Творчество русских романтиков (К. Н. Батюшков, А. С. Пушкин, Ф. И. Тютчев)

И. А. БАЛАШОВА

ТВОрчесТВО русскИх рОмАнТИкОВ 

(к. н. БАТюШкОВ, А. с. ПуШкИн,  

Ф. И. ТюТчеВ)

Ростов-на-Дону

Издательство Южного федерального университета

2011

МИнИстеРство обРазованИя И наукИ РоссИйской ФеДеРацИИ

Федеральное государственное автономное образовательное 
учреждение высшего профессионального образования
«Южный федеральный университет»

Факультет филологии и журналистики

© Южный федеральный университет, 2011
© Балашова И. А., 2011
©  Оформление. Макет. Издательство 
    Южного федерального университета, 2011

уДк 821.161.1
ББк 83.3(2)
ISBN 978-5-9275-0890-7

Б 20

УДК 821.161.1
ББК 83.3(2)
         Б 20
 

Печатается по решению редакционно-издательского совета  
Южного федерального университета

рецензенты:
профессор Южного федерального университета, 
доктор филологических наук Станько А. И.;

зав. лабораторией филологии Института социально-экономических
и гуманитарных исследований Южного научного центра РАН,
доктор филологических наук Ларионова М. Ч. 

Учебник подготовлен и издан в рамках национального проекта
«Образование» по «Программе развития федерального государственного 
образовательного учреждения высшего профессионального образования
“Южный федеральный университет” на 2007–2010 гг.»

Балашова, И. А.
Творчество русских романтиков (К. Н. Батюшков, А. С. Пушкин, 
Ф. И. Тютчев): учебник / И. А. Балашова. – Ростов н/Д: Изд-во ЮФУ, 
2011. –  222 с.

ISBN 978-5-9275-0890-7

В учебнике по курсу «История русской литературы XIX века (I-я треть)» 
представлены темы, связанные с  актуальными проблемами исследования словесного творчества К. Н. Батюшкова, А. С. Пушкина и Ф. И. Тютчева. На основе изучения современных этим поэтам философских принципов, а также  сравнительноисторического, биографического и искусствоведческого методов анализа   осмыслены  важнейшие свойства поэтики романтиков, обнаруживающие художественное совершенство их творений.
В учебнике, предназначенном для студентов и магистрантов филологического факультета, имеются проектные задания, вопросы для самопроверки с баллами оценок и списки литературы.

ОГЛАВЛенИе

Введение .............................................................................. 5

модуль 1. Элегия К. Н. Батюшкова «Тень друга» ...................... 5

модуль 2. Актуальные вопросы творчества 
                    Пушкина-романтика ............................................. 22

раздел 1. Особенности поэтики произведений А. С. Пушкина
(о традициях искусства Барокко 
у русских романтиков) .......................................... 22

раздел 2. Пушкинская теория Романтизма ............................. 36

раздел 3. Традиции славянской культуры
                   в поэтическом творчестве А. С. Пушкина ................. 50

раздел 4. Пушкин и античные авторы. 
                   Поэтика метаморфозы ........................................... 62

раздел 5. Об американском источнике поэмы 
                   А. С. Пушкина «Медный всадник» .......................... 98

раздел 6. Повесть «Пиковая дама». Романтическая 
                   концепция личности в творчестве Пушкина ............ 114

раздел 7. Историзм Пушкина-романтика .............................. 130

раздел 8. Об особенностях лирических образов 
                  А. С. Пушкина ..................................................... 151 

раздел 9. Литература в ее отношении к религии.
                  Путь Пушкина ..................................................... 167

раздел 10. «Отрывок из письма к Д.» А. С. Пушкина ............. 177

раздел 11. А. С. Пушкин в Ростове-на-Дону в 1820 году ......... 190

модуль 3. Метаморфоза в стихах Ф. И. Тютчева 
                   1810–1820-х годов ............................................... 205 

Заключение ...................................................................... 220

Введение

В учебнике «Творчество русских романтиков (К. Н Батюшков, 
А. С. Пушкин, Ф. И. Тютчев)» внимание привлечено к проблемам 
методологии и методики изучения ряда частных и общих проблем 
словесного творчества ранних русских романтиков. Восприятие 
эстетического как важной составляющей религиозного мироощущения поэтов обращает к духовному содержанию художественных 
произведений, связанному с традициями русского искусства. Оно 
упускается современными рационалистическими методиками изучения литературных произведений. Осмысление литературы как 
вида искусства приоткрывает забытые или остающиеся неизвестными стороны литературных произведений и свойства личности их 
создателей. 
Цели и задачи учебника – осмысление литературы в качестве 
вида искусства и обучение навыкам анализа литературного произведения как художественного явления, выражающего эстетические воззрения его автора. 

модуль 1
Элегия к. н. Батюшкова «Тень друга»

Комплексная цель: используя возможности сравнительноисторического, биографического и искусствоведческого анализа, 
показать художественное совершенство произведения, обусловленное богатством личности автора. 

В 1817 году в русской литературной и общественной жизни произошло знаменательное событие: поэт Батюшков издал свой первый 
сборник. Поэт назвал его «Опыты в стихах и прозе». Среди отмеченных позже Пушкиным как бесспорно удачные стихотворения сборника – элегия «Тень друга». «Прелесть и совершенство – какая гармония!», – писал о ней Пушкин1. К этому произведению мы и обратимся, размышляя об особенностях творчества Батюшкова. 
В. Г. Белинский, писавший об определенных, ясных образах Батюшкова, но и о недостаточной содержательности его поэзии2, оказался противоречив в оценках элегии «Тень друга». Критик назвал ее в числе лучших, но восхитился только началом, а от стиха  
«И вдруг… то был ли сон?.. предстал товарищ мне», считал Белинский, «начинается громкая декламация, где не заметно ни одного 
истинного, свежего чувства…»3. Для подтверждения того, что стихотворение «Тень друга» заслуживает особого внимания, вспомним 
вторящие впечатлению Пушкина оценки этой элегии Л. Н. Майковым, представителем культурно-исторического литературоведения 
конца XIX века. Ученый писал о произведении, созданном «в …минуты грустного раздумья», в которые поэта «посетило вдохновение, 
внушившее ему исполненные глубокого, сосредоточенного чувства 
стихи в память друга юных лет, Петина»4. Рассказывая об И. А. Петине, исследователь назвал посвященную его памяти элегию «Тень 
друга» «одним из лучших и известнейших … стихотворений» Батюшкова5. Майков считал, что поэтическое выражение интимных 
чувств было главным у поэта, который иногда облекал их в форму элегии, но чаще антологического, т. е. связанного с традициями 
античной литературы, стихотворения. Батюшкову удалось осуще

ствить «желанное», как писал Майков, приближение нашей поэзии 
к классическим образцам древности6.
По воспоминаниям одного из друзей Батюшкова, П. А. Вяземского, элегия «Тень друга» была написана «на корабле, на возвратном пути из Англии в Россию»7. Из воспоминаний о жизни поэта 
известно, что после нескольких недель, проведенных с русской армией в Париже, сдавшемся на милость победителей, Батюшков посетил Лондон и в июне 1814 года отплыл в Швецию на пакетботе 
«Альбион», небольшом парусном судне, осуществлявшем регулярные почтовые и пассажирские рейсы. Это путешествие поэт описал в письме своему знакомому Д. П. Северину. Он сообщал, что  
во время хорошей погоды проводил на палубе свободные часы, что 
его волновал вид моря. «Как прелестны сии необозримые, бесконечные волны! – писал он. – Какое неизъяснимое чувство родилось  
в глубине души моей! Как я дышал свободно! Как взоры и воображение мое летали с одного конца горизонта на другой! На земле повсюду преграды – здесь ничто не останавливает мечтателя, и все тайные 
надежды души расширяются посреди безбрежной влаги»8. Плавание было долгим из-за того, что ветер менял направление, и поэт 
читал Гомера и Тасса, цитировал их, писал стихи. В одну из ночей 
ему, успокоенному созерцанием морских просторов, однообразным 
шумом парусов и погрузившемуся в полузабытье, явилось виде- 
ние – образ живого друга Ивана Петина. 
С Иваном Александровичем Петиным Батюшков служил  
в ополчении, куда вступил в 1806 году при начале войны с Наполео- 
ном. В сентябре 1807 года они оба были переведены в Петербург, 
в лейб-гвардейский егерский полк. Петин был профессиональным 
военным. Получив образование в Московском благородном пансионе, он, как многие воспитанники этого учебного заведения, писал и 
даже публиковал стихи9. Батюшков вспоминал о нем: «Души наши 
были сродны. Одни пристрастия, одни наклонности, та же пылкость и та же беспечность, которые составляли мой характер в первом периоде молодости, пленяли меня в моем товарище. Привычка быть вместе, переносить труды и беспокойства воинские, разделять опасности и удовольствия теснили наш союз. Часто и кошелек, и шалаш, и мысли, и надежды у нас были общие»10. Однажды 

друг удивил его пониманием патриотизма, непривычным для распространенных представлений о «джентльменской» войне. Петин 
предложил пленным французским офицерам удалиться от трапезы, напомнив друзьям о тысячах раненых русских, лишенных сейчас пищи и крова: не лучше ли пригласить сюда их? Этот поступок 
напоминает поведение князя Болконского, героя романа Толстого. 
Петин героически погиб в битве под Лейпцигом в октябре 1813 года. 
Своему лучшему другу Батюшков посвятил послание «К Петину», 
написанное в 1810 году, прозаическое «Воспоминание о Петине» 
(1815) и элегию «Тень друга», опубликованную впервые в журнале 
«Вестник Европы» (1816, № 17/18). Многочисленные личные достоинства молодого друга, его воинская доблесть, его патриотизм навсегда остались в памяти поэта. 
В элегии Батюшкова, повествующей о переживаниях во время 
морского путешествия, особое состояние лирического героя сложно 
соотнесено с реалиями биографии поэта. Оно видоизменяет их, обнаруживая их духовную наполненность и своеобразие личности автора стихов, реализующей себя в творческом деянии. Как наиболее 
значимое в жизни поэта, как проявление богатства его души поэтическое творчество было для Батюшкова формой выражения гармонической целостности существования, временных трагических ее 
потерь и новых радостных обретений. 
Этой теме посвящены стихотворение «Мечта», в обеих редакциях которого (1802 и 1817 годов) повторена мысль: «мечтанье есть 
душа поэтов и стихов», а также элегии «Воспоминание» (1807–1809), 
«Выздоровление» (1807 <?>) и такие шедевры любовной лирики Батюшкова, как стихотворения «Мой гений» (1815) и «Таврида» (1815). 
Элегия «Тень друга» тоже принадлежит к числу произведений,  
в которых с особой полнотой выражено основное содержание творчества поэта. 
При написании элегии, связанной с реальными событиями, 
большую роль играло творческое воображение поэта. Созданные  
с его помощью образы стали, наряду с фактами биографии, основой 
выразительных художественных обобщений. Кроме того, произведение Батюшкова как художественное явление вовлечено в контекст литературной традиции. 

В истории изучения элегии находим замечание о поэтической 
предыстории одного из основных ее образов. Использованный поэтом мотив явления тени умершего нередок в европейской литературе и восходит к одной из метаморфоз древнеримского поэта Овидия 
«Цеик и Гальциона». Дочери бога ветров Эола Гальционе является 
в сновидении тень погибшего в морской буре супруга, Цеика, царя 
города Трахина в Фессалии, и море прибило тело Цеика к берегу;  
оба они превратились в птиц, которые стали символом супружеской 
верности. По наблюдениям исследователя, глубокий лиризм темы 
привязанности людей друг к другу и образ моря позволяют сравнивать произведения Овидия и Батюшкова11.
Имеющая столь глубокие корни, элегия поэта стала одним из 
самых проникновенных произведений, она повествует об особом состоянии души лирического героя. Как многие романтики, Батюшков был человеком, высоко ценившим дружбу. Поэт писал о чувстве, с которым он стоял над могилой Петина: «В ней сокрыто было 
на веки лучшее сокровище моей души – дружество»12. О том, что 
дружба была кумиром Батюшкова, вспоминала одна из его московских знакомых13. Но элегия поэта не только о дружбе и привязанности, она о большем. Не случайно ее эпиграф, обративший к стихам 
древнеримского поэта Проперция, заставляет размышлять о жизни и смерти и о том, что остается после ухода человека из жизни 
тем, кто знал и любил его. Батюшков привел такие строки древней  
элегии:
 
 
 
Sunt aliquid manes: letum non omnia finit;
 
 
 
Luridaque evictos effugit umbra rogos14.
[Души усопших неуничтожимы: смерть не все завершает;
Бледная тень ускользает, победив костер].

Эти строки напоминают о погребениях древних, сжигавших 
усопших. 
Как и любой другой, эпиграф элегии Батюшкова связан с образами, интонациями и стилем его собственных стихов и помогает 
глубже понять и прочувствовать их, осмыслить их своеобразие и те 
свойства, которые делают их частью мифологии романтиков, создававшейся в подражание древним авторам и связанной с общей для 

художественного творчества и проясненной в Новое время взаимообратимостью коллективного и индивидуально личностного в образе и сюжете15.
Размышляя о поэтах времени римского императора Августа  
(63 год до н. э. –14 год н. э.), Бродский писал, что в отличие от Горация и Вергилия, поэзия которых созерцательна, Проперций как 
создатель элегии отличается напряженностью повествования16. 
При анализе же стихов Фроста, американского поэта второй половины ХХ века, Бродский обратился к сюжету, где драматизм основан на том, что острое переживание смерти и разум несовместимы. 
Элегия Батюшкова тоже о смерти, и в ней есть переживание потери, 
затем сомнение в обретении друга и напряжение общения, вернее, 
напряженное стремление к нему (оно выражено в многократных 
вопросах и обращениях к другу), переживается и сосуществование несоединимого – знания о смерти и видения друга живым. Однако элегия не порождает впечатления такой заостренности темы, 
как у следовавшего античной драме Проперция, или впечатления  
безысходности, которую предлагает преодолеть автор, но его герои 
не преодолевают, как это у Фроста. Заметим, что просветление последних строк элегии «Тень друга» не замечено исследователями 
поэзии Батюшкова: для них важна верность передачи чувств, психологизм, они видят в стихах, в том числе и в заключительных, 
грусть по утраченной молодости17. Но у Батюшкова как поэта раннего Романтизма напряжение сменяется воодушевлением, и творческое состояние, состояние мечтания одаряет его радостью свидания с другом, радостью понимания неразлучности с ним, новым 
восторгом восприятия лучших свойств его души, память о которых 
обновляет и наполняет, делает содержательной жизнь лирического героя18.
В стихотворении Батюшкова в связи с темой жизни и смерти, 
заявленной эпиграфом, покидаемый берег Альбиона (такое определение Англии могло быть подсказано названием пакетбота) – это и 
исчезновение прошлого, иссякание жизни. Поэт грустит об утопаемом в волнах прожитом, как и об оставляемой Англии, названной 
античным именем и потому наделенной свойствами всевременности 
и всебытийности. Но как некий символ земли, как подтверждение 

ее присутствия где-то близко или уже далеко, как память о свершившемся и как память о близком человеке – вьющаяся над кораблем морская птица, Гальциона (античное название расширило содержание и этого образа, напомнив об известном сюжете «Метаморфоз» Овидия). Она наделена способностью своим тихим гласом увеселять пловцов, одиноких в простирающейся вокруг пустыне моря, 
расставшихся с близкими или, как и лирический герой, навсегда 
потерявших кого-то близкого:
Я берег покидал туманный Альбиона:
      Казалось, он в волнах свинцовых утопал. 
           За кораблем вилася Гальциона,
                           И тихий глас ее пловцов увеселял19. 
Это повествование могло бы восприниматься как спокойное, созерцательное, если бы не усложнения, связанные с эпиграфом, и 
оно здесь напряженно, а его все усиливающаяся и в определенный 
момент становящаяся предельной содержательность создают последующие многочисленные повторы звуков и самого образа звучания; в нем объединены двойные и тройные звуковые и образносмысловые повторы: «Вечерний ветр – валов»; «валов плесканье – 
шум и трепет»; «валов плесканье, однообразный шум и трепет парусов и кормчего на палубе взыванье»; а более отдаленные пары, 
одна начинающая, вторая замыкающая рассказ о звуках, слышимых лирическим героем, – это «валов плесканье» и «стража, дремлющая под говором валов». Обилие сочетающихся звуков и образов передает нарастание драматизма, создает впечатление волнения 
моря и движения парусника, ощущаемые героем, и все это вызывает так же меняющееся от внешнего спокойствия к предельной силе 
выражения драматичное переживание героем своих впечатлений. 
Напомним стихотворение Батюшкова:
Sunt aliquid manes: letum non omnia finit;
Luridaque evictos effugit umbra rogos. 
Propertius
Я берег покидал туманный Альбиона:
Казалось, он в волнах свинцовых утопал. 
За кораблем вилася Гальциона,
И тихий глас ее пловцов увеселял.