Некрополь Новгородского Софийского собора

В.Л. ЯНИН

НЕКРОПОЛЬ

НОВГОРОДСКОГО

СОФИЙСКОГО СОБОРА

Монография

Москва

ИНФРА-М

2011

УДК 94(075.4)
ББК 63.3(2)4

Я62

Рецензенты:

А.И. Клибанов — доктор исторических наук;
А.П. Новосельцев — член-корреспондент АН СССР

Янин В.Л.

Я62
Некрополь Новгородского Софийского собора : 

монография / В.Л. Янин. — М. : ИНФРА-М, 2011. —
240 с.

ISBN 978-5-16-107837-2 (online)

На протяжении семисот лет Софийский собор в Новгороде 

использовался для погребения наиболее авторитетных деятелей 
истории. 
В 
его 
некрополе 
похоронены 
инициатор 

строительства собора сын Ярослава Мудрого Владимир, 
знаменитый воин Мстислав Храбрый, крупнейший писатель 
XIV в. Василий Калика, выдающийся сподвижник Петра I 
Феофан Прокопович. Время и перестройки храма привели к 
забвению знания истинной топографии софийского пантеона, а 
нужды церковного возвеличения многих причисленных к лику 
святых 
погребенных 
породили 
уже 
в 
XVII
в. 

фальсифицированную 
топографию 
некрополя. 
В 
книге 

восстанавливается 
достоверная 
топография 
софийского 

пантеона.

Для 
историков, 
археологов, 
искусствоведов 
и 
всех 

интересующихся историей нашей Родины.

УДК 94(075.4)

ББК 63.3(2)4

ISBN 978-5-16-107837-2 (online)
© Янин В.Л., 1988, 2011

ФЗ № 
436-ФЗ

Издание не подлежит маркировке 
в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 1

Предисловие 

На протяжении всей своей многовековой 
истории 
Софийский собор Новгорода, построенный в 1045 — 
1050 гг., служил местом почетного захоронения крупнейших 
политических 
деятелей. 
Право быть 
погребенным в его пантеоне в средневековую эпоху 
целиком определялось иерархическим рангом умершего. Этим 
правом обладали 
высшие 
церковные 
руководители — епископы, архиепископы и митрополиты (для них оно было безусловным), 
князья 
(и члены княжеской семьи) и — в редких случаях — 
посадники 
(для 
последних 
требовался 
особо 
заслуженный 
авторитет). 
Однако до 
определенного 
момента пребывание в софийском пантеоне останков 
даже самых прославленных деятелей не сопровождалось их охранительным почитанием. Плиты погребений не обозначались надписями. 
Многочисленные 
перестройки, 
сопровождавшиеся 
поднятием 
полов 
собора на новые уровни, скрывали от глаз посетителей 
сами эти плиты, и память о погребенных оставалась 
запечатленной лишь в скупых сообщениях летописей 
и, вероятно, соборных синодиков, в которых отмечался только факт захоронения в Софийском соборе, 
но не конкретное место погребения. 
Яркий пример состояния существовавших к первой половине XV в. знаний о том, где покоятся 
конкретные останки, дает летописный рассказ об 
«обретении тела» 
самого почитаемого 
при 
архиепископе Евфимии II деятеля XII в. владыки ИлииИоанна 
в 
1439 
г.: 
«. . . при 
сем 
архиепископи 

3 

Еуфимии, лета 6947, обретено бысть тело 
архиепископа Иоанна, при котором были Суздалцы под 
Новымъгородом, понеже от многих лет и от иногих 
поветриев старые памятухи извелися, и быша мощи 
его неведомо где лежат» 
Способ 
«атрибутивной 
работы» 
архиепископа 
Евфимия II по идентификации этих останков излагается в его житии. В 1439 г. упавший сверху 
камень пробил в Предтеченском приделе Софийского 
собора «велию скважину», в которой открылась гробница с нетленными мощами неизвестного святителя. 
Евфимий 
обратился 
к 
всевышнему 
с 
мольбой: 
«Да явит имя, кто есть». Ночью Евфимию явился 
святитель и сказал: 
«Я тот Иоанн 
архиепископ, 
которого открыт гроб». Дав обещание молиться за 
Новгород, он повелел творить поминовение по усопшим князьям и архипастырям Новгорода 2. 
Отметить 
указанный 
способ 
идентификации 
особенно важно потому, что установление почитания 
выдающихся 
предков стало существенной 
частью 
идеологической и политической программы 
Евфимия II, имевшей антимосковский характер и направленной к прославлению и идеализации новгородской героики прошедших столетий, к возвеличению 
политической самостоятельности Новгорода. В этом 
смысле Илия-Иоанн, при котором Новгород добыл 
победу 
над 
объединенной 
«суздальской» 
ратью 
русских князей в 1170 г., сделался символом антимосковской доктрины Евфимия 
II. Но в том же 
1439 г. Евфимий «позлати гроб князя Володимера, 
внука великаго Володимера, и подписа; такоже и 
матери его гроб подписа, и покров положи, и память 

1 Новгородские летописи. СПб., 1879. С. 138—139 («Краткий 
летописец новгородских владык»), 
2 Памятники старинной 
русской литературы, 
издаваемые 
гр. Г. Кушелевым-Безбородко. СПб., 1862. Вып. 4. С. 16—26. 

4 

им устави творити на всякое лето месяца октября 
в 4» 3. В 1440 г. им организовано свидетельствование 
мощей Варлаама Хутынского, о чем рассказывается 
в Распространенной редакции Жития 
Варлаама 4. 
Приведенные случаи — лишь частные проявления 
целенаправленной деятельности Евфимия II, которая, 
по-видимому, имела всеобщий характер, коснувшись 
почитания всего новгородского пантеона владык и 
князей. Под 1439 годом в Новгородской III летописи 
записано «Сказание и видение софийского понамаря 
Аарона при архиепископе новгородском 
Еуфимии 
Вяжицком». Однажды ночью Аарон «ни во сне ни 
в привидении, но яве» увидал, как «преждеотшедшия 
архиепископы 
прежними дверми церковными 
излезша из притвора церковного. . . и идоша во святый 
олтарь дверми». В течение нескольких часов они 
молились, выйдя из алтаря, перед корсунской иконой 
богоматери, а затем снова удалились в алтарь. Архиепископ Евфимий, которому наутро Аарон поведал 
о своем видении, сказал: «„не остави бог места сего, 
молитв ради всех святых архиепископов"; 
и пев 
понихиду по архиепископех, и собором литургию 
служил в соборной церкви, и соборяном дал велию 
почесть, и кормяше и пояше доволно, и милостыню 
нищим неоскудну подаваше» 5. В Тихвинском уставе 
1590 г. имеется следующее сообщение: «. . . на память 
священномученика Иерофея уставися поминка от Евфимия 
архиепископа 
Вяжицкого, 
по 
повелению 
Ивана архиепископа темниц, по великих князех и 

3 Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950. С. 420. 
4 Дмитриев Л. А. Житийные повести русского Севера как 
памятники литературы XIII—XVII вв. JL, 1973. С. 54. 
5 Новгородские летописи. С. 271; см. также: Полное собрание 
русских летописей (далее: ПСРЛ). Л.; 1925. Т. 4, ч. 1, вып. 2. 
С. 491. 

5 

великих княгинях и их сродник и архиепископех 
и епископех, иже лежат в Великом Новгороде в 
соборной церкви и по монастырех, и по всех православных христианех». В литературе также фигурируют сведения о находившемся в 
Воскресенском 
монастыре уставе 1440 г., в котором якобы рукой 
самого Евфимия была написана «заповедь совершать 
поминовение о почивающих в Софийском соборе» 6. 
Полагают, что при Евфимии II была установлена 
местная канонизация не только Илии-Иоанна, но 
также новгородских владык Иоакима, Луки, Германа, 
Аркадия, Григория-Гавриила, Мартирия, Антония, 
Василия Калики и Симеона и якобы определен день 
их поминовения — 10 февраля 1. Однако самым ранним памятником, отразившим существование службы 
этим святителям в указанный день, является рукописный служебник Тихвинской церкви Софийской 
стороны, написанный в XVII в.8 В более ранних 
служебниках днем общего поминовения «преждеотшедших» новгородских владык названо 4 октября 9. 
Установление 
почитания 
выдающихся 
предков 
при Евфимии II послужило началом 
длительного 

6 Филарет. 
Русские святые, чтимые всею церковью 
или 
местно. 
Январь, февраль, март, апрель. СПб., 
1882. 
С. 342. 
В 
Чиновнике Софийского собора первой 
половины XVII 
в. 
записано под 4 октября: «Сего числа явление иже во святых 
отца 
нашего 
Иоанна 
епископа 
новгородцкаго 
чюдотворца 
Евфимию 
архиепископу. 
И 
его, 
святителя 
Иоанна, 
повелением сотворяются 
понахиды 
на всякий год по 
благоверных 
царех и царицах и великих князех и великих княгинех всеа 
Русии в Великом Новеграде и во окрестных селах» (Голубцов 
А. 
Чиновник Софийского собора. М., 1899. С. 37). 
7 Хорошев А. С. Политическая история русской канонизации 
( X I - X V I вв.). М„ 1986. С. 140-141. 
8 Филарет. Указ. соч. С. 173. Примеч. 43. 
9 4 октября как день панихиды по новгородским владыкам 
и князьям указано 
в Чиновнике Софийского 
собора 
первой 
половины XVII в. См.: Голубцов 
А. Указ. соч. Под 4 октября. 

6 

процесса 
«опознания» 
древних могил 
софийского 
пантеона и прославления особо чтимых 
останков, 
иногда сопровождаемого местной, а затем и общерусской канонизацией. Никаких научных основ этот 
процесс не имел. Способы идентификации 
время 
от времени открываемых в ходе разного рода строительных работ останков в XVI и XVII вв. оставались 
теми же, что и при Евфимии II. 
Вот примеры «опознания» останков, относящиеся 
к середине XVI в. В 1551 г. «некий царедворец, 
в его же руце бяше церковное строение, в навечерие 
Пасхи, видя в церкви святых богоотец Иоакима и 
Анны, яже при велицей церкви Софии, гроб неведомаго архиерея в небрежении, 
положи 
намерение 
о нем попещися и, седши, внимавше чтомым Деяниям 
апостольским, и воздремався, и абие услыша неведомый глас, рекший: „подобает покровену быти гробу 
епископа Никиты"» 10 В 1558 г. тот же муж, которому 
поручено было «о церковном зиздании прилежати» и 
определить, до каких размеров нужно увеличить придельную к Софийскому собору церковь Иоакима и 
Анны, вздремнул, и ему явилось видение. Из собора 
вышли многие святители; один из них «весь сединою 
украшен, в руку жезл имея, им же черту сотвори 
по земле, показуя, юду ж подобает презиздати новую 
стену к церкви». Когда по этой черте начали копать 
ров для фундамента, то нашли святительский гроб. 
Сверившись по записям о том, что где-то здесь был 
погребен (за 500 лет до того) епископ Лука, порешили, что именно он и явился в видении «полагающим черту по своему гробу» ". 

10 Описание Новгородского Софийского кафедрального соб о р а / / Т р . XV Археолог, съезда в Новгороде 1911 г. М., 1916. 
Т. 2. С. 7 5 - 7 6 . 
11 Брюсова 
В. Г. Страница из истории Софийского собора 
Новгорода / / Культура древней Руси. М., 1966. С. 42—43. 

7 

Постепенно канонизировалась и формируемая с 
каждой новой «идентификацией» топография софийского пантеона. В начале XX в. она, предварительно 
закрепившись в описаниях Софийского собора и путеводителях, получила как бы и научное освещение 
в специальных статьях М. В. Муравьева и И. С. Романцева 12. Между тем анализ выводов этих исследователей обнаруживает, что они зависят от сложившейся 
в 
XV—XVII 
вв. 
традиции, 
основанной 
на «чудесных видениях». Поэтому состав и топография софийского пантеона требуют нового исследования, опирающегося как на документальные письменные 
источники, 
так 
и на 
новейшие 
данные 
археологических наблюдений и архитектурной биографии Софийского собора, основательно изученной 
в последние десятилетия. 
* 

Рассмотрение софийского пантеона удобнее 
всего 
вести по тем компартиментам собора, в которых 
совершались погребения. Для этого следует предварительно ознакомиться с общей схемой топографии 
собора. 
Софийский собор представляет собой пятинефный 
храм, три центральных нефа которого на востоке 
завершаются полукружиями апсид: центральная соответствует главному алтарю, северная и южная соответственно — жертвеннику и диаконнику. К основному массиву здания 
с трех сторон 
примыкают 

12 Муравьев 
М. В. 
Св. София — новгородский пантеон / / 
Сборник 
Новгородского 
о-ва 
любителей 
древности. 
Новгород, 1909. Вып. 1; Романцев 
И. О местах погребения новгородских владык в Софийском соборе / / Новгородская церковная 
старина. Тр. Новгородского церковно-археолог, о-ва. Новгород, 
1914, Т. 1. 

8 

галереи. Южная (иначе Мартирьевская или Златая 
паперть) в своем восточном членении включает придельную церковь Рождества богородицы, а в западном — помещение ризницы. Северная галерея (Богословская) в восточном членении включает придельную церковь Иоанна Богослова. Западная галерея 
(Корсунская паперть) расположена между западным 
членением северной галереи и лестничной башней 
(помещение последней расположено между Корсунской папертью и ризницей). 
Придельные 
церкви 
Рождества богородицы и Иоанна Богослова на восточном фасаде собора имеют полукружные 
завершения — апсиды. 
В галереях 
имелись, 
как 
теперь 
выяснено — с древнейшего времени, дополнительные 
алтари, превращавшие соответствующие этим алтарям компартименты галерей в придельные церкви. 
Еще в XI в. такие приделы были 
организованы 
в северной галерее (придел Иоанна Предтечи в ее 
западном членении) и в западной паперти (придел 
Стефана архидиакона), а в 1862 г. во время празднования 1000-летия России в южной галерее был создан 
Владимирский придел. В связи с дальнейшим изложением необходимо упомянуть также придельную 
церковь Иоакима и Анны, пристроенную в XVI в. 
к восточной части Софийского собора и занявшую 
пространство между апсидами диаконника основного 
храма и придела Рождества богородицы. В более 
раннее время этот придел не имел алтарного выступа. 
Во всех своих частях, как показали новейшие 
исследования, Софийский собор изначален. Его топографическая схема, существующая сегодня, соответствует плану строительства 1045 —1050 гг. Исключение составляет 
лишь 
придел 
Иоакима 
и 
Анны, 
возникший в его нынешнем виде в XVI в. 
Если Корсунская паперть является 
притвором 
собственно Софийского храма, то северная и южная 

9 

галереи соответственно были притворами придельных 
Богословской и Рождественской церквей. На линии 
подкупольной части Софийского собора эти галереи 
пересекались широким проходом, ведущим из северных дверей храма в южные. К востоку от этого 
прохода расположены алтарь собора и собственно 
придельные церкви Иоанна Богослова и Рождества 
богородицы. К западу от него — собственно Богословская и Мартирьевская паперти. 
Для погребения в софийском некрополе служили 
все три галереи. Но, кроме того, несомненно существование древнейшего кладбища за главным алтарем 
собора, 
там, 
где 
позднее 
был 
сооружен 
придел 
Иоакима 
и Анны. Поздняя летописная 
традиция 
связывает это кладбище с находившейся на этом 
участке или в непосредственной близости к нему 
самой 
ранней 
каменной 
церковью 
Новгорода — 
храмом Иоакима и Анны, построенным якобы еще 
в конце X в., а возникновение одноименной придельной церкви — с переносом в нее алтаря упраздненного самостоятельного храма.