Образ и опыт права

Образ и опыт
права

Правовая 
социализация 
в изменяющейся 
России

Образ и опыт 
права

Правовая социализация 
в изменяющейся 
России

Москва 2008

Марина Арутюнян
Ольга Здравомыслова
Шанталь Курильски-Ожвэн

тема

УДК 316
ББК 60.56
     А 87

ISBN 978-5-7777-0422-1
© Марина Арутюнян, Ольга Здравомыслова,
Шанталь Курильски-Ожвэн, 2008 г.

Арутюнян М., Здравомыслова О., Курильски-Ожвэн Ш.
А 87 
Образ и опыт права: Правовая социализация в изменяющейся России / 
М.Ю. Арутюнян, О.М. Здравомыслова, Ш. Курильски-Ожвэн –  М.: 
Издательство «Весь Мир», 2008. –  208 с. – (ТЕМА)

ISBN  978-5-7777-0422-1

Книга посвящена трансформации представлений о праве и законе 
подростков и взрослых, отражающих изменения ценностей и жизненных стратегий в нашей стране (сравнительные соц. исследования 1993 
и 2000-х гг.). Авторы приходят к выводу, что, несмотря на быстрое освоение людьми новых представлений о праве и отходе от репрессивной 
концепции закона, в повседневной жизни они следуют «традиционным» практикам с устойчивыми представлениями о коррумпированности различных ветвей власти. Авторы полагают, что последовательные действия по построению правового государства, правовое просвещение и общественная дискуссия могли бы привести к реальному 
изменению правового менталитета и к постепенному превращению 
закона в естественное правило социальной жизни. 
Книга представляет интерес для профессиональных социологов, 
юристов, политологов, студентов и широкого круга читателей, интересующихся проблемами современного российского общества.

УДК 316
ББК 60.56

Отпечатано в России

Издание осуществлено по договору с Институтом 
социально-экономических проблем народонаселения РАН 
при финансовой поддержке Российского гуманитарного 
научного фонда (РГНФ) проект № 07-03-16093д.

Содержание

Введение. 
Правовая социализация в изменяющейся России.
М. Арутюнян, О. Здравомыслова,
Ш. Курильски-Ожвэн  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 6

Часть I. Представления о праве: изменения во времени  . . . . . . . . . . . . . .17
Глава 1. Правовая социализация и правовое сознание:
теории и методы. Шанталь Курильски-Ожвэн  . . . . . . . . . . . . . . .17
Глава 2. Изменения представлений россиян: от репрессивного 
морального сознания к правовому сознанию свободы. 
Шанталь Курильски-Ожвэн. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .35
Глава 3. Расширение пространства гражданских ценностей. 
Марина Арутюнян. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .74
Глава 4. Новое видение общества и правовое сознание.
Ольга Здравомыслова. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .98

Часть II. От правовых представлений к использованию права
в жизненной ситуации: столица и провинция . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 135
Глава 5. Опыт права в повседневной жизни.
Ольга Здравомыслова. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 135
Глава 6. Человек и гражданин: единство или конфликт?
Марина Арутюнян. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 151
Глава 7. Правовая социализация в локальном и гендерном
контекстах: женщины в столице и провинции.
Шанталь Курильски-Ожвэн. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 167
Глава 8. Борьба или бегство: типы субъективной
реальности права. Марина Арутюнян  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 191
Заключение. Право как инструмент понимания мира и действия. 
Марина Арутюнян, Ольга Здравомыслова,
Шанталь Курильски-Ожвэн. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 201

Введение. Правовая социализация в изменяющейся России

Введение. Правовая социализация 
в изменяющейся России 

В конце 90-х годов ХХ в. стало очевидно, что либеральная модель, как 
ее понимали тогда в России («рынок сам все отрегулирует, вмешательство государства в экономику должно быть минимальным, в свободной конкуренции за ресурсы выживает сильный и инициативный, 
эскалация социального неравенства — неизбежная плата за либеральные реформы, обеспечивающие переход к “западному” капитализму»), переживает глубокий кризис. Фактически, в 90-е годы произошла подмена задачи построения правового государства (стратегической 
для периода перестройки) задачей создания «рыночного» общества. 
Очевидными всем результатами этого на практике стали феноменально быстрое социальное расслоение и расширение в обществе зоны 
бедности, а также повсеместное развитие так называемых неправовых 
практик, сформировавшийся механизм их воспроизводства1. 
Эта ситуация поставила в тупик тех экспертов и аналитиков, которые долгое время развивали концепцию перехода от советского социализма к демократии на базе либеральной рыночной модели. Если 
судить по материалам западных исследований, то, пожалуй, наиболее 
распространенная точка зрения состоит в том, что «демократический 
эксперимент» в России потерпел неудачу; что демократия — как идея 
и как политическое устройство — скомпрометирована в глазах российского общественного мнения2. Случившееся все чаще не только 

1 См.: Заславская Т.И. О субъектно-деятельностном аспекте трансформационного процесса // Кто и куда стремится вести Россию. М., Интерцентр, 2001. С. 3—15.
2 См.: Rose R. Living in an Antimodern Society // Brown A. (ed). Contemporary Russian Politics. 
Oxford: University Press, 2000; Reddaway P., Glinsky D. The tragedy of Russian reforms. Market 
bolshevism against democracy // United State Institute of Peace Press Washington, D.C., 2001; 
Hedlund St. Vladimir the Great, Grand Prince of Muscovy: Resurrection the Russian Service 
State // Europa — Asia Studies. Vol. 58. No. 5. July 2006.

Введение. Правовая социализация в изменяющейся России

объясняют конкретными неудачами реформ 90-х годов, но и связывают 
с историческими традициями России. «При всем различии точек зрения 
на то, какие именно факторы оказывают влияние на формирование общественного мнения в России, все без исключения аналитики отмечают 
застарелую и неискоренимую враждебность российского населения 
к демократии»3. Стремление понять процессы 90-х годов в контексте истории России плавно переходит, таким образом, в обоснование того, почему либеральные ценности и институты демократии с большим трудом 
прививаются в постсоветском обществе. Именно на базе анализа исторических традиций исследователи делают вывод, что особую специфику 
российского общества составляет феномен самовластья, а его постоянное 
воспроизведение блокирует все попытки демократизации России4.
Многие аналитики — отечественные и зарубежные — приходят 
к выводу, что правомерно говорить о России как об изменяющемся обществе, а не о переходном (к демократии западного образца) или напротив 
возвращающемся беспрерывно на круги своя, попадая в ловушки своей 
истории. Поэтому имеет смысл анализировать ход изменений, но вопрос о магистральной тенденции остается открытым5. Наши исследования 1993—2001 гг. развиваются в русле данного подхода и ставят своей 
целью обнаружить изменения в правовом сознании и практиках использования закона рядовыми гражданами в их повседневной жизни.
В настоящее время вопрос о судьбе демократических ценностей 
в России приобрел особую актуальность. Исследователи общественного мнения делают в самом общем виде две, как ни странно противоположные, интерпретации. Одна состоит в том, что население России 
постепенно усваивает демократические ценности, хотя этот процесс 
идет не без трудностей, и даже делается вывод, что больших различий 
между Россией и странами «традиционной» западной демократии не 
наблюдается6. Другая же точка зрения состоит в том, что российское об
3 Колтон Т., Макфол М. Верно ли, что русские не демократы // Мониторинг общественного мнения. Экономические и социальные перемены. VCIOM Press Ltd. 2001. No. 4. С. 14.
4 Межуев В.М. Традиция самовластья в современной России // Куда идет Россия. Власть, 
общество, личность. М., Интерцентр, 2000; Пивоваров Ю.С., Фурсов А.И. «Русская Система» как попытка понимания русской истории // Полис. 2001. № 4.
5 См.: Левада Ю.А. От мнений к пониманию. Социологические очерки 1993—2000 годов. 
М., Московская школа политических исследований, 2000; Заславская Т.И. Современное 
российское общество. Социальный механизм трансформации. М.: «Дело», 2004; Тихонова Н.Е. Российская молодежь и перспективы реформ // Кто и куда стремится вести 
Россию. С. 350—365; Haerper Chr. A new index of democracy: the democratisation of the mass 
public in 15 Central and East European Countries, 1991—1998 // Manson P. (ed). East Europe 
ten years after communism. Center for European research (CERGU), 2000.
6 См.: Петухов В.В. Демократия участия и политическая трансформация России. М.: 
Ин-т социологии РАН, 2007.

Введение. Правовая социализация в изменяющейся России

щество как бы застряло посередине между полуразрушенной советской 
моралью и несложившейся правовой системой ценностей, характерной 
для современных демократий. «Прикоснувшись» к такого рода правовым представлениям, российское общество оказалось не способно 
их удерживать и тем более развивать; возникает своего рода синдром 
сопротивления переменам — так называемый неотрадиционализм7.
Очевидно, что столь различные интерпретации данных могут 
свидетельствовать о своего рода политической ангажированности 
исследователей и, верно представляя определенные реальные тенденции, все же не дают объемной картины. При этом можно согласиться с В.А. Ядовым, подметившим, что особенностью традиции 
российской социологии является ее включенность в политический 
и идеологический дискурс, что и было всегда одним из существенных 
стимулов ее развития8. Однако та же черта делает интерпретации 
более односторонними. На наш взгляд, именно поэтому важное значение принадлежит сравнительным исследованиям, которые позволяют 
лучше увидеть одну и ту же тенденцию с разных сторон или одновременно зафиксировать разные, иногда противоположные тенденции. 
Исследование образов и опыта права в России изначально задумывалось как сравнительное исследование (Россия—Франция)9. Повторяя 
его в России в 2000—2001 гг., мы сравнивали новые результаты как 
с российскими, так и с французскими данными 90-х, а также подключили новый сравнительный материал, полученный как в российской 
столице, так и в провинциальном городе. 
Определяя наш исследовательский подход к правовому сознанию, 
мы должны в первую очередь подчеркнуть, что рассматриваем право 
как составную часть определенной культуры, а правовое сознание как 
совокупность индивидуальных представлений, складывающихся внутри данной культуры в процессе отношений между человеком и правом. 
Согласно разделяемой нами формулировке антрополога Клиффорда 
Гирца, право есть составная часть «определенного способа воображать реальность»10. Исходя из этого, в мировоззрении человека, фор
7 См.: Гудков Л.Д. Русский неотрадиционализм и сопротивление переменам // Л.Д. Гудков. Негативная идентичность. М.: Новое лит. обозрение, 2004; Дубин Б.В. Конструкция 
власти и репродукция власти: механизмы забывания и повторения // Пути России: преемственность и прерывистость общественного развития. М.: Моск. высшая школа соц. 
наук, 2007.
8 См.: Ядов В.А. Предисловие // Социология в России / Ред. В.А. Ядов. М.: Институт 
социологии РАН, 1998.
9 См.: Курильски-Ожвэн Ш., Арутюнян М.Ю., Здравомыслова О.М. Образы права в России и во Франции. М.: Аспект-Пресс, 1996.
10 Geertz Cl. Fact and Law in Comparative Perspective // Cl. Geertz, Local Knowledge. Further 
Essays in Interpretive Anthropology. N. Y.: Basic Books, 1983.

Введение. Правовая социализация в изменяющейся России

мирующемся в ходе социализации, образы права вплетены в образы 
социальной реальности. Началом этого процесса являются детство 
и раннее отрочество. Формирующиеся в эти периоды представления о праве — составная часть социальных представлений, степень 
изменения которых позволяет судить о глубине внутрикультурных 
трансформаций. Особенно значим этот процесс в переломные эпохи, 
подобные той, которую переживает сейчас Россия.
Понятие «социальные представления», связанное с теоретической 
традицией, обозначенной именами Д. Мида, А. Шюца, Э. Гарфинкеля, 
все более широко используется в социологической и социально-психологической литературе. Это связано с усилившимся интересом к исследованию мира повседневности, обыденного сознания, продуктом 
которого становятся не только переживание личного опыта, но и интерпретации, позволяющие индивиду ориентироваться в окружающем 
мире, который является не «моим частным», а «интерсубъективном 
миром культуры» (А. Шюц). Эта центральная для феноменологической социологии мысль была сформулирована Шюцем, согласно определению которого «изначально мир повседневной жизни является 
для нас универсумом значений, текстурой смыслов», которая — «и это 
отличает царство культуры от царства природы — возникает и институциализируется в человеческой деятельности, нас самих и наших 
товарищей, современников и предков»11.
Образ мира и образ права конструируются одновременно и являются неразделимыми, так же как и правовая социализация неотделима от 
общего процесса социализации. Образы закона, регулирующего социальную жизнь, индивидуальные права и юстицию всегда оформляются 
в ходе приобретения личного опыта. Именно поэтому то, что воспринимается ребенком и подростком, оставаясь с ним, когда он становится 
взрослым, является не теоретическим представлением, а образом права, 
сформированным в конкретных ситуациях в определенные моменты 
жизни — из информации, полученной прямо или косвенно, в данной 
среде и данном обществе, пропитанной их специфической культурой. 
Однако было бы сильным упрощением считать, что сама культура неизменна и статична, являясь, выражаясь музыкальными терминами, 
«фоном постоянного баса», обеспечивающим непрерывность мелодии, 
т.е. поддерживающим неизменность идентификации данной культуры. Живя в меняющейся культуре, право только кажется неизменным 
и гомогенным, в то время как в действительности оно содержит много 
аспектов, регулирующих различные стороны социальной реальности 
и взывающих к различным эмоциям и мотивам действий индивидов.

11 Шюц А. Избранное: мир, светящийся смыслом. М.: РОСПЭН, 2004. С. 13.

Введение. Правовая социализация в изменяющейся России

Одним из важнейших вопросов в контексте продолжающейся 
трансформации российского общества нам кажется вопрос о роли 
новых, постсоветских законов в повседневной жизни обычного россиянина. Традиционно управление российским обществом (включая 
советский период) зиждилось более на власти государства и правящих элит, чем на власти закона. Мы исходили из того, что в новой 
России, ориентированной на рынок и пытающейся задействовать 
демократические механизмы управления, роль закона, по-видимому, должна была измениться. Однако все же оставалось неясным, 
насколько изменения системы интегируются в повседневную жизнь 
обычных граждан. Соответственно задача, поставленная в данном исследовании в самом общем виде, была сформулирована как попытка 
оценить, каким образом политические, экономические и юридические преобразования в стране отразились на обыденной жизни людей, 
как повлияли на роль закона в жизни человека и на уровне индивидуальных правовых представлений, и на уровне использования 
закона, т.е. правовых практик. Мы попытались определить факторы, 
воздействующие на «правовое сознание» (понятое как совокупность 
индивидуальных правовых представлений, установок и практик) 
рядового россиянина; выделить вариации правового сознания в различных сферах социальной жизни (например, в отношениях между 
гражданином и государством, в профессиональной сфере, в частной 
жизни) в соответствии с основными социально-демографическими 
характеристиками (возраст, пол, образование, характер профессиональной деятельности, уровень дохода) и в зависимости от местного контекста: столичный и провинциальный город с их особыми 
характеристиками экономического развития, типа городской среды 
и стиля жизни.
Таким образом, данное исследование расположилось как бы на перекрестке двух дорог: социологии повседневной жизни и социологии 
права в той мере, в какой она рассматривает отношение индивидов 
к закону как регулятору социальной жизни.
В сфере социологии повседневной жизни достаточно много внимания уделялось изменению ценностных ориентаций, жизненных 
стратегий, профессиональных и семейных стратегий, политических 
установок и других параметров общественного мнения12.

12 См.: Наумова Н.Ф. Жизненная стратегия человека в переходном обществе // Социологический журнал. 1995. № 2; Козлова Н.Н. Горизонты повседневности советской эпохи. Голоса из хора. М.: Ин-т философии РАН, 1996; Попова И.М. Повседневные идеологии. Как они живут, меняются и исчезают. Киев: Ин-т социологии Нац. академии наук 
Украины, 2000; Здравомыслова О.М., Арутюнян М.Ю. Российская семья на европейском 
фоне. М.: Эдиториал УРСС, 1998.