Русский неореализм: идеология, поэтика, творческая эволюция (Е. Замятин, И. Шмелев, М. Пришвин, А. Платонов, М. Булгаков и др.)

                Т.Т. Давыдова





РУССКИЙ НЕОРЕАЛИЗМ ИДЕОЛОГИЯ, ПОЭТИКА, ТВОРЧЕСКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ



            (Е. Замятин, И. Шмелев, М. Пришвин, А. Платонов, М. Булгаков и др.)


Учебное пособие



Допущено УМО по образованию в области полиграфии и книжного дела для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальности 021500 —
Издательское дело и редактирование


5-е издание, стереотипное



Москва Издательство «ФЛИНТА» 2021

УДК 821.161.1.0
ББК 83.3(2Рос=Рус)6
      Д13


Р е ц е н з е н т ы:
Н.М. Малыгина, докт.филол.наук;
Е.Б. Скороспелова, докт.филол.наук

     Давыдова Т.Т.
Д13 Русский неореализм : идеология, поэтика, творческая эволюция (Е. Замятин, И. Шмелев, М. Пришвин, А. Платонов, М. Булгаков и др.) : [Электронный ресурс] учеб. пособие / Т.Т. Давыдова. — 5-е изд., стереотип. — М. : ФЛИНТА, 2021. — 332 с. ISBN 978-5-89349-663-5

          Это первое учебное пособие, в котором исследуется малоизученное течение неореализма и дается его типология. Творчество писателей-неореалистов, смелых философов-провидцев и модернистов-экспериментаторов, раскрыто в его разных составляющих (проза, драматургия, литературная критика). Прослеживается эволюция неореалистов, анализируются их наиболее значительные произведения, включенные в вузовские программы. Показываются многообразные связи творчества писателей с философией и литературой XX в. Охарактеризованы проблематика, герои «энергийного» и «энтропийного» типа, сюжетосложение, виды мифотворчества, формы повествования и образности произведений неореалистов, их искания в области языка, создание ими принципиально новой системы жанровых модификаций. Книгу, основанную на опубликованных и архивных материалах, завершает обширная библиография.
         Для студентов, аспирантов, преподавателей гуманитарных факультетов вузов, учителей, специалистов-филологов.
УДК 821.161.1.0
ББК 83.3(2Рос=Рус)6



ISBN 978-5-89349-663-5

        © Давыдова Т.Т., 2016
© Издательство «ФЛИНТА», 2016

ОГЛАВЛЕНИЕ




Предисловие..........................................5
Введение.............................................И

ГЛАВА ПЕРВАЯ. СТАНОВЛЕНИЕ НЕОРЕАЛИЗМА
В КОНТЕКСТЕ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА....................................32
     Биографии неореалистов «первой волны»..........32
     Идеология, тематика, проблематика, типы героев неореализма....................................68
     Повести А.М. Ремизова, И.С. Шмелева, А.П. Чапыгина,
     В.Я. Шишкова, Е.И. Замятина (проблематика и жанрово-стилевые искания)....................73
     Философские мотивы в повестях
     С.Н. Сергеева-Ценского, М.М. Пришвина,
     Е.И. Замятина, Б.К. Зайцева и особенности их художественного воплощения..................97
     Малые эпические жанры.........................127

ГЛАВА ВТОРАЯ. РАСЦВЕТ ТВОРЧЕСТВА НЕОРЕАЛИСТОВ В 1917—1920-х гг......................138
     Писатели-неореалисты «второй волны»...........138
     Оригинальная философско-художественная концепция бытия в прозе Е.И. Замятина и А.П. Платонова..............................150
     Понимание революции у Е.И. Замятина,
     М.М. Пришвина, А.П. Платонова: от энергии к энтропии....................................161
     Литературно-организационная, критическая
     и редакторская деятельность В.Б. Шкловского и Е.И. Замятина...............................166
     Этические и политические проблемы в эпических жанрах. Неореалистические формы типизации;
     жанрово-стилевые искания (Е.И. Замятин, М.М. Пришвин, М.А. Булгаков, А.П. Платонов)...171
     Неореалистический роман-миф «Мы» Е.И. Замятина — роман-антиутопия.........185


3

     «Чевенгур» А.П. Платонова — утопия или антиутопия?...............................215
     Миф об истории (исторический роман А.П. Чапыгина, В.Я. Шишкова) .................225
     Драматургия неореалистов. Философско     нравственные идеи и своеобразие
     их художественного выражения в пьесах
     Е.И. Замятина на историческую тему.............230
     Между Англией и Китаем (формы условной драмы в «игре» «Блоха»).......238
     Фантастика и сциентистское мифотворчество в драматургии М.А. Булгакова..................248
     Кампания против писателей-неореалистов как форма литературной борьбы 1920-х гг.......256

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. 1930-е гг. — ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ
ЭТАП ТВОРЧЕСКОЙ ЭВОЛЮЦИИ НЕОРЕАЛИСТОВ...............262
     Миф о художнике в «Кащеевой цепи» М.М. Пришвина
     и «Мастере и Маргарите» М.А. Булгакова........262
     Образ России в трилогии И.С. Шмелева...........291
     Становление новой художественной манеры в прозе и кинодраматургии на историческую тему
     (Е.И. Замятин, А.П. Чапыгин, В.Я. Шишков).....292

Заключение.........................................303

Список использованной литературы...................310

    Предисловие


   Вопрос об эстетической природе, философском контексте и достаточно проницаемых границах русского неореализма решается не однозначно. Точкой опоры в теоретических построениях, историко-литературных умозаключениях стала работа В.А. Келдыша «Реализм и неореализм», опубликованная в двухтомном издании ИМЛИ РАН «Русская литература рубежа веков (1890-е—начало 1920-х годов)» (2000). ВА. Келдыш рассматривает неореализм как явление реализма. И в начале века, и сегодня обращали внимание на ряд характеризующих его свойств. Например, на противопозити-вистскую направленность, на связь мировоззренческих пристрастий неореалистов с образом мыслей, нравственными, этическими ценностями классиков реализма, в частности с философией жизнеугверждения и «живой жизни»; на роль символизма в художественном поиске неореалистов, на приоритет бытийного относительно идеологического в восприятии мира. Ключевой особенностью нового реализма ВА. Келдыш полагает художественно воплощенный принцип «бытие через быт». Однако он достаточно универсален. Бытие изображено через быт и в произведениях Л.Н. Толстого. При рассмотрении специфики неореалистического метода определяющим является, скорее, тип восприятия бытия и быта. В.А. Келдыш говорит о «созерцательности как проявлении внутренней активности, внутреннего противодействия среде»¹.
   Принимая концепцию ВА. Келдыша, заметим, что, пока в науке выводы о русском неореализме не устоялись, суждения о нем в ряде работ дискуссионны и даже антитетичны. Потому каждое новое исследование вызывает особый интерес. В 2005 г. в Москве («Флинта» — «Наука») вышла в свет книга Т.Т. Давыдовой «Русский неореализм: Идеология, поэтика, творческая эволюция». Жанр этого издания — учебное пособие, которое предназначено для студентов, аспирантов, преподавателей гуманитарных факультетов вузов, учителей, для специалистов-филологов. К проблеме неореализ

I

   Келдыш В.А. Реализм и неореализм // Русская литература рубежа веков (1890-е -начало 1920-х годов). М., 2000. С. 283.

5

ма автор обращается не впервые, до этого издания были конспект лекций «Русская неореалистическая проза (1900—1920-е годы)» (1996) и монография «Творческая эволюция Евгения Замятина в контексте русской литературы первой трети XX века» (2000). Представляемая нами книга - первая, в которой неореализм рассмотрен как метод и как литературное течение 1900—1930-х гг.
   Предложенная Т.Т. Давыдовой версия неореализма полемична, на что исследовательница сама же обращает наше внимание: «Неореализм вызывал с момента его появления в русской литературе в 1900-е гг. и продолжает вызывать по сей день споры: В.А. Келдыш, Л.В. Полякова и другие литературоведы считают его новым этапом в русском реализме, а А. Шейн, Е.Б. Скороспелова, М.М. Голубков, Л. Геллер и многие другие полагают, что это — одно из модернистских течений. Последнюю точку зрения отстаивает и автор данного учебного пособия» (с. 8). Итак, неореализм рассматривается как постсимволистское модернистское течение, основанное на методе, синтезирующем «черты реализма и символизма при преобладании последних» (с. 28). Автор книги опирается на положения статьи В.М. Жирмунского «Преодолевшие символизм» (1916), в которой неореализмом назван творческий метод акмеистов. Еще один источник версии Т.Т. Давыдовой — концепция неореализма, высказанная в ряде статей Е. Замятиным. При этом Замятин, как полагает Т.Т. Давыдова, мог опираться на тезу Вяч. Иванова о реалистическом символизме. В то же время, приводя некоторые коррективы к концепции Замятина, исследовательница пишет: «В неореалистических произведениях, наряду с символистскими, существенны и импрессионистические, примитивистские, экспрессионистические способы типизации и изобразительно-выразительные средства и приемы» (с. 27).
   Внутри неореализма выделены два подтечения: религиозное и атеистическое. К первому Т.Т. Давыдова относит творчество А. Ремизова, М. Пришвина, С. Сергеева-Ценского, И. Шмелева, А. Чапыгина, В. Шишкова, К. Тренева, М. Булгакова, ко второму — И. Эренбурга, В. Каверина, В. Катаева, Л. Лунца, А. Платонова, А. Толстого, А. Беляева. Периодом максимальной творческой активности неореалистов предда
6

гается считать 1917—1920-е гг., когда происходит усложнение картины мира в философской проблематике произведений Замятина, Пришвина, Шмелева, А. Толстого и др. Если исходить из авторского определения неореализма, то можно понять, почему из ряда неореалистов «выпадают» И. Бунин и А. Куприн, в творчестве которых, на наш взгляд, неореализм проявился чрезвычайно ярко. В то же время к творчеству эстетически им близкого Б. Зайцева, поначалу не названного среди неореалистов, автор книги все-таки обращается. Неореалистическими оказываются достаточно разнородные тексты, например «Мастер и Маргарита» (1928—1940) и исторические романы А. Чапыгина и В. Шишкова, «Человек из ресторана» (1911) Шмелева и «Мы» (1921) Замятина. На наш взгляд, повесть Шмелева написана в традициях классического реализма и принципиально отличается от его же неореалистических «Росстаней» (1913), или «Пугливой тишины» (1912), или «Волчьего переката» (1913). «Разин Степан (1925— 1926) и «Угрюм-река» (1928—1932) также написаны в традициях реализма, хотя в языке романа Чапыгина и проявились модернистские черты, а «Мы» и «Мастер и Маргарита» — модернистская проза.
   Первичным признаком неореализма исследовательница полагает синтез реалистической и модернистской эстетики, что отмечалось в статьях и других авторов. По сути, синонимом неореализма, как это следует из размышлений Т.Т. Давыдовой, является синтетизм. Автор книги обращается как к философскому контексту произведений, так и к их философскому содержанию, однако сам тип мирочувствования писателя не является определяющим. Но отметим, что, согласно концепции автора, чрезвычайно важен принцип мифологизации действительности, скорее, на наш взгляд, характеризующий свойства модернистской поэтики текста, чем интуитивистское, либо феноменологическое, либо созерцательное ощущение быта.
   Впрочем, мы не ставим перед собой задачи оспорить концепцию Т.Т. Давыдовой. Напротив, мы относимся к высказанным в книге положениям и выводам со вниманием и уважением. Она читается с большим интересом, в ней есть интрига, в ней ощутима твердая вера автора в свою идею, она оригинально постро

7

ена, наконец, приведенные позиции и аргументы убедительны, если принять точку зрения исследовательницы.
   Как полагает автор книги, большую роль в неореалистических произведениях играет миф, например в романах «Мы» Замятина, «Чевенгур» (1929) Платонова, «Мастер и Маргарита» Булгакова, а также в «Кащеевой цепи» (1927, 1954) Пришвина, создавшего миф о единстве человека и обожествленной природы. При анализе особенностей поэтики неомифо-логического текста автор среди прочих свойств называет следующее: с одной стороны, тяготение сложных образов к амбивалентности и синтезированию противоположностей в персонаже, лирическом либо объективированном, с другой — к расчленению образа на множество двойников, масок. Эту черту Т.Т. Давыдова характеризует как специфическую для неореалистической прозы. Далее отмечается метонимический символ, мифологема как знак сюжета. Например, «мифологемы грехопадения первых людей и их изгнания из рая, скитаний блудного сына, предательства Иуды, суда над Иисусом Христом, его бичевания и крестных мук, преображения и второго пришествия становятся важными эпизодами в «Мы», «Собачьем сердце», «Мастере и Маргарите», «Чевенгуре», «Кащеевой цепи»» (с. 143). Далее: ограничение некоторых текстов-мифов символами-намеками на миф. Далее: в роли кодов, шифров, поясняющих скрытый смысл текста, выступает одновременно несколько мифов. Далее: лейтмотивность, в целом орнаментальность как прием построения романа-мифа. При определении названной специфики Т.Т. Давыдова опиралась на ряд работ, в том числе З.Г. Минц и Д.Е. Максимова.
   В мифотворчестве неореалистов выделено два типа: собственно литературное мифологизаторство и сциентистское мифотворчество. При этом делается существенная оговорка: мировоззрение в последнем случае не является позитивистским, что служит для исследовательницы еще одним аргументом в пользу неореалистичности таких текстов, как «Рассказ о самом главном» (1924) Замятина, «Мирская чаша» (1922) Пришвина, «Роковые яйца» (1925) Булгакова, «Потомки солнца» (1922) и «Лунная бомба» (1926) Платонова, «Аэлита» (1923) и «Гиперболоид инженера Гарина» (1925—1926) Тол

8

стого. Отметим также вывод о синтезе сциентистского мифотворчества со сказочной фантастикой и национальным мифом. Нельзя обойти молчанием и мысль о том, что в картине мира Е. Замятина, А. Платонова, А. Толстого, А. Беляева наделенный творческим потенциалом человек заменил Бога. Еще один вариант - отчасти выполняющий миссию Бога дьявол. В книге рассмотрено художественное преломление в прозе Замятина, Платонова, Пришвина учения об энтропии. Причем замятинское и пришвинское понимание революции с позиций энтропии подано в контексте отношений писателей со «Скифами». Этические проблемы произведений — еще один аспект книги, и в связи с этим отметим трактовку таких текстов, как «Дракон» (1918), «Мамай» (1920), «Пещера» (1920) Замятина, «Мирская чаша» Пришвина, «Собачье сердце» (1925) Булгакова.
   Один из наиболее амбициозных мифов в русской литературе XX в. — о назначении поэта, потому с особым интересом прочитывается раздел «Миф о художнике в «Кащеевой цепи» М.М. Пришвина и «Мастере и Маргарите» М.А. Булгакова». В композиционно ориентированной на жанр сказки «Кащеевой цепи» — на это обращает внимание автор — переосмыслены мотивы библейские и гетевские, умозаключения В. Оствальда, Ф. Ницше, Вяч. Иванова. Нам близка идея Т.Т. Давыдовой о том, что в пришвинском герое совместились Христова готовность к самопожертвованию, фаустовское стремление к познанию с «цельностью «естественного» человека Ж.-Ж. Руссо и Л.Н. Толстого» (с. 273). При этом, как справедливо заключает автор книги, по своей философской направленности оба романа родственны друг другу.
   Книга Т.Т. Давыдовой представляет для специалиста интерес тенденцией систематизировать литературные явления и показать их типологические свойства — от мировоззренческих сентенций писателей до типологии героев, жанров, языка.
   Примечателен анализ жанровых поисков тех писателей, которых Т.Т. Давыдова расценивает как неореалистов. В литературном процессе первых десятилетий века отмечается главенствующая роль повести, в том числе ориентированной на древнерусскую традицию, например, на жития. Отметим разбор жанровой специфики «Уездного» (1913) Замятина: внешний сюжет, как полагает автор книги, типологически

9

схожий с событийной стороной повести о Савве Грудцыне, в частностях отступает от канонического сюжета о блудном сыне. Помимо жанрообразующей специфики элементов текста рассмотрена эволюция жанров в творчестве того или иного автора. Так, говорится о том, что в «Крестовых сестрах» (1910) Ремизова выразилось каноническое содержание жития, а в его «Пятой язве» (1912) начинается переосмысление агиографической традиции. Описана связь повестей Ремизова, Шмелева, Замятина с традициями иконописи: редуцированное изображение пейзажа по сравнению с фигурой человека, принцип иконных клейм-микросюжетов и проч. Рассмотрены житийные традиции в повести Пришвина «У стен града невидимого (Светлое озеро)» (1909). Обстоятельно анализируются малые эпические жанры, в частности в прозе Сергеева-Ценского, Замятина, Чапыгина. Показаны жанрово-стилевые искания 1920-х гг., в том числе роман-антиуго-пия — «неореалистический роман-миф» (с. 185). Речь идет о романе «Мы» Замятина. «Чевенгур» рассмотрен как «социально-философский утопический и сатирический роман с элементами антиутопии» (с. 215).
   В книге существенны, на наш взгляд, наблюдения и выводы о природе сказа. Например, о лейтмотивности лирического сказа Ремизова в «Крестовых сестрах». Привлекает внимание следующая теза: «В сказе изменилась сама функция речи повествователя: она стала объектом эпического изображения» (с. 58). Анализируется специфика комического сказа Шмелева, Ремизова, Замятина.
   Еще одна тема исследования — сатирический гротеск Замятина, Пришвина, Булгакова, Платонова. По сути, сатирический гротеск, как и фантастика и мифотворчество, расценивается как ведущий принцип типизации, что роднит произведения названных писателей с текстами В. Катаева, В. Каверина, И. Эренбурга, Л. Лунца, А. Грина, А. Беляева, М. Козырева.
   В заключение выскажем уверенность в том, что книга займет свое достойное место в ряду других, посвященных изучению литературного процесса первой трети XX века, станет полезным источником и послужит теоретической основой для исследователей.
Н.М. Солнцева

ю