Марево. Часть 3

                МАРЕВО




РОМАНЪ

ВЪ ЧЕТЫРЕХЪ ЧАСТЯХЪ.



СОЧИНЕН1Е
В. КЛЮШНИКОВА.



ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

Въ Университетской типографии (Катковъ и К⁰).
1865.

ПЕРЕЛО^Ъ.

            I.



В Ъ М О Р ь.

  Въ одной изъ каютъ парохода, державшато на Венещю, мужская компашя шумно ужинала ala fourchette. Въ конце стола сидйлъ Бронсюй съ двумя Поляками, въ нащональныхъ костю-махъ. Подле него развалился Леонъ, лениво помешивая свой грогъ. Молодой гарибальд!ецъ, въ красной рубахе, съ жаромъ объяснялъ отставному зуаву позищю Аспромонте, разстав-ляя по скатерти стаканы и обдавая собеседника залпами сигарнаго дыму. Французъ раз-сйянно слушалъ, положа локти на столъ и насвистывая марсельезу. Полная беззастенчивость выражалась на лицахъ собутыльниковъ, несмотря на то что, обращаясь къ Вронскому, вей они звали его генераломъ. Какъ только вино пошло въ круговую и разговоръ сталъ общимъ, граФЪ оставилъ свое место и поднялся па па-•>убу.

- 8 —

  Темная ночь. Волны словно подлащиваются къ пароходу; б^лая nina съ глухимъ гуломъ дробится въ колесЪ. Инна стоитъ, облокотясь на бортъ и глядя на воду; въ ушахъ смутно проносятся крики капитана, возня матросовъ. У ней на ум£ какая-то безпредметная дума.
  — Что жь вы ушли отъ насъ? сказалъ граФЪ, насилу разглядЪвъ ее при тускломъ свЪтй месяца въ б'Ьлесоватыхъ краяхъ черныхъ обла-ковъ..
  — Что жь мнЪ-то? Я тамъ лишняя, только мешала бы.
  ГраФЪ оперся на бортъ возл'Ь нея, спиной къ морю.
  — Право, какъ посмотрю я, какъ имъ весело, как1’я они вс£ беззаботный головы, даже страшно становится... В4дь этимъ шутить нельзя, дЪло затеяно громадное... Неужели намъ на такихъ только разчитывать?
  — Вотъ ужь и на такихъ! отвЪтилъ Бронскй: — это такъ, для обстановки; чтобы видели, что наше дЬло—д!ло всйхъ национальностей... Шли бы вы ce6i въ каюту, ночью будетъ безпокой-но, да надо жь и отдохнуть.
  — Немногимъ приходитъ въ голову, что тамъ, на твердой земл4, за крепкими затворами, скоро будетъ также ненадежно, какъ зд^сь, задумчиво проговорила она.
  — Н4тъ, многимъ; вы что-то ужь слишкомъ свысока на людей нынче глядите.

- 9

  — Отчего жь этого никто не высказываетъ? — Я думаю оттого что въ азбуке есть.
  — Знаете, я сама очень люблю этотъ тонъ, а сегодня онъ мне почему-со непр!ятенъ.
  — Можетъ-быть вы въ море перераждаетесь?
  — НЪтъ, решительно никакой глупости не могу возразить... Покойной ночи!
  — Завтра Пасха, напомнилъ ей БронсюЙ.
  Она кликнула Лару, прошла въ свою каюту и взл4зла въ койку.
  Полгода перелетной, заграничной жизни, со всеми раздражающими впечатлешями новизны, пролетели для нея какъ одна неделя. Она прожила ихъ, какъ во сне, ловя на лету блескъ и роскошь утонченной цивилизации городовъ, которыми проезжала, мнешя новыхъ людей, съ которыми сталкивалась.... Все это на досуге поднялось въ голове хаотическою массой вос-поминашй; разгоряченный мозгъ боролся съ дремотой, рисуя безсвязныя картины.
  То входитъ она съ граФОмъ въ заседаше польскихъ эмигрантовъ, то раздается барабанная дробь, и краснонопй батальйонъ, сверкая штыками, идетъ по улицамъ Рима; а тутъ же на площади народъ тешится полетомъ голубей изъ подъ кринолина восковой иммакула^ы.... Вдругъ она вздрагиваетъ и поднимается'въ койке, такъ четко ей кинулось въ глаза свирепое лицо голоднаго ладзарона въ. Неаполе.... И опять сквозитъ въ дремотной истоме: Эльба и

- 10 —

Капрера! Два воспоминания, два человека: одинъ задавилъ свободу, и, зажмуря глаза, пошелъ къ тому крайнему абсолютизму, для котораго лошади дороже людей; другой вызвалъ революцию и сталъ оруд!емъ чужой мысли. Награда? Одинъ томился на Эльб4, другой хромаетъ на Kanpepi. Результатъ? Гегелевсюй нуль! По-липъ, что теперь беззаботно шевелитъ щупальцами у самаго колеса парохода, которое въ пыль его сотретъ?... Она стала забываться въ бол4е или мен4е вс4мъ знакомой галлюцинации: какъ будто светлый шарикъ выделялся изъ колеблющейся массы, то зеленоватаго, то лило-ваго цв4та, и все росъ да росъ, охватывая ее, и она качалась въ какомъ-то Biixpi изъ сторо-роны въ сторону... «Не робеть!» Надъ самымъ ухомъ ободряетъ голосъ граФа, рука его крепче охватываетъ Инну, и все выше, выше поднимаются они, шагъ за шагомъ, по древннмъ ступенямъ Стразбургской башни; массивныя р4зныя Фигуры звонко бьютъ молотами въ м4д-ныя чаши полночь, пробуждая камя-то т4ни, О-кутанныя бЪлымъ; сквозь стекла готическихъ оконъ угрюмо темн^етъ внутренность собора и глухо звучитъ органъ; страшно взглянуть внизъ, до того мелки окрестности города; такъ и тя-нетъ перевеситься черезъ край балюстрады... Стой! громадная балка загородила дорогу, дальше нельзя... «Прочь ее!» снова гудитъ голосъ графа, отзываясь въ готическихъ сво-

— и 
дахъ, и сильная, жилистая рука раскачиваете балку; перила трещате, лопнули, посыпались грудой обломковъ; Инна хватается за-стЪны... онЬ шатаются, накренились, рухнули; полъ провалился подъ ногами съ гуломъ и грохо-томъ.... Они падаютъ, падаюте, падаютъ... Она проснулась.... Шумъ, возня какая-то.... Что-то стукнуло наверху.... Она выскочила изъ койки, не удержалась на ногахъ и упала,... ПодсвЪч-никъ прозвенеть въ темнот'Ь.... Стулъ съ шу-момъ про'Ьхалъ мимо.... Лара скользилъ по паркету, съ воемъ бросаясь именно туда, гд’Ь полъ поднимался. Она съ трудомъ добралась до дивана, привинченнаго къ ст^нй, и ухватилась за него.
   — Инна! крикнулъ Бронск1й, вбегая опрометью и натыкаясь на нее:—вы не боитесь?
   Она молчала.
   — Вы не испугались, Инна? Онъ взялъ ея РУКУ   — Что это, буря? старалась она придать голосу спокойный тонъ.
   — Шквалъ.... Я не хотеть безпокоить васъ. Этого ждали съ утра.
   — Вы напрасно не сказали мне... Неужели вы меня считаете трусихой?
   — Простите.... Я только проснулся и бросился къ вамъ.... Я буду съ вами.
   — Н^тъ, н$тъ, я не трушу, а такъ.... Ну, да, трушу немножко.... Пойдемте на верхъ,

— 12 
вы там* нужны.... А я буду бодрить других*.... Видите, у меня и страхъ-то особенный добавила она, улыбнувшись.
  Сильный толчок* кинул* ее к* Вронскому; он* схватил* ее и прижал* к* груди. Она тотчас* освободилась и съ неудовольств!емъ проговорила: — Пойдемте же!
  Они взялись за руки и взбежали на палубу.
  Фонари мигали красноватыми пятнами въ потемках*; ветер* свистел* въ снастяхъ; съ треском* и скрипом* качалась мачта; волна за волной поднималась бЪловерхимъ холмом*, изредка хлестала через* борт*, и, разсыпаясь пенистыми брызгами, обдавала гладюя доски, вЪя въ лицо мокрою пылью. Параходъ почти ложился на воду... Инна, остановись у траппа и привыкнувъ къ полутьме, различила тем-ныя Фигуры людей, копошившихся у Фонарей.
  — Каково?! Бравировал* Бронсюй.
  — ЧЪмъ же восхищаться-то? ответила она:— только страшно.. Самая безтолковая смерть...
  — Къ помпамъ! гаркнуло нисколько голосов* из* подполья.
  Бронсюй высвободил* руку и пропал* въ потьмахъ; две, три тЪни пробежали мимо Инны. Капитанъ отрывисто покрикивалъ въ рупор*.
  — Е pericolo? крикнула ему Инна, уцепившись за канат*.
  — No, no signora, nullo! спокойно ответил*

— 13 —

 онъ. — Венещя передъ нами, только пристать нельзя, будемъ лавировать до утра.
    — Братъ! братъ где? обратилась она къ Французу, перебиравшемуся къ ней по сна-стямъ.
    — Спитъ; онъ немножко перехватилъ, усмехнулся тотъ.
    «Спитъ!» подумала она; «нЪтъ, хватить ли силы иначе, а только безсознательно умирать скверно.»
    — Она простояла у каната до утра, пока вЪтеръ заметно не стихъ и не далъ вздохнуть матросамъ. Задернувъ горизонтъ, надъ головою плыла cipo лиловая масса тучъ, разрываясь туманными просеками. Чайки невернымъ полетомъ, будто грязные платки, трепетали по ветру, спускались къ воде, окунались и снова съ уны-лымъ крикомъ плавными рбзмахами р4яли кверху. Волны зелеными грядами, белыми гребнями валились на бокъ отъ парохода и, уходя въ даль, сливались въ ровный фонъ, перерезанный беловатою полоской здашй на Венещянскомъ 'берегу.
    Бронек^ вылезъ изъ трюма на палубу, задыхаясь отъ усталости. Куртка распахнулась, мокрыя кудри спускались на лобъ, покрытый крупными каплями пота; глаза смотрели весело, самодовольно.... Онъ былъ очень красивъ.
    — Прошло? обратился онъ къ капитану:—я