Словарь поэтического языка Д.В. Веневитинова

Н. Л. Васильев 
Д. Н. Жаткин 

СЛОВАРЬ  
ПОЭТИЧЕСКОГО ЯЗЫКА 
Д. В. ВЕНЕВИТИНОВА 

Монография 

Москва 
Издательство «ФЛИНТА» 
2018 

2-е издание, стереотипное

УДК 811.161.1'374 Веневитинов 
ББК  81.411.2-4 
 В19 

Васильев Н. Л. 
В19 
Словарь поэтического языка Д. В. Веневитинова [Электронный 
ресурс] : монография /   Н. Л. Васильев, Д. Н. Жаткин. — 2-е изд., 
стер. — М. : ФЛИНТА, 2018. — 108 с. 

ISBN 978-5-9765-3320-2 

Словарь является первым опытом лексикографического описания поэтического языка Д. В. Веневитинова (1805–1827). Он включает теоретическое введение, где рассматриваются вопросы биографии и творчества писателя, делаются выводы относительно количественно-качественной структуры его поэтического языка; алфавитно-частотный указатель лексем и онимов, отмеченных в произведениях автора; рейтинг наиболее употребительных слов. В словаре 
толкуются устаревшие, редкие и окказиональные лексемы, поясняются непонятные имена, мифологизмы, даются указания на фразеологические связи слов и другие их контекстно-функциональные характеристики. 
Предназначен для литературоведов и лингвистов; может использоваться студентами филологических факультетов в качестве 
учебного пособия по курсам «Лексикология. Фразеология. Лексикография», «История русского литературного языка», «Введение в литературоведение», «История русской литературы», «Теория литературы» и др. 

  УДК 811.161.1'374 Веневитинов 
  ББК  81.411.2-4 

  © Васильев Н.Л., Жаткин Д.Н., 2017 
ISBN 978-5-9765-3320-2 

© Издательство «ФЛИНТА», 2017

ВВЕДЕНИЕ 

Он умер. Здесь его могила. 
Он не был создан для людей. 
(Лермонтов. Эпитафия. 1830) 

1. Дмитрий Владимирович Веневитинов (14.9.1805–15.3.1827) родился в Москве. По линии матери принадлежал к роду князей Оболенских. Являлся четвероюродным братом А.С.Пушкина1, причем был знаком с последним с детских лет2; соответственно, находился в родстве 
и с В.Л.Пушкиным3, что тоже немаловажно, учитывая его литературный 
вес как поэта4; был родственником известного собирателя древностей, 
первооткрывателя «Слова о полку Игореве» графа А.И.Мусина-Пушкина5. 

Поэт рос в культурной семье. Получил хорошее домашнее образование, воспитываясь с братьями и сестрами6. В 1814 г. потерял отца, а ранее – старшего брата, что могло наложить некоторый трагический отпечаток на его мироощущение и творчество.  

В 1822–1823 гг., не имея официального статуса студента, посещал 
занятия в Московском университете по нравственно-политическому, физико-математическому 
и 
словесному 
отделениям, 
слушая 
лекции 

1 Мать Веневитинова и отец Пушкина находились в троюродном родстве. См.: 
[Комаровская Л.Г.] Заметка к стр. 58-й VIII-го выпуска // Пушкин и его современники: Мат-лы и иссл. Вып. XI. СПб., 1909. С. 120. См. также: Свод биографических данных о Д.В.Веневитинове / Сост. Б.В.Смиренский // Веневитинов Д.В. Полн. собр. соч. 
/ Под. ред. и с прим. Б.В.Смиренского с прилож. биогр. данных и библиографии; 
вступ. ст. Д.Д.Благого. М.; Л., 1934. С. 353. 

2 См.: Черейский Л.А. Пушкин и его окружение. 2-е изд. Л., 1988. С. 65–66; 
Манн Ю.В. Веневитинов Дмитрий Владимирович // Русские писатели. 1800–1917: 
Биогр. слов. Т. 1. М., 1989. С. 413–415.  

3 Веневитинов М.А. К биографии поэта Д.В.Веневитинова // Рус. архив. 1885. 
Кн. 1. Вып. 1. С. 118. 

4 См., напр.: Михайлова Н.И. Василий Львович Пушкин. М., 2012. С. 370. Любопытно, что произведения обоих писателей – дяди и его троюродного племянника – 
вышли после их смерти под одной книжной обложкой: Сочинения В.Л.Пушкина 
и Д.В.Веневитинова / Изд. А.Смирдина. СПб., 1855. 

5 См.: Веневитинов М.А. Указ. соч. С. 117–118; Бобров Е.А. Поэзия Д.В.Веневитинова в связи с его жизнью // Бобров Е.А. Литература и просвещение в России 
XIX в.: Мат-лы, иссл. и заметки. Т. 1. Казань, 1901. С. 6–7. 

6 См., в частности: Пятковский А.П. Биографический очерк // Веневитинов Д.В. 
Полн. собр. соч. / Под ред. А.П.Пятковского. СПб., 1862. С. 1–5. 

А.Ф.Мерзлякова, И.И.Давыдова, М.Г.Павлова7; обучался там одновременно с поэтами Д.Ю.Струйским8 и А.И.Полежаевым9. Увлекался также философией, в частности сочинениями Ф.Шеллинга (1775–1854), Л.Окена 
(1779–1851), занимался анатомией10. 

Входил в «общество любомудров», наряду с В.Ф.Одоевским, 

Н.М.Рожалиным, И.В.Киреевским, А.И.Кошелевым, В.П.Титовым и др., 
что сыграло заметную роль в самообразовании поэта. А.И.Кошелев (1806–
1883) вспоминал: «В это время особенно полезною для меня была дружба 
с И.В.Киреевским, с которым мы занимались вместе и друг друга оживляли и поощряли. Всего более занимали нас немецкие философские сочинения. Около этого времени мы познакомились с даровитым, весьма умным 
и развитым Д.В.Веневитиновым, к прискорбию рано умершим. Немецкая 
философия и в особенности творения Шеллинга нас всех так к себе приковывали, что изучение всего остального шло у нас довольно небрежно, 
и все наше время мы посвящали немецким любомудрам. В это время бывали у нас вечерние беседы, продолжавшиеся далеко за полночь, и они 
оказывались для нас много плодотворнее уроков, которые мы брали 
у профессоров. Наш кружок все более и более разрастался и сплотнялся. 
Главными самыми деятельными участниками в нем были: И.В.Киреевский, Дм. Веневитинов, Рожалин, князь В.Одоевский, Титов, Шевырев, 
Мельгунов и я. Этим беседам мы обязаны весьма многим как в научном, 
так и в нравственном отношении»; «Мы собирались у кн. Одоевского… 
Он председательствовал, а Д.Веневитинов всего более говорил, и своими 

7 См.: Пятковский А.П. Указ. соч.  С. 9, 11; Бобров Е.А. Указ. соч. С. 17; Фело
нин А.В. Дмитрий Владимирович Веневитинов: Критико-биографический очерк. 
СПб., 1902. С. 6; Свод биографических данных о Д.В.Веневитинове. С. 350, 361.

8 См.: Васильев Н.Л. Д.Ю.Струйский (Трилунный): биография, творчество, 

библиография. Саранск, 2010. С. 18–22. 

9 См.: Васильев Н.Л. Летопись жизни и творчества А.И.Полежаева // Материалы 

Международной научной конференции, посвященной 200-летию со дня рождения 
А.И.Полежаева (22–24 сент. 2004 г., г. Саранск). Материалы к научной биографии поэта. Саранск, 2005. С. 207–244; Он же. Александр Иванович Полежаев: Летопись 
жизни и творчества. Saarbrücken, 2012. С. 81–134. При этом Веневитинов и Полежаев 
были авторами альманаха М.П.Погодина «Урания», разрешенного к печати 26 ноября 
1825 г. цензором А.Ф.Мерзляковым, их общим литературным наставником. См. также: А.И.Полежаев: Библиографический указатель / Сост.: Н.Л.Васильев, Н.Д.Николаева. 2-е изд. Саранск, 1988. С. 5–6; Полежаевиана: Библиографический указатель / 
Сост.: Н.Л.Васильев, Н.Д.Николаева // Материалы Международной научной конференции, посвященной 200-летию со дня рождения А.И.Полежаева… С. 491–492.

10 См.: Маймин Е.А. Дмитрий Веневитинов и его литературное наследие // Ве
невитинов Д.В. Стихотворения. Проза / Изд. подгот. Е.А.Маймин, М.А.Чернышев. 
М., 1980. С. 412.

речами приводил часто нас в восторг. Эти беседы продолжались до 14 декабря 1825 года, когда мы сочли необходимым их прекратить…»11. 

5 ноября 1823 г. Веневитинов сдал экстерном необходимые универ
ситетские экзамены, а 18 марта 1824 г. получил на руки соответствующий 
аттестат, способствовавший молодым чиновникам в служебной карьере. 
В нем сообщалось об успехах юноши «1. В грамматическом познании 
Российского языка… и в переводах с греческого, латинского, французского и немецкого языков… 2. В истории всеобщей, древней и новой… отечественной, с… географиею и хронологиею; статистике вообще, особенно 
же Российского государства… 3. В Правах: естественном, римском, частном гражданском, с приложением сего последнего к Российскому законоискусству, в законах уголовных и политической экономии… 4. В арифметике и алгебре, в геометрии и тригонометрии… в физике…»12. 

Воспоминания А.И.Кошелева об учебе в Московском университете 

позволяют воссоздать либеральную атмосферу того времени и в некоторой степени реконструировать «студенческий» период жизни самого Веневитинова: «В сентябре 1822 года я поступил в Московский университет 
по словесному факультету. Тут я слушал лекции: Мерзлякова – о словесности, Каченовского – о русской истории, Гейма – о статистике, Давыдова – о латинской словесности и Двигубского – о физике. Эти лекции оставили во мне мало живых воспоминаний: профессора читали, а мы их слушали только по обязанности. Возбудительного, животворного они нам 
ничего не сообщали»; «В следующем, т. е. 1823 году, совет университета 
сделал постановление, в силу которого студенты должны были слушать не 
менее восьми профессоров. Это нас, студентов, сильно раздражило и даже 
взбесило, и многие не захотели подчиниться такому распоряжению. Тогда 
нас "бунтовщиков" призвали в Правление, и ректор А.А.ПрокоповичАнтонский объявил нам, что если мы вольнодумничаем и не хотим исполнить требование Совета, то должны выйти из университета. Мы доказывали ректору невозможность с пользою, т. е. с надлежащими приготовлениями, слушать восемь курсов; но он твердил свое и выражался так повелительно и дерзко, что иные покорились воле начальства, а человек десять 
(и я в том числе) подали просьбы об увольнении из университета»; «Освободившись от университета, где мы мало учились и много времени тратили напрасно, я налег на чтение и возобновил уроки у Мерзлякова, Шлецера и других преподавателей, которые мне живо передавали разные знания»; «В 1824 году мы держали с Киреевским экзамен в университете, 
требовавшийся указом 1809 года для поступления на службу. Много забавных воспоминаний оставил в нас этот экзамен. В статистике, за кончи
11 Кошелев А.И. Записки (1812–1883). Berlin, 1884. С. 8–9, 12. 
12 См.: Тартаковская Л.А. Дмитрий Веневитинов (Личность. Мировоззрение. 

Творчество). Ташкент, 1974. С. 9. 

ною профессора Гейма, экзаменовал нас Мерзляков, который столь же 
мало ее знал, сколько обстоятельно и весьма педантически ее знал покойный Гейм. Цветаев экзаменовал в политической экономии, едва знавши 
первые начала этой науки. Председательствовал на экзамене ректор Антонский… Он всячески ко мне придирался…»13.

Предположительно с конца 1823 г. Веневитинов служил в Москов
ском архиве Коллегии иностранных дел, среди «архивных юношей», воспетых А.С.Пушкиным в «Евгении Онегине». Причем первое время –
в должности актуариуса (регистратора), т. е. чиновника, занимавшегося 
главным образом входящей и исходящей корреспонденцией, что соответствовало 14-му классу «Табели о рангах…»14, хотя полноценное университетское образование (со званием «действительного студента») юридически обеспечивало в качестве стартовой позиции чин 12-го класса – «губернского секретаря».

А.И.Кошелев вспоминал: «По окончании экзамена и я, и Ив. В. Ки
реевский поступили на службу в Московский Архив иностранных дел. 
Мое вступление было очень оригинально. После кончины моего отца попечителем надо мною, по просьбе моей матери, был дядя мой и друг моего отца Родион Александрович Кошелев, который жил в Петербурге 
и пользовался особенною дружбою Александра I. По просьбе дяди последовало Высочайшее повеление об определении меня на службу по упомянутому Архиву. Такое необыкновенное определение на службу произвело 
сильное впечатление на начальника Архива А.Ф.Малиновского…»; «В Архив почти одновременно поступили, кроме Ив. Киреевского, Дм. и Алек. 
Веневитиновы, Титов, Шевырев, Мельгунов, С.Мальцов, Соболевский, 
двое кн. Мещерских, кн. Трубецкой, Озеров и другие хорошо образованные 
московские юноши. Служба наша главнейше заключалась в разборе, чтении и описи древних столбцов. Понятно, как такое занятие было для нас 
мало завлекательно. Впрочем, начальство было очень мило: оно и не требовало от нас большой работы»; «…и мы усердно являлись в положенные 
дни – по понедельникам и четвергам. Архив прослыл сборищем "блестящей" московской молодежи, и звание "архивного юноши" сделалось весьма почетным, так что впоследствии мы даже попали в стихи начинавшего 
тогда входить в большую славу А.С.Пушкина»15. 

Мемуарист передает и важные детали, свидетельствующие о лично
сти Веневитинова, его общественных взглядах, близких к радикальным, 
но весьма распространенных среди образованной московской молодежи 
в последние годы царствования Александра I: «Никогда не забуду одного 

13 Кошелев А.И. Указ. соч. С. 7–9.
14 См.: Государственность России: Словарь-справочник. Кн. 5: В 2 ч. М., 2005. 

Ч. 1. С. 23; Ч. 2. С. 286. 

15 Кошелев А.И. Указ. соч. С. 10. 

вечера… это было в феврале или марте 1825 года. На этом вечере были: 
Рылеев, кн. Оболенский, Пущин и некоторые другие, впоследствии сосланные в Сибирь. Рылеев читал свои патриотические думы; а все свободно говорили о необходимости – d’en finir avec ce gouvernement [покончить 
с этим правительством]. Этот вечер произвел на меня самое сильное впечатление; и я, на другой же день утром, сообщил все слышанное Ив. Киреевскому, и с ним вместе мы отправились к Дм. Веневитинову… Мы 
много в этот день толковали о политике и о том, что нужно произвести 
в России перемену в образе правления»; «К этому прибавляли, что Ермолов также не присягает и с своими войсками идет с Кавказа на Москву. 
Эти слухи были так живы и положительны и казались так правдоподобными, что… мы ожидали всякий день с юга новых Мининых и Пожарских. Мы, немецкие философы, забыли Шеллинга и комп<анию>, ездили 
всякий день в манеж и фехтовальную залу учиться верховой езде и фехтованию и таким образом готовились к деятельности, которую мы себе 
предназначали»16. Особенно существенно в этом контексте влияние на 
Веневитинова личности и поэзии К.Ф.Рылеева.

2. Осенью 1826 г., после завершения торжеств, связанных с корона
цией Николая I в Москве, Веневитинов, подобно многим московским 
друзьям (В.Ф.Одоевский, А.И.Кошелев, чуть позже – В.П.Титов, А.С.Хомяков и др.), принял решение переехать в Петербург, предоставлявший 
бóльшие возможности для карьеры, литературно-печатной активности, 
духовной жизни и умственного общения. В ряде мемуарных свидетельств, 
касавшихся данного эпизода жизни поэта, это объяснялось открывшейся 
вакансией в столице, его служебным «переводом» из Москвы. По словам 
племянника поэта, Веневитинов сознательно прилагал к этому определенные усилия, стремясь присоединиться к своим московским друзьям17.

Прошение о выезде в Петербург на имя директора Архива А.Ф.Ма
линовского, благоволившего молодому сотруднику18, было подано Веневитиновым 30 октября 1826 г., спустя день после того, как это сделал 
Д.Ю.Струйский19. Из Москвы Веневитинов выехал в начале ноября и прибыл в столицу, вероятно, 9 ноября20, хотя во многих его биографиях в качестве времени переезда в северную столицу ошибочно фигурирует октябрь 1826 г. 

Петербург встретил Веневитинова недружественно: на Московской 

заставе молодой человек, едва достигший совершеннолетия, т. е. 21 года,

16 Там же. С. 13, 15.
17 Веневитинов М.А. Указ. соч. С. 120.
18 Там же. С. 118. 
19 См.: РГАДА, ф. 180, оп. 1, кн. 102, л. 1362; Васильев Н.Л. Д.Ю.Струйский 

(Трилунный)... С. 25–26.

20 См.: Тартаковская Л.А. Указ. соч. С. 105.

что позволяло вступать в права наследства, вместе с двумя своими спутниками, был арестован по подозрению в причастности к декабристам 
и провел день-два в сыром казематном помещении «на одной из петербургских гауптвахт»21, а по другим данным – «несколько дней» чуть ли не 
в Петропавловской крепости22, что могло спровоцировать, наряду с психологической травмой, тяжелую хроническую болезнь, позже обернувшуюся его преждевременной смертью.

М.А.Веневитинов (1844–1901) сообщает: «Мой дядя надолго пересе
лялся в Петербург и потому был снабжен такою поклажей, что не мог поместиться в одном экипаже с Хомяковым [Ф.С.Хомяковым]. Пришлось 
ехать в двух экипажах, причем Воше23 сидел попеременно то с одним, то 
с другим из своих спутников. Ранее описываемых обстоятельств Д.В.Веневитинов вовсе не встречался с Воше и даже не знал его»; «Хотя в то 
время суд над декабристами давно уже был окончен, но за их родными 
и близкими им лицами продолжали следить, и тем строже, что для исполнения этой обязанности тогда уже учреждалось специальное ведомство 
Третьего отделения. Подъезжая к Петербургу, Воше не избег обычных опросов на заставе и был, как лицо подозрительное, подвергнут аресту. Мой 
дядя, сидевший тогда в одном с ним экипаже, был также арестован»;
«Мне ничего неизвестно о последствиях ареста Воше и о том, было ли 
что-нибудь у него найдено и что именно. Что же касается Дмитрия Владимировича, то он просидел сутки или около двух на одной из петербургских гауптвахт и провел это время в крайне сыром, холодном и нездоровом помещении. Так как за ним никакой особой вины не нашлось, то допрашивавший его дежурный генерал Потапов24 не встретил препятствий 
к его освобождению. Для Ф. Ст. Хомякова путешествие также не обошлось без неприятных последствий, но неприятности ограничились личным 
объяснением с Родофиникиным25, его непосредственным начальником, 
директором Азиатского департамента Министерства иностранных дел»26.
А вот свидетельство сестры Веневитинова: «Личность Воше показалась 
подозрительной, а спутничество его Хомякову и Веневитинову навлекло 

21 См.: Веневитинов А.В. Указ. соч. С. 122.
22 См., напр.: Фелонин А.В. Указ. соч. С. 9; Свод биографических данных о 

Д.В.Веневитинове. С. 352.

23 Библиотекарь (по другим сведениям, секретарь) французского эмигранта 

графа И.С.Лаваля (1761–1846), весьма влиятельного чиновника, служившего в Министерстве иностранных дел, отца княгини Е.И.Трубецкой (1800–1854), отправившейся 
вслед за сосланным в Сибирь мужем С.П.Трубецким (1790–1860), в сопровождении 
Воше.

24 А.Н.Потапов, дежурный генерал Главного штаба.
25 К.К.Родофиникин (1760–1838), дипломат, ближайший сотрудник министра 

иностранных дел К.В.Нессельроде.

26 Веневитинов М.А. Указ. соч. С. 121–122. 

подозрение и на них. Хомякова, как следующего в Министерство иностранных дел, потребовали к объяснению к Родофиникину, а Веневитинова, как неслужащего, препроводили в Главный штаб, где он просидел ночь 
под арестом»27. 

А.И.Кошелев вспоминал: «Д.Веневитинов, при самом приезде из 

Москвы, был вытребован или взят в III-е Отделение Собственной Канцелярии и там продержан двое или трое суток. Это его ужасно поразило, 
и он не мог освободиться от тяжелого впечатления, произведенного на него сделанным ему допросом. Он не любил об этом говорить; но видно было: что-то тяжелое лежало у него на душе»28. А.П.Пятковский (1840–1904)
дополняет эту историю интригующей легендой: «Чересчур прямой и резкий ответ Веневитинова на некоторые предложенные ему вопросы усложнил было дело, но оно скоро окончилось по самой пустоте своего предлога. Ответ был дан в таком смысле, что если он, Веневитинов, и не принадлежал к обществу декабристов, то мог бы легко принадлежать к нему»29.

В столице Веневитинов служил в Министерстве иностранных дел –

в азиатском департаменте или, по другим данным, департаменте внутренних сношений, причем трудился там не формально. В письме к сестре,
С.В.Веневитиновой, 8 января 1827 г. он оправдывался: «Уже много времени, что я не писал тебе, мой дорогой друг; но Алексей [А.В.Веневитинов] тебя, вероятно, уже поставил в известность о причинах, объясняющих мое молчание. Я прошу тебя верить, что эти причины – не отговорки»; «Я же в свою очередь хватаюсь за всякую возможность, за всякий досуг, чтобы писать тебе. Доказательство этому – маракаю это письмо 
в канцелярии» (в пер. с фр.)30. В январском письме к матери он подробнее 
говорит о своей службе и времяпрепровождении: «С праздников я провел 
все это время довольно необычайным для меня образом. Несколько раз 
был на балах, то у Кутузова, то у Ланской [В.И.Ланской], нашей хозяйки. 
Это не мешало мне много работать по службе, и полагаю, не переоценивая 
себя, что есть основание быть мною довольным. До меня доходили слухи 
о предстоящем мне повышении, но об этом официально еще не объявляли, 
а я не справляюсь, потому что о том не думаю» (в пер. с фр.)31. Ср. также 
воспоминания А.И.Кошелева: «В Петербурге я был не один из москвичей. 
Кн. Одоевский еще прежде меня переехал в Петербург, женился на 
О.С.Ланской и поступил на службу по министерству народного просве
27 Цит. по: Тартаковская Л.А. Указ. соч. С. 20.
28 Кошелев А.И. Указ. соч. С. 21.
29 Пятковский А.П. Князь В.Ф.Одоевский и Д.В.Веневитинов: историко-литера
турные характеристики (с приложением 2-х портретов и писем к автору: кн. Одоевского, барона Г.А.Жомини и княгини М.А.Вяземской). Изд. 3-е. СПб., 1901. С. 127. 

30 Веневитинов Д.В. Полн. собр. соч. [1934]. С. 329–330. 
31 Там же. С. 335–336.

щения, а именно в Комитет иностранной цензуры»; «Вскоре после меня 
приехал к нам Д.В.Веневитинов и определен был в министерство иностранных дел, по департаменту внутренних сношений. Не замедлил переездом в Петербург и В.П.Титов. Мы все часто виделись и собирались по 
большей части у кн. Одоевского. Главным предметом наших бесед была 
уже не философия, а наша служба…»32. А вот свидетельство одного из 
биографов поэта: «Состоя на службе в азиатском департаменте, Веневитинов интересовался языками, религией и историей южных народов. Всѐ, 
что встречалось интересного в иностранных книгах, он переводил на русский»33. 

Интригующие детали трудноустройства поэта в Петербурге описа
ны в мемуарах его племянника: «Когда Дмитрий Владимирович представлялся своему новому начальству в Министерстве иностранных дел, то Родофиникин, после продолжительного с ним разговора, был поражен его 
болезненным видом и к своему отзыву о нем, как о человеке, подававшем 
большие надежды и обещавшем Азиатскому департаменту много пользы 
вследствие прекрасного знания греческого языка, прибавил в своем словесном докладе графу Нессельроде: "mais, nous n’en profiterons pas longtemps; il a la mort dans les yeux, il mourra bientôt [Но мы им недолго воспользуемся; у него смерть в глазах, он скоро умрет]"»34. (Вспоминается 
сюжет из новеллы «Фаталист» в «Герое нашего времени» М.Ю.Лермонтова, не исключено, что взятый писателем из массы слухов о смерти Веневитинова.)

Ф.С.Хомяков (1808–1829) в письме к брату А.С.Хомякову (1804–

1860) от 3 декабря 1826 г. подробно описал совместный быт новоявленных петербуржцев: «Хотелось бы для твоего исправления, чтоб ты пожил 
с нами здесь, посмотрел на Дмитрия. Это – чудо, а не человек; я перед ним 
благоговею. Представь себе, что у него в 24-х часах, из которых составлены сутки, не пропадет ни минуты, ни полминуты. Ум, и воображение, 
и чувства в беспрестанной деятельности. Как скоро он встал и до самого 
того времени, как он выезжает, он или пишет или бормочет новые стихи; 
приехал из гостей, весело ли ему было или скучно, опять за то же принимается, и это продолжается обыкновенно до 3-х часов ночи. На наше житье-бытье смешно смотреть: мы сидим в двух комнатах, одна подле другой с открытыми дверями, часто в одной, и целый день иногда двух слов 
не промолвим иначе как за обедом или когда придет кто-нибудь к нам 
в гости. Он редко читает, гулять никогда не ходит, выезжает только по 
обязанности, то есть к тем, к кому имел рекомендательные письма»; 

32 Кошелев А.И. Указ. соч. С. 21. 
33 Шпицер С. Д.В.Веневитинов. Материалы для биографии. Неизданные отрыв
ки и заметки // Голос минувшего. 1914. № 1. С. 265–279. 

34 Веневитинов М.А. Указ. соч. С. 123.