Засуха
Бесплатно
Основная коллекция
Издательство:
НИЦ ИНФРА-М
Автор:
Лесков Николай Семенович
Год издания: 2015
Кол-во страниц: 21
Дополнительно
Вид издания:
Художественная литература
Артикул: 628094.01.99
Тематика:
ББК:
УДК:
ОКСО:
- ВО - Бакалавриат
- 45.03.01: Филология
- ВО - Магистратура
- 45.04.01: Филология
ГРНТИ:
Скопировать запись
Фрагмент текстового слоя документа размещен для индексирующих роботов.
Для полноценной работы с документом, пожалуйста, перейдите в
ридер.
Б и б л и о т е к а Р у с с к о й К л а с с и к и Н.С. Лесков Засуха
Н.С. Лесков ЗАСУХА ПОВЕСТИ, РАССКАЗЫ, ОЧЕРКИ Москва ИНФРА-М 2015 1
УДК 822 ББК 84(2 Рос=Рус) Л50 Лесков Н.С. Засуха. — М.: ИНФРА-М, 2015. — 21 с. — (Библиотека русской классики) ISBN 978-5-16-104535-0 ББК 84(2 Рос=Рус) © Оформление. ИНФРА-М, 2015 ISBN 978-5-16-104535-0 Подписано в печать 27.08.2015. Формат 60x90/16. Гарнитура Times New Roman. Бумага офсетная. Тираж 500 экз. Заказ № Цена свободная. ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М» 127282, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1 Тел.: (495) 280-15-96, 280-33-86. Факс: (495) 280-36-29 E-mail: books@infra-m.ru http://www.infra-m.ru 2
СОДЕРЖАНИЕ ЗАСУХА .......................................................................................4 I...................................................................................................4 II..................................................................................................8 III ..............................................................................................10 IV..............................................................................................13 V ...............................................................................................19 3
ЗАСУХА I Лет пятнадцать назад в одном селе умер от опоя приходский пономарь; и был похоронен на своем приходском кладбище. Как на грех, вскоре же после похорон этого опивицы настала засуха; зелени стали желкнуть, крестьяне повесили головы, подняли образа, отслужили на поле мирской молебен на коленах с рыданиями, а засуха все продолжалась. Крестьяне совсем растерялись, — хорошо знакомые ужасы предстоящего голода приводили их в совершенное уныние. Вдруг в село заходит какой-то грамотей, не то солдат, не то коробейник. Беседуя о том, о сем, крестьяне рассказали ему о своем горе-злосчастии, о засухе, а как-то к слову сболтнули и о пономаре, умершем от опоя. Грамотей был плут: он скомбинировал в своей голове целый план, как принадуть находящихся в отчаянии крестьян, и вызвался дать им средство против засухи. Запросил он за свою помощь недорого. Бедняки собрались, потолковали, скинулись и отдали грамотею то, что он требовал. — Вот что я вам скажу, православные! Только, чур, чтоб слушать меня, и опять, чтоб меня не выдавать, — сказал грамотей. — Нет, чего выдавать! Таковские ли мы: говори, кормилец, смело говори, — завопили крестьяне. — Ну, слушайте! Вся эта ваша полевая беда больше ни от чего, как от пономаря. — От мертвого-то? — От мертвого. Крестьяне начали креститься, шептать: «Господи Исус Христос» — и, оглядываясь назад за плечи, теснее сжималась в кучку. — Так что же, ты нам теперь, родимый, помогай! — Помогать-то хорошо, коли сами себе станете помогать. — Что ж нам теперь делать-то, скажи, болезный. 4
— А что делать? — продолжал незадумчивый грамотник. — Больше ничего, как выбросить надо этого пономаря с кладбища. — Да как ты его выбросишь? — Известно как: взял, да и выбросил. — Поп не согласится. — Согласится, небось. Грамотей рассказал множество на живую руку сложенных басен и побасенок, что как у нас такие случаи были там-то и там-то; что о таких-то он от верных людей слыхал, а такие-то и сам знал и помогал в них так, что и поднесь ему за то благодарны. У страха, говорят, большие очи и легкая вера. Крестьяне поверили, что всему делу вина мертвый пономарь, что их родителям с ним тяжко лежать на одном кладбище и оттого они упросили Бога и мирского молебна не слушать. На другое же утро после пущенной этим проходимцем в народ утки сельские старики раненько явились к священнику. Они перекрестились на образ, взяли благословение и просили отца выйти в садок побалакать промеж себя, чтобы во время этого балаканья не было никого лишнего, кому про то слушать не следует. Священник вышел, крестьяне ему в ноги. — Что такое, — говорит, — светы? что нарушилось? — Батюшка! отец Лидор, спаси ты и себя и нас горьких, — отвечают крестьяне. Священник ничего не понимает. — Да встаньте, — говорит он стоящим на коленях мужикам, — скажите толком, что там у вас стряслось? Мертвое тело, что ли? — Так и есть, отец, мертвое тело всему причинно. — Где? Как? Что? Мужички, не вставая с колен, рассказали, что вот так и так, заходил бывалый человек и вот то и то говорил, отчего дождя нет. Священник обрадовался, что никакой иной беды на миру не случилось, плюнул и назвал мужиков баранами, а бараны все знай стоят на коленах. — Вставайте же, шуты вы этакие! Крестьяне, вместо того чтобы встать, толкнули друг дружку потихоньку локтями и, как по команде, опять все повалились в ноги священнику. — Батюшка! Ты сделай свою милость, ублаготвори! 5
— Да чем я вас, глупых, ублаготворю? Молебен петь на загонах, пойдемте, опять вам отпою, и ничего мне за то не нужно; а больше что же я могу сделать? — Нет, что молебен! Молебен, оно разумеется, на этом благодарим; а ты нам изништожь пономаря. — Что вы, светы, ума, что ли, ряхнулись? — Нет, батюшка, изништожь. — Как же я его изништожу? — А уж как знаешь, ну изништожь!.. Священник урезонивать, — куда! И слушать не хотят: изништожь, да и только. «Мы последние животы сбудем и тебя отблагодарим, только выкопай ты его с кладбища, а то вот и не поднимемся, так и помрем у тебя в саду». Священник видит, что дело пошло далеко, не говоря ни слова, оставил коленопреклоненных крестьян, а сам вошел в дом, взял шляпу и, подойдя к решившимся умирать в саду мужикам, сказал: «Пойдемте». Крестьяне встали, отряхнули пыль с зипунов, надели шапки и вышли с священником на улицу. — Нуте-ка, где ваш прохожий? Покажите мне его, я с ним поговорю, — сказал священник. — Нет, батюшка, где тебе с ним говорить: он до зари поднялся и ушел, — отвечали крестьяне, глядя друг на друга. — Куда же он пошел? — А Бог его знает, не знаем. Так, известно, заковылял, да и нету. — А кто он такой? — Да кто его, батюшка, знает, — не знаем. — Да, а как вы думаете? — А как, бачка, думать, — Господь его знает! Может, из приказных, али из духовных какой, либо бродяжка, неш мы, отец, про то сведущи? Священник видит, что старики подобрались в себя и правды у них уже не выкусишь. — Ну, вы, — говорит, — светы мои, все это врете. — Где, батюшка! Как это можно? Да нешто мы на это согласны? — Ну, да ладно: соберите-ка, — говорит, — сходку. Собрали после ранних обедов и сходку. Вышел на эту сходку и священник. Крестьяне сняли шапки, тишина стала мертвая, а 6
мужики все моргают, на небо посматривают: не видать ли тучки, да губами чмокают, словно у них лишний зуб во рту: вытащить бы его, и сейчас все бы отлично стало. — Вас, ребята, злые люди смущают, — начал священник. Крестьяне молчат, опять только чмокают, покрякивают да подувают себе в бороды. — Правда, смущают? — повторил священник. Опять молчание. — Да говорите же! Из толпы послышалось: «Нас, отец Лидор, никто не смущает, а мы как сами по своему рассудку...» — Ну, а коли вы сами по своему рассудку, расскажите же толком, в чем дело-то? — Да изништожь ты нам пономаря с кладбища, вот тебе самое твое первое дело. Он опивица, с ним родителям неспокойно, за то они молят Бога нам дождя не давать, и Бог твоего молебна не слушает за то, что опивицу с родителями с нашими схоронил. Священник пустился разъяснять крестьянам, что хотя покойный пономарь и действительно был пьяница, но что он умер смертью не наглою и не насильственною, что он не самоубийца, и тело его следовало схоронить на общем кладбище, а выкапывать из могил погребенные тела без разрешения начальства нельзя, что за это всем может быть большой ответ. Крестьяне призадумались. В задних рядах сходки что-то вполголоса загомонили. Мало-помалу все стали оборачиваться на этот гомон; через несколько минут вся сходка обернулась к священнику спиною и пядь за пядью отодвигалась от него к средине выгона. Священник сел на порожке у запасного магазина, у которого собиралась сходка, и терпеливо стал ожидать: чем все это кончится? Сходка, погомонивши и помахавши руками, тем же порядком, то есть пядь за пядью, снова подошла к священнику. Весь этот маневр был произведен ею так, что как будто сходка и не отходила, а так, мялась да топотала на месте. В самом деле, вся экскурсия от магазина на выгон и обратно производилась без всякого уговора, так, по общей сметке, но священник очень хорошо понял, что мир не зря отходил на совещание и что его уж теперь прямым путем не свернешь с того, что он порешил себе. По мере приближения сходки к магазину, у которого сидел в своей широкополой шляпе священник, гомон все помаленьку 7
стихал; а к священнику толпа приблизилась уже в совершенном молчании. — Ну, что же вы, ребята, порешили? — спросил священник. Опять начались покрякивания, почесывание бород и тихие возгласы: «Господи ты, Исус Христос!» — Ну, что ж, молчать, что ли, мы собрались? Ась! Ребята, да говорите, что ли! — Что говорить-то, батюшка? — Да что хотите. — Ублаготвори. — Как вас ублаготворить-то? — Изништожь пономаря с кладбища. — Да что вы в самом деле, оглашенные! Говорю вам, вот что за это будет. Священник снова привел все резоны, мужики снова все выслушали, и снова началось молчание. — Ну, как же? — спросил священник. — Да так же, батюшка, одно слово: ублаготвори, мы тебе всякое удовольствие предоставим; а не хочешь, так и толковать больше нечего. Так и разошлись. «Успокоятся», — думал священник, а крестьяне думали другое. II На другое утро священник встал позже обыкновенного, взглянул в окно; на дворе дождь теплый, частый, благодатный льет как из ведра, и по лужам ходят большие пузыри, предвестники, что дождь разошелся и еще долго не устанет. И в самом деле, проливной дождь не переставал идти двое суток. Насилу на третье утро, к рассвету, немножко развëдрило. В это же утро, на самой зорьке, полусонная батрачка разбудила матушку попадью и, поманив ее за дверь, сказала, что к ним чуть не всем миром нагрянули мужики с церковным сторожем и стоят все на выгонце перед садом и требуют к себе батюшку. 8
На дворе было еще очень рано; на востоке алела яркая полоса зари, и от мокрой травы поднимался довольно густой пар; все предсказывало вëдро. Выйдя на крыльцо, священник увидел церковного сторожа и двух крестьян, особенно настаивавших на «изничтожении» пономаря, — на всех их, что говорится, лица не было. Эта депутация не дала священнику сделать ни одного вопроса, и все в один голос заговорили: «Беда, выручай нас, батюшка, отец Лидор, выручай!» Отец Илиодор так и подпрыгнул: что, говорит, светы, такое? — Ой, и не спрашивай! Беда неминучая. — Да что, что такое? — добивался священник. — Мы ведь тебя не послушались. — Ну? — Ну, а могила-то и того... — Какая могила? Что вы городите? — Да пономарева-то могила... и того! — Ну! — И рассыпалась. — Да ну! — Обвалилась; дождем ее, знаешь, полило, она и провалилась. Священника как варом обдало. — Да вы это... твари первозданные, вы это что же такое наделали? — спросил он, собравшись с силой. — Поди ж вот, бачка, Бог попутал. — Да что вы сделали-то, варвары? Говорите толком, что сделали? — Что? Знамо, вырыли. — Пономаря! — Ну, пономаря же, известно. Как его, бачка, теперь назад вложить, потому мы уж на это согласны? — А?! Священник так и присел. — Дождь ишь заливает совсем. — Пропащие вы теперь люди, братцы. — То и есть — пропащие. Вызволи, бачка, пожалей сирот малых. — Да как я вас вызволю? — Покрой наш грех. Мы его теперь и всей душой бы назад согласны, да где взять его? 9