К специфике русского неокантианства (заметки о философии веры А. И. Введенского)

Нижников С.А. К специфике русского неокантианства.. 
59 

К СПЕЦИФИКЕ РУССКОГО НЕОКАНТИАНСТВА 
(заметки о философии веры А. И. Введенского) 

С. А. Н и ж н и к о в 

Исследовательская цель автора - показать устойчивость и специфичность русского образа философствования и его 
иесводимость к установкам и системам западного мышления, даже если они заимствуются вполне сознательно; на примере 
русского неокантианца 
А.И.Введенского раскрывается драматизм философской мысли, когда сознательно «чужое» и 
бессознательно «свое» безуспешно ищут концептуального примирения в рамках единого мировоззрения. 

Немецкое неокантианство в его логико-методологической (марбургская 1нкола) и ценностнокультурологической (бадёнская школа) версиях в начале XX в. переживает период теоретической 
экспансии и приобретает общеевропейскую известность и авторитет. Своих сторонников оно находит 
и в России, оказывая влияние на литературу, богословскую мысль, но прежде всего на философию. 
Формируется нечто вроде русского неокантианского направления в философии со своими 
установками, целями, программой и собственным печатным изданием - журналом "Логос" 
(выходившем в Москве и Петербурге в 1910-14 гг.). Причисляя себя к философской элите времени, 
группа русских кантианствующих философов (И.И.Лапшин, Г.И.Челпанов, С.И.Гессен, Ф.А.Степун, 
Б.В.Яковенко, А.И.Введенский и др:) Выступила с претензией "критического" преодоления 
"доморощенных" традиций русской религиозной метафизики, восходящих к славянофилам и 
нашедших обновленное бытование в религиозно-философском журнале "Путь". Однако намерения 
русских неокантианцев не пошли дальше претензий. Попытка реформирования русской философии в 
духе неокантианских веяний им не удалась и лишь подтвердила автохтонность и незыблемость ее 
начал. Эту неудачу осознавали и сами "реформаторы". Ф.А.Степун позднее так характеризовал 
деятельность "Логоса": "...мы были твердо намерены постричь волосы и ногти московским 
неославянофилам. Не скажу, чтобы мы были во всем неправы, но уж очень самоуверенно принялись 
мы за реформирование стиля русской философии" (5,281-282). Для многих философов и литераторов 
неокантианский искус оказался преходящим и поучительным увлечением, "возрастным" этапом в 
становлении их мировоззрения. Примечательно, что даже философы, не порывавшие с кантовскими 
принципами, тяготели к метафизическим интересам русской философии, пытаясь примирить 
"критическую" философию с традициями русского умозрения и веры. По замечанию В.В.Зеньковского, 
русское неокантианство, при всей своей верности требованиям "критицизма", тем не менее так или 
иначе "не порывает с коренными проблемами русского духа" (1,11,1,225). 

Особый интерес с этой точки зрения представляет собой фигура А.И.Введенского (1856-1925), 
профессора философии Петербургского Университета. Оставаясь до конца преданным кантовской 
философии, Введенский, тем не менее, подвергает критическую философию принципиальной ревизии. 
Эта ревизия заключается в том, чтЬ он распространяет примат практического разума не только через 
утверждение моральных постулатов, но и черёз'придание морали и вере большего онтологического 
веса, чем это было у Канта. Так, Введенский писал: "Посредством изучения постулатов нравственного 
чувства возможны прочные решения метафизических задач" вплоть до построения метафизических 
систем (6,93). Естественно, что с точки зрения правоверного кантианства это недопустимое новигество, 
разрушающее все то, что так долго и .терпеливо возводил Кант. Если Кант возводил стену, 
ограждающую философию от метафизических "мечтаний", то Введенский говорит о 'Возможности 
"прочного решения метафизических задач" и даже построении "системы метафизики4, j о, : ,i,;; 

Принципиально расходится Введенский с Кантом и в вопросе о познавательных способностях 
и возможностях человека. Так, он утверждает, наряду со сферой опыта, наличие "оеобого органа 
познания" - "метафизического чувства". В своей ранней работе "Опыт построения т^орки материи" 
Введенский, рассматривая кантовское понятие "вещей в себе", решает вопрос в духе Фихте, 
ограничивая всю сферу опыта сознанием. Отсюда он делает парадоксальный вывод, видимо, под 
воздействием Юма; ответ на вопрос "о существовании и несуществовании вещей в себе... может быть 
сделан не наукой, а только верой". Эти противоречия с кантовской,философией, в,которые вступают 
умозаключения Введенского, закономерны, ибо, по словам Е.Н.Трубецкого "...Попытка преодоления 
Канта и кантианства безусловно обязательна для всякого учения, которое утверждает, что всякое 
познание, как таковое, покоится на метафизических предположениях, и пытается вскрыть эти 
предположения" (см,2). 
' 4 

* 
* 
* 
;;,•!о! :•> \ ;М р л 

В статье "О видах веры в ее отношении к знанию" Введенский вскрывает несостоятельность 
традиционного рационализма в его попытках осмыслить феномен веры, так как для него она не есть 
чистый абсурд или нечто абсолютно иррациональное, но "состояние, исюпочающее сомнение иначе, чем