Спорные истины «школьной» литературы

Москва

4-е издание, электронное

«ИНТЕРМЕДИАТОР»

2021

УДК 821.161.1–95
ББК 83.3(2Рос=Рус)6
Я47

Я47
Яковлев, Григорий Наумович.
Спорные истины «школьной» литературы / Г. Н. Яковлев. — 
4-е изд., эл. — Москва : Агентство электронных изданий «Интермедиатор», 2021. — 1 файл pdf : 156 с. — Систем. требования: Adobe 
Reader XI либо Adobe Digital Editions 4.5 ; экран 10". — Текст : электронный.

ISBN 978-5-91349-101-5

Книга известного московского учителя словесника, кавалера медали 
Пушкина, много лет проработавшего заведующим кафедрой русского языка и литературы Центра образования № 1811, состоит из литературнокритических эссе, посвященных произведениям «школьных» писателей и 
поэтов — Пушкина, Гоголя, Некрасова, Тургенева, Горького, Блока, Маяковского, Фадеева. Отличительная черта этих эссе — новые, оригинальные 
ответы на «давно отвеченные» вопроы. Убедительная аргументация автора ломает привычные догмы и представления, десятилетиями внедрявшиеся в сознание школьников. Попутно учитель–мастер делится опытом 
воспитания в учениках самостоятельного, нешаблонного мышления.
Вошедшие в книгу эссе публиковались в журнале «Литература в школе», газете «Литература», «Учительской газете», «Литературной газете» и 
др. и вызвали живой отклик со стороны учителей и литературных критиков. В настоящем издании наиболее значимые публикации впервые собраны вместе и, при необходимости, доработаны.
Для преподавателей средних учебных заведений, методистов, студентов педвузов, а также для всех неравнодушных к отечественной классической литературе.

УДК 821.161.1–95 
ББК 83.3(2Рос=Рус)6

Электронное издание на основе печатного издания: Спорные истины 
«школьной» литературы / Г. Н. Яковлев. — Ростов-на-Дону : «Феникс», 
2010. — 150 с. — ISBN 978-5-222-17954-3. — Текст : непосредственный.

В соответствии со ст. 1299 и 1301 ГК РФ при устранении ограничений, установленных 
техническими средствами защиты авторских прав, правообладатель вправе требовать от 
нарушителя возмещения убытков или выплаты компенсации.

ISBN 978-5-91349-101-5
© А. Г. Яковлев, 2010

 

 

 

 

 

 

 
 
 
 

Солнечный голос Учителя
 

Н. Ю. Богатырева, 

к. филол. н. (МПГУ) 


Григорий Наумович был учителем от Бога1. Он с самого начала в преподавании литературы шел своим собственным путем. Чужие мнения, с какого бы высокого потолка они ни спускались в советскую школу, для него никогда не были настолько святы, чтобы отказаться от своего собственного. В 90­е годы его называли педагогом­новатором, хотя он был им всегда. 
Но Г. Н. Яковлеву рамки урока оказывались тесны. 
Сколько мыслей остается невысказанными! Сколько вопросов еще хотелось бы обсудить — и с ребятами, и с коллегами! Для творческого человека это не проблема, был 
бы чистый лист бумаги и (хотелось написать по­старинному) — перо. 
Много лет Григорий Наумович писал критические статьи. Свыше семидесяти опубликовано в различных изданиях, в том числе в хорошо известном учителямсловесникам приложении к газете «Первое сентября» — 
«Литература».  
Его статьи — это спокойный и взвешенный пересмотр 
закосневших литературоведческих и методических позиций, на которые опиралась советская школа и частенько 
опирается нынешняя. Нас учили, что Тарас Бульба — 
патриот родины и храбрец. Морозка из фадеевского «Разгрома» — рыцарь революции, а Мечик — предатель и 
трус. Что герои поэмы А. Блока «Двенадцать» — «апо1 Увы, приходится писать «был», поскольку в октябре 2009 года нас
постигла невосполнимая утрата — см. некролог «Памяти Григория 
Наумовича Яковлева» в газете «Литература», № 24 от 16–31.12.2009, 
с. 2. 

3
 

 
 
 

 

 

 

 

 

столы нового мира», а Одинцова из романа И. С. Тургенева — холодная, бесчувственная особа. Что горьковский 
Лука — опасный лжец, а Сатин — певец человеческого 
достоинства. 
Григорий Наумович открывает книгу, и оказывается — как же мы этого не замечали? — что Тарас Бульба — 
бандит и убийца, Морозка — вовсе не герой, Сатин — 
равнодушный к чужой боли фразер, что Мечик, Лука — 
люди, умеющие глубоко чувствовать и сострадать окружающим. И доказывает он это спокойно, четко, аргументируя каждую свою мысль строчками текста.  
Ценности, которые отстаивает учитель, — абсолютны. 
Это милосердие, уважение к людям. Этим определяется и 
его исследовательская манера, в которой сочетаются теплота и требовательность. Прежде чем осуждать или защищать героя, он стремится воссоздать его полный 
портрет со всеми плюсами и минусами, со всеми тайными движениями души и особенностями характера. Получается красочная, объемная картина. Григорий Наумович учит видеть мир панорамно, во всём богатстве его 
красок. Ведь жизнь не готовая схема, а люди не черно­белые трафареты, в них намешано и хорошее, и плохое. Надо потихоньку уходить от юношеского беспощадного, нигилистического максимализма. Надо учиться понимать и 
жалеть человека. Об этом — все статьи Г. Н. Яковлева.  
Читать их — удовольствие: тут и неожиданная постановка проблемы, и смелость умозаключений, и чувство 
юмора, доброта, интеллигентность, деликатность — и в 
то же время спокойная твердость. Григорий Наумович 
умел вести диалог — с учениками, с друзьями, с читателями, но никогда не навязывал своего мнения и готов 
был выслушать чужое. Он бесстрашно восставал против 
грубости, хамства, унижения человеческого достоинства. 
Именно поэтому ему были отвратительны грубый цинизм, пренебрежение к окружающим и жестокость, которые демонстрируют Морозка, Сатин, двенадцать красногвардейцев. Автор статей стремится отстоять общечело4
 

 
 

 

 

 

 

 
 

 

 
 

веческие ценности, а не сиюминутные идеологические. И 
в этом он бесстрашен и тверд. Он поднимается на защиту 
традиционно критикуемого Мечика, потому что у того, в 
отличие от бессердечного и примитивного Морозки, «есть 
совесть, есть стыд, сострадание, жалость к людям, душевная мягкость» («Ошибка Фадеева или Мечика?»). 
Почти все статьи этого сборника — полемические. Непривычен взгляд Г. Н. Яковлева и на героиню романа 
И. С. Тургенева «Отцы и дети» («А кто такая Одинцова?»). 
Вся статья проникнута уважением к женщине вообще, 
восхищением перед нею, удивлением перед вечной ее загадкой. Вот и Одинцова, по мысли Григория Наумовича, 
личность сложная и неоднозначная. Обвинения ее в холодности, неумении любить он отвергает и в доказательство приводит строки самого Тургенева.  
Реабилитирует критик и Луку, «утешителя» из пьесы 
М. Горького «На дне» («Лгал ли Лука?»). И опять — дотошная работа с текстом, внимательное прочтение, обращение к архивам современных больниц. И что же? Десятилетиями затверженные схемы рушатся, как карточный 
домик. «Вредоносный» Лука оказывается милосерднее, 
мудрее, порядочнее «правильного» Сатина, которого возвеличивала советская критика и который на самом деле 
жестокий циник, ни во что не ставящий чужую жизнь. 
Это Сатин, а не Лука подталкивает к самоубийству Актера — достаточно перечитать эпизод! А ведь в пьесе всё 
это написано! Чему, получается, учили школьников? 
Хамству, пренебрежению к окружающим, равнодушию и 
жестокости. 
Да, 
Лука 
утешитель. 
Но, 
напоминает 
Г. Н. Яковлев, Утешителем называл себя Иисус Христос. 
«Почему драгоценные человеческие качества — доброта, 
сочувствие, сострадание, стремление помочь людям, утешить их — стали мишенью многолетних нападок литературоведов и пропагандистов?» — вопрошает автор 
статьи. И сам же отвечает: потому что есть знаменитая 
цитата Горького о том, что Ленин «вычеркнул из жизни 
тип утешителя». Какая горькая и жгучая ирония в словах 

5
 

 
 
 

 

 
 

 

 

 
 

 
 

 

 

Григория Наумовича: «Что и говорить: Ленин не был утешителем; сколько замечательных людей он и его наследники “вычеркнули из жизни”, провозгласив отказ от морали в политике… Неужели уж так вредна жалость? Равнодушие или жестокость лучше? “Не жалеть… не унижать его жалостью… уважать надо!” — патетически возглашает Сатин. Да кто же, если не Лука, единственный в 
ночлежке, по­настоящему уважает униженных и оскорбленных не им людей? Он не раз напоминает: “Всякого человека уважать надо” — и поступает соответственно. Не 
жалеть, не утешать, держать в ежовых рукавицах — это 
по­сталински, по­ежовски. А хорошая поэтесса Юлия 
Друнина пожаловалась в стихотворении: “Кто б меня, 
унизив, пожалел…” Пожалел бы — может, и не покончила 
бы самоубийством мужественная женщина, прошедшая 
войну». Как сильно и здорово, как по­человечески: не отвлеченные разговоры, а конкретный пример из жизни. 
Это стиль Яковлева­педагога: неожиданный, хлесткий 
пример — и ты задумываешься. 
Методисты, чтобы доказать иллюзорность слов Луки, 
приводят стихи, которые читает Актер. Григорий Наумович обратился к первоисточнику — стихотворению Беранже в переводе Курочкина — и привел финальные 
строки, которые Горький цитировать не стал: «В Новый 
мир по безвестным дорогам // Плыл безумец навстречу 
мечте, // И безумец висел на кресте, // И безумца мы назвали Богом!» Ответ, достойный романтика­шестидесятника. Во­первых, уже потому, что Григорий Наумович 
всем сердцем разделял мысль, утверждаемую в этих стихах. А во­вторых, потому, что находчиво предъявил последний, самый главный аргумент: кто теперь посмеет 
обвинять Луку?  
Г. Н. Яковлев, как и другие представители его поколения, обладал чувством обостренной ответственности за 
судьбы страны. Вот почему еще он так отстаивал «поэта и 
гражданина» Н. А. Некрасова («Ему судьба готовила путь 
славный, имя громкое…»). Ему близки мысли и чувства 

6
 

 
 

 

 
 

 

 

 

 

 

Некрасова, который считал долгом каждого порядочного, 
интеллигентного человека бороться с косностью и равнодушием в обществе и мучился, когда трусость и стремление к комфорту побеждали. Григорий Наумович обратил 
внимание на поистине удивительное стихотворение Некрасова, написанное как будто кем­то из рефлектирующих шестидесятников в середине ХХ века. 

Но я прошел через цензуру 

Незабываемых годов. 

На всех, рожденных в двадцать пятом 

Году и около того, 

Отяготел жестокий фатум:
 
Не выйти нам из­под него. 

Я не продам за деньги мненья, 

Без крайней нужды не солгу… 

Но — гибнуть жертвой убежденья 

Я не могу… я не могу… 


Так, благодаря классику середины 19 века, учитель 
XXI века говорит с учениками о том, что волнует его поколение, — об активной гражданственности — и побуждает ребят задуматься о собственной жизненной позиции. 
Статьи Г. Н. Яковлева вызывали живой интерес не 
только 
учителей, 
но 
и 
критиков. 
Так, 
известный 
литературовед, профессор РГГУ Г. А. Белая включила 
фрагменты его статьи в свою последнюю монографию. 
Мнение Г. Н. Яковлева о «Двенадцати» представлено во 
всех изданиях учебника­практикума «Русская литература ХХ века». 
Читаешь статьи Григория Наумовича — и испытываешь радость. От того, что правда есть и есть люди, эту 
правду бесстрашно отстаивающие. К тому же язык 
статей — прекрасный. Живой, свободный, вдохновенный, эмоционально­плотный, энергичный, временами 
звенящий от гнева и сочувствия и — полный любви. Может быть, полемический накал статей Г. Н. Яковлева ко7
 

 
 
 

 

 

 

му­то покажется излишним. Но это свойство шестидесятников — отстаивать свою точку зрения эмоционально, без оглядки вкладывая в это все душевные силы. 
Григорий Наумович понял, что, тенденциозно используя классическую литературу, комментируя ее в соответствии с идеологическими соображениями, власть тем самым оправдывает собственную тиранию и утверждает 
право на убийство «ради высоких целей». В школьную 
программу включались произведения, в которых жестокость выглядела вдохновенной, а убийство порой было 
чуть ли не эстетичным. Сам стиль произведений, талантливый, самобытный, опасно очаровывал и убеждал читателя в том, что подлость можно оправдать высшими устремлениями. Убийство Тарасом Бульбой сына, убийство 
раненого партизана Фролова в «Разгроме», убийство 
Катьки в «Двенадцати» — такая выстраивается жутковатая цепочка. Григорий Наумович призывал иметь свое 
мнение, чтобы не стать жертвой навязчивого идеологического зомбирования.  
Все эти морозки, «двенадцать апостолов нового мира» 
(или все­таки бесов?) удостаиваются от учителя­гуманиста таких строк: «…невежественные, презирающие интеллигенцию, люди невысокой морали и культуры, идущие по земле “без имени святого”, отрицающие, по выражению Левинсона, “злого и глупого Бога”». «Хорошенький» портрет стоящих у кормила власти! И как бы читатель ни относился к принципам и стилю эссе Г. Н. Яковлева, не может не вызвать уважения его активная позиция, умение бороться за свои идеалы. 
Книга называется «Спорные истины “школьной” литературы». Вот она, демократичность учителя и критикапублициста, готовность к диалогу! 
Радует жанровое многообразие сборника. Первая статья, «Пушкин против “голиафа” Фиглярина», — историколитературная. Прекрасный материал в помощь учителю 
о Пушкине и его борьбе с Булгариным. Другая статья, «Ай 
да Пушкин!», — о всевозможных «ляпах», которые допус8
 

 
 

 

 

 

 

 

 
 

 

 
 
 

кают авторы школьных учебников, писатели и журналисты, пишущие о классике. Когда дело касается великой 
литературы, автор встает на защиту истины и выступает 
против небрежности и искажения смысла. «Свое суждение иметь» — статья методическая. Но сухое это слово не 
вяжется с увлекательным рассказом о жизни одного 
класса, о том, как ребята учатся мыслить и отстаивать 
свое мнение. Слава мудрым и смелым учителям, знающим, как воспитать Личность, которая смеет «свое суждение иметь» и в то же время умеет быть терпимой к мнениям других людей. Слава этим учителям — Дон Кихотам, которые самоотверженно и последовательно ведут 
ребят по трудному и счастливому пути! А с какой любовью педагог говорит о своих учениках: «мои спорщики», 
«мои дорогие взрослеющие девочки и мальчики». Господи, если бы каждому повезло с таким учителем, 
насколько уменьшилось бы в мире количество зла! 
…Виталий Коржиков, поэт, известный детский писатель, однокурсник Григория Наумовича, узнав о подготовке настоящего сборника, попросил включить в предисловие следующие слова: 

Гриша Яковлев — с большой буквы Гомо Сапиенс. 
Это человек, изначально одухотворенный. У него всегда рождается какая­то доброзаряженная мысль. Чем 
бы он ни занимался, в нем работает умный, добрый, 
творческий дух. Этот дух в нем никогда не угасал: и когда он был учителем на Северном Сахалине, и когда 
был солдатом среди вулканов Камчатки. Всегда в нем 
жил преданный ученик Пушкина, верный литературе с 
юности. Гриша очень верный человек: своей работе, 
которую очень любит, и товариществу, которому очень 
верен. 
Это человек­творец, который постоянно рождает 
идеи, одухотворяется ими сам и зажигает ими других. 
Счастливыми обязаны быть ученики, которым достался такой учитель. Вспомним строки Пушкина: «Куницыну дань сердца и вина! // Он создал нас, он воспитал 
наш пламень, // Поставлен им краеугольный камень, 

9
 

 

 
 

 

 

 

 

 

// Им чистая лампада возжена». Любой ученик, по­моему, может сказать эти слова о Грише, потому что он 
всеми своими убеждениями способен поставить «краеугольный камень» настоящей человеческой жизни и 
возжечь «чистейшую лампаду». 

Мнение 
Г. И. Беленького, 
доктора 
педагогических 
наук, профессора, главного научного сотрудника Института содержания и методов обучения РАО, ознакомившегося с рукописью Г. Н. Яковлева: 

Книга будет интересна прежде всего молодому 
учителю, незнакомому в той мере, как знаком автор, с 
некоторыми аспектами литературной жизни в далеком 
и не столь далеком прошлом. 
Не со всеми мыслями автора можно согласиться, но 
ведь 
речь­то 
идет 
именно 
о 
спорных 
вопросах. 
Достаточно подумать над ними, взвесить все «за» и 
«против» и таким образом выработать свою точку 
зрения... 

Как жаль, что я уже не могу сесть за парту в классе 
Григория Наумовича! Но я могу открыть сборник его статей. И снова зазвучит солнечный голос Учителя, и каждое слово окрыляет и дает возможность снова поверить в 
добро и справедливость!