Очерки из истории славянского орнамента. Человеческая фигура в русском тератологическом рукописном орнаменте XIV века


            ПАМЯТНИКИ ДРЕВНЕЙ ПИСЬМЕННОСТИ И ИСКУССТВА



CLXXXIII



ИДЕКСЪЙ НЕКРЯСОВЪ





изъ





                ИСТОМ СЛАВЯНСКАГО ОРНАМЕНТА





Человеческая фигура въ руескомъ тератологичеекомъ рукописном! орнаменте XIV века



    1913

          Печатано по распоряжешю Комитета состоящаго подъ Высочайшимъ Государя Императора покровительством!,' Импер аторск аго Общества Любителей Древней Письменности.
Секретарь В. Майковъ.

    Прежде чймъ приступить къ пзслгЬдован1ю занимающаго насъ вопроса, считаю необходимыми» указать на матер!алы, которыми я пользовался при этомъ изсл'Ьдовавш. Къ сожаление, они не полны, исчерпываясь рукописями киигохрани-лищъ Москвы и Петербурга, а именно Румянцевскаго Музея, Синодальной (Патр!аршей) Библютеки, Библютеки Синодальной Типографы! въ Москве, Хлудовской Библиотеки, Императорской Публичной Библютеки, Библютеки Императорской Академии Иаукъ, Библютеки С.-Петербургской Духовной Академы и некоторыхъ другихъ мелкихъ собраны.
    Въ виду того, что руссюй тератологический орнаментъ, дойдя до высшаго своего развипя въ XIV вЬке, въ XV в. начинаетъ уже глохнуть и вырождаться, мы, въ иДляхъ изучения его сложения и появлешя въ пемъ человеч’ескихъ фигуръ, оставили безъ изучешя все рукописи XV века. Въ результате мы приклады-ваемъ къ изследованпо 150 рисунковъ на десяти таблицахъ. Мы не сияли рисунковъ некоторыхъ рукописей, такъ какъ они уже изданы Стасовыми *); но некоторые, особенно интересные намъ, рисунки были нами сняты, несмотря на уже имеющееся ихъ издаше. Необходимыхъ рисунковъ изъ рукописей XI—XII вв. приведено ограниченное количество. Въ общемъ, ближайшимъ образомъ следуюпця рукописи служатъ намъ доказательствомъ:


    х) Стасовъ. СлавяHCKift и восточный орнаментъ. Атласъ.

1

Румянцевсгай Музей.


       Изъ собрагпя гр. Румянцева у насъ взяты рисунки изъ десяти рукописей (№№ 104, 105, 109, 113. 117, 186, 199,284, 327, 399). Изъ собрашя Ундольскаго — рисунокъ изъ одной рукописи (№ 1207). Въ собраши Большакова привлечена нами одна рукопись (№ 434). Изъ разновремеппыхъ прибавлены нами взяты рисунки лишь одной рукописи (№ 3168). Друпя собрашя не дали ни одного рисунка.


Синодальная Библютека.


       Въ собраны Патр1аршемъ рисунки взяты изъ 17 рукописей (№№ 43, 159, 161. 167, 235, 239, 246, 247, 278, 325, 328, 589, 600, 605, 722, 892, 932). Въ собраши Ново5ерусалимскомъ—изъ трехъ (№№ 2, 7, 28). Въ собраны Чудовскомъ—изъ одной (№ 5). Друпя. собрашя не дали снимковъ.


Типографская Библютека.


        Лишь 9 рукописей дали рисунки (№№ 7, 8, 9, 32, 47, 89, 92, 151, 161).


Императорская Публичная Библютека.


       Дали рисунки 6 рукописей (F. п. I, №№ 2, 3, 73; Q. п. I, 7, 67; Погод. № 26).

Библютека Академы Наукъ.
       Приводятся рисунки изъ трехъ рукописей: Л?№ 34. 5. 20 (осн. 844); 17. 12. 1 (осн. 734); 4. 9. 12 (изъ финл. отрывковъ 12).

Библютека С.-Петербургской Духовной Академии.

    Рисунки изъ двухъ рукописей Софшскаго собрата, А»А» 3,9. Друпя собрата рисупковъ не дали.


Изъ этихъ рукописей 14 нумеровъ носятъ на себй дату, при чемъ 12 нумеровъ им’Ъютъ точную дату:
    1096 годъ—Минея Тип. № 89.
    1152 »    Стихирарь Син. № 589.
    .1270 »   Евангел1е Рум. М. А» 105.
    1282 » Евангелие (Евсев1ево) Рум, М. А» 3168.
    1296  »   Псалтирь Син. №  235.
    1307  »   Апостолъ Син. №  722.
    1344  »   Ирмолой Син. Л?  932.
    1362  »   Евангел1е Дух. № 3.
    1378  »   Паремейпикъ Рум.   № 1207.
    1380 » Служебникъ Син. Ново1ерус. № 7.
    1391 » Апостолъ Пуб. Погод. № 26.
    1400 » Служебникъ Син. № 600.


Дв'Ь рукописи имНотъ дату приблизительную:


    1326 —1359 годовъ—Евапгел1е Тип. А? 8.
    1362—1389      » Служебникъ Рум. М. АГ» 399.
    Въ текстЬ изсл'Ьдоватя я ссылаюсь еще на нйкоторый рукописи, рисунки съ которыхъ не привожу.
    Къ сожал'Ьтю, кромй небольшого числа рукописей по разпымъ мЪстамъ Poccin и Западной Европы, остались нами не обследованными собрашя Московской Духовной Академш, Троице-Серпевой Лавры и графа Уварова. Некоторый мелкая собрата Москвы и Петербурга, по ихъ обследовании, не дали ¥

—

матер!ала для нашей работы, хотя и имЪютъ рукописи съ тератологической, орнаментомъ *).
        Приношу глубокую благодарность за ценный указания профессору Д. В. Айналову, Я. И. Смирнову, академику А. И. Соболевскому и профессору В. Н. Щепкину, а также храни-телямъ библютекъ, игумену о. Никанору, И. А. Бычкову, Г. П. Георпевскому, А. П. Кроткову, В. В. Майкову, В. В. Пасхалову, А. А. Покровскому, Н. П. Попову, В. И. Срезневскому, любезно содействовавшим!, мне въ моихъ архивныхъ разыскашяхъ.
        Императорскому Обществу Любителей Древней Письменности приношу благодарность за напечаташе моей работы, а Иконописной Палате при Донскомъ монастыре имени Селезнева—за предоставлеше мне командировки въ Петербургъ въ целяхъ ознакомления съ рукописями древнехранилищъ этого города.







        9 Сокращения.
        Рум. М.— Румянцевский Музей.
        Син.—Синодальная (Патр1аршая) Библютека.
        Тип.—Библ1отека Синодальной Типографы.
        Пуб.~Императорская Публичная Библютека.
        Акад.—Библютека Императорской Академы Наукъ.
        Дух,—Библиотека С.-Петербургской Духовной Академы.
        Рум. — собрате гр. Румянцева.
        Погод.      „   Погодина.
        Соф.       ₎}   Софийское.
        HoBoiepyc.  „   Ново1ерусалимское.

    Въ начале своей работы определите особенности того стиля, который принято называть «тератологическимъ» и который въ Россш является въ рукописяхъ ХШ-го, а особенно XIV вйковъ.
    Орнамента, вообще, имеете родство съ архитектурой. Последняя представляетъ комбинащю лиши (п поверхностей) въ пространств^, первый—комбинащю лишй на плоскости *). Развит! е па плоскости—типичный признакъ орнамента.
    Челов^къ въ изобразительномъ искусстве можетъ представить только то, что онъ видитъ въ природе. Однако воспринимаемую природу онъ пропускаете черезъ призму своей души; и это безусловно необходимо даже въ наиреальнейшемъ искусстве. Еще более условности вносится, конечно, въ орнаментъ сфера деятельности котораго принцишалыю ограничена плоскостью, на самомъ деле и не существующей въ природе, а лишь нами отъ нея отвлекаемой. Впрочемъ, не всегда орнаментъ ограничивается плоскостью. Иногда въ немъ являются изваянныя формы; иногда, рисунокъ складывается въ живописную, объединенную общей точкой зрешя, картину и орнаментъ превращается въ живопись. Отдельный части такого орнамента часто могутъ быть выделены изъ него, не нарушая его целости, какъ самостоятельный произведения искусствъ. Таковыя


   9 Отвлеченно мыслимой при орнаментировка даже неровныхъ поверхностей.

формы орнамента Запада проникали уже въ древности и въ славянсгая страны (см., напр., рукописи Сербы). Въ общемъ, у насъ сохранялся чистый орнаментъ, вт. пред'Ьлахъ плоскости, что типично для нашего тератологическаго орнамента XIV века.
    Свои мотивы орнаментъ заимствуем изъ царствъ растп-тельнаго и животнаго. Однако не всягай «животный» орпа-ментъ можем быть названъ «тератологическимъ» Орнаментъ западный, не ограниченный плоскостью, часто представляетъ законченный формы животныхъ, часто или даже почти всегда остающаяся самостоятельными по отношение ко всему орнаменту. Руссшй орнаментъ XIV в., ограниченный плоскостью, даетъ лишь контуры, иногда теряюпце свой животный образъ и пе-реходяпце не то въ листву, не то въ какихъ-то полуживот-ныхъ-полунасЬкомыхъ, не то въ ремни, которые можно было бы назвать и змеями. Иногда эти контуры животныхъ возни-каютъ изъ растетпй, которыя своимъ контуромъ даютъ подходящую для того форму. И животныя и растительныя формы переплетаются между собой, одинаково подчиняясь закону условнаго стиля, но и гЪ п друпя формы несомненно берутся изъ природы. Среди животныхъ формъ вводится и форма человека. Буслаевъ не отделялъ фигуръ животныхъ и людей другъ отъ друга, называя и техъ и другихъ чудовищами. Вотъ его подлинные слова: «Русски! орнаментъ XIV в., буду обозначать его этимъ вЬкомъ, какъ временемъ полпейшаго развипя,— состоим изъ двухъ главныхъ элементовъ: изъ ременныхъ и преимущественно змеиныхъ сплетены и изъ чудовищъ, куда причисляю и все фигуры животныхъ и людей, потерявшихъ натуральность подъ печатью условнаго стиля». Эту особен

*) Проф. В. Н. Щепкинъ. Болонская псалтырь. СПб. 1906. Стр. 43.

ность, т. е. условность изображений, Буслаевъ считаетъ тпппч-нымъ признакомъ дапнаго орнамента, определяя сербами живописный орнаментъ, какъ превращающийся пзъ собственно орнамента въ мишатюру * *). Отдаленность отъ природы, неподвижность, OTcyrcTBie рельефа и реальной окраски, отличге въ тон'Ь творчества нашего тератологическаго стиля отъ «активно-художественнаго» животнаго стиля романской эпохи отмЪчаетъ проф. В. Н. Щепкинъ. Одновременное примкнете плетешй и зв’Ьриныхъ формъ къ одной и той же детали, по замечанию того же изсл'Ьдователя. является существенной приметой рус-скаго тератологическаго стиля²). Акад. II. В. Ягпчъ, также какъ и Буслаевъ, отд^ляетъ стиль тератологический отъ стиля натуралистическаго, представляющаго животпыхъ въ ихъ есте-ственномъ виде и въ естественной обстановке, что мы впдимъ, напримЪръ, въ византшскихъ рукописяхъ. Далее акад. И. В. Ягичъ указываете что въ тератологическомъ вовгородскомъ орнаменте XIV в'Ька рядомъ съ тератологическими формами являются и реальный формы людей ³). Акад. А. И. Соболев-скш не обобщаетъ всЬхъ животныхъ формъ подъ именемъ чудовищъ, по выд'Ьляетъ изъ нихъ человека, какъ реальную форму, хотя и запутанную нередко ремнями и ветвями ⁴). Далее мы увидимъ, что отчасти былъ правъ и Буслаевъ, такъ какъ, даже отделившись отъ животнаго Mipa, человЬкъ остался подъ печатью условнаго стиля, а еще более правы поздней
    ’■) Буслаевъ. Реценз!я на Атласъ Стасова (Журналъ Минпст. Нар. Проев. 1884, май). Стр. 93.
    -) Щепкинъ. Болонская псалтырь. Стр. 46, 49.
    ⁸) И. В. Ягичъ. Реценз1я на Атласъ Стасова (ВЪстникъ изящн. искусствъ 1888 г., т. VI, вып. 2).

    *) А. И. Соболевекгй. Славяно-русская палеография. Изд. 2. СПб. 1908. Стр. 63, 65.

пне изсл'Ьдователи, указывавппе на реальные мотивы въ чело-в’Ьческихъ фигурахъ. Вообще, намъ кажется, что терминомъ «чудовище» порядочно злоупотребляли.
     Внешность тератологическаго русскаго орнамента такова. Во-первыхъ, онъ, какъ мы видели, не живопись и не рельефъ, а просто, какъ выразился Буслаевъ, «узорочье» *), т. е. плоскш рисунокъ; во-вторыхъ, его мотивы—плетенка и чудовище (т. е. какая-либо животная форма), причемъ эти два элемента, по наблюдешю Буслаева, слились лишь съ течешемъ времени: и въ визанййскихъ и въ южно-славянскихъ и русскихъ рукописяхъ сперва произошло опяше въ буквахъ. Въ византш-скомъ орнаменте оно ограничилось буквами, а въ славян-скихъ и русскихъ рукописяхъ пошло и въ заставки. Въ византшскомъ орнаменте XI — XII в'Ьковъ животное отделяется отъ корпуса буквы (сл'Ьдъ реализма). Въ XII—XIV в£-кахъ—опяше буквы съ чудовищемъ (ср. визанпйскую рукопись Акаеиста Пресвятой Богородиц^ въ Синодальной Библиотеке) * ²). Заставка, технически полученная изъ буквы, по замечашю проф. В. Н. Щепкина ³), представляетъ две симметричный половины, въ которой «главный эффектъ расчитанъ не только на затейливость отдельныхъ фигуръ животныхъ и людей, сколько на хитросплетенные узлы и перевивки ремней, въ которыхъ one путаются и затягиваются» ⁴). Въ фигурахъ

    \) Буслаевъ. Рецензия на сочинение Вюлле-Ледюка „Русское Искусство" (Критическое ОбозрЪше, 1879, № 2).

    ²) Тамъ же. Черты славянской тератологии встречаются въ рукописяхъ греко-восточныхъ, о чемъ ниже. См. Кондакове. Зооморфпческ1е инищалы греческихъ и глаголическихъ рукописей X —ХЬго стол’Ьпй. Издан1е Общ. Люб. Древней Письменности. CXXI, 1903.

    ³) Щепкинъ. Болонская псалтырь. Стр. 34.

    ⁴) Буслаевъ. Реценз1я на Атласъ Стасова. Стр. 65-