. Сотков ;  под ред. Т.В. Гаврилюк. — М. : 
ФЛИНТА, 2020. — 408 с. : ил.

ISBN 978-5-9765-4389-8

Монография посвящена теоретическому и эмпирическому исследованию жизненного пути и жизненных стратегий нового рабочего класса современной России 
на 
примере 
молодёжи 
Уральского 
федерального 
округа. 
В 
работе 
производится сравнение эвристических возможностей российского дискурса 
жизненных стратегий и теорий жизненного пути, конвенциональных для 
западной социальной науки. Аргументируется концептуальная недостаточность 
российских подходов к изучению жизненных стратегий молодёжи и предлагается 
авторский подход, интегрирующий данное понятие в дискурс исследований 
жизненной динамики, актуальный для мировой науки. В рамках дискуссии об 
изменении положения рабочего класса в условиях современного глобального 
капитализма предложено авторское определение понятия «новый рабочий класс» 
и критерии выделения этой социальной группы с учётом российской специфики. 
Доказывается 
целесообразность 
применения 
принципа 
многомерной 
типологизации жизненных стратегий рассматриваемой группы на основании 
таких 
признаков, 
как 
классовая 
и 
профессиональная 
идентичность, 
образовательные 
траектории, 
особенности 
трудового 
и 
экономического 
поведения, гендерные и семейные установки, стиль жизни и культурные 
практики, 
субъективная 
темпоральность, 
пространственная 
мобильность. 
Монография основана на данных авторского эмпирического исследования, 
включающего массовый опрос и глубинное биографическое интервью с 
молодёжью нового рабочего класса, опрос экспертов, контент- и дискурс-анализ 
онлайн-версий традиционных СМИ и материалов социальных сетей. 

УДК 316.346.32-053.6/343.722
ББК  60.54

ISBN 978-5-9765-4389-8
© Коллектив авторов, 2020
© Издательство «ФЛИНТА», 2020

Ж71

ВВЕДЕНИЕ

В монографии представлены результаты второго этапа реализации 
проекта «Жизненные стратегии молодёжи нового рабочего класса современной России». В нашей предыдущей книге («Молодёжь нового рабочего класса современной России: коллективная монография» / под ред. 
Т.В. Гаврилюк. — М.: ФЛИНТА, 2019) обоснована необходимость возвращения классового анализа в российский социологический дискурс, 
рассмотрены традиционные и актуальные способы его теоретической 
концептуализации, предложено авторское определение понятия «новый 
рабочий класс» и критерии выделения этой социальной группы. Были 
поставлены и решены новые исследовательские задачи, такие как выявление содержания и структуры нового рабочего класса, изучение ценностных установок его молодых представителей, основных моделей их 
трудового и экономического поведения, субъектности в политическом 
пространстве, специфики и социально-экономических условий существования рабочего класса на селе.
Сегодня в соответствии с мировой практикой к рабочему классу 
следует относить наёмных работников, занятых не только в промышленности, транспорте, строительстве, но и рабочих сервисных отраслей и сельского хозяйства, выполняющих рутинизированную работу 
и не имеющих управленческих функций на предприятии. Именно сервисный сектор для экономики новой России стал сферой оттока трудовых ресурсов из традиционного рабочего класса. Условия труда, формы 
гражданской активности, идентичность и стили жизни представителей нового постиндустриального рабочего класса кардинально отличаются от аналогичных характеристик рабочего класса предшествующей эпохи. Традиционный промышленный рабочий класс сегодня 
представляет собой лишь одну из подгрупп внутри него и более не способен формировать смысловые основания коллективной идентичности 
данного сообщества в условиях глобального доминирования неолиберальной экономики и идеологии.
В условиях постиндустриального уклада рабочий класс можно рассматривать как группу, члены которой занимают разные структурные 

позиции по дифференцированным шкалам социальных переменных, 
включающих не только экономические параметры, но и образовательные, этнические, гендерные и возрастные характеристики. Ориентируясь на принцип многомерной стратификации в классовом анализе, 
в исследовании жизненных стратегий рабочей молодёжи мы акцентируем внимание как на наиболее общих тенденциях социального поведения и сознания данной группы, так и на множественности, своеобразии 
индивидуальных жизненных ситуаций. Понимание жизненных стратегий депривированных групп также требует выработки аналитических 
моделей, способных дать представление о способах рационализации и 
легитимации тех или иных типов социального поведения самими членами данных общностей.
Первым шагом в данном направлении является отказ от унифицирующих однофакторных типологий жизненных стратегий и переход к 
анализу автономных жизненных сфер личности, в совокупности составляющих сложное и не всегда согласованное единство. Очевидно, что 
в рамках одного и того же класса возможны различные жизненные 
стратегии его представителей, ожидание однородности, полного совпадения «классовых интересов» ничем не оправданы. Поэтому прежде 
всего мы исходим из представлений о гетерогенности самого рабочего 
класса, выявляя спектр различий в жизненных стратегиях, соотношения и доминирования какого-то вида стратегии поведения в той или 
иной сфере жизни. Двигаясь от многообразия жизненного опыта людей, 
наше исследование закладывает фундамент для последующего выявления динамики становления субъектности нового рабочего класса как 
разнородной целостности. 
Эмпирическим фундаментом исследования являются данные массового опроса (1534 респондента) и глубинного биографического интервью 
(31 информант) с молодыми представителями нового рабочего класса 
Уральского федерального округа, занятыми на разных профессиональных позициях в сфере сервиса и промышленности; данные экспертного опроса, в котором приняли участие непосредственные руководители рабочей молодёжи, преподаватели учреждений СПО, представители органов молодёжной политики региона (100 экспертов); результаты 
контент- и дискурс-анализа материалов средств массовой информации 
в сети Интернет и социальных сетей. 

В первой главе «Жизненная динамика как предметное поле российской и зарубежной социальной науки» производится сравнение эвристических возможностей российского дискурса жизненных стратегий 
и подходов к исследованию жизненного пути, конвенциональных для 
западной социальной науки. Такое направление изучения жизненного 
пути, как анализ процесса перехода во взрослую жизнь (“transition to 
adulthood”), признаётся наиболее релевантным исследовательским задачам нашего проекта; аргументируется возможность интеграции в данный концептуальный фрейм принятого в российском дискурсе понятия 
«жизненные стратегии». Приведены результаты исследований, показывающие влияние классовых различий на переход молодых людей от 
учёбы к работе, отношение к труду, развитие карьеры, паттерны демографического поведения.
Во второй главе «Концептуальные основания исследования жизненных стратегий молодёжи нового рабочего класса» обосновывается 
авторский подход к изучению жизненной динамики на эмпирическом 
примере молодёжи нового рабочего класса. Доказывается целесообразность применения принципа многомерной типологизации жизненных 
стратегий рассматриваемой группы на основании таких признаков, как 
классовая и профессиональная идентичность, образовательные траектории, особенности трудового и экономического поведения, гендерные 
и семейные установки, стиль жизни и культурные практики, субъективная темпоральность, пространственная мобильность. 
Третья глава «Жизненные траектории рабочей молодёжи: оценка 
настоящего и образ будущего» посвящена базовым характеристикам 
социального самоопределения, лежащим в основе жизненных стратегий российской рабочей молодёжи. Рассмотрен процесс формирования и обозначены основные признаки идентичности молодёжи рабочего класса постиндустриальной эпохи. В качестве ключевой категории 
для выбора жизненной стратегии рассмотрено понятие «образ будущего» и его различные импликации, связанные с конструированием и 
воплощением паттернов классовой культуры в темпоральном измерении. Анализируется характер представлений о личном будущем в контексте структурных ограничений и возможностей российского общества, а также доминирующие нормативные паттерны, структурирующие жизненный путь молодёжи нового рабочего класса.

В четвертой главе «Стратегии трудового поведения молодёжи 
нового рабочего класса» с критической позиции рассматриваются имею- 
щиеся научные концепции к исследованию стратегий трудового поведения, аргументируется целесообразность выработки новых оснований 
типологии трудового поведения рабочей молодёжи. В качестве такого 
основания предлагается темпоральный аспект жизненных стратегий, а 
именно — баланс рабочего времени и личной жизни. С помощью методов статистического анализа выделяются группы факторов удовлетворенности работой и достаточности / дефицита свободного времени, 
которые затем используются для построения типологии стратегий трудового поведения молодёжи нового рабочего класса. 
В пятой главе «Образование и профессиональный выбор рабочей 
молодёжи» анализируется история становления и актуальные проблемы 
системы подготовки рабочих кадров в нашей стране. Проверяются априорные модели образовательных стратегий, связанные с сохранением или 
утратой классовой идентичности. Анализируется корреляция образовательных намерений и планов молодёжи с предложенными в предыдущей главе стратегиями трудового поведения.
В шестой главе «Гендерные режимы повседневной культуры нового 
рабочего класса» обоснована необходимость актуализации исследования гендерного неравенства с учётом классового статуса. В фокусе внимания находятся межпоколенная трансляция гендерных нормативных 
паттернов, микрополитики власти и доминирования в рабочих семьях, 
формы их дискурсивного производства и легитимации. Отдельное внимание уделяется конструктам маскулинности в культуре нового рабочего класса. С опорой на интерсекциональную перспективу рассмотрены 
как практики производства его множественных форм в повседневном 
взаимодействии, так и устойчивые структуры социального неравенства, закрепляющие гендерный порядок на институциональном уровне.
В седьмой главе «Репрезентация рабочей молодёжи в российском 
медиапространстве» методами частотного контент-анализа и критического дискурс-анализа деконструируется образ рабочей молодёжи в 
популярных СМИ. На основе анализа профилей пользователей социальной сети «ВКонтакте» и дискурсивных стратегий взаимодействия 
рабочей молодёжи в групповых интернет-дискуссиях выявляется корреляция социального образа молодёжи, транслируемого в официальных медиа, и реальных практик саморепрезентации её представителей 

в виртуальном пространстве. Анализ текстового и визуального контента, размещённого в интернет-сообществах, позволил изучить процесс формирования виртуальной социальной идентичности рассматриваемой группы.
В монографии представлены результаты исследовательской работы 
коллектива авторов под руководством кандидата социологических наук, 
доцента, старшего научного сотрудника Тюменского индустриального 
университета Т.В. Гаврилюк при поддержке гранта Российского научного фонда № 17-78-20062 «Жизненные стратегии молодёжи нового 
рабочего класса современной России»: Т.В. Гаврилюк (научное редактирование, введение, гл. 1.1, 1.2, 1.3, гл. 2, гл. 3, гл. 6, гл. 7.3), В.В. Гаврилюк (гл. 1.4, 1.5, гл. 2.1, 2.2, гл. 3, гл. 5), В.Ю. Бочаров (гл. 4, гл. 7), 
О.Л. Сотков (гл. 3.2).

ГЛАВА 1

ЖИЗНЕННАЯ ДИНАМИКА КАК ПРЕДМЕТНОЕ ПОЛЕ  
РОССИЙСКОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ СОЦИАЛЬНОЙ НАУКИ

1.1. Исследования жизненного пути: 
концептуальные основания и актуальная повестка

Категориальное поле исследования динамики жизни включает ряд 
ключевых понятий, имеющих различный теоретический фундамент: 
жизненный путь, жизненные стратегии и биография. Исследования 
жизненного пути (“life course studies”) представляют собой мультидисциплинарную исследовательскую программу, использующуюся в социо- 
логии, демографии, психологии, криминалистике и медицине. Чаще 
всего исследования жизненного пути характеризуют как особую «перспективу» или «подход», не наделяя статусом теории, что обусловлено 
спецификой возникновения и институционализации подобных исследований как результата накопления лонгитюдных статистических данных в Европе и США [Bynner, 2016]. Исходная аксиоматика данного 
подхода в социологии базируется на классической позитивистской доктрине, предполагающей поиск каузальных закономерностей как автономных социальных фактов, наблюдаемых в больших массивах данных. Конвенциональные терминологические рамки исследований жизненного пути формируются к середине 1980-х годов. С 2000-х интерес 
к проблематике актуализируется, резко возрастает общее количество 
публикаций, расширяются поля применения подхода и налаживаются 
междисциплинарные связи.
Ключевой категорий данного подхода является жизненный путь 
(“life course”) — распределённая во времени и упорядоченная последовательность событий или ролевых переходов на протяжении жизни 
человека [Jackson, Berkowitz, 2005: 56]. Жизненный путь аналитически разделяется на несколько базовых траекторий, главными из которых являются образовательная, семейная, включающая брак и роди

тельство, профессиональная и карьерная. Траектории ограничены и 
детерминированы переходами, предполагающими возникновение или 
завершение некоего нового состояния, направления активности, смену 
социальных ролей. Исследовательский интерес сосредоточен на взаимном влиянии, последовательности и временной синхронизации множественных траекторий и ролевых переходов, при этом особое внимание акцентируется на ключевых для жизненного пути транзитивных 
точках — переходе к взрослому состоянию (“transition to adulthood”) и 
выходе на пенсию [Elder, 1985: 32—33]. Статистический анализ трендов 
индивидуальных жизненных траекторий позволяет выделить типичные для данного общества социальные траектории жизни, фокусирующиеся на темпоральной динамике наиболее распространённых в данном обществе жизненных паттернов.
Для данной исследовательской программы характерен макросоциологический ракурс анализа, при котором индивидуальный жизненный путь выступает в качестве производной структурных возможностей и ограничений, существующих в рассматриваемый исторический 
период. При этом как отдельные значимые исторические события, так 
и тенденции масштабных социальных изменений выступают в качестве детерминанты основных жизненных паттернов представителей 
той или иной возрастной когорты. Так, работы основателей подхода  
Д. Элдера [Elder, 1999], Д. Хогана [Hogan, 1981] и Дж. Моделла [Modell, 
1989] посвящены анализу влияния исторического контекста на воспроизводство структур жизненного пути населения США в эпоху после 
Второй мировой войны. 
Несмотря на приверженность объективизму, различия в методике 
сбора и анализа эмпирических данных уже на раннем этапе приводят 
авторов к противоречивым интерпретациям актуальных социальных 
закономерностей. Многие концептуальные напряжения этапа становления life course studies не сняты и в настоящее время. Дискуссионной остаётся проблема дифференциации и стандартизации жизненного пути, его 
институционального регулирования и степени свободы индивида в контроле над собственной жизнью [Macmillan, 2005]. В 1970—1980-е годы  
такие авторы, как Д. Хоган [Hogan, 1981] и Дж. Мейер [Meyer, 1986], 
настаивают на росте стандартизации жизненного пути в течение XX в., 
как следствии влияния государства и увеличении институциональной 
регламентации социальной жизни. Согласно результатам исследования 

Дж. Моделла, Ф. Фюрстенберга и Т. Хершберга [Modell, Furstenberg, 
Hershberg, 1976] данная тенденция проявляется в снижении вариативности во временной последовательности событий, выступающих в качестве ключевых маркеров взрослой жизни (брак, родительство и создание собственного домохозяйства). По мысли М. Бухмана ключевую роль 
в этом процессе играет возрастающая рационализация экономической 
и политической сферы, следствием которой является усиление взаимо- 
связи и взаимообусловленности образовательных, рабочих и семей- 
ных институтов [Buchmann, 1989]. Требуя от индивида всё большей 
организованности и упорядоченности ролевых действий, институты 
тем самым предписывают нормативные временные режимы наиболее 
значимых переходов в рамках его жизненного пути. 
В этот же период выдвигаются эмпирические гипотезы о существовании некоего «нормативного» жизненного пути и различных траекторий в его рамках, а также рассматриваются многообразные варианты 
отклонения от модальных тенденций [Moen, 1985; Marini, 1984a]. Нормативные паттерны выявляются как позиция в структуре представлений и ценностей респондентов относительно «допустимой», «правильной» или «идеальной» последовательности и временных рамок исполнения социальных ролей в течение человеческой жизни. Например, 
большинство американских исследований 1960—1980 гг. свидетельствует о закреплении в массовом сознании идей относительно «лучшего возраста» ролевых переходов. Так, анализируя переход к взрослой 
жизни мужчин, родившихся между 1907 и 1952 гг., Д. Хоган утверждает, что нормативной для американской культуры является следующая последовательность ролевых переходов (46% наблюдений): окончание образования, начало работы, заключение первого брака [Hogan, 
1978]. Подчёркивая тенденцию стандартизации жизненного пути в условиях текущей общесоциологической дискуссии 1980-х о соотношении 
структуры и индивидуальной агентности, представители life course 
studies осуществляли перевод категории социальных паттернов из неолиберального дискурса «индивидуальных возможностей» в категории 
структурных ограничений, утверждая сохраняющееся и даже усиливающееся влияние социальных институтов на регламентацию индивидуального действия. 
Ряд современных исследователей, придерживающиеся институционального подхода, также находят свидетельства сохранения влияния пат