Рассказ из естественной истории: обезьяны. Выпуск 2

И З Д А Ш К 
О Б Щ Е С Т В А 
Р А С П Р О С Т Р А Н Е Ш Я 
І І О Л Е З Н Ы Х Ъ 
К Н И Г Ъ . 

РАЗКАЗЪ ИЗЪ ЕСТЕСТВЕННОЙ ИСТОРІИ: 

О Б Е З Ь Я Н Ы . 

Пербводъ съ вѣ нецкаго. 

ВЫПУСКЪ 2 Й. 

Цѣ на 15 к. с. 

МОСКВА. 

ВЪ ТИПОГРАФІИ в. ГГАЧЕВА И КОКП. 

1865. 

ГИББОНЫ (Hylobates). 

Ни въ одномъ семействѣ  обезьянъ, до такой степени не развиты 
руки, 
какъ 
у гиббоновть 
пли длиннорукихъ 
обезьянъ 
(Hylobates). 
Они имѣ ютъ нолнѣ йшее право носить это названіе: ихъ руки достигаютъ 
до такихъ 
громадныхъ 
размѣ ровъ, 
что гиббонъ, 
стоя 
прямо, можетъ достать руками до ножныхъ 
бабокъ. Этого 
признака совершенно достаточно, чтобы отличить гиббоновъ отъ другихъ 
обезьянъ. 

Гиббоны образуютъ небольшое семейство обезьянъ; въ настоящее 
время извѣ стно только семь видовъ, которые могутъ быть къ нимъ 
причислены. 
Всѣ  они живутъ въ Азіи, а и»1енно въ Остъ-Индіи 
и на близлежащйхъ островахъ. 
Нѣ которые виды гиббоновъ достигаютъ довольно значительной величины, впрочемъ они не бываютъ 
выше трехъ Футовъ. Тѣ ло ихъ, не смотря на сильную и выгнутую 
грудь, обладаетъ большою гибкостію; по своему худощавому складу, 
оно напоминаетъ складъ 
борзой собаки. Ноги 
значительно 
короче 
рукъ и у нѣ которыхъ 
видовъ отличаются еще тѣ мъ, что 
указательный и средній пальцы на нихъ срослись между собою. Голова 
гиббона мала и имѣ етъ яйцеобразную 
Форму, 
Лице похоже на человѣ ческое. 
Хвостъ ихъ почти незамѣ тенъ. Все тѣ ло покрываютъ 
густые, нерѣ дк о мягкіе, какъ шелкъ, волосы, чернаго, бураго 
или 
желтаго цвѣ товъ. 

Изъ извѣ стныхъ до сихъ поръ видовъ длиннорукихъ обезьянъ, по 
большей части были наблюдаемы только 3 вида: Сажать (Hylobates 
syndactylus), Унгко (H. agilis) и Оа (H. leucisciis). Первый есть величайшій и уродливѣ йшій изъ всего семейства и обладаетъ необыкновеннымъ кадыкомъ, который во время крика шарообразно 
надувается, отчего значительно усиливается и самый голосъ. 
Цввтъ его 

1 

шерсти черный, голыя мѣ ста то же черныя или же темнобурыя. 
Родина Сіаманга — Суматра. Унгко, живущій тоже на Суматрѣ , но 
кромѣ  того встрѣ чающійся также на Малайскомъ полуостровѣ , значительно меньше и гибче, и цвѣ тъ его шерсти такъ разнообразенъ, что 
бываетъ всѣ хъ оттѣ нковъ, отъ бѣ лаго и желтаго до бураго и чернаго. Оа или ВауЬау живетъ на Явѣ ; онъ по большей части бываетъ сѣ раго или буровато-сѣ раго цвѣ та, только передняя часть головы и грудь у него черно-бурыя, а подбородокъ, щеки и брови бѣ ловато-желтаго цвѣ та. Оа встрѣ чается также на всѣ хъ большихъ 
индѣ йскихъ островахъ и на материкѣ . 
Сказаннаго совершенно достаточно для того, чтобы описать наружность наиболѣ е замѣ чательных ь изъ гиббоновъ. 

Гиббоны живутъ въ лѣ сахъ Индіи, на морскомъ берегу, возвышающбмся до 4000 Футовъ надъ уровнемъ моря. Любимое мѣ стопребываніе нѣ которыхъ видовъ этого семейства обезьянъ составляютъ густыя деревовидныя растенія; между тѣ мъ какъ друтіе предпочитаютъ 
обширные, 
величественные индійскіе 
лѣ са. 
Только на 
деревьяхъ 
находятъ они себѣ  полное приволье и лазятъ по нимъ съ удивительною быстротою и ловкостію, не смотря ни на высоту деревъ, ни 
на густоту вѣ твей. 

Все ихъ тѣ лесное устройство какъ нельзя бол6 ѳ  благопріятствуетъ 
лазенію. Они одарены всѣ мъ необходимымъ для того, чтобы лазить 
и быстро прыгать на большое разстояніе: полная грудь даетъ возможность развиться легкимъ, не утомляющимся и не отказывающимся 
исполнять свое дѣ ло и при сильномъ притокѣ  крови вслѣ дствіе быстраго движенія. Могучія ноги даютъ силу для прыжковъ на дальнов разстояніе; руки служатъ для хватанія за сучья, 
служащіѳ  
необходимой точкой опоры послѣ  прыжка; короткія руки при этомъ 
были бы совершенно безполезны. Такъ какъ оконечности гиббоновъ 
предназначены 
собственно для 
лазенья, то походка ихъ 
весьма 
неуклюжая, представляется печальнымъ покачиваніемъ 
па 
ногахъ, 
неповоротливымъ колебаніемъ тѣ ла, удерживаемаго 
въ равновѣ сіи 
руками, на которыя она опирается. Лазанье и перескакиваніе съ 
вѣ тки на вѣ тку составляетъ для гиббона самый пріятный способъ 
движенія. 
На землѣ  гиббоны медленны, неповоротливы, 
неловки, 
короче сказать чужды ей, напротивъ того на вѣ твяхъ они настоящія 
птицы въ образѣ  обезьянъ. 
Съ невѣ роятною быстротою и совершенно машинально влѣ заютъ они на бамбуковый стволъ, на вер

шину дерева или на вѣ тку, качнутся тамъ нѣ сколько разъ вверхъ 
и внизъ, подержутся за сучья и прыгаютъ на другое дерево; они 
перескакиваютъ 
пространство до 40 Футовъ съ 
легкостію и бы 
стротой стрѣ лы или ныряющей въ воздухѣ  птицы. Думаютъ, что гиббону доставляетъ большое удовольствіе сознаніе своего неподражаемаго проворства. На землю гиббонъ сходитъ, чтобы напиться и затѣ мъ снова возвращаеться въ свое воздушное царство. 

Эта склонность ясно высказывалась у самки унгко^ 
привезенной 
живою въ Лондонъ. Ей отвели очень большое пространство, въ которомъ насадили деревьевъ въ различныхъ разстояніяхъ для того, 
чтобы дать просторъ ея прыжкамъ. 
Наибольшее разстояніе отъ одного сука до другаго было только 18 Футовъ. Такое разстояніе было 
слишкомъ мало для обезьяны, перепрыгивающей на свободѣ  вдвое 
больше, цо очень велико для животнаго, лишеннаго свободы, перевезеннаго въ чуждый и неблагопріятный климатъ, лишеннаго 
обыкновенной пищи и притомъ еще совершившаго длинное и долгое путешествіе. 
Однако не смотря на всѣ  эти неблагопріятныя обстоятельства, гиббонъ представлялъ такое доказательство своей способности 
къ прыганью, что всѣ  посѣ тители приходили въ крайнее удивленіе. Онъ 
могъ долгое время безпрерывно продолжать свои воздушные прыжки. 
Мгновеннаго, совершенно незамѣ тнаго для глазъ наблюдателя, 
прикосновенія къ вѣ тви было совершенно достаточно, чтобы дать ему 
новый толчокъ для новаго прыжка. Зрителей особенно забавляло то, 
какъ гиббонъ во время прыжка срывалъ плоды: онъ ловилъ ихъ не 
потрудившись даже прервать свей полетъ. Онъ всегда оставался въ 
полномъ обладаніи своей силой и во время самого быстраго прыжка 
могъ измѣ нить по произволу его направленія или же въ одно мгновеніе сдѣ латься совершенно неподвижнымъ, какъ будто бы онъ 
никогда и не прыгалъ. 

Гиббоновъ трудно наблюдать въ дикомъ состояніи, потому что они 
очень пугливы; при малѣ йшемъ шумѣ  они обращаются въ бѣ гство и 
въ нѣ сколько минутъ совершенно изчезаютъ изъ глазъ. 
Наблюдать 
ихъ можно только при помощи хороиіей зрительной трубы. При помощи такой трубы наблюдалъ ихъ Дюфоселъ^ 
который 
сообщаетъ 
интересныя подробности о томъ, какъ самки гиббоновъ ходятъ за дѣ тенышами. «Съ нѣ которою предосторожностію съ моей стороны , говоритъ онъ, я часто былъ свидѣ телемъ необыкновенно любопытнаго 
зрѣ лища. Оно состояло въ томъ, что отъ времени до времени ма
1* 

тери приносили своихъ дѣ тей къ водѣ  и, нисколько не смущаясь 
нронзительнымъ ихъ крикомъ, мыли имъ лице, и при томъ такъ чисто, что многія человѣ ческія дѣ ти должны бы были позавидовать въ 
этомъ обезьянамъ!)) Материнская любовь длиннорукихъ обезьянъ проявляется не въ этомъ одномъ: ДюФОсель замѣ тилъ, что хотя во время опасности каждый 
гиббонъ 
заботится только 
о 
собственномъ 
спасеніи и не обращаетъ ни малѣ йшаго внимашя на судьбу своего собрата, однакоже мать никогда не бросаетъ своего детеныша. 
Если послѣ днему случится быть въ опасности, или если его ранятъ, 
то мать несшая его на себѣ , яростно вскрикиваетъ, простираетъ руки и открываетъ пасть, какъ будто бы желая проглотить своего противника. 
Для нападенія впрочемъ она слишкомъ слаба — на землѣ  
она даже не въ состояніи убѣ жать отъ опасности. 
Вообш;е 
гиббона очень легко поймать, если только удастся захватить его на 
землѣ . Хотя онъ и будетъ пытаться убѣ жать, но въ этомъ случаѣ  
безпомощность его очевидна. Высокое и слишкомъ тяжелое для ногъ 
тѣ ло его, наклоняется впередъ, а руки служатъ при этомъ только, 
какъ ходули: гиббонъ припрыгиваетъ на нихъ какъ хромой человѣ къ, дѣ лаюшій всевозможныя усилія для своегоспасенія. Если приблизиться къ гиббону, онъ тотчасъ сознаетъ свою слабость и позволяетъ себя схватить, не изъявляя съ своей стороны ни малѣ йшаго 
сопротивленія. Поэтому ничего нѣ тъ невѣ роятнаго въ разсказѣ  Maдайцевъ о томъ, что тигръ дѣ йствіемъ своего взгляда останавливаетъ гиббоновъ, лишая ихъ даже возможности спастись бѣ гствомъ. 
Если трудно видѣ ть гиббона, за то слышать ихъ случается 
очень 
часто, потому что при восходѣ и закатѣ  солнца 
они стараются сое 
динить свои рѣ зкіе голоса въ одинъ ужасный ревъ, могущій 
оглушить и навѣ рное испугать человѣ ка, не привыкшаго къ этой странной музыкѣ . Гиббоны могутъ быть названы ревунами стараго свѣ та, 
будильниками малайскихъ гориыхъ жителей и въ то же время досадою городскихъ жителей, которымъ отравляютъ они своимъ крикомъ 
пребываніе въ загородныхъ домахъ; ихъ крикъ можно слышать на 
разстояніи англійской мили. То же самое замѣ чалось и у длиннорукихъ обезьянъ, жившихъ въ неволѣ  и притомъ въ одинаковой степени 
какъ у имѣ ющихъ кадыкъ, такъ и у неимѣ ющихъ его. 
Беннетз 
5амѣ тилъ, надъ принадлежавшимъ ему живымъ сіаматомд^ 
что если 
онъ былъ чѣ мъ нибудь взволнованъ, то выпячивалъ 
воронкообразно 
губы, вбиралъ въ кадыкъ воздухъ и начиналъ кричать почти также, 

какъ индюкъ; онъ одинаково кричалъ при радостномъ и при гнѣ вномъ 
волненіи. Самка унгко^ жившая въ Лондонѣ , точно также иногда кричала и притомъ въ высшей степени оригинально и музыкальнымъ образомъ. Крикъ ея очень хорошо можно было представить 
нотами. 
Она начинала съ основнаго тона ut и полутонами возвышала его до 
цѣ лой октавы, пробѣ гая хроматическую гамму. 
Основный тонъ постоянно оставался слышимъ и служилъ какъ бы придаточной нотой 
для каждой следующей ноты. При возвышеніи тоновъ отдельные ноты слѣ довали всегда медленнѣ е, напротивъ того при пониженіи быстрѣ е, и потомъ вдругъ необыкновенно быстро, а самый конецъ составлялъ рѣ зкій крикъ, испускаемый изъ всѣ хъ силъ. Всеобщее удивленіе возбуждала правильность и быстрота, съ которою животное прокривало свою руладу. Во время крика, казалось, обезьяна сама была 
очень раздражена, потому что каждый ея мускулъ напрягался и все 
тѣ ло приходило Еъ какое то дрожаніе. 

Крикъ у;ке одной обезьяны въ комиатѣ  былъ слишкомъ рѣ зокъ; 
можно понять изъ этого, каковъ долженъ быть этотъ крикъ въ лѣ су 
и притомъ когда множество обезьянъ кричатъ заразъ. Гиббоны, живущіе въ неволѣ , кричатъ только поутру. 
Относительно нравственныхъ способностей длиннорукихъ обезьянъ, мнѣ нія наблюдателей различны. ДюФОсель называетъ сіаманга 
медленнымъ, глупымъ, неповоротливымъ, лѣ нивымъ, пугливымъ и скучнымъ животнымъ, неузнающимъ своего сторожа и совершенно печувствительнымъ къ ласкамъ 
и гнѣ ву. Беннетъ высказалъ о немъ совершенно другое и, кажется, 
болѣ е справедливое мнѣ ніе. Онъ довезъ съ собою почти до самой 
Европы сгаманга^ который въ очень короткое время подружился со 
всѣ ми на кораблѣ  и скоро сдѣ лался ручнымъ. Ояъ не только не былъ 
лѣ нивъ, но напротивъ того обнаруживалъ большую подвижность и 
ловкость, охотно лазилъ по снастямъ и былъ расположенъ къ разнымъ забавнымъ продѣ лкамъ. 
Онъ 
заключилъ тѣ сяую дружбу 
съ 
дѣ вочкою изъ племени Папуасовъ и часто сидѣ лъ около нея, 
пожевывая вмѣ стѣ  съ нею хлѣ бъ, 
Онъ охотно также вступалъ въ 
товарищество съ остальными обезьянами, находившимися на 
кораб« 
лѣ , но тѣ  его очень боялись и старались его избѣ гать, потому что 
онъ обходился съ ними безъ всякой церемопіи: забавлялся ихъ длин-^ 
ными хвостами, таскалъ ихъ на веревкѣ  по кораблю, встаскивалъ 
на рею и оттуда бросалъ внизъ; однимъ словомъ дѣ лалъ съ ними 
все, что только ему вздумается, а мучимыя животныя никогда не 

были въ состояніи освободиться 
отъ него. 
Этотъ Гйббонъ былъ 
очень любопытенъ и часто влѣ залъ на вершину мачты для того, 
чтобы разсмотрѣ ть оттуда, что его интересовало. Идущій впереди корабль приковывалъ его вниманіе обыкновенно до тѣ хъ поръ, пока 
верхушка его совершенно не исчезала изъ круга зрѣ нія. Расположеніе духа гиббона очень быстро измѣ нялось. 
Немного нужно было 
для того, чтобы онъ разозлился, и тогда онъ держалъ себя какъ избалованное дитя: катался по палубѣ  съ искаженнымъ лицемъ, 
таскалъ все попадавшееся ему на пути и безпрерывно кричалъ «ра! раі 
ра!» Этимъ звукомъ онъ постоянно выражалъ свою досаду. Онъ былъ 
очень капризенъ и раздражался всякій разъ, когда не хотѣ ли исполнить его желанія. Въ такихъ случаяхъ грудь его возвышалась, лице 
принимало серьезное выраженіе и, при сильномъ раздраженіи, изъ его 
рта быстро слѣ довали одинъ за другимъ рѣ зкіе звуки, вѣ роятно для 
того, чтобы напугать оскорбителя. 
Къ величайшему сожалѣ нію путешественниковъ эта обезьяна умерла ранѣ е, нежели достигла Англіи. 

Вышеупомянутая самка унгко была очень кротка и дружна со всѣ ^ 
ми, кто хотя однажды показалъ къ ней расположеніе. 
Она очень 
вѣ рно отличала женщинъ отъ мужчинъ. Съ первыми она обращалась 
очень свободно: брала ихъ за руки и позволяла ласкать себя, но съ 
послѣ дними была подозрительна; вѣ роятно вслѣ дствіе дурнаго обращенія, прежде испытаннаго ею отъ нѣ которыхъ мужчинъ. За мужчинами, которые къ ней приближались^ она наблюдала часто въ теченіи очень долгаго времени и если находила ихъ добрыми, то дѣ лалась и къ нимъ довѣ рчива. 

Рѣ дко случается видѣ ть гиббоновъ въ неволѣ , даже на самой ихъ 
родинѣ . Они не могутъ переносить лишенія свободы, всегда стараются возвратиться въ свои лѣ са, къ СВОШІЪ играмъ и если это имъ 
не удается, постепенно дѣ лаются тише и печальнѣ е и наконецъ умираютъ. 

СЕМНОПИТЕКИ (Semnopithecus). 

Семнопитеки имѣ ютъ гибкое тѣ ло съ длинными, тонкими руками и 
ногами и очень длиннымъ хвостомъ. Голова у нихъ маленькая, высокая; лицевая часть голая и совершенно укороченное рыло безъ защечныхъ мѣ шковъ; пальцы рукъ длинны, исключая большаго, который 

коротокъ, недоразвитъ, или загнутъ и негоденъ для хватанія. Волосы, 
покрываюпхіѳ  его тѣ ло, удивительно тонки; цвѣ тъ ихъ у нѣ которыхъ 
видовъ очень оригиналенъ; на головѣ  волосы значительно 
удлиняяются. Очень замечательно строеніе желудка семнопитековъ; онъ представляетъ внутри множество перегородокъ; отдѣ лепія, образованныя 
этими перегородками, дѣ лаютъ его не похожимъ на желудокъ жвачныхъ, а скорѣ е напоминаетъ онъ собою желудокъ кенгуру. У всѣ хъ 
видовъ обезьянъ находится различной величины кадыкъ. 

Всѣ  семнопитеки живутъ въ южной Азіи и всгрѣ чаются какъ на 
самомъ материкѣ , такъ и на островахъ. 
Они живутъ въ 
странахъ 
находящихся на десять или на пятнадцать тысячъ Футовъ надъ уровяемъ моря. Ихъ нравственныя свойства сходны съ свойствами и гиббоновъ и мартышекъ. 

Въ этой замѣ чательной группѣ  обезьянъ заслуживаетъ 
особеннаго 
вниманія гулъманд^ или гунеман5^ какъ его называютъ Индусы, Манди 
Малабарцевъ, или Священная обезьяна Индійцевъ, которые почитаютъ 
ее за божество. Это животное самое обыкновенное и самое распространенное въ большей части Индіи, тВмъ болѣ е, что его почти по
всюду туземцы охраняютъ отъ преслѣ дованій. Тѣ ло гульмана имѣ етъ 
фута длины и хвостъ, оканчивающійся 
кистью, 
3 Фута. 
Цвѣ тъ 

его шерсти бѣ ловато-желтый; голыя части темно-ФІолетовыя. 
Лице, 
руки и ноги насколько онѣ  покрыты волосами, и стоячій гребешекъ 
изъ волосъ, находящійса надъ глазами, чернаго цвѣ та, а короткая 
борода желтоватаго цвѣ та. 

Гульманъ занимаетъ первое 
мѣ сто между тридцатью милліонами 
Индусскихъ божествъ и пользуется этою честью уже съ незапамятныхъ временъ. Великанъ Раванъ, такъ сообщаетъ древнее индійское 
сказаніе, похитилъ супругу Шри-Рамы и унесъ ее въ свое жилище 
на островѣ  Цейлонѣ , но обезьяна освободила изъ плѣ на эту женщину и привела ее обратно къ ея супругу. Съ этого времени обезьяну 
стали считать за героя. 
Очень много было разсказовъ о ея силѣ , 
умственныхъ способностяхъ и быстротѣ . 

Разсказываютъ напримѣ ръ, что эта обезьяна похитила драгоцѣ нный плодъ монго изъ сада одного великана и за это воровство была 
приговорена 
къ сожженію; но, неизвѣ стно какимъ образомъ, 
она 
погасила огонь и при этомъ только обожгла себѣ  лице и руки, которыя вслѣ дствіе этого и остались черными. 
Это сказачное событіе 
послужило браминамъ, т. е. индійскимъ жрецамъ, основаніемъ кт^ 
тому, чтобы обоготворить обезьяну. 

Гульманъ съ очень давнихъ временъ извѣ стенъ въ своей родинѣ , 
однакоже мы познакомились съ этой породой обезьянъ только очень 
недавно. Тотъ, кто подумаетъ, что такое обыкновенное животное легко бы можно было привезть въ Европу, если не живое, то хотя въ 
видѣ  чучелы, очень ошибется. 
Очень трудно и весьма опасно бить 
священную обезьяну потому, что Мараты, а также и почти всѣ  остальыые Индійцы чрезвычайно заботятся о ней и защищаіотъ ее вездѣ , гдѣ  только возможно. Одинъ португальскій вицекороль Индіи, Константинг де Браганда, получюъ въ добычу зубъ этой обезьяны изъ 
сокровпщъ цейлонскаго князя и къ нему тотчасъ же было прислано 
особенное посольство отъ короля Пегу, съ предложеніемъ 
иродат> 
драгоцѣ нный талисманъ 
за большую сумму. 
Для^ насъ очень ин~ 
тересно то обстоятельство, что туземцы, по одному зубу^ вѣ рно опредѣ лйли ту породу обезьянъ, которой принадлежалъ этотъ драгодѣ нный для нихъ талйсманъ. 

Еще и до настоящаго времени почитаніе священнаго 
животнаго 
продолжается въ прежней силѣ . Индійцы спокойно предоставляютъ 
безцеремоннымъ обезьянамъ опустошать сады и производить безпорядки въ домахъ, ничего не предпринимая противъ нихъ и смотря 
недовольными глазами на всякаго осмѣ лившагося оскорбить ихъ 60жестБо. Товернье разсказываетъ, что когда одинъ молодой Голландецъ, недавно прибывшій изъ Европы, застрѣ лилъ изъ окна одну такую обезьяну, то между туземцами поднялся такой мятежъ, что ихъ 
едва могли усмирить. ДюФОсель говоритъ, что во время его пребыванія въ Индіи ему сначала было совершенно невозможно убить 
обезьяну потому, что ему почти постоянно препятствовали въ этомъ 
туземцы. Лишь только они замѣ чали естествоиспытателя съ ружьемъ, 
сейчасъ же прогоняли прочь обезьянъ; одинъ благочестивый браминъ 
поставилъ себѣ  даже въ обязанность, въ теченіи цѣ лаго мѣ сяца быть 
на стражѣ  въ саду Европейца и тотчасъ же прогонять 
обожаемыхъ 
животныхъ, едва только иностранецъ дѣ лалъ покушеніе поохотиться 
за ними. Путешествепникъ Форбесъ увѣ ряетъ, что въ Дубоѣ  находится столько же обезьянъ, сколько и людей. 
Обезьяны живутъ на 
самой верхней части домовыхъ крышъ и для иностранца 
бываютъ 
нёдосягаемы. Если обыватель города хочетъ отмстить за что нибудь 
своему сосѣ ду, то ему стоитъ только насыпать рису или другихъ зеренъ на крышу своего врага и обыкновенно мстительный Индѣ ецъ 
старается сдѣ лать это не задолго до наступленія дождливаго време

ни, когда каждый домовладѣ лецъ заботится о приведеніи въ порядокъ 
своей крыши; обезьяны, замѣ тивъ разсыпанный кормъ, начинаютъ не 
только поѣ дать лежащія сверху зерны, но и разлазіываютъ кирпичъ, 
чтобы достать зерна, закатившіяся въ трендину и такимъ 
образомъ 
внутренность дома остается незащищенною отъ дождя. 

Индійцы заботятся не только объ здоровыхъ, 
но также и о больныхъ обезьянахъ. Тавернье нашелъ въ Амадабадѣ  больницу, въ которой помещались обезьяны, быки, коровы и т. д. Въ этой больницѣ  
для обезьянъ, повсюду былъ разсыпапъ рисъ, просо, 
ФИНИКИ, плоды, 
сахарный тростникъ. 
Обоготворяемый обезьяны такъ смѣ лы, что не 
только опустошаютъ сады, но часто во время обѣ да проникаютъ въ 
дома и вырываютъ у людей изъ рукъ пищу. Миссіонеръ Джонъ разказываетъ, что опъ дол;кенъ былъ неусыпно караулить отъ 
этихъ 
воровъ платье и другія вещи. 
Однажды одинъ Факиръ проѣ зжалъ 
мимо толпы обезьянъ и ничего не далъ имъ на съѣ деніе, тогда три 
изъ нихъ, самыя старыя, напали на него такъ яростно, что онъ едва 
могъ отбиться отъ нихъ палкою, Народонаселеніе впрочемъ стало не 
на его сторону, а на сторону обезьянъ и у п р е к а л о Ф а к и р а за оскорбленіе священныхъ животныхъ. 
Очевидно, что почитаніе 
обезьянъ 
имѣ етъ связь съ вѣ рованіемъ въ переселеніе душъ. Индійцы думаютъ, 
что ихъ собственныя души и души ихъ королей послѣ  смерти поселяются въ тѣ лѣ  этихъ обезьянъ. 

Не смотря на свое безстыдство, гульманъ есть самое красивое и 
привлекательное животное. 
Джонъ говоритъ, 
что онъ 
не видѣ лъ 
обезьяны красивѣ е гульмана. 
Въ молодости они имѣ ютъ довольно 
круглую голову и очень умны, умѣ ютъ хорошо отличать, что имъ 
вредно и полезно, очень легко дѣ лаются ручными, но 
оказываютъ 
непреодолимое побужденіе къ воровству; съ возрастомъ измѣ няются 
ихъ нравственныя способности, какъ и самое строеніе головы. 
Голова дѣ лается площе и такимъ образомъ обезьяна пріобрѣ таетъ 
60лѣ е скотскую наружность; а вмѣ стѣ  съ тѣ мъ глупость 
заступаетъ 
мѣ сто ума, общительность смѣ няется любовью къ уединенію, грубая 
сила замѣ няетъ ловкость, однимъ словомъ старая обезьяна такъ измѣ няется, что въ ней едва можно замѣ тить что нибудь общее съ 
молодою. 
Иногда гульманъ предпринимаетъ большія странствованія. 
Въ нижней Бенгаліи онъ появляется въ началѣ  дождливаго времени 
и къ концу его снова удаляется оттуда въ высоко-лежащія страны. 
Тамъ, лишь только онъ явится, для благочестивыхъ 
браминовъ 
на