Нарвался

А.П. Чехов 
 

 
 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 

НАРВАЛСЯ 

 

 
 
 
 

Москва 
ИНФРА–М 
2015 

1 

НАРВАЛСЯ 

«Спать хочется! – думал я, сидя в банке. – Приду домой и завалюсь спать». 
– Какое блаженство! – шептал я, наскоро пообедав и стоя перед своей кроватью. – Хорошо жить на этом свете! Важно! 
Бесконечно улыбаясь, дотягиваясь и нежась на кровати, как 
кот на солнце, я закрыл глаза и принялся засыпать. В закрытых 
глазах забегали мурашки; в голове завертелся туман, замахали 
крылья, полетели к небу из головы какие–то меха... с неба поползла в голову вата... Всё такое большое, мягкое, пушистое, туманное. В тумане забегали маленькие человечки. Они побегали, 
покрутились и скрылись за туманом... Когда исчез последний человечек и дело Морфея было уже в шляпе, я вздрогнул. 
– Иван Осипыч, сюда! – гаркнули где–то. 
Я открыл глаза. В соседнем номере стукнули и откупорили 
бутылку. Я повернулся на другой бок и укрыл голову одеялом. 
«Я вас любил, любовь еще, быть может»... – затянул баритон в 
соседнем номере. 
– Отчего вы не заведете себе пианино? – спросил другой голос. 
– Черрти, – проворчал я. – Не дадут уснуть! 
Откупорили другую бутылку и зазвонили посудой. Зашагал 
кто–то, звеня шпорами. Хлопнули дверью. 
– Тимофей, скоро же ты самовар? Живей, брат! Тарелочек 
еще! Ну–с, господа? По христианскому обычаю. По маленькой... 
Мадемуазель–стриказель, бараньи ножки, же ву при! 
В соседнем номере начался кутеж. Я спрятал голову под подушку. 
– Тимофей! Если придет высокий блондин в медвежьей шубе, 
то скажешь ему, что мы здесь... 
Я плюнул, вскочил и постучал в стену. В соседнем номере 
притихли. Я опять закрыл глаза. Забегали мурашки, меха, вата... 
Но – увы! – через минуту опять заорали. 
– Господа! – крикнул я умоляющим голосом. – Ведь это, наконец, свинство! Ведь вас просят! Я болен и спать хочу. 
– Это вы нам?? 
– Вам. 
– Что вам угодно? 
– Не извольте кричать! Я спать хочу! 

2 

– Спите, вам никто не мешает; а если вы больны, так отправляйтесь к доктору! «У рыцарей любовь и честь»... – запел баритон. 
– Как это глупо! – сказал я. – Очень глупо! Даже подло. 
– Прошу не рассуждать! – послышался за стеной старческий 
голос. 
– Удивительно! Повелитель какой нашелся! Птица важная! Да 
вы кто такой? 
– Не рассуж–дать!!! 
– Мужичье! Надулись водки и орут! 
– Не рас–суж–дать!!! – раз десять повторил старческий, охрипший голос. 
Я ворочался на кровати. Мысль, что я не сплю по милости 
праздных гуляк, приводила меня мало–помалу в ярость... Поднялась пляска... 
– Если вы не замолчите, – крикнул я, захлебываясь от злости, 
– то я пошлю за полицией! Человек!! Тимофей! 
– Не рассуждать!!! – еще раз крикнул старческий голосок. 
Я вскочил и, как сумасшедший, побежал к соседям. Мне захотелось во что бы то ни стало настоять на своем. 
Там кутили... На столе стояли бутылки. За столом сидели какие–то личности с выпуклыми, рачьими глазами. В глубине номера на диване полулежал лысый старичок... На его груди покоилась головка известной кокотки–блондинки. Он глядел на мою 
стену и дребезжал: 
– Не рассуждать!! 
Я раскрыл рот, чтобы начать ругаться и... о ужас!!! 
В старичке я узнал директора того банка, где я служу. Мигом 
слетели с меня и сон, и злость, и фанаберия... Я выбежал от соседей. 
Целый месяц директор не глядел на меня и не сказал мне ни 
единого слова... Мы избегали друг друга. Через месяц он боком 
подошел к моему столу и, нагнув голову, глядя на пол, проговорил: 
– Я полагал... надеялся, что вы сами догадаетесь... Но вижу, 
что вы не намерены... Гм... Вы не волнуйтесь. Даже можете 
сесть... Я полагал, что... Нам двоим служить невозможно... Ваше 
поведение в номерах Бултыхина... Вы так испугали мою племянницу... Вы понимаете... Сдадите дела Ивану Никитичу... 
И, подняв голову, он отошел от меня... 

3 

А я погиб.