Неопатристический синтез и философия всеединства в творчестве Г. В. Флоровского

НЕОПАТРИСТИЧЕСКИЙ СИНТЕЗ 
И ФИЛОСОФИЯ ВСЕЕДИНСТВА 
В ТВОРЧЕСТВЕ Г.В. ФЛОРОВСКОГО* 

С.А. Нижников 

Кафедра истории философии 
Факультет гуманитарных и социальных наук 
Российский университет дружбы народов 
ул. Миклухо-Маклая, 10а, Москва, Россия, 117198 

В статье рассматривается концепция «неопахристического синтеза» Г. Флоренского как альтернативная философии всеединства Вл. Соловьева. При этом анализируются понятия западноевропейского (человекобожеского) и византийского (богочеловеческого) Возрождения, их влияние 
на последующее развитие философско-богословских идей. Вскрыта проблемность софиологических построений в рамках философии всеединства и альтернативное видение Флоровского, исходящее из исихастского опыта. 

Ключевые слова: неопатристический синтез, философия всеединства, возрождение, человекобожество, богочеловечество, софиология, исихазм. 

Русский Серебряный век, в который бурно развивались различные версии 
философии всеединства, намеченной Вл. Соловьевым, часто сравнивают с западноевропейским Возрождением XIV—XVI вв. Ранее философию Возрождения 
определяли как «величайший прогрессивный переворот» (Ф. Энгельс), а время, 
в которое она развивалась, — эпохой, «которая нуждалась в титанах и которая 
породила титанов» [7. С. 3]. Однако титаны, как известно из древнегреческой мифологии, являются отрицательными персонажами. 

Так, согласно П.П. Гайденко, русский Серебряный век с эпохой Возрождения роднит не только небывалое развитие искусств, философии, но и «ослабление чувства греховности», «распространение пантеизма, мистицизма, герметизма 
и гностицизма» [3. С. 332]. Таковы и оценки, сделанные на столетие ранее отечественными мыслителями — Н. Бердяевым, П. Флоренским, В. Несмеловым, 
С. Булгаковым и др. С. Булгаков писал, что в основе возрожденческого гуманизма лежит «религия человекобожества», в основе которой — человеческая гордыня. 
Поэтому данный идеал порочен и неминуемо приведет человечество к гибели. 
Выход: необходимо от религии человекобожества обратиться к религии богочеловеческой. 

Бердяев считал, что «новая история создала ересь гуманизма. И необходим церковный ответ на тревожный религиозный вопрос, поставленный этой 
ересью, — раскрытие положительной правды о человеке, о его творческом признании» [1.С. 220]. Однако удалось ли это осуществить? 

С.С. Хоружий полагает, что Серебряный век «не поставил проблемы человека, то ли уйдя, то ли не дойдя до нее...» [26. С. 297]. С одной стороны, Вл. Соловьев, как и последующие русские философы-идеалисты начала XX в., подвер
* Исследование подготовлено при поддержке гранта РГНФ № 09-03-00196а. 

33 

Вестник РУДН, серия Философия, 2010, X? 1 

гали критике крайности Возрождения, с другой — сами оказались зависимыми 
от того, что критиковали. 

Бог в эпоху Возрождения понимается как творческое начало, проявляющееся в красоте и гармонии, уподобляться которому — главная цель человека. Задача философии в этом плане — пе противопоставление в человеке божественного 
и природного, духовного и материального начал, а раскрытие их гармонического 
единства. Природное начало оправдывается и в нравственном отношении. Если 
природа — это «госпожа и учительница мира», то и нравственность строить следует из ее требований. И уже Лоренцо Валла (1407—1457) в работе О наслаждении идеалом провозглашает извращенный эпикуреизм, в котором на первый 
план выдвигаются чувственное удовольствие и личная польза, земное наслаждение оказывается предварительной ступенью к небесному блаженству, добродетелью является все, что относится к инстинкту самосохранения. Оказалось, что, 
сбросив с себя принципы средневековой метафизики и основывавшейся на ней 
нравственности, человек приблизился не только к своей сущности (гуманизму), 
но и к оправданию эгоизма. 

Подвижничество и жертвенность сменились учением о самосохранении, страдание во имя спасения — культом наслаждения и пользы. В итоге от человека 
как божественного творения новоевропейский гуманизм пришел к человеку как 
средству производства капитала, отчуждению человека от своей сущности, общества, духовных и материальных ценностей. Такова оборотная сторона возрожденческого гуманизма, лежащего в основе и современной западной культуры и цивилизации [23. С. 415]. 

И в России сейчас, как отмечает С. Хоружий, «возрождаются не бтолько лучшие, сколько худшие явления и черты прошлого. В тяжких условиях рассеяния 
русская диаспора сумела творчески преодолеть Серебряный век, продвинуться 
дальше на путях богословской работы». Тем не менее сегодня, по мнению автора, 
«после долгого небытия богословской мысли, пленения мысли философской, религиозное сознание может легко вернуться к повторению задов Серебряного века — не блестящих взлетов, а слабостей и ошибок его...» [26. С. 302]. В этом 
можно упрекнуть многих философов Серебряного века, но не Флоровского, который осознавал, что новоевропейский вид гуманизма не единственный. Мировоззрение о. Георгия, по словам прот. Иоанна Мейендорфа, «было не спекулятивно-философским, как у большинства религиозной интеллигенции, попавшей 
за границу, а богословски-традиционным», при этом он «ко всем и ко всему прилагает раз навсегда им принятую святоотеческую или византийскую нормативность, которая для него является единственно православной» [11]. 

По Флоровскому, «святоотеческая традиция определяет главную цель человеческой жизни как вёахпС, — теосис, обожение», что «для современного уха звучит почти кощунственно» [20. С. 384]. В Византии XI—XIV вв. возрождается 
и расцветает религиозный гуманизм, тоже руководствующийся принципом антропоцентризма, но основываюхцийся не на отрицании или умалении божественного начала, а на утверждении возможности оббжения человека. Вместе с тем, 

34