Канун и финал Второй мировой: Советский Союз и принуждение дальневосточного агрессора к миру: историографический анализ

УДК 327(47)”1939/1945”+94(47)”1939/1945”
ББК 63.3(2)622-38
З-62

Рекомендовано к публикации
Ученым советом ИДВ РАН

Под редакцией лауреата Государственной Премии Российской Федерации
академика РАН М.Л. Титаренко

Зимонин В.П.
З-62
Канун и финал Второй мировой: Советский Союз и принуждение
дальневосточного агрессора к миру : историографический анализ /
В.П. Зимонин. — М. : ИДВ РАН, 2011. — 220 с. + 4 цветн. карты.

ISBN 978-5-8381-0187-7

Весна и осень 1945 года явились временем разгрома не только нацистской Германии, но и милитаристской Японии, с которой связано разжигание самых первых очагов Второй мировой войны. Особую гордость в нашем Отечестве вызывает тот факт, что и на Западе, и на Востоке Евразии
победные точки в той войне поставлены воинами Вооруженных Сил
СССР. Вынеся основную тяжесть кровопролитной борьбы на европейском театре военных действий, сковывая на протяжении всей Второй мировой войны, а затем и разгромив костяк японской армии — миллионную
Квантунскую группировку войск, Советский Союз внес существенный
вклад в достижение общей Победы.
Однако путь к Советско-японской войне был не прост и долог. 14 долгих лет на политику Советского Союза, всячески избегавшего войны на
Дальнем Востоке, оказывал японский военный фактор, пока тупиковая
ситуация в военных действиях на Азиатско-Тихоокеанском театре Второй
мировой войны не вынудила его выступить на стороне союзников по антияпонской войне и принудить дальневосточного агрессора к миру, что
значительно приблизило финал мировой войны и спасло человечеству
многие миллионы жизней.

УДК 327(47)”1939/1945”+94(47)”1939/1945”
ББК 63.3(2)622-38

ISBN 978-5-8381-0187-7
© Зимонин В. П., 2011
© ИДВ РАН, 2011

Введение

Вторая мировая война — тяжелейшая трагедия, выпавшая
на долю человечества за всю его историю. Чрезвычайно важно,
поэтому, понять истоки, причины возникновения вселенского
пожара, тем более, что их трактовки до сих пор вызывают ожесточенные споры.
Очаги военной опасности на Евразийском континенте появились задолго до начала мировой войны. Все туже затягивался
сложный узел многосторонних противоречий в Восточной Азии:
между Японией, с одной стороны, и Великобританией, Францией, Соединенными Штатами Америки, с другой; между Японией
и Китаем; между Великобританией и США и, не в последнюю
очередь — между Японией и Советским Союзом. Сталкивались в
этом регионе также интересы СССР и западных держав.
Этот запутанный узел, в свою очередь, не мог не коррегировать с чрезвычайно сложным клубком противоречий, характеризовавших всю систему международных отношений, центр
которых, как и в годы Первой мировой войны, стал с приходом
к власти в Германии Гитлера перемещаться в Европу.
Эти события развивались вблизи восточных и западных границ Советского Союза — великой евразийской державы, за
счет территории и огромных человеческих и материальных ресурсов которой были не прочь разрешить свои противоречия
многие государства мира.
Международная обстановка в те грозовые годы была, действительно, крайне сложной. Чтобы понять глубинные причины и
истоки назревавшей Второй мировой войны, которые должно
было учитывать советское политическое и военное руководство,
в первую очередь Генеральный штаб, необходимо окунуться в

атмосферу международных отношений, характерную для тех лет
прошедшего бурного века.
Вторая мировая война рождалась под влиянием сложного
хитросплетения целого ряда объективных и субъективных факторов. Не умаляя роль агрессоров в том, что планета была ввергнута
в мировую войну, следует признать, что их военная политика
развивалась в благоприятных условиях, создававшихся лидерами
многих стран, ставших тем не менее впоследствии жертвами агрессоров.
Обилие противоречий раздирало вступивший в послеоктябрьскую эпоху мир: старые — межимпериалистические, геополитические, межнациональные, расовые и классовые; новые,
доселе не известные, — межсистемные (между капитализмом и
социализмом), мировоззренческие (между буржуазной и коммунистической, буржуазной и фашистской, фашистской и коммунистической идеологиями, между демократизмом и левым и
правым тоталитаризмом).
Даже с высот сегодняшнего исторического знания непросто
понять, что каждое из множества событий изнывавшей от интриг, конфронтации, недоверия и вражды цивилизации новой
эпохи развивалось, несмотря на разнообразие проявлений, в
строгой системе материально-экономических, социально-политических и исторических координат. Тем более в 1930-е годы
системам власти, даже проверенным старым (Франция, Англия)
и новым (США) буржуазным демократиям было сложно разобраться в истинных причинах и возможных последствиях опутывавшей планету смуты. Трагедией явилось то, что как раз эти демократии, призванные стать основными гарантами стабильности установившегося после Первой мировой войны мира, не
смогли разглядеть главный источник новой военной опасности,
посчитав для себя фашизм в его немецком, итальянском и японском вариантах меньшим злом, чем боровшийся за место в истории коммунизм. Более того, в лице фашизма буржуазные демократии увидели могильщика коммунизма, спасителя от него
системы капитализма.
Поэтому руководители западных держав рассчитывали, что
в неизбежном конфликте за передел мира идеологические, в ос
4
Введение

нове своей антикоммунистические, принципы агрессоров возьмут верх над конъюнктурными проблемами завоевания рынков
и сырьевых ресурсов, которые явились основным поводом
для развязывания войн предыдущих эпох. Этим, а также их собственным
неприятием
коммунизма
объясняется
феномен
«мюнхенской» (кстати, родившейся отнюдь не в Мюнхене, а на
Дальнем Востоке — это захват в 1931 г. с молчаливого согласия
Запада Японией Маньчжурии, а затем, в 1935 г., и Северо-Восточного Китая, развязывание в 1937 г. тотальной войны против
последнего) стратегии — цепи больших и малых «мюнхенов», в
которых превосходившие в экономическом и военном отношении западные державы покорно отступали перед растущими запросами Японии, а впоследствии и Германии, объективно толкая их к расширению агрессии. Такой подход с неумолимой неизбежностью засасывал страны демократии в тягучее болото
политики умиротворения так называемых «ревизионистов» версальско-вашингтонской системы, уступая им на направлениях,
которые, как казалось, канализировали течение агрессии в сторону Советского Союза.
Вместе с СССР в качестве платы за искоренение коммунизма в жертву фашизму были отданы Маньчжурия, а затем и остальной Китай, а также Эфиопия, Австрия, Испания, Чехословакия, Польша...
Близорукость и самоубийственность такой политики, об
опасности которой неоднократно предупреждал Советский
Союз, привели к тому, что к концу 1940 г. гитлеровская Германия поглотила почти всю некоммунистическую Европу, а милитаристская Япония господствовала на огромных территориях
Восточной Азии. К сожалению, руководство СССР, несмотря
на предупреждения со стороны дипломатии и разведорганов Генерального штаба и НКВД, также не смогло выработать такую
политику, которая позволила бы предотвратить гитлеровскую
агрессию, хотя и сумело отсрочить ее на почти два года, а также
исключить опасность войны на два фронта.
С началом Великой Отечественной войны мир замер в ожидании. В течение первых месяцев гитлеровской агрессии против
СССР на остальных фронтах Второй мировой войны царило за
Введение
5

тишье. Великобритания залечивала раны Дюнкерка, США продолжали занимать позицию невмешательства, что, в сущности,
было очередным «мюнхеном», причем с аналогичными последствиями для них. Избегавшая войны и надеявшаяся на вступление в нее против СССР Японии Америка сама стала объектом
коварного японского нападения в декабре 1941 г. За полгода
Юго-Восточная, большая часть Восточной Азии и Океания
были завоеваны Японией.
Понадобились оккупация почти всей Западной Европы, захват Парижа, бомбардировки Лондона, трагедия Пёрл-Харбора,
чтобы рассыпались циничные расчеты и рухнули беспочвенные
надежды. И только в результате этого и необычайного мужества
советского народа, остановившего агрессора, стал возможен
союз антифашистских государств, принесший им в 1945 г. победу как на Западе, так и на Востоке.

6
Введение

Глава 1
ПОРОХОВЫЕ БОЧКИ ЕВРАЗИИ,
ИЛИ КТО И КАК ПОДЖИГАЛ ЗАПАЛЫ
МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Историография причин мировой войны:
японский фактор

В последние два десятилетия и особенно в связи с не так
давно отмечавшимся 70-летием начала Второй мировой войны в
западной историографии, трудах на военно-историческую тему
исследователей из некоторых стран-бывших членов социалистического содружества и республик СССР не без поддержки
российских историков «новой волны» предприняты колоссальные усилия по фальсификации истории мировой войны, особенно ее кануна и начального периода [1].
К сожалению, на деятельность исследователей событий
Второй мировой войны глубокий отпечаток наложили десятилетия «холодной войны», той войны без выстрелов, в которой
трудно постижимым образом поменялись местами бывшие союзники и противники и геополитические последствия которой
стали не менее масштабными, чем результаты закончившейся
65 лет назад мировой кровавой бойни. Агрессия против исторической правды об истоках Второй мировой войны вновь стала
одним из фронтов глобального противоборства в области военной истории.

И в зарубежной, и в значительной степени в отечественной
историографии, к сожалению, до сих пор существует ряд стереотипов, оставшихся от периода «холодной войны». Наиболее
распространены два основных подхода. Один, в чем-то оправданный, но далеко не создающий целостной картины европоцентристский подход, который заключается в том, что главным
виновником развязывания Второй мировой войны, дата начала
которой искусственно увязывается с вторжением 1 сентября
1939 г. в Польшу вермахта, является гитлеровская Германия.
Другой (он присущь западной историографии) — идеологический подход: наличие, с одной стороны, утверждений о коммунистической угрозе и «вынужденности» координации действий
Запада и агрессоров по ее нейтрализации («мюнхенская», хотя и
начатая на Дальнем Востоке, политика умиротворения агрессоров, а точнее — поощрения их к войне против СССР), а с другой — о совиновности Советского Союза в развертывании мировой войны, что обосновывается фактом вынужденного под
воздействием этой политики подписания 23 августа 1939 г. советско-германского договора о ненападении и сопутствующих
ему документов, присоединением к Советскому Союзу во второй половине сентября того же года восточных воеводств Польши, а затем и некоторых других (также принадлежавших ранее
России) территорий и принятыми им мерами по укреплению
своих границ.
Как представляется, одной из причин существования названных подходов является недооценка сложности воздействия
на военно-политическую обстановку тех лет всей совокупности
факторов, в том числе японского фактора. Нередко забывается,
что первые очаги Второй мировой войны были разожжены
именно японской военщиной, а один из них — в районе монгольской реки Халхин-гол (11 мая — 16 сентября 1939 г.) — был
затушен уже после общепринятого дня начала мировой войны,
что существенным образом сказывалось на выработке советской
(да и ряда других стран) военной политики в канун этой войны.
Исследователи из различных западных стран-участниц Второй мировой войны нередко дают, не утруждая себя проведением объективного комплексного анализа военно-политической

8
Глава 1. Пороховые бочки Евразии, или Кто и как поджигал...

ситуации и исторических фактов, заведомо искаженную трактовку причин, хода и исхода этой войны, подтверждая, как правило, под влиянием заказа правительственных либо иных близких к официозу организаций, комитетов и фондов заранее
сформулированные концепции. В огромной степени это касается и литературы, затрагивающей причины возникновения очагов мировой войны в зоне Тихого океана. Что касается историографии США, то следует отметить, что американские историки
зачастую вообще ограничивают себя рамками начавшейся 7 декабря 1941 г. Тихоокеанской войны, абстрагируясь от событий
более чем 10-летнего предшествующего периода японской агрессии в Восточной Азии, без чего, на наш взгляд, невозможно
дать объективную оценку причинно-следственных связей в отношении как самой войны на Тихом океане, так, тем более, и
мировой войны в целом.
Анализ показывает, что большое число западных историков
при написании трудов, затрагивающих истоки военных событий на Азиатско-Тихоокеанском театре Второй мировой войны,
стараются достичь двух целей: во-первых, скрыть главную причину возникновения войны — критическое обострение противоречий в переживавшей глубокий кризис системе империализма, к которой принадлежали все ее главные непосредственные
участники, кроме СССР, и, во-вторых, на этой основе оправдать политику США и других стран западной демократии предвоенных лет, поделив ответственность за развязывание войны
исключительно между фашистско-милитаристскими государствами и «коммунистическим» Советским Союзом.
Некоторые из них, абстрагируясь от сущностных явлений,
приведших к мировой войне, и, возможно, искренне пытаясь
избежать идеологических ловушек, прибегают к использованию
теории о вечности и неизбежности войн, которую подкрепляют
различными биологическими, антропологическими и психологическими «исследованиями». Один из таких теоретиков в области происхождения и сущности войны Т. Ропп, упрощенно
определяя войну как «конфликт между государствами с применением силы», утверждает в американском энциклопедическом
издании, что первопричиной любой войны является сам чело
Историография причин мировой войны: японский фактор
9

век, его «инстинкт драчливости», «стремление навязать противнику свою волю» [2].
Японские ученые Т. Ояма и М. Мино в своем анализе событий на Халхин-голе, ставших своего рода катализатором перерастания обстановки военной напряженности в различных
частях Евразии в стадию мировой войны, также опираются на
аналогии и сопоставления с некоторыми теориями и закономерностями из области биологии и генетики [3].
Отвлекая читателя от глубинных истоков мировой войны,
историки США нередко непосредственные причины войны
ищут в «импульсивных решениях» государственных деятелей,
«взаимном недопонимании враждующих сторон», «недостаточной осведомленности разведывательных служб», слабости дипломатии, излишней самостоятельности военных и других второстепенных или случайных обстоятельствах. Д. Тоуленд, «объясняя» причины Тихоокеанской войны, уверяет читателей:
«Беда заключалась в том, что как Америка, так и Япония вели
себя подобно детям. Дипломатически обе стороны были незрелыми. И теперь эти дети затеяли глупую игру в войну» [4].
Японский писатель-участник событий 1939 г. в Монголии
К. Хандо при обосновании своих личных оценок и наблюдений
тяготеет к метафизическому восприятию военной реальности,
характерному скорее для средневековой военной традиции.
Главные причины реальных хода и исхода событий на Халхин-голе, которые К. Хандо называет в своей книге «Лето в
Номонхане» в отличие от большинства других японских авторов не «инцидентом», а войной, он усматривает в действии каких-то мистических «темных сил зла», которые, по его мнению,
заметно активизируются и вершат судьбу страны в силу той или
иной конкретной политической ситуации. Ю. Фукуи, соглашаясь в этом с писателем-ветераном, в статье «“На севере — сокрушительное поражение в Номонхане” — великая легенда из
мифов Сталина», опубликованной в 2005 г. в солидном токийском журнале «Тюокорон», также в свою очередь много и нестандартно рассуждает о событиях халхинголской войны через
призму философских представлений о природе зла в человеческой натуре [5].

10
Глава 1. Пороховые бочки Евразии, или Кто и как поджигал...