Нравственные основания права

Нравственные основания права

НОРМА
ИНФРАМ
Москва, 2021

Г. В. Мальцев

Нравственные
основания
права

2е издание, пересмотренное

УДК 340:17
ББК 87.75
М21

Сведения об авторе

Геннадий Васильевич Мальцев (1935—2013) — доктор юридических наук,
профессор, членкорреспондент РАН, заслуженный деятель науки РФ. Специалист в области теории права и государства, философии и социологии права, истории политических и правовых учений. Автор более 160 опубликованных работ. В числе последних — монографии «Социальные основания права», «Культурные традиции права», «Месть и возмездие в древнем праве».

Мальцев Г. В.
М21
Нравственные основания права : монография / Г. В. Мальцев. — 2е изд., пересмотр. — Москва : Норма : ИНФРАМ,
2021. — 400 с.

ISBN 9785917686141 (Норма)
ISBN 9785160109312 (ИНФРАМ, print)
ISBN 9785161029473 (ИНФРАМ, online)

Тема настоящего исследования широко востребована в науке вследствие
актуальности и остроты нравственных проблем современного постиндустриального общества. И хотя многие вопросы морального обоснования права неоднократно ставились в отечественной и зарубежной литературе, темпы изменения условий жизни людей, степень трансформации нравственных, правовых
и иных ценностей предопределяют необходимость постоянного пересмотра общественной наукой своих выводов в поиске новых, лучших решений.
В работе анализируются право и мораль в качестве действующих нормативнорегулятивных систем, продолжены тематические линии, намеченные автором в книге «Социальные основания права». Обстоятельно изучены общие черты и отличия права от морали; освещена моральная и правовая проблематика
социальной помощи, организации благотворительности и систем социального
обеспечения. Некоторые правовые проблемы рассмотрены в контексте современного противостояния морали и имморализма. Исследовано соотношение
религии, морали и права: выделены проблемы религиозного нормативного сознания, сравнительноправового подхода к религиозному праву, каноническому праву христианской церкви.
Книга рассчитана на широкий круг читателей, может быть использована в
качестве учебного пособия в вузах в процессе преподавания таких дисциплин,
как теория государства и права, философия права, этика.

УДК 340:17
ББК 87.75

ISBN 9785917686141 (Норма)
ISBN 9785160109312 (ИНФРАМ, print)
© Мальцев Г. В., 2008
ISBN 9785161029473 (ИНФРАМ, online)
© Мальцев А. Г. (наследник), 2015

I. Взаимосвязь права и морали:
старые и новые проблемы

1. Мораль как нормативнорегулятивная система

Мораль есть нормативнорегулятивная система, действие которой
можно проследить на уровне общественного и индивидуального сознания (идея), практических правил для поведения (норм) и общественных отношений, в рамках которых человеческие поступки рассматриваются с точки зрения добра и зла, справедливости и несправедливости, совести, чести, долга, достоинства, других нравственных
категорий и оппозиций. В поле зрения юриста, когда он начинает
рассуждать о морали, попадает прежде всего громадная масса социальных норм, оказывающих упорядочивающее воздействие на общественные связи, зачастую те же самые, которые регулируются правом.
Философский дискурс, имеющий тот же предмет, начинается с другого — с выяснения природы ценностей и нравственных категорий,
таких как «добро» и «зло», «долг» и «совесть».
Юрист, как правило, выделяет в феномене морали то, что характеризует ее как способ регуляции, ищет здесь поддержку и некий нравственный ресурс действующей правовой системы. Этим, собственно,
он и удовлетворяется, не вникая в глубину ценностных изысканий,
метафизических построений. У философа, поглощенного изучением
ценностей и долженствований, проблемы сущего в сфере морали отодвигаются нередко на второй план, а вместе с ними и практика реального взаимодействия права и морали. Философский и юридический
анализ могут легко разойтись друг с другом, уйти настолько далеко по
пути, указываемому логикой их собственного метода, что, произнося
слово «мораль», юрист и философ будут вынуждены подразумевать
под ним разные явления. Чтобы этого не случилось, необходимо постоянно сверять позиции, оттачивать методологический и понятийный инструментарий, пересматривать сложившиеся взаимосвязи
между философией и юриспруденцией в рамках общей системы знаний о человеке и мире.
Определяя мораль как нормативнорегулятивную систему, мы
подчеркиваем тем самым общественную природу данного явления в
противовес множеству распространившихся в XX в. теорий и взглядов, отрицающих либо оспаривающих существование морали в качестве объективного социального феномена, отодвигающих ее бытие в

сферу глубокой субъективности, индивидуальных, психологических
переживаний, эмоциональных выражений (эмотивизм), интуитивных
прозрений (интуитивизм). В дальнейшем изложении мы будем затрагивать данные теории, насколько это необходимо для нашей темы, но
сейчас важно зафиксировать положение, согласно которому мораль
получает определенное значение в человеческой жизни вследствие того, что она представляет собой объективный порядок, складывающийся в результате нормативного регулирования межличностных, социальногрупповых и других массовых отношений в обществе. Мало
чего стоила бы мораль, если бы она всего лишь предоставляла отдельному человеку средства получше устроиться в жизни. Ее значение для
личности заключается в том, что она упорядочивает человеческое общежитие, нацелена на гармонизацию связей между людьми, которые
должны ладить, сотрудничать друг с другом. Объективными являются
сам процесс морального регулирования, развертываемый в широких
масштабах, моральные нормы, предъявляемые в императивной форме
человеку обществом, обеспечиваемые общественным авторитетом,
моральные отношения, в которых только и может проявиться все богатство нравственных характеристик отдельной личности. Безусловно, объективного выражения требует функциональное назначение
морали быть фактором устроения общества, стимулирующе воздействовать и оформлять социальные коммуникации, осуществлять интеграцию человеческих коллективов, больших и малых социальных
групп. Ограничение действия морали сферой внутренних мотивов и
психологических переживаний человека если не исключает самих
этих функций, то во всяком случае практически снижает их значение.
Поиски сущности морали, очевидно, следует вести в диапазоне
множества возможных подходов — от ее понимания как индивидуализированного явления, выражения внутреннего мира человека, возможно, квинтэссенции данного мира до ее трактовки как всецело и
сугубо социального феномена. Привычным в таких случаях является
способ решения вопроса путем фиксирования позиции «гдето посередине», но вряд ли этот неоднократно испытанный прием приведет
нас к успеху. Ничего не дадут и рассуждения о том, чего больше или
меньше в структуре морали — общественного или индивидуального.
Но проблемы соотношения объективного и субъективного, внешнего
и внутреннего, общественного и индивидуального сами по себе далеко не праздные. Они лежат в основе понимания многих нравственных
категорий, например моральности человека как его внутреннего нравственного достоинства. Может ли отдельный индивид быть «нравственным в себе и для себя» без внешних проявлений своей моральной
сущности, быть добрым и честным, не совершая добрых и честных поступков? Достаточно ли для морального человека, что он сам себя

6
I. Взаимосвязь права и морали: старые и новые проблемы

оценивает, поддерживает в качестве такового, или необходимо признание его моральности со стороны общества и других людей? Эти
вроде бы простые вопросы вызывали различные споры и разногласия.
Существует мнение, что моральность человека безотносительна к
ее внешним проявлениям, индивид может быть и оставаться нравственным вследствие внутренних качеств, добродетелей; коль они есть,
то нравственные поступки лишь подтверждают то, что уже имеется,
не прибавляя ничего нового к самой уже определившейся моральности. Кантовское понимание нравственного есть вершина философского обоснования данного подхода. Но многие авторы до и после
И. Канта полагали, что человек несет моральность в себе самом, сохраняет это свойство независимо от общественной среды либо вопреки ее воздействию1. Но если моральность (внутреннее нравственное
достоинство) человека и его моральный поступок могут быть мыслимы раздельно, то означает ли это, что поступки хорошего человека
неизменно хороши, отвечают его достоинству, а поступки плохого человека плохи, что мы должны безоговорочно принять евангельское
изречение: «Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе,
злой человек из злого сокровища выносит злое» (Мф. 12:35). Найдется, вероятно, мало людей, «нравственное сокровище» которых было
бы только доброе или только злое. То, что выносит человек из своего
внутреннего Я, из глубины морального сознания во внешний мир,
может оказаться отчасти добрым, отчасти злым, амбивалентным,
противоречивым, подвергаться разнообразным, подчас противоположным оценкам со стороны окружающих. Вот почему понятия «моральность человека», «моральное достоинство личности» не заключают в себе достаточной четкости и той бескомпромиссности, которая
была бы уместной, если бы в жизни добро резко отделялось от зла,
поведение хорошего человека было только хорошим, а плохого —
только плохим, моральные нормы и требования отличались чистотой
и прозрачностью. Когда заявляют, что нравственные действия есть
нечто прекрасное, важно поступать морально, но еще важнее быть
моральным, то в этом имеется определенный положительный смысл.
Поскольку «быть моральным» и «поступать морально» не одно и
то же, в благих целях мы можем противопоставить первое второму в
случаях, когда человек, в моральном достоинстве которого мы не
имеем оснований сомневаться, совершает (не важно, по каким мотивам) дурной поступок. Обычно такому человеку говорят: мы уважаем
вас как личность, но ваши действия (слова, намерения) не одобряем,
не поддерживаем, считаем, что они ниже вашего достоинства. «При
всем уважении к вам считаю необходимым прямо сказать, что вы со1. Мораль как нормативнорегулятивная система
7

1 См.: Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб., 1894. С. 40.

вершили некрасивый, неправильный поступок» — с этой стереотипной фразы часто начинают трудный разговор с лицом, поведение которого заслуживает морального упрека. В подобных ситуациях ярко
проявляется то, что можно назвать презумпцией моральности человека, схожей с известными юридическими презумпциями и основанной
на убеждении, что моральное достоинство, способность быть моральным, присущие каждому индивиду, не уничтожаются дурным поступком, но, напротив, должны сами «уничтожить» его, т. е. исправить,
осудить судом собственной совести, исключить подобное поведение в
будущем. Собственно, и сама презумпция моральности человека непосредственно действует в праве, в судебном процессе, участники которого, не соглашаясь с решениями и действиями судьи, не должны
подвергать сомнению его моральность. Человек, недовольный судебным приговором, повел бы себя нелепо, если бы вместо спора по существу дела стал бы обличать судью, опускаясь до личных оскорблений. Давно и мудро сказано: «Нельзя сомневаться в добросовестности
и честности судьи, но можно оспаривать его знание закона или фактов». Очевидная, хотя и относительная, полезность указанной презумпции состоит также в том, что она, подобно юридическим презумпциям, охраняет морального субъекта от скоропалительных осуждений, дает возможность обсуждать моральные и правовые проблемы
между людьми без гнева и пристрастия.
Другая точка зрения, которую охотно разделяют ученыеюристы,
состоит в том, что моральность человека требует внешних проявлений и обусловлена общественным признанием. При таком подходе
выделяется объективная основа для сближения морали и права как
смежных нормативнорегулятивных систем. Если моральные действия индивида не затрагивают общество и других людей, то они нравственно безразличны, а моральность человека как фактическая или
умопостигаемая реальность ничем не может быть подтверждена.
Нравственные качества индивида не имеют самодовлеющего характера, не обладают изолированным, отвлеченным существованием, но
возникают, предметно определяются и реально развертываются только в рамках отношения человека к другим людям и обществу. Моральность и моральная субъектность индивида, подобно его правосубъектности, есть порождение и результат социального призвания
личности. «Нравственность представляет не требование человека к
самому себе, — писал Г. Ф. Шершеневич, — а требования общества
к человеку. Это не человек определяет, как он должен относиться к
другим, а общество определяет, как один человек должен относиться
к другому человеку. Это не человек оценивает поведение как хорошее
или дурное, а общество. Оно может признать поступок нравственно
хорошим, хотя он не хорош для индивида, и оно может считать посту8
I. Взаимосвязь права и морали: старые и новые проблемы

пок дурным с нравственной стороны, хотя он хорош с индивидуальной точки зрения»1. Если дело обстоит именно так, то мораль есть
точная копия права, которое идеально подпадает под вышеуказанную
характеристику. Перефразируя знаменитые слова Канта, Г. Ф. Шершеневич утверждает, что нравственный закон «не в нас, а вне нас, как
и звездное небо»2. Но заявлять, что нравственный закон и звездное
небо находятся в одной и той же плоскости отношений к человеку, —
явно неудачная попытка «поправить» Канта. На звездное небо человек благоговейно взирает снизу, сознавая при этом, как писал
М. В. Ломоносов в известной своей оде, Божье величие, поражаясь,
насколько малым и незначительным является человеческое существо
в безмерном универсуме. Но каждый из нас может и должен вместить
в себя нравственный закон, достигнуть собственного величия, обрести в нем творческие возможности определять, создавать и изменять
свое этическое отношение к миру. Величие Бога и мироздания представлено человеком и как бы продолжается в величии человека, наделенного высоким умом и доброй совестью. Высшее назначение этики
в том и состоит, что она перекидывает мост между величием внешнего мира и внутренним величием человека, соединяет смыслы объективного и субъективного бытия, связывает бытие мира с бытием человека и далее — с бытием его поступков. Быть для человека — значит
чувствовать, мыслить и действовать в соответствии с онтологически
осмысленным порядком вещей. Здесь и лежит ответ на поставленный
выше вопрос об отношении между моральным бытием человека, его
моральностью как таковой и моральными поступками. Если моральность не пустая абстракция, а возможность и жизненная потенция,
постоянно устремленная к актуализации, то имеется только один
путь превращения ее в действительность — через действия. Это путь
поддержания и усиления моральности. По мысли известного психолога В. Франкла, «я не только поступаю в соответствии с тем, что я
есть, но и становлюсь в соответствии с тем, как я поступаю»3. Моральное действие, повторяющееся и усиливаемое факторами сознания, переходит в мировоззренческую позицию личности, в образ этической мысли, в моральность человека. Все эти проблемы, затрагивая
моральную сферу, вместе с тем чрезвычайно важны для понимания
всей системы социального регулирования, понимания права.
Моральность права начинается с того, что правоустанавливающий
авторитет сам нуждается в изначальной моральной поддержке сообщества, в рамках которого созданные им юридические нормы будут
легитимно действовать. На это обращал внимание Лон Фуллер. Мы

1. Мораль как нормативнорегулятивная система
9

1 Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. Вып. 1. М., 1910. С. 169, 170.
2 Там же. С. 171.
3 Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990. С. 114.

не можем, писал он, рассчитывать на какоелибо право, пока законодатель (суверен, монарх) не готов признать внутреннюю моральность
самого права1. Фактически все демократические теории, признающие
народ источником государственной власти (вся власть от народа, для
народа и во имя народа), настаивают на легитимности нормоустанавливающего авторитета, который означает, что тот, кто творит норму,
закон, должен иметь своего рода мандат от народа, действовать от его
имени. Легитимность же, помимо всего прочего, включает в себя моральное признание данного авторитета, общественную оценку его политической, правовой, а также нравственной позиции, в которой народ, естественно, усматривает залог внутренней моральности права,
создаваемого законодателем и иными субъектами правотворчества.
Консервативные теоретики выводят моральные основания права не
из гипотетических конструкций отношения народа к государственной власти (теории демократии, в сущности, все гипотетичны), но из
некоторых «абсолютных» источников — воли Бога, законов разума,
объективного духа и т. д., и потому их защита моральных оснований
права более последовательна, принципиальна, их позиции в отличие
от либеральнодемократических менее подвержены релятивизму, размыванию, противоречиям.
Итак, мораль существует как единое социальное явление — нормативнорегулятивная система, в которой на уровнях индивидуальном, коллективном и общественном представлены самые разнообразные элементы — нормативные, факторные, фактические, институциональные, ценностные, телеологические и др. Самое высшее и
сложное, что есть в системе морали, приходит в нее из коллективного
и общественного сознания, самое важное и нужное — из индивидуальной психики и индивидуального сознания. Попытки расколоть
системное единство морали, которое и в хорошие времена не бывает
монолитным, являются опасной тенденцией нашей эпохи, несущей в
себе угрозу духовного отчуждения человека от общества. Сегодня мы
часто слышим о том, что моральные представления постиндустриального общества должны освободиться от наследия идеалистической
морали прошлого, больше соответствовать «истинной природе» человека, известного под названием homo economicus, учитывать его «основные инстинкты». Возникает своего рода «деловая мораль», в основе которой лежит не всесторонне развивающаяся человеческая личность, а образ человека или комплекс его специфических качеств,
высоко ценимых людьми, ориентированными на коммерцию и успех.
Такую мораль, упрощенную и удобную в обращении, можно заранее

10
I. Взаимосвязь права и морали: старые и новые проблемы

1 См.: Fuller Lon L. Positivism and Fidelity to Law // Law and Morality / ed. by D. Don
Welch. Philadelphia, 1987. P. 91.