Перспективы развития социума

УДК 316.42
ББК 60.5
       Ш14

Р е ц е н з е н т ы:

доктор философских наук, профессор С. П. Винокурова,

доктор философских наук, доцент Р. А. Смирнова

Издание подготовлено при содействии Аналитического центра EcooM

Шавель, С. А. 

Перспективы развития социума / С. А. Шавель. – Минск : Бела рус кая 

навука, 2015. – 507 с. 

ISBN 978-985-08-1894-2.

Изложены методологические аспекты социологического перспективизма, раскры
ты эвристические функции категорий «воображение», «детерминизм», «постэкономическое общество». Анализируются социологические перспективы личностного роста, 
социальной сферы и непосредственного жизнеобеспечения, развития союзного государства Беларуси и России. Раскрыто содержание общественного мнения как обратной 
связи, стабилизирующей социум. Прослеживается логика дерзания риска в контексте 
перспектив инновационной деятельности.

Предназначена для научных работников и преподавателей вузов, аспирантов и сту
дентов. Будет интересна широким кругам общественности, интересующейся проблемами перспектив развития белорусского социума.

УДК 316.42 

ББК 60.5 

ISBN 978-985-08-1894-2
© Шавель С. А., 2015 
© Оформление. РУП «Издательский дом 

«Беларуская навука», 2015

Ш14

К ЧИТАТЕЛЮ

«Душа обязана трудиться…»

У Сергея Александровича Шавеля – классический путь академического 

ученого. После окончания философского факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова работа в Белорусском государственном университете и Национальной академии наук… – везде научным 
сотрудником. За плечами десятки крупных исследовательских проектов, монографии, статьи в ведущих научных изданиях, колоссальный исследовательский опыт, защита двух диссертаций, высшая научная квалификация – доктор 
социологических наук, профессор. 

В отечественной истории ученый – одна из самых престижных профес
сий. И хотя в последние десятилетия ее сдвинули с пьедестала новомодные 
профессии, ведущие к быстрому обогащению, всегда будут люди, природная 
любознательность которых станет исходным мотивом их научных устремлений. И это, по жизни, неискоренимо… Таких людей много не бывает, и приказом им призвание не заменишь. Сергей Александрович как-то назвал этот 
феномен «загадочным и сверхценным явлением». В призвании, с его точки 
зрения, слиты «служение и предназначение, образ жизни и смысл бытия, ответственность и свобода, рутина и вдохновение, интеллект и воля, труд и ограничение». Это все о нем самом: упорный труд, методическая дисциплина ума, 
готовность к строжайшей специализации, к рутинной работе и риску, страсть 
и вдохновение, знания и убеждения, воображение. С. А. Шавеля трудно представить без «странного упоения» своей проблемой, непонятного постороннему; без убежденности в том, что мир ждал тысячелетие, чтобы появился он 
для ее решения (точно по М. Веберу). 

Становление С. А. Шавеля как ученого проходило нестандартно. Сказыва
лись тяготы военного лихолетья, гибель отца, многих родных и близких, рабский труд мамы, вывезенной фашистами с малолетним сыном в Германию, 
постоянная нужда на грани голода уже после возвращения на родную белорусскую землю, разоренную оккупантами. Но все эти трудности не помешали 
Сергею реализовать свою юношескую мечту – стать летчиком. Он успешно 
закончил Выборгское авиационное училище и сразу же по реформе Хрущева 
1961 года был… уволен из армии по сокращению. Шаг к выбору философского 

факультета МГУ имени М. В. Ломоносова если и казался тогда случайным, 
со временем все больше выявлял свою закономерность – в признании профессии ученого за трудолюбивым и настойчивым белорусским юношей. Он учился и работал одновременно, десять раз участвовал в строительных отрядах 
МГУ, студенческих и аспирантских, объехал многие «трудонедостаточные» 
районы России. И не только за «романтикой и запахом тайги», как пелось в популярной песне тех лет, нужно было зарабатывать и как-то в жизни обустраиваться. Кандидатскую и докторскую написал без каких-либо отпусков, не отрываясь от многогранной и сложной научной жизни, совмещал научную 
и преподавательскую деятельность, много работал по хоздоговорной тематике и постоянно совершенствовался – читал, искал каждую новую публикацию 
о социологии, стремился самостоятельно экспериментировать и учиться на 
опыте коллег. Поэтому сегодня написанное С. А. Шавелем отвечает самым 
высоким образцам качества, отличается новизной и оригинальностью. Он никогда не боится браться за самые трудные и, казалось бы, неподъемные темы, 
и обязательно находит решения.

Иногда задумываешься: «Что собственно движет человеком, неужели до
вольствоваться малым – вечный крест по-настоящему талантливого человека?» Хотя что понимать под «малым»? Разве могут быть малыми – личный 
успех в избранной области знания, признание их научной общественностью, 
высокий неформальный авторитет? Даже когда было действительно трудно 
и стране уже было не до науки, С. А. Шавель не бросил свое дело, а начал 
усиленно, как и подобает настоящему ученому, искать пути развития своей 
науки… Он не отчаялся, не сдался, не признал поражение… Собственно, опираясь на таких подвижников, и удалось сохранить и даже приумножить наработки предыдущих поколений, и главное – сохранить научные связи, лучшие 
традиции, ценности, этику.

На мой взгляд, в основе любого выбора – нравственное начало человека. 

Высоконравственное понимание жизни формируется средой обитания, практикой, поступками окружающих его людей, и еще готовностью твоей души 
к сопереживанию. «Душа обязана трудиться…» – вот, по-моему, ключевые 
слова в понимании сути этого действительно большого ученого и человека. 
Цельность натуры и трудолюбие просто поразительные… К науке он относится как к высшему божеству – трепетно. 

Сегодня на суд читателей Сергей Александрович выносит свою новую мо
нографию, итог последних пяти лет активной работы в науке. Ученого всегда 
прельщает неизвестность, он стремится опередить время и заглянуть в будущее развитие социума. Как социолог, он пытается раскрыть методологические 
аспекты социологического изучения социума, обращается к анализу социальных ожиданий, ценностей, потребностей, мотивов деятельности человека. 
Представляется интересным исследование восприятия людьми мирового экономического кризиса и оценки стратегических подходов к преодолению его 
последствий. Автор обращается к концептуализации понятия «социальная 

сфера», обосновывает сферный подход в социологической теории, раскрывает 
императивы его развития, анализирует перспективы Союзного государства 
Беларуси и России, динамику общественного мнения о развитии в Беларуси 
ядерной энергетики. 

Многие идеи, лежащие в основе монографии, прошли апробацию в науч
но-теоретическом журнале «Социология» и в книге представлены в виде теоретического обоснования и анализа практики укоренения белорусской государственности. Книга раскрывает трудности и повседневные заботы обретения веры белорусским народом в свои собственные силы и понимание, что 
дорогу осилит идущий. В заключительной главе приведено интервью автора 
«Знать общество, в котором мы живем…» и очень точные портретные зарисовки современников, своих коллег и учителей. 

Сергей Александрович и сегодня – весь в заботах, увлечен новыми идея
ми, как всегда поглощен работой. Вокруг него много молодежи… они учатся 
быть как их Учитель… – ни в чем себя не жалеть, настойчиво преодолевая 
трудный путь к истине. Его уважают за мудрость и глубокие знания, он, как 
и в юности, интересен своей увлеченностью и верой во всесилие науки. О нем, 
как в свое время о О. Бальзаке, можно сказать: «его жизнь больше наполнена 
трудами, чем днями». И свидетельством тому его очередная книга, открывающая новую страницу в социологии, продвигающая нас к таинству расколдовать мир, в котором мы живем, сделать его справедливее и добрее для всех, 
в нем живущих…

Александр Данилов,

член-корреспондент НАН Беларуси

ПРЕДИСЛОВИЕ

Обращение человека – в его чувствах и мыслях, планах и мечтах – к пер
спективе любого исполняемого дела, развития тех или иных систем является, 
с одной стороны, вполне естественным, а с другой – трансцендентным. Естественность данного процесса объясняется присущей человеку способностью 
к антиципации, т. е. предвосхищению результатов начатого действия, возможного хода событий. Трансцендентность – это выход за пределы, стремление 
рефлексивно оценить сложившуюся ситуацию, познать вероятностные тенденции ее движения при изменении тех или иных условий. О том, что люди 
издавна задумывались о своих перспективах, свидетельствует древнее вопрошание «Quo vadis?» – куда идешь?, или старославянское «Камо грядеши?» – 
каково грядущее?

Термин «перспектива» имеет много значений и по-разному используется 

в начертательной геометрии, проектировании, живописи. Например, анаморфоз – это особая перспектива, при которой искаженная фигура выглядит правильной. Об этом и слова С. Есенина из «Письмо к женщине»: «Лицом к лицу 
лица не увидать. // Большое видится на расстоянье». Но в индивидуальной 
и общественной жизни под перспективой понимается взгляд в будущее, выход 
за горизонт статус-кво – сложившегося положения, выбор определенного варианта, реализуя который, можно «заставить будущее свершиться». Оправдывая одну из альтернатив утопизма как возможного осуществления идеала, 
А. Веллмер писал: «Ни человеческая жизнь, ни человеческая страсть, ни человеческая любовь, по-видимому, невозможны без утопического горизонта»1. 
Автор называет этот горизонт утопическим без какой-либо иронии, потому 
что это не реальная видимая линия, образно говоря, соединения неба и земли, 
а линия, сконструированная творческим воображением субъектов, значит, она 
может быть своя у каждого. Но вместе с тем по законам кумуляции ожиданий 
и установки на сохранение целостности системы она очерчивает и границы 
коллективной свободы и, следовательно, по словам автора: «обозначает нормативный горизонт для конкретных утопий, так как определяет непременное 

1Веллмер А. Модели свободы в современном мире // Социо-Логос. Общество и сферы смыс
ла. Вып. 1. М., 1991. С. 37.

условие того, что можно назвать добропорядочной жизнью в условиях со временности»1.

Рассматривая историческое понимание человеческой природы, Р. Смит от
метил, что такой подход «указывает не только на преходящий характер человеческого познания и присущий ему перспективизм, но также и на его неисчерпаемые возможности»2. Действительно, человеческое познание преходяще – 
не в том смысле, что оно исчезает и появляется, а потому, что многие знания 
отходят на задний план, «архивируются», по М. Фуко, их место занимают новые, более актуальные и современные. Но человеку присущ перспективизм, на 
основе антиципации и других способностей, а также неисчерпаемые возможности, в том числе и сила абстракции (творческого воображения), которая при 
изучении общества, по словам Маркса, должна заменить естественнонаучные 
инструменты – микроскоп, химические реактивы и др.3

В нашу задачу не входит инструментальная разработка тех или иных кон
кретных перспектив развития социума в футурологических или прогностических проектах. Мы ограничиваемся размышлениями о методологических 
аспектах возможного «взгляда в будущее» с социологической точки зрения. 
Как известно, люди сами творят свою историю и, следовательно, для представления о возможных вариантах движения необходимо обратиться к анализу социальных ожиданий и ценностей, потребностей и интересов, мотивов 
и стимулов деятельности людей, что и представляет предметное поле социологической науки. 

Выражаю глубокую благодарность члену-корреспонденту НАН Беларуси 

А. Н. Данилову, который в очередной раз подвиг меня на подготовку работы 
и очень доброжелательно мотивировал к ней. Признателен также членам Ученого совета Института социологии НАН Беларуси, коллегам, сотрудникам отдела, особенно Д. В. Назаровой, Е. В. Мартищенковой, А. Г. Баханову, Г. А. Бабуляк.

1 Веллмер А. Модели свободы в современном мире. С. 37.
2 Смит Р. Быть человеком: историческое знание и сотворение человеческой природы. М., 

2014. С. 327.

3 См.: Маркс К. Капитал: в 3 т. Т. 1. М., 1957. С. 4.

ВВЕДЕНИЕ

После обретения суверенитета, т. е. независимости и самостоятельности, 

перед Беларусью, как и другими постсоветскими странами, остро встал вопрос о перспективах дальнейшего движения. Возврат к прошлому был невозможен уже хотя бы потому, что разрушились все связи – политические, экономические, культурные – между бывшими республиками, резко огра ни чились 
возможности человеческих контактов, общения людей и т. д. К то му же многие прежние механизмы были неприемлемы из-за их низкой эффек тивности 
и несправедливости (однопартийность, этатизм, тенденции к уравнительности и многое другое). Но в том, чтобы сохранялись положительные достижения, особенно в экономике, разделении труда и специализации, образовании, 
культуре, общении и др., большинство населения было согласно.

В качестве альтернативного варианта широко пропагандировалась либе
ральная модель. Ее предлагали многие международные организации, такие 
как Всемирный банк, Международный валютный фонд, частные фонды 
и компании (Сорос и проч.), активно поддерживала так называемая «демократическая оппозиция» в России, Беларуси и других странах. Фундаментальным принципом данной модели является лозунг «laissez faire», понимаемый 
как невмешательство государства в предпринимательскую деятельность собственников и их частную жизнь, откуда следуют декларации прав и свобод, 
защиты частной собственности, рыночного обмена и др. В более или менее 
«чистом» виде либеральная модель существует сегодня только в США, и, 
кстати, подвергается многосторонней критике, в том числе и внутренней, 
по ряду позиций. Тем не менее некоторые наши экономисты, не обращая внимания на критику, вновь и вновь прокламируют ее как идеальный проект. Известные белорусские авторы, отвергая возможность возврата к прошлому, пишут: «Есть и другой путь. Есть возможность получить визу в стабильную, 
благополучную модель… Когда люди увидят, что частная собственность, свободная торговля и предпринимательство дают лучшую систему социальной 
защиты, лучшую систему безопасности и больше семейной стабильности, 
они не согласятся на роль статистов в своей родной стране»1.

1 Заико Л., Романчук Я. Беларусь. Транзитная зона. Книга для парламента. Минск, 2009. С. 9.

К сожалению, авторы – ни в этой, ни в других своих работах – не ана ли
зируют причины отказа Беларуси от либеральной перспективы, несмотря 
на определенные и соблазнительные обещания. Заметим, что среди некоторых аналитиков и отдельных политических деятелей и в то время, и сегодня 
расхожим является мнение, что причины отказа коренятся в политических 
и идеологических основаниях, т. е. прокоммунистических ориентациях руководителей страны и аналогичных стереотипах массового сознания населения.

Но проводя объективный анализ, можно убедиться, что даже если такие 

настроения имели место, не они решали выбор; главным стал вполне рациональный прагматический подход. Скажем, переход на либеральную модель требовал в экономике полной («обвальной») приватизации госпредприятий и всего имущества. Это сопровождалось бы отнюдь не модернизацией, а просто закрытием как неконкурентноспособных на западных рынках 
многих предприятий. Так ведь и случилось в Латвии с заводами РАФ и ВЭФ, 
в Греции – с судоверфями и томатными плантациями – голландские парниковые помидоры дешевле, и во всех «новых» странах Евросоюза. В связи 
с этим естественно было предвидеть всплеск массовой безработицы и рост 
социальной напряженности.

В социальной сфере необходимо было, по рекомендациям либеральных 

консультантов, осуществить «шоковую терапию», которая требовала ускоренного перехода на рыночные, т. е. «платные» формы предоставления медицинских, коммунальных, образовательных, транспортных и других услуг; 
немедленной ликвидации субсидирования и дотаций в социальной сфере; 
введения медицинского страхования, повышения пенсионного возраста и перехода в пенсионной системе от принципа «солидарности поколений» к накопительным схемам и т. д. Следует также учесть тяжелый груз ликвидации 
последствий Чернобыльской катастрофы. То, что она нарушила нормальный 
ход жизни, развитие производства, вывела из сельскохозяйственного оборота 
почти треть территории страны, уже потребовало и все еще требует и сегодня 
огромных финансовых затрат – известно всем. Но, к сожалению, об этом забывают те критики белорусского пути, которые утверждают, что никакой 
специфики в ходе реформирования нет и быть не может, – дескать, все постсоветские и даже постсоциалистические страны должны принять единый 
сценарий. Однако нетрудно смоделировать ход процессов, если бы страна 
по шла по пути обвальной приватизации и шоковой терапии – с безработицей 
в 20–30 %, как в некоторых соседних государствах, с ликвидацией бесплатной медицины и образования, с полной оплатой жилищно-коммунальных 
рас ходов, электроэнергии, транспортных услуг и т. д. 

Надо признать, что и теоретически тезис о всеобщности, универсальности 

либерального проекта преобразований весьма сомнителен. Конечно, человечество в своем историческом развитии постоянно ищет и находит не только 

новые, более производительные технологии производства, но и лучшие, более 
эффективные способы организации общественной жизни и государственного 
устройства. Однако последние отличаются от первых как раз тем, что возможности их ассимиляции зависят от историко-культурного контекста, менталитета народа и социально-экономических условий. Не случайно еще Гегель 
подчеркивал: «Нелепостью было бы навязывать народу учреждения, к которым он не пришел в собственном развитии»1.

Термины «социум» и «общество» в научной литературе используется ча
ще всего как идеально-типичные понятия-близнецы. Такое употребление 
можно признать оправданным в тех случаях, когда ради стилистической корректности избегают Unum et idem – одного и того же, т. е. повторения, тавтологии, не вдаваясь в экспликацию содержания терминов, ясных по контексту. 
Так, лауреат Нобелевской премии по экономике Ф. Хайек, затратил много сил 
и времени на опровержение центрального блока сложных социологических 
понятий за то, что при их образовании слова «общество» и «социальное» употребляются в качестве предикатов, т. е. логических сказуемых, например, 
справедливость (какая?) социальная, мнение (какое?) общественное и т. д. – 
всего, по его подсчетам, – более 160 терминов. Хайек признавался: «Принимаясь за работу над книгой, я дал себе зарок никогда не употреблять слов «общество» (society) или «социальный» (social)»2. Всем понятно, что изменения 
в понятийном аппарате возможны, но необходимо вместо изымаемых терминов ввести и обосновать новые, чего автор и не пытался сделать. Поэтому его 
инвектива не произвела никакого впечатления на научную общественность, 
кроме возможного удивления его «терминологическим фанатизмом».

При системном подходе близкие понятия «общество» и «социум» тем 

не менее могут быть разведены. Общество понимается как определенная целостность (например, страна-государство), включающая прежде всего территорию и все, что создано на ней людьми – от промышленных предприятий, 
инфраструктурных объектов, логистики до жилищного фонда, средств коммуникации, образования, культуры и проч. Это и есть тот материально- 
технический комплекс, который обеспечивает жизнедеятельность людей, 
насе ляющих данную территорию. Социум же обозначает состав населения, 
дифференцированного по полу, возрасту, национальностям, конфессиям, образованию, профессиональной принадлежности и всем другим возможным 
основаниям группировок. Поэтому, говоря о перспективах социума, мы имеем в виду не овеществленные результаты их деятельности, а именно самих 
людей, их групп, сообществ и т. д. Термин «социум» шире демографического 
понятия «народонаселение», поскольку последнее отражает только половозрастной состав людей.

1 Гегель Г. Ф. Философия права. М., 1990. С. 383.

2 Хайек Ф. А. Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма. М., 1992. С. 189.