Как судьи принимают решения: эмпирические исследования права

ÌÎÑÊÂÀ 2012

КАК СУДЬИ ПРИНИМАЮТ
РЕШЕНИЯ:

ЭМПИРИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ПРАВА

Под редакцией В.В. Волкова

УДК 347.9
ББК 67.71
    К 16

Рецензенты:
Л.Е. Бляхер, доктор философских наук, 
профессор Тихоокеанского государственного университета;
К.Б. Калиновский, кандидат юридических наук, доцент, 
заведующий кафедрой уголовно-правовых дисциплин 
Северо-Западного филиала Российской академии правосудия, 
ведущий советник Управления конституционных основ уголовной юстиции 
Секретариата Конституционного Суда РФ

 
 
Как судьи принимают решения: эмпирические исследования 
права / Под ред. В.В. Волкова. – М.: Статут, 2012. – 368 с. – (Серия «EXTRA JUS»).

 
ISBN 978-5-8354-0890-0 (в пер.)

Когда судьи выносят приговоры, принимают судебные решения, чем 
они руководствуются, кроме закона и «внутреннего усмотрения»? Какое 
влияние на судей оказывают факторы, по своей природе не относящиеся 
к правовым, – судебная иерархия, организация судов, профессиональная субкультура, интересы, нагрузка, мнение коллег? Книга содержит исследования российских судей и судебной системы, основанные 
на эмпирических наблюдениях: анализе статистики, анкетных опросах, 
экспертных интервью. Особое внимание уделяется факторам, которые 
порождают склонность российских и постсоветских судей поддерживать позицию следствия и государственного обвинения в уголовном 
процессе, происхождению так называемого «обвинительного уклона». 
Закономерности работы российской судебной системы рассматриваются с позиций мировых исследований по социологии права, а также 
в сравнении с другими странами бывшего СССР и Восточной Европы.
Книга рассчитана на юридическое и экспертное сообщество, учащихся вузов юридического и гуманитарного профиля.

УДК 347.9
ББК 67.71
ISBN 978-5-8354-0890-0

© Коллектив авторов, 2012
© Издательство «Статут», редподготовка, оформление, 2012

К 16

ВВЕДЕНИЕ

1

Нормативную модель поведения судей следует отличать от эмпирической. Нормативная модель принятия судебных решений – а под 
«поведением судей» подразумевается именно принятие судебных решений – оставляет судью один на один с текстом закона, представленными доказательствами и собственным внутренним убеждением. 
Конечно, кроме текста закона в распоряжении судей имеются решения и постановления высших судов, готовые решения по аналогичным делам и другие сходные документы, содержащие толкование законов и облегчающие их применение. Но они не содержат решения 
о виновности подсудимого или правоте сторон. Внутреннее убеждение понимается российской юридической наукой либо как чувство 
достоверности, усмотрение истины, которое определяет последующую оценку доказательств, либо как психологический результат оценки доказательств и других обстоятельств дела, вследствие чего у судьи 
формируется «субъективное чувство уверенности» относительно виновности или невиновности подсудимого или правоты стороны в судебном споре
1. Так или иначе формирование внутреннего убеждения, 
как и сам акт вынесения судебного решения, – это процесс по своей 
природе приватный и индивидуальный. Нормативная модель предполагает, что решение принимается в голове отдельного судьи в некоторой изоляции от окружающего мира и учитывает лишь совокупность доказательств и соответствующую статью кодекса или закона. 
И хотя нормативная модель – то, как суд или отдельный судья должен оценивать доказательства и принимать решения, – закреплена 
в процессуальных кодексах, закономерности этого внутреннего процесса мало исследованы
2. В действительности навыки принятия судеб
1 Амосов С. Формирование внутреннего убеждения // Правосудие в Восточной Сибири. 2003. № 4 (12) (http://www.law.edu.ru/doc/document.asp?docID=1161818). 
2 Этот принцип закреплен в ст. 17 УПК РФ: «Судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутрен

Введение

ных решений формируются на практике, опытным путем, как и всякий сложный навык вроде постановки медицинского диагноза или 
проведения научного эксперимента. Юридическая наука рассуждает об этом процессе преимущественно в жанре предписаний, но мало 
что говорит о том, как в действительности формируется внутреннее 
убеждение. Между тем у нормативной модели есть безусловно важный смысл. Для справедливого и законного суда требуется, чтобы судья был изолирован от внешних влияний и чтобы его решение было 
исключительно внутренним действием. 
Различия между представлениями о том, как судья должен принимать 
решения, и тем, как это происходит в действительности, составляют различие между нормативной и эмпирической моделью поведения судей. 
Чтобы перейти от нормативной к эмпирической модели, необходимо 
расстаться с концепцией внутреннего убеждения и обратиться к внешним поведенческим проявлениям, доступным наблюдению и анализу, 
предполагая, что внутреннее убеждение, все внутренние процессы определяются некоторым набором внешних влияний, которые можно исследовать. В некотором смысле – это движение от искусственной картинки назад к жизни. Это привнесение в картинку судебного поведения 
более разнообразного спектра мотивов, чем неукоснительное соблюдение законов, а также более разнообразных ограничений и источников 
влияния, чем тексты законов и их авторитетные толкования. 
Какие это мотивы, ограничения и влияния? Эмпирическое исследование поведения судей, исследование действительного процесса принятия решений, и объяснение его закономерностей не предполагает, 
что мы полностью выносим за скобки тексты законов и нормы профессиональной деятельности судей, т.е. все формальные правила. Но мы 
помещаем их в контекст интересов судей, а также политических и социальных по своей природе ограничений и воздействий, в результате чего модель поведения судей обретает многомерность и сложность, 
адекватную сложности самой профессии, особенно в ситуации, когда ее нормативные требования, такие как независимость и объективность, постоянно подвергаются испытанию социальной, экономической и политической средой. 
Изолированность судьи в момент принятия решения, сам этот момент и его локализацию в голове или другом внутреннем приватном 

нему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью». 

Введение

пространстве следует признать нежизнеспособной абстракцией. Эмпирический анализ права, оснащенный концептуальным аппаратом 
политологии и социологии, ставит на место этой абстракции вполне 
живого судью, обладающего материальными и карьерными интересами, статусными амбициями, имеющего пол, биографию и предшествующий опыт, включенного в социальные сети, работающего в контексте иерархической организации и подчиненного властным воздействиям в этой организации, находящегося в институциональной 
среде, где его или ее действия оцениваются и эта оценка имеет ощутимые последствия. 
Соответственно, примененный к поведению судей эмпирический 
анализ права предполагает наблюдения и объяснения исходя из того, что все вышеперечисленные факторы и взаимодействия не только имеют место, но и могут влиять на то, как судьи принимают решения. Политологический подход диктует нам необходимость учитывать отношения власти как внутри судебной организации и иерархии, 
так и между ней и смежными организациями, с которыми суд регулярно имеет дело в процессе работы: прокуратурой, следственными органами, органами исполнительной власти. Социология права, в свою 
очередь, обязывает принимать во внимание коллективный характер 
судебной деятельности, влияние мнения коллег, общественного мнения, ценностей и коллективных представлений, социальных характеристик судей и проверять гипотезы о влиянии вышеперечисленного 
на судебные решения. 
Таким образом, эмпирический подход к исследованиям права предполагает, во-первых, что процесс принятия решений задается не только 
кодексами, законами и юридическими обстоятельствами конкретного 
дела, а множеством экстралегальных факторов, которые переплетаются с легальными. Во-вторых, этот процесс не локализован в голове отдельного судьи, а распределен по одной или нескольким организациям и коллективам с подвижными границами, хотя номинальное авторство решения и принадлежит конкретному судье или коллегии судей. 
Эти концептуальные предпосылки задают направления исследований и основные гипотезы, но вторым важным моментом является использование различных эмпирических методов исследования 
и данных. Предполагается, что поведение судей можно наблюдать, т.е. 
сводить к некоторым эмпирическим фактам, анализировать закономерности, формулировать объяснительные гипотезы, а потом проверять их. К методам исследования относятся: анализ судебной статисти

Введение

ки; проведение анкетирования и анализ полученных данных; проведение и анализ экспертных интервью с судьями и другими участниками 
судебных процессов; этнографические наблюдения в зале суда. Количественные методы анализа позволяют обнаружить общие закономерности и причинно-следственные связи, а качественные методы – 
объяснить механизмы, которые воспроизводят эти связи, а также то, 
как они понимаются самими участниками. 
Таков, в общих чертах, подход, который положен в основу этой 
книги
1. Каждая глава базируется на некоторой совокупности эмпирических данных, описывающих поведение либо судов (судей), либо граждан по отношению к судам, и развивает свои тезисы на основе таких данных. 

2

Но этот подход влечет за собой ряд вопросов. Идея правосудия 
основана на фундаментальной предпосылке изолированности судей от 
внешних влияний и их чувствительности исключительно к требованиям закона и юридической стороне дела. Иначе какой смысл совершенствовать судебную доктрину и судебную практику? Занимаясь таким 
совершенствованием, юридическая наука по определению не может 
и не должна оперировать экстралегальными влияниями, предполагая, 
что совершенное процессуальное регулирование и ясные законы являются достаточным условием хорошего правосудия. Тогда правомерно 
ли переворачивать все с ног на голову и предполагать, что судьи мотивированы не только законностью и справедливостью, что на суды 
и судей воздействует совокупность внешних факторов, искажающих 
прямое и непроблематичное применение статей законов? Еще вопрос: 
является ли наличие экстралегальных влияний признаком несовершенства, патологии судебной системы, или это нормальное явление, 
которое следует признать, познать и практически учитывать в организации судопроизводства? Достижим ли вообще идеал автономии, необходимый для непредвзятого отправления правосудия?
Социология права и эмпирические исследования права – критические по своей направленности подходы – начали развиваться в США 

1 Импульсом к изданию этой книги послужила конференция «Как судьи принимают решения: российская судебная система в контексте социологии права», прошедшая в Институте проблем правоприменения при Европейском университете в СанктПетербурге 12–14 мая 2011 г.

Введение

и, позднее, в Великобритании. Это интересный парадокс. Исследования политических взглядов судей, судебных уклонов, иерархии, стремления судей отстаивать ценностные позиции, находясь в судейском 
кресле, и подобные критические подходы получили развитие там, где 
судебная власть была наиболее сильной и самостоятельной. Как отмечает американский ученый Лоуренс Баум, повышенный интерес к судебному поведению (judicial behavior) просто отражает важность судей 
в обществе. «Другой причиной этого интереса являются вопросы относительно судейского поведения, одновременно трудные и интригующие: например, когда судьи уступают внешнему давлению, что определяет их влияние в суде, при каких условиях они всеми силами стремятся избежать отмены решения в апелляции? Судейское поведение 
представляет собой сложную загадку, и несколько поколений ученых 
находили удовлетворение в работе над этой загадкой»
1.
Изначально традиция исследования поведения судей появилась 
как попытка соединить исследования судов, начатые в русле американской теории правового реализма и вдохновленные Оливером 
Холмсом, с количественными методами исследования, развивавшимися в политических науках. В работах основателей этого направления Германа Притчета 1940-х гг. и Глендона Шуберта 1950–1960-х гг. 
анализировались прежде всего многолетние данные по решениям судей Верховного суда США на предмет наличия политических взглядов и ценностных ориентаций (аттитюдов), обнаруживаемых в закономерностях голосования конкретных судей по общественно значимым делам, а также формирование среди них устойчивых коалиций
2. 
Развитие этого нового направления тем не менее было довольно скоро 
подвергнуто критике за то, что его предмет ограничивался узким кругом судей Верховного суда, который, будучи в явном виде политическим институтом, не представлял судебную систему в целом, а также 
за «бихейвиористский» уклон, сводящий поведение судей к индивидуальным решениям (реакции) по конкретным делам (стимулы). Дальнейшее развитие эмпирических исследований судебного поведения 

1 Baum L. The Puzzle of Judicial Behavior. Ann Arbor: University of Michigan Press, 
1997. P. 2.
2 Pritchett H. The Divided Supreme Court, 1944–1945 // Michigan Law Review. 1945. 
Vol. 44. N 3. P. 427–442; Idem. The Roosevelt Court: A Study in Judicial Politics and Values 1937–1947. N.Y.: Macmillan, 1948; Schubert G. Quantitative Analysis of Judicial Behavior. Glencoe: Free Press, 1959; Judicial Behavior: A Reader in Theory and Research / Ed. by 
G. Schubert. Chicago: Rand McNally, 1964; Shubert G. The Judicial Mind: The Attitudes and 
Ideologies of Supreme Court Justices, 1946–1963. Evanston: University of Illinois Press, 1965. 

Введение

происходило, во-первых, за счет расширения объекта исследования 
посредством включения данных из федеральных окружных и апелляционных судов, во-вторых, за счет повышения внимания к организационному контексту и устоявшимся когнитивным схемам обоснования позиций при принятии решений (т.е. к институтам) и, в-третьих, 
за счет более сложной системы мотивов, приписываемых судьям, и, 
соответственно, более разнообразных гипотез, подлежащих проверке
1. С точки зрения институционального подхода, писал Джеймс Гибсон, «решения судей являются функцией того, что они предпочитают делать, темперированного тем, что они считают, они должны делать, но ограниченного тем, что они воспринимают как допустимое. 
Это объединяет теорию аттитюдов, включая теории, связывающие аттитюды со стимулами, исходящими от конкретных судебных кейсов, 
ролевую теорию и теории институциональных или организационных 
ограничений на принятие решений»
2.
Логичным развитием исследований судебного поведения стало применение теории рационального выбора, т.е. экономического подхода, 
рассматривающего судей как рациональных индивидов, максимизирующих полезность в рамках определенных ограничений. Согласно 
концепции Ричарда Познера, юриста, экономиста и одновременно 
судьи апелляционного суда США, функция полезности судьи (т.е. то, 
что он стремится максимизировать или минимизировать) примерно 
такая же, как и у обычного человека. Но в силу специфики профессии 
судьи склонны больше ценить интеллектуальное удовольствие, престиж и снижение рисков при ограниченной возможности повышения 
своего дохода. Специфика целей и ограничений зависит от типа суда 
(федеральный, апелляционный, верховный), особенностей судебной 
организации и системы оценки, включая угрозу отмены решения
3. 
В результате разнообразных эмпирических исследований мотивы, 
приписываемые судьям, стали, по определению Баума, напоминать 
пирамиду. Небольшое число судей Верховного суда США озабочены 

1 См. обзор развития исследований судебного поведения в: Maveety N. The Study of 
Judicial Behavior and the Discipline of Political Science // The Pioneers of Judicial Behavior / 
Ed. by N. Maveety. Ann Arbor: University of Michigan Press. P. 1–49. 
2 Gibson J. The Social Science of Judicial Politics // Political Science: The Science of Politics / Ed. by H. Weisberg. N.Y.: Agathon Press. P. 150.
3 Posner R. Judicial Behavior and Performance: An Economic Approach // Florida State 
University Law Review. 2005. Vol. 32. N 4. P. 1260; см. также: Kornhauser L. Judicial Organization and Administration // Encyclopedia of Law and Economics / Ed. by G. De Geest and 
B. Buckaert. London: Edward Elgar, 1999. P. 27–44.

Введение

почти исключительно вопросами правовой политики и судебным законотворчеством, а на низовом уровне федеральных окружных судов 
исследователи обнаружили более широкий спектр мотивов: стремление выглядеть определенным образом в глазах коллег или широкой 
публики; стремление не потерять судейское кресло; уменьшение нагрузки; избегание рисков и конфликтов внутри суда. На среднем уровне – апелляционных судов – разнообразие мотивов за пределами собственно применения законов тоже наблюдается, но в меньшей степени
1. Кроме усложнения поведенческой модели, ученые также стали 
исследовать организационные эффекты судебной иерархии и влияние 
политики набора судейских кадров на поведение судов
2. 
Критические социальные исследования судов, которые часто следовали за национальной повесткой дня в части борьбы за гражданские 
права и свободы, показывали ограниченность юридического понимания судейской деятельности как сводившейся исключительно к применению или толкованию закона. Ставя под вопрос адекватность нормативной модели работы судьи как служителя исключительно Фемиды, такие исследования тем не менее не дискредитировали судебную 
власть, а способствовали более адекватному пониманию ее текущего состояния. К слову, английская традиция социоправовых исследований является сугубо прикладной дисциплиной, миссия которой 
состоит в проведении эмпирических исследований с целью развития 
и улучшения судебной системы. Являясь продуктом социальных наук, 
экспертиза, полученная многолетними исследованиями в жанре эмпирических исследований права, социологии права, политологии, уже 
давно стала инструментом тонкой настройки национальных судебных 
систем в Северной Америке и Европе. Дополняя юриспруденцию, т.е. 
по сути не отрицая тот факт, что нормы закона или прецедент «руководят» процессом принятия судебных решений или по крайней мере 
что так должно быть, эмпирические исследования права показывают, 
насколько это соответствует действительности и в какой мере институциональная структура судебной системы соответствует идеям, заложенным в нормы права. Понимание зависимости функционирования судебной власти от экстралегальных факторов дает возможность 
государственной власти, гражданским активистам и самим судьям 
формировать повестку дня судебной политики и судебной реформы.

1 Baum L. The Puzzle of Judicial Behavior. P. 24–30.
2 The American Courts: A Critical Assessment / Ed. by J. Gates and C. Johnson. Washington D.C.: CQ Press, 1991.

Введение

3

Данную книгу объединяет именно такое понимание роли эмпирических исследований права. В книге собраны исследования российской судебной системы, поведения судей, сравнения особенностей 
принятия судебных решений в постсоветских странах. Российскому 
читателю впервые предлагается оценить познавательные возможности эмпирических (политологических и социологических) исследований права в применении к российской судебной системе. Первые 
пять глав затрагивают преимущественно уголовное судопроизводство в судах первой инстанции, а затем в рассмотрение включаются гражданские процессы, арбитражные суды, Конституционный Суд и суд 
присяжных. В заключительных главах затрагивается европейская проблематика: применение Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и динамика реформирования судов в странах 
Восточной Европы. 
Исследование Алексея Трошева ярко высвечивает основные закономерности поведения судей в постсоветских и постсоциалистических странах. Его постановка проблемы содержит интересную загадку. 
За 20 лет, прошедших с момента распада СССР и Советского блока, 
судебные системы бывших социалистических стран и советских республик подверглись различным по своему характеру и глубине реформам. Страны, вступившие в Европейский Союз, вводили европейские 
стандарты судопроизводства и управления судебной системой, некоторые из них проводили люстрацию судей (Литва, Польша, Грузия), 
другие принимали новый уголовно-процессуальный кодекс (Россия, 
Польша, Эстония, Литва), реформировали правоохранительную систему. Однако если посмотреть на то, как судьи этих стран принимают 
решения по поводу запросов следствия или прокуратуры относительно содержания подозреваемых под стражей во время предварительного следствия, а также по поводу виновности подсудимых в уголовном 
процессе, то обнаруживается поразительное сходство. Доля удовлетворенных ходатайств о содержании под стражей во время следствия 
за прошедшие десятилетия практически не менялась, составляя 88–
90% в России, 88–89% в Украине, 80–94% в Грузии, 89–90% в Польше, 
84–85% в Латвии. Доля обвинительных приговоров в постсоветских 
странах также остается стабильно ничтожной за последние 10 лет: 0,5–
0,8% в Украине, 0,7–0,9% в России, 0,2–2% в Грузии; 2–3% в Польше; 2–4% в Болгарии.