Добрый знакомый

А.П. Чехов 
 

 
 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 

ДОБРЫЙ ЗНАКОМЫЙ 

 

 
 
 
 

Москва 
ИНФРА–М 
2015 

1 

ДОБРЫЙ ЗНАКОМЫЙ 

По зеркальному льду скользят мужские ботфорты и женские 
ботинки с меховой опушкой. Скользящих ног так много, что, 
будь они в Китае, для них не хватило бы бамбуковых палок. 
Солнце светит особенно ярко, воздух особенно прозрачен, щечки 
горят ярче обыкновенного, глазки обещают больше, чем следует... Живи и наслаждайся, человек, одним словом! Но... 
«Дудки!» – говорит судьба в лице моего... доброго знакомого. 
Я вдали от катка сижу на скамье под голым деревом и беседую 
с «ней». Я готов ее скушать вместе с ее шляпкой, шубкой и ножками, на которых блестят коньки, – так хороша! Страдаю и в то 
же время наслаждаюсь! О, любовь! Но... дудки... 
Мимо нас проходит наш департаментский «отворяйло и запирайло», наш Аргус и Меркурий, пирожник и рассыльный, Спевсип Макаров. В руках его чьи–то калоши, мужские и женские, 
должно быть превосходительные. Спевсип делает мне под козырек и, глядя на меня с умилением и любовью, останавливается 
около самой скамьи. 
– Холодно, ваше высокобл... бл... На чаишко бы! Хо–хе–с... 
Я даю ему двугривенный. Эта любезность трогает его донельзя. Он усиленно мигает глазками, оглядывается и говорит шёпотом: 
– Оченно мне жалко вас, обидно, ваше благородие!.. Страсти 
как жалко! Точно вы мне сынок... Человек вы золотой! Душа! 
Доброта! Смиренник наш! Когда намедни он , превосходительство то есь, накинулся на вас – тоска взяла! Ей–богу! Думаю, за что 
он его? Ты и лентяй, и молокосос, и тебя выгоню, то да се... За 
что? Когда вы вышли от него, так на вас лица вашего не было. 
Ей–богу... А я гляжу, и мне жалко... Ох, у меня всегда сердечность к чиновникам! 
И, обратясь к моей соседке, Спевсип прибавляет: 
– Уж больно они плохи у нас насчет бумаг–то. Не ихнее это 
дело в умственных бумагах... Шли бы по торговой части или... по 
духовной... Ей–богу! Ни одна бумага у них толком не выходит... 
Всё зря! Ну и достается на орехи... Сам заел его совсем... Турнуть 
хочет... А мне жалко. Их благородие добрые... 
Она смотрит мне в глаза с самым обидным состраданием! 
– Ступай! – говорю я Спевсипу, задыхаясь... 

2 

Я чувствую, что у меня даже калоши покраснели. Осрамил, 
каналья! А в стороне, за голыми кустами, сидит ее папенька, 
слушает и глазеет на нас, чтобы я впредь до «титулярного» не 
смел и думать о... На другой стороне, за другими кустами, прохаживается ее маменька и наблюдает за «ней». Я чувствую эти 
четыре глаза... и готов подохнуть...