Симфония светотени, формы и колорита. Композиционные основы творчества

Юрий Транквиллицкий

СИМФОНИЯ СВЕТОТЕНИ,

ФОРМЫ И КОЛОРИТА

КОМПОЗИЦИОННЫЕ ОСНОВЫ ТВОРЧЕСТВА

Москва

2014

АВТОРСКАЯ РЕПЛИКА

Мощные раскаты и энергетика вздымающихся и обрушиваю
щихся волн чарующей музыки заполнили огромный зал Консерватории. Это звучит Скрябин, его «Поэма экстаза». Созданная в 
самом начале ХХ века, она воспевала созидающую силу человеческой воли и разума — «иду сказать людям, что они сильны и могучи».

Волны «экстаза» раскачивают, расширяют окна и сцену кон
цертного зала. Впечатление или так оно и есть: все лишнее, обыденное, серая грязная повседневность вытеснены мощными и 
волшебными звуками. Вся Вселенная вдруг раскрылась как восхитительный поток блаженства и упоения от ощущения самого процесса жизни. И Мир предстал как огромная и великая симфония 
утверждения радости в волнах прекрасной музыки. Да, Скрябин 
властно дирижировал эмоциями, мыслями, движением крови в 
артериях зрителей. Только он в этот момент, в эти минуты, в эти 
секунды был недостижимо великим и повелевал над нами.

В зале как бы незримо возникла сказочная птица Феникс. Она 

сгорала и возрождалась из пламени, из пепла уже не одно тысячелетие… Волны восторга и изумления, ослепления высотой созданного шедевра и преклонения перед талантом и возможностями человеческого гения — все трепетно и ликующе переполняло разум. 
«Поэма экстаза» и ты, Скрябин и птица Феникс… И тут же возникли один и другой, и третий вопросы: «Ты кто? Зачем живешь? 
Что ты сделал полезного для себя и близких людей?»

Я преподаю уже почти 30 лет композицию студентам во ВГИ
Ке — будущим кинооператорам и кинорежиссерам. И эта волшебная музыка подтолкнула меня, нет просто заставила высказаться 
и ответить на вопросы той, уже растаявшей, исчезнувшей в сказочной беспредельности птицы, ответить и на свои вопросы и тем 
самым, возможно, удастся освободить голову для других назойливых мыслей, важных и не очень, и многогранных проблем — и 
нужных и малоинтересных. Мысли раскрывались в словах, впечатления от пройденных в творческих поисках десятилетий ложились на белые листы бумаги.

И вот книга написана. Так о чем же она? О фотографии — это 

звучит как-то неопределенно. О творческой фотографии! Уже появляются убеждающие нотки. «Симфония светотени, формы и колорита» — выявляется смысл. Это название созвучно с «Поэмой 
экстаза», его и оставим!

Ныне покойный кинооператор и старейший профессор ВГИ
Ка А.В. Гальперин говорил мне: «Юра, только не пиши учебник! 
Намучаешься, столько инстанций…» Да, это точно не учебник, а 
просто книга для более или менее серьезного чтения, для молодых 
коллег и мастеров кино- и фотоискусства, для тех, кто старается 
думать, держа в руках фото- или кинокамеру. То есть для тех, кто 
ищет не всем и не всегда ясные пути творческого совершенствования… Будем же искать эти трудные, еще не очень затоптанные 
пути вместе!

О ЧЕМ ЭТА КНИГА

Совсем недавно, в 2008 году, в Африке, на территории ЮАР 

были найдены останки какого-то животного. Сенсацией стало то, 
что это оказался наш общий с древними обезьянами предок, то 
есть то самое недостающее звено, на которое ссылались религиозные деятели и другие противники теории эволюции Дарвина. 
Итак, переходная ступень между австралопитеком и человеком 
умелым найдена! Многолетний спор с противниками Чарльза Дарвина закончен! Или еще нет? Дарвин (1809–1882), очевидно, остался несокрушенным гением, он предсказал происхождение человека от обезьяноподобного предка. Наследственная изменчивость 
и естественный отбор оспаривались сторонниками витализма и 
креационизма. И вот, спустя 130 лет после ухода из жизни Дарвина 
победило, доказуемо победило его учение!

Уже в самом начале времен наш древнейший прародитель ощу
тил потребность в творческом процессе. Да, действительно, предки стали украшать стены своих закопченных пещер рисунками. 
Эти немудреные изображения охотников и животных, так называемые «наскальные» рисунки, вошли в главные книги по истории 

искусства. Они — эти наскальные рисунки, волнуют нас и в третьем тысячелетии, признаются нами как шедевры искусства. Загадка? И да, и нет. Но вот бесспорный факт: шедевры в искусстве 
рождались во все эпохи, в любые времена, даже в самые тяжелые и 
гнусные. Поэтому можно сказать: искусство действительно пронизывает всю историю человечества, искусство — это значительная 
часть нашей общечеловеческой культуры, ее сквозной и мощный 
стержень! Современные ученые сделали невероятное предположение, что наскальные рисунки созданы… 40 тысяч лет назад!!!

Мне нравится высказывание Генриха Гейне (1797–1856) о том, 

что «каждый век, приобретая новые идеи, приобретает и новые 
глаза». Да, сегодня мы смотрим и воспринимаем мир и искусство 
отлично от близких и особенно от давних предков.

Каждый человек может что-то делать хорошо, то есть профес
сионально. А у любой профессии есть свои навыки, свой опыт 
и правила, каноны, законы, наконец. Должен быть и фундамент, 
без которого любая профессия не сможет удержаться на достойном уровне. Таким творческим фундаментом для фотомастера, 
кинооператора является композиция. Без глубокого, творческого 
и досконального освоения теории и практики композиции (фотографической, живописной, архитектурной) нет, и не может быть 
композиции кинематографической. Это аксиоматично. Нет кинокадра без творческого «чувства кадра». «Он великолепно чувствует кадр», — так говорят только о мастере.

Сегодня фотография — равноправный вид искусства. Были 

споры, даже жесткие баталии. Теперь они остались в ХХ веке. А 
ведь как хотели «не пущать» в уютно устоявшуюся семью живописи, скульптуры, архитектуры какую-то там «техническую фиксацию действительности». Но… Пришлось допустить, признать. 
Да, сегодня споры поутихли. Фотография — это искусство! Но…
Естественно, только в высших своих проявлениях. Вот вы идете по 
залам музея, разве все картины, скульптуры будят в вашей душе 
мечты о прекрасном, стремление и самому быть лучше, дают ощущение «подзарядки» красотою жизни? Конечно же, нет!

Не всякий, кто освоил алфавит и даже научился читать и пи
сать, обязательно будет писателем. Каждый может взять кисть, 

холст, фотоаппарат, глину. Но далеко не каждый обладает «чувством острого глаза» художника и способен передать яркую и значимую мысль, добиться творческого выражения явлений жизни. 
Не всегда совершается чудо, и картины, фотографии, скульптуры, 
архитектурные творения становятся художественными шедеврами, которые будят живую мысль и эмоции у зрителя?

И я уверен, грандиозные успехи общемировой фотографии, 

огромное количество выставок, непрерывное пополнение шедеврами «Золотой книги фотоискусства» — книги, еще не изданной, 
но уже вызревающей — все это говорит о том, что искусство фотографии сумело всего-то за 170-летнюю историю не только заложить крепкий творческий фундамент, принять участие в создании 
кинематографа и телевидения, но и отстоять право на серьезное к 
себе отношение.

Итак, наш разговор будет о фотографии, о вершинах фото
искусства и… Рядовых произведениях, без которых не осознать, 
что же есть эти вершины.

Эта книга аккумулирует цикл лекций, прочитанных автором 

в течение почти тридцати лет на кинооператорском факультете 
ВГИКа. Предмет, который я преподаю, так и называется — «Фотокомпозиция», хотя это не совсем точно. Предмет правильно 
называть «Композиция», ибо основы композиции к моменту 
становления фотоискусства были уже наработаны в живописи, 
архитектуре, скульптуре, литературе, музыке. Фотография жадно вобрала в себя эти законы и стала вырабатывать уже свое понимание сложнейшего и очень емкого понятия — композиция. 
Все виды искусства, абсолютно все, выстраиваются по определенным композиционным принципам. И если произведение 
литературное, изобразительное или музыкальное построено 
слабо, небрежно или просто безграмотно, то и восприятие этого произведения не привлечет внимания и тем более восторга 
зрителей.

Разговор о композиции, видно, надо начинать с того, чему слу
жит и что включает в себя это понятие, то есть с искусства, с его 
истории. Что было до композиции? Где отправная точка возникновения этого понятия?

Каждый имеет право на свое восприятие и осмысление искус
ства. Изложенное ниже — это мысли автора, его ощущения, его 
понимание искусства, прежде всего — высокого искусства. Конечно, почти у всех есть любимые поэты, писатели, живописцы, композиторы, а есть менее любимые, совсем отвергаемые, но и они, в 
свою очередь, любимы другими. Это и есть норма, человеческая 
норма плюралистического восприятия искусства. Радостно, что 
и у нас в стране наконец-то пришло время плюрализма1. Человек рождается свободным, и каждый вправе мыслить по-своему. 
И если его мысли не представляют общественной опасности, то 
он, человек, имеет право на неприкосновенность своих взглядов и 
своих оценок, и не только произведений искусства. Одна из форм 
плюрализма — дуализм — утверждает существование двух начал — материального и идеального, духовного. Дуализм во всем! 
Бог и наука, отвергающая его существование, живут рядом. Да и 
в самой науке, практически во всех ее направлениях существуют, 
развиваются параллельно или перекрещиваясь, критикуя, даже 
жестко нападая друг на друга, как минимум два направления: в медицине — гомеопаты и аллопаты, а ещё и знахари, в оптике совсем 
недавно никак не совмещались волновая и корпускулярная теории 
(скорее это гипотезы) света. Ученые, делая очередные открытия, 
опровергают, да просто изничтожают своих противников, а потом 
и сами ложатся на лопатки — диалектика!

Поэтому мои мысли и размышления могут не всегда совпа
дать с мыслями многих. Ну и что? Побережем же себя и заменим 
злобную ярость отрицания того, что «не по-моему» плюрализмом 
мнений. А в оценке произведений искусства это необходимо прежде всего. Пусть в оценках будут разные мнения. Это заложено в 
самом понятии человек-индивидуум — я!

Произведение искусства несет в себе тайну — тайну автора, 

его мыслей, его понимания смысла жизни. И далеко не все могут 
разгадать эту тайну, но велика радость, когда именно ты разгадал 
тайну художника, нашел хоть что-то объединяющее тебя с этим 
художником, почувствовал, что этот художник созвучен твоим 

1 Плюрализм — «множественный» — философское учение о существовании 

нескольких или множественных независимых начал бытия, основ знаний (лат.).

взглядам и мыслям. Созвучие — может, это и есть главное в восприятии искусства?!

В годы моего студенчества у нас во ВГИКе преподавал фото
композицию один из старейших русских кинооператоров Александр Андреевич Левицкий (1885–1965). Он снимал фильмы еще 
до революции 1917 года, снимал и после. Например, фильм «Мистер Вест в стране большевиков». Был он прелюбопытным человеком. Преподавал оригинально: лекций не читал, говорил мало, 
все сидел в фотопавильоне, заглядывал, раздвинув шторы, в наши 
кабинки-павильоны, молча подходил к фотокамере, смотрел, что в 
кадре, как поставлен свет и… Уходил. А через день, неделю и более, как бы между прочим, говорил, например, так: «Вот, зашел я в 
кабину, смотрю, а там ужас: две тени под носом, ожог контровым 
светом».

Левицкий имел острый нюх на… Халтуру и халтурщиков. В те 

тяжелейшие и абсолютно нищие послевоенные годы все мы подрабатывали фотохалтурой. Просматривая наши фотоконтрольки, он нередко говорил: «Халтурой занимаешься…» — и вопрос, 
и утверждение одновременно. И продолжал: «Вот кончи халтуру, 
отдохни недельку и только потом работай над творческими учебными фотоэтюдами, понял? Не путай никогда искусство и ширпотреб!» При этом он держал свою корявую палку с большим 
набалдашником перед самым носом перепуганного студента и покачивал ее из стороны в сторону. Об этой палке ходили легенды, 
говорили, что внутри толстой палки находится сосуд, в который 
влезает аж 200 граммов коньяка. Другие же утверждали, что внутри кинжал. Конечно, это всего лишь шутка. Но главное заключалось в том, что, владея высокой изобразительной культурой, учил 
Александр Андреевич умению компоновать, видеть кадр, умению 
отбирать главное для построения кадра. Он закладывал в каждого студента фундаментальные основы творческого процесса. Левицкий всячески подчеркивал важность фотографических форм 
в воспитании, обучении, становлении мастерства будущих кинооператоров.

И сегодня, став педагогом по фотокомпозиции и заняв место 

уважаемого мною Учителя, я особенно остро чувствую, что зна

ния, заложенные в период обучения и изучения композиции, живут и либо развиваются (либо угасают) в каждом студенте в его 
дальнейшей кинооператорской деятельности. Основы фотоискусства, пожалуй, являются фундаментальным стержнем кинематографического изобразительного творчества.

В данной книге автор делает попытку осмыслить творческий 

синтез фотоискусства и киноискусства. В этом процессе есть не до 
конца и не для всех очевидные пружины и рычаги. Хотя на первый 
взгляд все вроде бы просто: фотография породила кинематограф, 
она первична, далее кино и фото взаимодействовали, взаимообогощали друг друга.

Вклад кинооператоров в развитие фотографии огромен и еще 

недостаточно оценен. Особую роль в этом процессе сыграли великие операторы и по совместительству вгиковские педагоги, по 
существу заложившие основу подготовки кинооператоров и явившиеся основоположниками отечественной школы операторского 
мастерства. Александр Андреевич Левицкий был одним из них и 
стоял у самых истоков кинематографического и фотографического 
мастерства. Еще я обязательно назвал бы Головню Анатолия Дмитриевича (1900–1982) — выдающегося советского кинооператора, 
теоретика кино, педагога (он был руководителем моего диплома 
«Путь к экрану»). Его фильм «Мать», снятый с замечательным режиссером-новатором Всеволодом Илларионовичем Пудовкиным 
(1893–1953) еще в период немого кино, внес большой вклад в развитие композиционого и светотеневого решения изображения. 
Ракурсное построение композиции кадра повлияло на творчество 
других кинооператоров и фотомастеров того времени.

Нельзя не упомянуть об удивительном, щедро творчески ода
ренном кинооператоре Магидсоне Марке Павловиче (1901–1954). 
Его фильм «Бесприданница» и сегодня доставляет огромное 
эстетическое удовольствие. Он был оператором-романтиком, 
его ильмы смотрелись легко, доставляли удовольствие высоким 
качеством изображения. А человеком он был весьма своеобразным и за ним тянулся шлейф анекдотических баек. Вот что произошло перед моими глазами. Зашел я как-то к своему другу Саше 
Харитонову [впоследствии Александр Васильевич Харитонов 

(1927– 2001), тоже преподавал во ВГИКе] в кинопавильон, где он 
готовил к съемке аппаратуру. С Сашей мы вместе поступали во 
ВГИК, вместе сидели за одной партой, вместе снимали фотоочерки — сразу два очерка, а перед экзаменом бросили жребий — кто 
какой представит на суд самого Левицкого. В павильоне снимался 
фильм «Верные друзья». И вот заходит главный оператор Магидсон. «Ну, как костюмчик? Только что от портного!». Мы вежливо 
похвалили, я даже попросил уважаемого мастера пройтись и подвигать руками, что Марк Павлович с удовольствием проделал. «А 
теперь закусим перед съемкой!» И мастер достал из внутреннего 
кармана своего новехонького пиджака... Селедку без обертки и 
тут же нарезал ее огромными кусками! А затем он снял свой новейший пиджак, бросил его на стул и сел… На него. Его уже мало 
интересовал какой-то пиджак!

Как–то после рабочего дня мы, молодые кинооператоры «Мос
фильма», заехали в шашлычную на Старом Арбате и увидели Марка Павловича. Ну, сдвинули два столика, расселись и начался общий, 
слегка возбужденный разговор. «А что Вы такой грустный?», и услышали: «Да вот, надо идти на техсовет и подписывать акт о приемке кинокамеры «Родина». Но ее зарядить могут только карточные шулеры! 
Пленка в камере движется в пяти плоскостях, это же ужас какой-то, 
не поеду!» А на следующий день Марк Павлович врезался в стоящий 
без огней грузовик... Через несколько дней мы его хоронили, увы.

Сергей Павлович Урусевский (1908–1974) выдающийся опера
тор и новатор во многом обогатил профессию кинооператора и 
открыл много нового в вопросах компоновки кадра, его светотеневом решении, в умелом применении светофильтров, различных 
насадок на объектив, использовании задымления пространства 
кадра и применении тюлей. Его фильмы «Сельская учительница», 
«Первый эшелон», «Летят журавли», «Я Куба», «Неотправленное 
письмо» и другие — это классика, они и сегодня являются великолепной школой для будущих кинооператоров и фотомастеров. Но 
об этом удивительном мастере у нас разговор впереди.

Фильмы Юрия Израилевича Екельчика (1907–1956) — «Богдан 

Хмельницкий», «Весна», «Первый эшелон» и другие также внесли 
огромный вклад в решение творческих задач кино и фотографии.