Очерки комплексного источниковедения. Средневековый Новгород: Учебное пособие
Покупка
Основная коллекция
Тематика:
Источниковедение
Издательство:
Высшая школа
Автор:
Янин Валентин Лаврентьевич
Год издания: 1977
Кол-во страниц: 240
Дополнительно
В учебном пособии рассматривается методическая проблема комплексного исследования разнообразных источников и использования достижений специальных и вспомогательных исторических дисциплин на конкретных примерах истории средневекового Новгорода. Книга дает представление о том, что кардинальные проблемы истории могут изучаться только путем освоения всего фонда письменных и материальных источников.
Скопировать запись
Фрагмент текстового слоя документа размещен для индексирующих роботов
В.л. ЯНИН н е р к и к о м п л е к с н о г о и с т о м н и к О Б е д е н и я СРЕДНЕВЕКОВЫЙ НОВГОРОД Допущено Министерством высшего и среднего специального образования СССР в качестве учебного пособия для студентов исторических факультетов университетов МОСКВА. «ВЫСШАЯ ШКОЛА». 1977
902.6 Я 62 Р е ц е н з е н т ы : к а ф е д р а истории С С С Р Ростовского государственного университета и профессор С. О. Ш м и д т . Янин В. JI. Я 62 Очерки комплексного источниковедения. Средневековый Новгород. Учебн. пособ. М., «Высш. школа», 1977. 240 с. В учебном пособии рассматривается методическая проблема комплексного исследования разнообразных источников и использования достижений специальных и вспомогательных исторических дисциплин на конкретных примерах истории средневекового Новгорода. Книга дает представление о том, что кардинальные проблемы истории могут изучаться только путем освоения всего фонда письменных и материальных источников. 10604 — 393 16—77 902.6 001 (01)—77 © И з д а т е л ь с т в о « В ы с ш а я ш к о л а » , 1977 г.
ВВЕДЕНИЕ Предлагаемая книга очерков посвящена истории средневекового Новгорода, но ее главная цель иная. Историческая наука на современном этапе, как никогда раньше, испытывает необходимость в комплексном изучении источников, которое в силу их исторической дифференциации затруднено существованием специфических методик многочисленных специальных дисциплин. Язык, на котором говорят эти дисциплины, требует особого изучения, отпугивающего исследователя. Поэтому успех в развитии специальных дисциплин часто приобретает незаслуженно локальный характер, тогда как он призван углублять русло магистральных направлений исторических исследований. Эти мысли в книге развиваются путем изучения конкретных сюжетов источниковедческой критики. Книга составляет основу специального курса «Источниковедение Новгорода», который читается автором на историческом факультете Московского государственного университета, но во многих своих частях представляет результат занятий в семинаре со студентами, специализирующимися по истории средневекового Новгорода. Собранные здесь источниковедческие очерки содержат известную сумму материалов, позволяющих наметить общеисторическую периодизацию древнего Новгорода, но автор не стремился к систематическому обзору всех видов источников этой темы, избирая те сюжеты, разработка которых наиболее наглядно демонстрирует преимущества комплексного источниковедения. Наиболее емкие сюжеты той же проблемы были предметом других наших книг, к которым мы и отсылаем ч и т а т е л я П е р в о 1 См.: Янин В. Л. Новгородские посадники. М., 1962; его же. Актовые печати древней Руси X—XV вв., т. 1—2. М., 1970; его же. Я послал тебе бересту..., изд. 2. М., 1975.
начальные варианты некоторых очерков были опубликованы в журналах и сборниках 1 См.: Янин В. Л. Из истории высших государственных должностей в Новгороде. — Сб.: Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран. М., 1963; его же. Заметки о новгородских берестяных грамотах. — «Советская археология», 1965, № 4; его же. Из истории землевладения в Новгороде XII в. — Сб.: Культура древней Руси. М., 1966; его же. Новгородские грамоты Ачтония Римлянина и их дата.—«Вестник Московского университета». Серия история, 1966, № 3; Изучение древнерусских вислых печатей. — «Вспомогательные исторические дисциплины», вып. 1. Л., 1968; его же. Грамота Святослава Ольговича 1137 г. — Сб.: Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе. М., 1972; его же. К проблеме интеграции в изучении вещественных и письменных источников по истории русского средневековья. — «История СССР», 1973, № 3; его же. Возможности археологии в изучении древнего Новгорода. — «Вестник Академии наук СССР», 1973, № 8; его же. Патрональные сюжеты и атрибуция древнерусских художественных произведений. — Сб.: Византия. Южные славяне и древняя Русь. Западная Европа. Искусство и культура. М., 1973; его же. Церковь Бориса и Глеба а новгородском Детинце. — Сб.: Культура средневековой Руси. Л , 1974; его же. Археологические раскопки в Новгороде. — Наука и человечество. Международный ежегодник. il976. М., 1975.
К ПРОБЛЕМЕ ИНТЕГРАЦИИ ПИСЬМЕННЫХ И ВЕЩЕСТВЕННЫХ ИСТОЧНИКОВ Оценивая сегодняшнее состояние вспомогательных исторических дисциплин, к числу которых относится и источниковедение, можно говорить как об их значительном успехе, так и о наличии несомненных признаков, способных в будущем породить существенные методические сложности. Успех проявляется в быстром развитии новых исследовательских методов, которые позволили в решении многих специальных вопросов расстаться с интуитивными догадками и подойти к установлению таких объективных критериев, которые рождают бесспорный вывод. Признаки, ведущие в перспективе к возникновению методических сложностей, заключаются в том, что эти прекрасно решаемые специальные вопросы с развитием вспомогательных дисциплин порой перестают носить характер важных исторических проблем, приобретая все больше самодовлеющее источниковедческое значение. Воспользуемся примерами, которые можно почерпнуть из современного состояния одной из наиболее успешно разрабатываемых исторических дисциплин — нумизматики. Возникнув первоначально как область коллекционирования, нумизматика затем превратилась в научную дисциплину, когда комплектование коллекций поставило перед собирателями первые загадки, связанные с определением времени, места изготовления и принадлежности сложных для понимания нумизматических фактов. На первых порах развития нумизматики — практически на протяжении XVI—XIX вв. — главным направлением было формирование классификационных систем и в связи с этим формирование систематических коллекций. Основной целью работы оставалась задача отыскать в системе место для каждого нового факта и, следовательно, решать узкоисточниковедческие вопросы. В этот период оформилось и популярное до сегодняшнего дня определение нумизматики как исторической дисциплины: «Нумизматика занимается изучением внешних данных монет: именно иконографии и легенд. Но 5
вопросы, связанные с изучением денежного счета, представляют собой один из разделов отнюдь не нумизматики, а метрологии»Приведенное определение наиболее последовательно отражает существующее представление о границах дисциплины, ограничивая сферу собственно нумизматического исследования. Это определение можно конкретизировать многими способами, подставляя вместо метрологии иные родственные нумизматике аспекты. В частности, чтобы быть вполне последовательным, можно отметить, что иконографический ракурс нумизматики в значительной степени способен составить, содержание не нумизматики, а истории искусства; изучение нумизматических легенд является частью эпиграфики. Придерживаясь определения нумизматики как исторической дисциплины, следовало бы несколько уточнить его. Нумизматика занимается изучением внешних данных монеты с целью определения ее времени, места изготовления и принадлежности. Она опирается на иконографический и эпиграфический методы, но, будучи, наконец, определена, монета переходит из рук решивших свою задачу нумизматов в руки специалистов в области других дисциплин. Отметив абсолютную правильность такого определения для начальной поры развития нумизматики, нужно, однако, решительно возразить против сохранения этой дефиниции на новом этапе, соответствующем сегодняшнему состоянию нумизматики. Новый этап развития нумизматики характеризуется резким расширением ее-методических приемов. Этот этап определился в первой четверти XX в., хотя отдельные исследователи намечали его и в более раннее время. Существо коренного изменения дисциплины состоит в том, что роль главного источника перестала играть отдельная монета и даже систематическая коллекция монет. Таким источником стали монетный клад и топография монетных находок. Основы нового методического подхода к нумизматике были четко сформулированы в трудах выдающегося русского нумизмата-ориенталиста Р. Р. Фасмера 2, а забота о собирании сведений о монетных 1 Черепнин Л. В. Русская метрология. М., 1944, с. 13—14. 2 Программное значение имеет статья Р. Р. Фасмера «Об издании новой топографии находок куфических монет в Восточной Евро 6
находках определила предмет деятельности специально созданного в первые послереволюционные годы научного коллектива, который объединил крупнейших специалистов того времени Остановимся прежде всего на тех топографических приемах, которые внешне не преобразуют задач нумизматики, укладываясь в рамки традиционного определения этой дисциплины. Во многих случаях привлечение материалов топографии ведет к установлению конкретного места чеканки монетных серий. Именно топографическим методом была решена занимавшая нумизматов (и не только нумизматов) на протяжении столетия проблема выпуска древнейших русских монетных серий с именами Владимира, Святополка и Ярослава 2. Было выяснено, что чекан Ярослава связан исключительно с Новгородом, а чекан Владимира и Святополка — с Киевом. Тот же пример важен для демонстрации другой возможности топографического метода. Исследование древнейших русских монет в «контексте» сопутствующих им кладовых материалов разрешало другую, еще более острую проблему о времени чеканки этих монет. Прежние определения колебались в широких пределах конца X, XI и всего XII вв. Анализ сопутствующих материалов ограничил эту дату концом X — началом XI в. 3. Существуют и более сложные примеры. Известно, что изготовленная из драгоценного металла монета, будучи включена в оборот международной торговли, сбрасывает, по выражению К- Маркса, свой национальный мундир и превращается в частицу мирового денежного хозяйства. В программе нумизматического источниковедения эта проблема порождает особый аспект исследования: каковы даты бытования такой монеты не на ее родине, а та)М, куда она была занесена потоками мировой торговли, облачившись в иной национальный мундир. пе». — «Известия АН СССР», серия VII, ООН, 1933, № 6—7, с. 473— 484. 1 См.: «Труды Нумизматической комиссии Государственной академии истории материальной культуры, т. 1—6. Пг. — Л., 1921— 1927. 2 См.: Ильин А. А. Топография кладов древних русских монет X— XI вв. и монет удельного периода. Л., 1924; Лихачев Н. П. Материалы для истории византийской и русской сфрагистики, вып. 2. Л., 1930, с. 174—192. 3 См.: Бауер Н. П. Древнерусский чекан конца X и начала XI в. — «Известия ГАИМК», т. 5. Л., 1927. 7
Для русского средневековья эта проблема особенно остра, поскольку на протяжении многих столетий — и до, и после кратковременного опыта чеканки собственной монеты на рубеже X—XI вв. — русское денежное обращение удовлетворялось массовым ввозом иноземного серебра, сначала восточного в виде куфических монет, затем западноевропейского в виде разнообразных денариев. На протяжении второй половины XIX в. и первой половины XX в. дискуссия о хронологических ножницах между датой изготовления и датой русского обращения иноземной монеты была одной из самых острых. В частности, пример с датировкой русских монет древнейшей поры XII веком опирался на предполагаемую обязательность хронологической надбавки к дате младшей иноземной монеты кладов, в которых встречались и древнейшие русские сребреники. Предполагалось, что такая монета, изготовленная где-нибудь в Багдаде или Басре, должна была совершить путешествие длиной в целое столетие, чтобы на месте ее сокрытия в кладе встретиться с только что выпущенной русской монетой Теперь вопрос о необходимости широких хронологических надбавок решен отрицательно исследованием вновь найденных кладовых комплексов. В ходе археологических раскопок в Новгороде дважды удавалось обнаружить большие клады куфических монет2, датировка которых могла быть обоснована не только внутренним анализом самих комплексов, но и независимым от него стратиграфическим анализом условий и обстоятельств находки. Оба клада были перекрыты культурными напластованиями с деревянными остатками хорошей сохранности, что позволило исследовать их средствами дендрохронологии. Выяснилось, что максимальная хронологическая разница между возможной датой сокрытия кладов и образованием этих перестилающих их остатков не превышает 14 лет 3. Можно ли, однако, делать из этого вывод, что даты иноземных монет всегда должны совпадать с датами их 1 См.: Орешников А. В. Денежные знаки домонгольской Руси. М., 1936, с. 31. 2 См.: Янина С. А. Неревский клад куфических монет X в.—• «Материалы и исследования по археологии СССР», № 55, 1956; ее же. Второй Неревский клад куфических монет X в. — «Материалы и исследования по археологии СССР», № 1117, 1963. 3 Самыми поздними монетами этих хладов были дирхемы в первом случае 972 г., во втором — 975 г. Между тем перестилающий 8
обращения на Руси? Нет. Из многих возможных примеров приведем наиболее яркий. Исследование комплексов русских кладов куфических монет начала X в. обнаружило наличие в них больших масс дирхемов, чеканенных за сто лет до их сокрытия в земле. Эти монеты составляют подавляющую часть сокровищ начала X в., но не несут на себе никаких следов длительного обращения. Напротив, известны случаи, когда в кладах имеются большие группы монет, чеканенных одними и теми же штемпелями, т. е. составлявшие на протяжении столетия неподвижный комплекс, который, выйдя из-под молотка багдадского чеканщика времен Харуна ар-Рашида, никогда не разобщался, иными словами, не участвовал в обращении. Причины такого странного явления хорошо объяснимы исторически, они отчетливо наблюдаются на протяжении почти всего ХГ*в. В момент становления широких связей Халифата со странами Восточной и Северной Европы в конце VIII в. на восточных монетных дворах было отчеканено громадное число дирхемов, превышающее действительные потребности мировой торговли, и эти дирхемы постепенно вводились в обращение вплоть до того момента, когда центры организации этой торговли перешли в руки СаманидовУказанное обстоятельство предопределило и мизерный, чисто политический характер выпуска монеты халифами середины — второй половины IX в. Приводя эти примеры, мы остаемся в рамках старого определения задач нумизматической дисциплины и показываем только расширение круга ее источниковедческих приемов. Еще один важнейший прием был предложен в 40-х годах И. Г. Спасским и является теперь одним из самых существенных инструментов источниковедческой критики. И. Г. Спасский стал рассматривать монету как произведение ремесла и исследовать ее методами анализа производственной технологии. Разработанный им аспект привел к открытию закономерностей в смене штемпелей денежного кружка. Поскольку всякая монета изготовлялась при помощи двух штемпелей, а эти штемпели в про их ярус построек датируется 989 годом. См.: Колчин Б. А. Дендрохронология Новгорода. — «Материалы и исследования по археологии СССР», № 117, 1963, с. 85. 1 См.: Янин В. JI. Денежно-весовые системы русского средневековья. Домонгольский период. М., 1956, с. 107. 9
цессе работы снашивались не одновременно, всякий раз при замене одного из штемпелей новая монетная серия оказывалась родственно связанной с предыдущей. Такую связь между ними можно выразить графической цепочкой последовательно обновляемых штемпелей. Наращивая эти цепочки, можно решать две труднейшие задачи: проблему относительно хронологической классификации монет, не несущих на себе обозначения даты, и проблему места чеканки монетных серий; очевидно, монеты, чеканенные на разных денежных дворах, составят разные штемпельные цепочки. Блестящим примером применения этой методики было решение И. Г. Спасским вопроса об истории выпуска и порчи монет в эпоху интервенции начала XVII в. Исследователь выявил серии монет, чеканенных Ярославским ополчением Минина и Пожарского, а также шведами в оккупированном ими Новгороде1. Недавно все выводы И. Г. Спасского, сделанные при помощи чисто нумизматических приемов, подтвердились находкой письменных свидетельств в советском и шведском архивах2. И еще "один важнейший метод нуждается в краткой демонстрации. Если раньше исследователи решительно отделяли вопросы истории денежного счета от собственно нумизматики, перенося их целиком в сферу метрологии, то теперь метрологические методы вошли в кровь и плоть нумизматического источниковедения. Приведем примеры, в равной степени связанные и с историко-техническим, и с топографическим аспектами нумизматического исследования. Открытие И. Г. Спасским шведского чекана в Новгороде 1611—1617 гг. базируется и на исследовании монетных штемпелей, и на метрологических данных. Шведы воспользовались старыми штемпелями копеек с именем Василия Ивановича Шуйского и ставшими теперь анахронистическими датами, но изменили при этом стопу, уменьшив вес монеты. Именно эта весовая разница служит главным критерием отличия шведских монет от подлинных копеек Василия Шуйского. Напомним, какие опоры вызвала проблема 1 См.: Спасский И. Г. Денежное обращение в Московском государстве с 1533 по 1617 г.—«Материалы и исследования по археологии СССР», № 44, 1955. 2 См.: Спасский И. Г. Новые материалы о Новгородском денежном дворе в 1611—^1617 гг.— Сб.: Новое в археологии. М., 1972. 10