Лики провинциальной культуры

про

I 
^ y / U
K
U

и н и ц и а л ь н о м

к
у
л
ь
т
у
р
ы

Н.И. ВОРОНИНА

ики
ь 
У 11
провинциально и 

к у л ь т
у р ы

Саранск
Типография «Красный Октябрь» 
2005

УДК 008 
ББК 71 
В 75

Автор выражает искреннюю благодарность Президенту КС-банка 
В. И. Грибанову, Председателю Государственного Собрания 
Республики Мордовия В. А. Кечкину за финансовую поддержку 
переиздания этой книги

Издание осуществляется в авторской редакции

Воронина Н. И.
В 75 
Лики провинциальной культуры. — Саранск: Тип. «Крас. 
Окт.», 2005. — 232 с.
ISBN 5-7493-0873-1

Книга посвящена исследованию интересных личностей и «культурных 
гнезд» в реальной культуре мордовского края. Создание духовной ауры в 
провинции, характер созидательной деятельности Н. П. Огарева, В. С. Серовой, М. М. Бахтина, И. Д. Воронина, И. М. Яушева, В. А. Попкова, М. Н. Антоновой и др. деятелей пауки и культуры, причастных к земле мордовской. 
Мысли о родном городе, рецензии на значительные явления в его культуре 
раскрытые в контскстс исторического времени, написаны автором в разные годы.
Книга адресована преподавателям и студентам гуманитарных вузов, а 
также читателям, интересующимся историей культуры.

ISBN 5-7493-0873-1

УДК 008 
ББК 71

© Воронина Н. И., 2005

ОТ АВТОРА

Провинция как феномен культуры, трудно обозримая в своих 
проявлениях. Она способна транслировать как глубинные пласты 
нашей ментальности, так и стихийно сложившиеся на волне времени 
эрзацы, оставляя в памяти истоки и корни этнического и национального, переносить через границы эпох деяния духовидцев, увековечивая их имена. Она, с одной стороны, живет вместе со столичными 
городами, развивается в их русле, с другой же, -  вполне самостоятельна. Поэтому особой духовной аурой провинции всегда остается 
самобытное видение мира, своя, непосредственная связь и причастность к родной земле, к поэзии природы родных мест, к обычаям и 
традициям, частицей которых становится провинциал.
Каждое поколение, каждый человек, каждое время вновь и вновь 
переживает завещанное и заветное в своей памяти и на волне этого 
интереса старается сохранить и передать будущему поколению, 
естественно в определенных границах, крупицы пережитого и созданного. Именно этим провинция уникальна, она менее подвержена 
массовизации, толпности. В ней всегда есть место единичному, неповторимому. Так было в Древней Руси, когда создавалось многоголосное пение, сельские хороводы, разнообразные этнические костюмы, которые сразу становились для центральных городов экзотикой. 
Так и в сегодняшней России, многоцветной и многоуровневой по пестрым диалектам, украшающим отдельные области, по различным 
языкам этносов, утверждающим свою кровную принадлежность той 
или иной земле, по разнообразным художественным промыслам, так 
или иначе раскрывающим душу отдельных провинций.
Мордовский край богат не только яркими историческими событиями. В нем жили и творили умные, тонкие по своей натуре, с высокой энергетикой, люди. Они создавали и создают сегодня интеллектуальные ценности, восстанавливают в памяти непосредственные

_ У )ики npoiuHuuaubHou килыпиры

впечатления в жанре лирических очерков, либо размышляют в публицистической форме. Они творят художественные полотна, преломляя сквозь красоту то, что субъективно может пережить сам провинциал, изнутри укорененный в повседневной, провинциальной жизни.
Так, кто же такой провинциал? И что вкладывается в понятие 
«провинция»? В книге Н.М . Инюшкина «Провинциальная культура: 
природа, типология, феномены» (Саранск, 2003) приводится весьма 
убедительное высказывание В.П. Астафьева: «Провинция -  это как 
угарная баня, можно угореть до смерти... Если тебе нравится местная жизнь, местная речь, местный театр, местная газета -  беги, не 
поддавайся этой сладости». Предостерегая от провинциального угара других, писатель не сумел преодолеть соблазн, утонул в нем, и все 
свое творчество посвятил красоте сибирских просторов, провинции, 
где и прожил всю жизнь.
Культура лишь тогда может называться культурой, когда она национальна. Обозревая историю человечества, нельзя не поразиться 
многообразию ценностных ориентаций, многообразию человеческих 
типов, национальных характеров. Главным и определяющим признаком культуры является привязанность к определенному месту в пространстве -  этому на все времена родному телу, родной земле или 
Родине, которая в сознании русского ассоциируется с широким 
полем и березками, а в сознании африканца -  с пустыней и пальмой 
на берегу моря. Эта родная земля из нейтрально географического 
превращается в культурно-ценностное понятие родного дома, Отчизны, в живое пространственно-временное поле жизни человека и его 
народа во веки веков.
Все факты и имена в этой книге связаны с мордовским краем, они 
как своеобразные свидетели уникальности нашей земли, которая не 
имеет полезных ископаемых, нет в ней нефти и большой воды, но 
есть самое драгоценное и важное -  люди. Они сумели создать в конкретной, отдельно взятой провинции духовную ауру, впитывающую 
и растворяющую в своей культуре все парадигмы современного существования, но, естественно, в своем ключе с наиболее характерными тенденциями развития провинциальной культуры.
Долгие годы в художественной культуре М ордовии лидером 
(если можно так сказать) было изобразительное искусство; самобытные художники, представительные выставки, участие в международных вернисажах и мастер-классах, солидный Союз художников, и, 
конечно личности, начиная от К.А. М акарова, С.Д. Эрьзи и 
Ф.В. Сычкова до сегодняшних молодых, дерзнувших нарушить классические каноны (В. Ливанов, С. Коротков, JI. Колчанова, Ю. Ды

ж  aom opa

рин и др.). Безусловно, в формировании зрительской культуры художникам помогает первоклассный Республиканский музей изобразительных искусств им. С.Д. Эрьзи, который постоянно удивляет 
новыми формами работы: «Гостиная интеллектуалов», «Музыка в 
музее», «Навигатор», «Этно: параллельные миры», дидактические 
выставки и т.д.
Сегодня в М ордовии неожиданно заявили о себе хореографы и 
танцоры, за три-четыре года осуществив поистине фантастический 
взлет, подняв высоко профессиональную планку: фестиваль «Лиса», 
спектакли «Визави», народная танцевальная школа А. Бурнаева, балет Н. Атитановой, эстрадные танцы В.Тужилкина и т.д. Все это способствовало выведению мордовского танца из исторического «леса», 
поставило его на пуанты, распахнуло и облегчило национальный костюм. В результате появились современные композиции, основанные 
на мифах и сюжетах народного эпоса, но представленные языком 
модерн.
Сегодня Россия переживает настоящий «бум» в искусстве, демонстрируя новое художественное мышление. И наш читатель, зритель, 
слушатель в Саранске и республике приобщается к динамике этих 
процессов, к новым тенденциям в языке, стилистике, режиссуре, сценографии, как бы ощущая «столичность» в провинции.
Думается, что сегодня, как никогда назрела необходимость осуществления постоянного социологического мониторинга в сфере 
культуры. Изучение интересов и потребностей жителей республики, 
уровня зрительского восприятия, вкусов весьма важно для процветания культуры как самого человека, проживающего в провинции, на 
мордовской земле, так и в целом для культурного ландшафта, создаваемого руками и духом человека.
Предлагая читателю лишь отдельные лики провинциальной культуры, автор надеется, что земля С.Д. Эрьзи, И.М . Яушева, Н.Л.Ирка- 
ева (Н. Эркая), и впредь будет полниться талантливыми современниками, мечтателями, изобретателями, одним словом, созидателями 
своей провинции.

Вместо предисловия

СОВРЕМЕННАЯ РОССИЙСКАЯ ПРОВИНЦИЯ

Последние годы модным стало размышлять о провинции. Закончился «столичный» бум, народ потянуло на природу, в деревню, 
подальше от людных улиц, технического «комфорта», высотных домов со всеми удобствами. Сельская округа, уютный быт маленьких 
городов с устойчивыми, пока еще не до конца разрушенными традициями духовности, все больше становятся и предметом исследования ученых. Наука и практика столкнулись на границе общего 
интереса. Культурологическое знание последних двадцати-двадца- 
ти пяти лет, занимавшееся, главным образом, осмыслением культуры вообще как единой, общечеловеческой, инвариантной, противопоставленной всякому локальному представлению о ценностях, в 
настоящее время вышло на теоретические просторы куда более крн- 
кретных масштабов и всерьез задумалось над проблемами провинциальной культуры. Ш ирокий спектр теоретических проблем, 
поставленных учеными России и ближнего зарубежья, лишь подтверждает актуальность разных уровней (исторического, теоретического, аналитического) исследования провинциальной культуры. 
Как не вспомнить сейчас слова великого Н.М . Карамзина о том, 
что «Россия сильна провинцией», а вернее -  как можно было их 
забыть?!
Россия -  действительно страна провинций. Русская провинциальность -  это своеобразный феномен, это духовная субстанция, 
это мощный духовный потенциал культуры. Российская провинция 
достойна изучения по городам и весям. Она дала миру несметное количество звезд в науке и искусстве. Она породила уникальное внеэкономическое явление -  село, город, усадьба, монастырь -  с взаимопроникающими связями разнонациональных культур.

И тем не менее, российская провинция и понесла самые большие 
потери. Повсеместная гибель русских усадеб с их неповторимым обликом и судьбой -  одна из тяжелых трагедий русской культуры. Статистики этих потерь нет. Политический миф о второстепенности всего провинциального -  науки, искусства, образа жизни -  привел к разорению и 
вывозу в столицу уникальных 
икон 
(северных 
и 
среднерусских), драгоценных камней с Урала, палехских работ, хохломских изделий, перемещению талантливых певцов, танцоров, архитекторов, спортсменов в столицу, лишая тем самым провинцию 
особого духовного импульса, ее самобытных этических, эстетических, гражданственных основ, ее универсальных гуманистических 
традиций. Но подул ветер перемен, и к проблеме, насколько давней, 
настолько и новой, в 90-е годы XX века возник обостренный интерес.
Стало ясно, что мировая культура немыслима без провинциальной культуры, также, как Россию XXI века невозможно представить вне провинции. Чтобы понять российского человека, невозможно оценивать только столичный менталитет. Российская культура 
прирастает 
провинцией, 
питается 
ею, 
завоевывает 
умы, 
синтезируя социальность и гуманизм в биосоциальной природе человека, при том, что термин «провинция» в лексиконе российской культуры нагружен целым спектром отрицательных значений. С одной 
стороны, 
это 
официальное 
«признание» 
вторичности, 
второ- 
сортности, отдаленности от центров культуры. С другой же -  «негативное переживание»1 самого провинциального существования на 
границе между культурой и ее отсутствием.
Такое распределение духовного потенциала культуры между двумя полюсами (центром и периферией) характерно для советского периода. В настоящее время произошел перелом. Буквально на глазах 
происходят социальные инверсии как в самой динамике развития, 
так и в осмыслении провинции: от второстепенности, негативного 
переживания ее (начало 90-х годов XX века) к поиску в ней глубинных истоков, корней русской ментальности (90-95-е годы). И вдруг 
новый слом: провинция в последние два-три года начинает демонстрировать не лучшие образцы массовой культуры, растворяя в ней 
уникально-провинциальное, что многие годы (а может быть, и века!) 
было самостоятельной сферой человеческого бытия.
Сегодня культура рассматривается как сложный многогранный 
процесс жизнедеятельности и ее итогов. За всю историю существова
1 Скоробагацкий В.В. Провинция как феномен русской культуры // Социемы. 
1994, 3. Екатеринбург, 1994.С.38.

ния людей возник «неприродный», искусственный (т.е. созданный 
человеком) мир с определенными правилами существования в нем. 
Многообразие культурной реальности, ее форм и функций соотносится с реализацией творческих возможностей самого человека. П оэтому культура создавалась и создается как своеобразное антропологическое пространство, обнаруживающее многочисленные способы 
взаимодействия людей с миром природы, с миром божественным 
(трансцендентным) и миром себе подобных -  человеческим. Подчеркнем еще раз, что культура -  явление динамичное, развивающееся 
во времени, поэтому человек XXI века немыслим без культуры, так 
же как сам XXI век немыслим вне культуры.
Выделяя, прежде всего исторические вехи в жизни России XX 
века, которые явили собой кардинальные «сломы» в культурном процессе страны, обозначим наиболее крупные. Их три. Первый перелом, вызванный революцией, на семьдесят лет вперед определил без- 
культурье и бездуховность народа. Все лучшие черты сословной и 
связанные с ней характеристики дворянской, купеческой, мещанской, 
интеллигентской культуры, были повержены одним-единственным 
пластом -  пролетарской культурой, которая долго завоевывала свои 
горизонты, но так и не смогла внедриться в глубины российской ментальности. Второй -  60-е -  80-е годы (1953, 1956, «оттепель», брежневский период) -  агональные режимы, оказавшие сильнейшее влияние на ориентацию культуры. Мировоззрение «скакало» с плюса на 
минус и наоборот, усиливалась стихия, дергания то в одну, то в другую сторону. Все это завершилось третьим «сломом» 1991 года -  началом распада СССР, завершением краха тоталитарного режима.
Указанные вехи в жизни страны рождали взаимоисключающие 
процессы: от непомерного прославления до неупоминания Ленина, 
от расцвета до запрещения крестьянской поэзии и прозы; от сокрытия и полнейшего непризнания до феерического взлета и глубинного 
проникновения в пласты русской религиозной философии; от пренебрежения к тому, что называлось «мещанством», «здравым смыслом», «бюргерским духом» (нормально торговать, нормально работать, нормально жить) до поисков сегодня этих самых «нормальных» 
форм человеческого бытия, принятых в цивилизованных странах; и, 
наконец, от нивелировки национального сознания, поисков единой 
общности «советский народ» до ярко проявляющегося сегодня национализма. В результате полученной свободы сегодня культура расслоилась, стала напоминать вавилонское столпотворение: «новые 
русские» и высшая интеллектуальная элита, молодежные и детские 
субкультуры на фоне устоявшихся традиций, резкое противопостав

ление столичного и провинциального, смешение иностранных диалектов с инвективной лексикой, «массовая культура» со своей иерархией форм и жанров на фоне возрождения академической и фольклорной культуры и т.д. При этом очень важно подчеркнуть особую 
культурную ситуацию в мире, не без оснований названную постмодернистской.
Отсутствие положительной культурной политики очевидно. А 
вот отрицательная -  есть. Ибо не может быть, чтобы напористая вестернизация духовной жизни России осуществлялась «сама собой», 
как результат действия отдельных лиц и организаций. Американизация телевидения и радио, киноэкрана, книгоиздательской деятельности, образования, языка, одежды направлена на то, чтобы преодолеть в россиянине носителя национальной культурной традиции, устранить духовные и психологические препятствия капитализации 
страны. От большевистской очередная «культурная революция» отличается контридиологией, преимущественно экономическими методами осуществления (коммерциализация культуры). И поэтому речь 
идет о возрождении или точнее о модернизации культуры, (именно модернизация предполагает изживание тех болезненных и трагических 
явлений, которые принесли стране указанные выше «сломы»), а стало быть, и о реализации, возвращении к жизни тех богатейших духовных ценностей, которые были созданы нашими предками и остались актуальными для конца XX века. Такие ценности (правда, наряду с историческим хламом вместе, 
как суеверия, цыганщина, 
кабацкий фольклор) и в самом деле возвращаются, и это одно из лучших достижений культуры последних лет.
Н а фоне эпохальных событий XX века происходил еще один, 
важнейший культурный прорыв в реальность -  это вторжение 
техники, которая ускорила ритм и темп жизни, урбанизировала города. Человечество никогда не имело возможности собирать миллиарды людей на всех континентах вокруг какого-либо зрелища -  
спортивного матча или концерта звезд, что нынче, благодаря телемостам, превратилось едва ли не в повседневность. С одной стороны, могущество каналов «массовой коммуникации» в состоянии 
превратить тиражирующиеся образцы в массовую культуру. Но с 
другой -  способно более взвешенно и спокойно оценить сам феномен массовости, «толпности», как один из специфических знаков 
нововременной цивилизации.
Это, безусловно, связано с кризисной ситуацией в культуре в целом, но и с реальностью постмодернизма, в которой все уживается во 
всем.