История философии, 2005, № 12
Покупка
Тематика:
История философии
Издательство:
Институт философии РАН
Наименование: История философии
Год издания: 2005
Кол-во страниц: 244
Дополнительно
Тематика:
ББК:
УДК:
ГРНТИ:
Скопировать запись
Фрагмент текстового слоя документа размещен для индексирующих роботов.
Для полноценной работы с документом, пожалуйста, перейдите в
ридер.
Российская Академия Наук Институт философии ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ № 12 Москва 2005 8 Наряду с чисто университетскими штудиями в области классической и современной философии и первыми пробами пера в качестве автора собственных философских текстов, Адорно в эти годы продолжает самым активным образом расширять и углублять свой первоначальный опыт знакомства с оттесненными на периферию академической науки и зачастую вообще дискредитируемыми ею, маргинальными для общественного сознания той эпохи в целом течениями неортодоксальной марксистской мысли, во многом ориентированными на практику тогдашнего авангардистского искусства и чей материализм нередко приобретал откровенно теологическую окраску. В 1923 году столь увлеченно зачитывавшийся чуть ранее уже указанными работами Блоха и Лукача студент знакомится с только что вышедшим в свет под названием «История и классовое сознание» сборником статей последнего, книгой во многом парадигмальной по значимости, побудившей многих молодых интеллектуалов того времени стать приверженцами переосмысленного в духе гегелевской диалектики марксизма. Также и для Адорно почерпнутая им тут концепция товарного фетишизма и отчужденного, овеществленного, реифицированного (Verdinglichung) характера всех отношений в буржуазном обществе становится ядром разрабатываемого им в зрелые годы варианта «критической теории общества». В том же 1923 году он знакомится с Вальтером Беньямином, который, будучи старше его на 11 лет, как и Кракауэр, как и Блох, как и Лукач, принадлежал к плеяде интеллектуалов — выходцев из еврейских семей, как правило, достаточно состоятельных, чтобы предоставить своим отпрыскам возможность получить университетское образование, но не обладавших ни необходимыми связями, ни соответствующим социальным статусом для того, чтобы обеспечить им дальнейшее успешное продвижение либо по стезе академической науки, либо в иных престижных областях интеллектуального труда. Достигавшая астрономических величин галопирующая инфляция 20-х годов в Веймарской республике со своей стороны подрывала и без того не столь уж прочное финансовое положение этих молодых интеллектуалов. Именно становящаяся все более и более критической финансовая ситуация и его собственной, состоящей из жены и маленького сына семьи, и семьи его родителей, экономической независимости от которых так и не удалось достичь к тридцати годам Вальтеру Беньямину, вынужденному из-за недостатка средств периодически жить в их берлинском доме, где к тому времени уже тяжело больной отец, с переменным успехом вкладывавший деньги в инновационные градостроительные проекты, настойчиво требовал от него занять должность банковского слу Теодор В.Адорно: Основные этапы жизненного и творческого пути 4 Окруженный в течение дня и на пороге сна звуками профессионально исполняемых лучших композиций из репертуара музыкальной классики, обласканный неусыпным вниманием и нежной заботой сразу двух «мам», подрастающий Тедди, как вскоре стали все его звать, и за пределами родительского дома сталкивался со средой, в ту пору еще вполне благожелательной к этому юному отпрыску, казалось бы, столь противоречивой, но прекрасно уживавшейся в мире и согласии буржуазно-артистической, католическо-протестантской фамилии. Во Франкфурте тех лет, городе, уже тогда отличавшемся явным преобладанием финансово-торгового сектора экономики над индустриальным2 , еще царил дух терпимости и либерализма, которому удавалось в значительной степени нейтрализовать те подспудно назревающие конфликты «расово-классового» характера, которым во всей своей полноте было суждено расцвести уже в эпоху Веймарской республики, когда из-за численности проживавших в нем евреев Франкфурт получил злоязычное прозвище «Иерусалима-на-Майне». События Первой мировой войны, этого ключевого, поворотного пункта в истории западной культуры и цивилизации, повлекшего за собой целую череду тектонических сдвигов, сопровождавшихся столь радикальным «потрясением основ» устоявшегося миропорядка, что в конечном итоге до основания деструктурированной, «руинированной» предстала в сознании мыслящих слоев общества и сама социокультурная парадигма «проекта модерна» — несущая конструкция всех типов освоения действительности европейским человечеством на протяжении последних пяти веков — не оказали сколько-нибудь существенного влияния на процесс неуклонного роста и развития того «тепличного растения», «оранжерейного цветка» (Treibhauspflanze), каким из перспективы многих трудно прожитых лет3 виделся себе самому Адорно в эти годы. Вполне в соответствии с клишированным образом развитого не по годам гения этот вундеркинд оканчивает гимназию экстерном, на год раньше, будучи к тому же и освобожден от устного экзамена. Его музыкальное образование начинается еще в гимназические годы; он поступает во франкфуртскую консерваторию и обучается на дому, где его учителями становятся: по классу клавира — Э.Юнг и по классу композиции — Б.Зеклес, у которого до Первой мировой войны учился П.Хиндемит. Его первый интеллектуальный и философский ментор также не заставляет себя долго ждать: в 15 лет он знакомится с Зигфридом Кракауэром, в свое время от самого Георга Зиммеля получившим совет стать философом, но из-за отсутствия финансовых возможностей зарабатывавшим себе на кусок хлеба профессией архитектора и лишь Теодор В.Адорно: Основные этапы жизненного и творческого пути 5 позднее, в двадцатые годы, ставшим известным франкфуртским журналистом. Дружба с Кракауэром, несмотря на более чем значительную разницу в возрасте — 14 лет, становится отправным пунктом в собственно философском образовании Адорно: в течение ряда лет по субботам после обеда штудируют они вместе «Критику чистого разума» Канта, правда весьма нетрадиционным образом — под руководством старшего друга учится Адорно воспринимать этот текст в качестве своего рода шифра, позволяющего разгадать местоположение духа в историческом процессе. Тот факт, что знакомство с корпусом работ, отображающих все перипетии развития западноевропейской философской мысли от ее истоков и до современного состояния — которое на протяжении всей жизни Адорно оставалось кстати в высшей степени селективным, — началось у него именно с кантовской «Критики», является чрезвычайно знаменательным, поскольку именно в этом произведении впервые в истории «проекта модерна» были выявлены, самым обстоятельным образом проанализированы, предельно отчетливо и безукоризненно честно сформулированы те антиномии, которыми оказались чреваты исходные схематизмы утверждающей свое господствующее положение социокультурной парадигмы, что не могло не оказать самого существенного влияния на весь дальнейший ход развития европейской философии и культуры в целом. Юному, жадно впитывающему азы философской науки уму начинающего мыслителя нельзя было порекомендовать лучшего исходного пункта его интеллектуального развития, лучшей по искренности и полноте картины самораздвоенности и самопротиворечивости того мира, в котором ему предстояло жить и творить. В числе других произведений философского характера, с которыми Адорно знакомится в период между своими гимназическими и студенческими годами и которые также накладывают свой отпечаток на процесс формирования его мироощущения, следует упомянуть «Теорию романа» Георга Лукача и «Дух утопии» Эрнста Блоха. Именно эти две работы из всего написанного обоими авторами — не являющиеся, кстати, центральными в их творческом наследии — произвели на Адорно столь неизгладимое впечатление, что перечитывая их десятилетия спустя и не обнаруживая в них того, что так восхищало и завораживало его в юности, он был вынужден прибегнуть к помощи воспоминания, услужливо воскресившего аутентичное только для него одного их содержание4 . Имевший тут место, судя по всему, своеобразный «импринтинг» оказался не просто рядовым событием знакомства с текстами его старших современников (его, кстати, переживших): с этого момента ведет свой отсчет наличие в его жизнен М.М. Кузнецов
УДК 87.3 ББК 10(09)4 И 90 Редколлегия: В.А. Жучков, А.В. Панибратцев, А.М. Руткевич (отв. ред.), А.В. Смирнов, Г.М. Тавризян Отв. редактор номера Т.А. Дмитриев Рецензенты доктор ист. наук В.В. Васильев, кандидат филос. наук М.М. Федорова И 90 История философии № 12. – М., 2005. – 243 с. Двенадцатый номер посвящен актуальным аспектам западной философской мысли XX века. Основные темы статей, составляющих номер: немецкая философия XX века, американская философия XX века, современная американская философия, психоанализ, Т.В.Адорно, Д.Ролз, А.Макинтайр. В разделе «Переводы» публикуются статьи А.Лавджоя «Историография идей», Б.Килборна «Дилеммы Сверх-Я», Д.Деннета «Как исследовать сознание эмпирически». В рублике «Обзоры и рецензии» рецензируются переводные и отечественные исследования по истории философской мысли Запада. ISBN 5-9540-0039-5 © ИФРАН, 2005 7 ющий шаг в освоении им категориального аппарата и проблемного комплекса трансцендентализма, стал тем профессором, под руководством которого им была создана и через три года, в 1924 году защищена его первая диссертационная работа (Promotion). Наиболее современным вариантом философского трансцендентализма в тот период была гуссерлевская феноменология, постепенно приобретавшая все большую и большую популярность в университетской среде, в первую очередь среди преподавателей младшего поколения и студенчества. Особый интерес у последних вызывали те ее «материальные ответвления», которые были связаны с именами М.Шелера и М.Хайдеггера. В 1922 году на семинаре Корнелиуса по Гуссерлю Адорно знакомится с только что габилитировавшимся, еще только начинающим свою академическую карьеру приват-доцентом, с середины 20-х годов уже занимающим должность ассистента Корнелиуса, уроженцем Штуттгарта и сыном предпринимателя Максом Хоркхаймером, в 1921 году отправившемся во Фрайбург с целью изучения на месте философских воззрений Гуссерля и через год вернувшимся крайне воодушевленным проистекавшим из глубин «собственного переживания» стилем и способом хайдеггеровского философствования. Завязавшаяся с этого момента дружба со старшим, как это водилось у Адорно в молодые годы, его на восемь лет Хоркхаймером переросла впоследствии, как известно, в теснейшее и плодотворнейшее сотрудничество двух мыслителей, благодаря творческим и организационным усилиям которых первоначально весьма аморфное течение неортодоксальной марксистской мысли оформилось в обладающее отчетливо сформулированной собственной мировоззренческой позицией направление западной философии XX века, получившее наименование Франкфуртской школы. В своей первой диссертационной работе, которую Адорно позднее расценивал в качестве совершенно «несамостоятельной» и полностью «корнелианской», озаглавленной «Трансценденция вещного и ноэматического в феноменологии Гуссерля», он предпринял попытку анализа противоречия между трансцендентально-идеалистическими и трансцендентально-реалистическими компонентами гуссерлевской теории вещи, всецело исходя из разрабатываемых в рамках «трансцендентальной систематики» Корнелиуса теоретических и методологических установок «философии чистой имманентности», которой вещь рассматривалась как конституируемая единством индивидуального сознания закономерная связь явлений и потому — в качестве идеальной и эмпирической одновременно. При такой постановке вопроса исследуемая проблема, как это явствовало из текста диссертации, оказывалась мнимой проблемой и объявлялась разрешенной. М.М. Кузнецов М.М. Кузнецов Теодор В.Адорно: Основные этапы жизненного и творческого пути* Годы детства и ранней юности Теодора Визенгрунд-Адорно (Wiesengrund-Adorno), мыслителя, на чью личную судьбу и философское мироощущение столь беспощадно наложил свою тяжелую длань не знавший недостатка в катаклизмах и катастрофах XX век, протекали в безмятежной обстановке, как нельзя более способствовавшей развитию способностей одаренного ребенка. Он родился 11 сентября 1903 года во Франкфурте-на-Майне в весьма обеспеченной семье, глава которой, Оскар Визенгрунд, немецкий еврей, перешедший в протестантизм незадолго до рождения единственного сына, являлся владельцем существовавшего во Франкфурте с 1822 года крупного предприятия по оптовой торговле вином и входившего в состав последнего обширного винодельческого хозяйства в правобережье Рейна. Его мать, урожденная Мария Кальвелли-Адорно делла Пиана, католичка, гордившаяся своим происхождением по линии отца, французского офицера, от корсиканской1 аристократии, к моменту вступления в брак была уже добившейся признания певицей. При официальной регистрации новорожденного именно по ее настоянию фамилия отца была дополнена ее собственной, под которой ее сын и вошел в историю мировой культуры, что конечно же никоим образом не смогло избавить его от тех гонений и преследований, которым он подвергся в годы нацистского правления из-за своего «не арийского» происхождения. Неоценимую помощь в деле создания и поддержания в доме насыщенной музыкальной атмосферы, одухотворявшей быт прочного буржуазного достатка, оказывала также являвшаяся членом семьи ее сестра Агата, известная пианистка. ИССЛЕДОВАНИЯ * Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ. Проект 04-03-00129а. 6 ном и творческом пути такой его существенной составляющей, какой стала для Адорно связь с марксизмом, точнее — с так называемой его «западной» модификацией, к числу отцов-основателей которой он впоследствии и был причислен, что явилось основной причиной отсутствия в отечественной историко-философской науке советского периода должной, т.е. соответствующей его роли и месту в истории философской мысли XX столетия, оценки творчества этого мыслителя. Таким образом, к моменту вступления в студенческую пору своей жизни Адорно уже не был тем незрелым юнцом, чье девственное мироощущение неизбежно консервативной университетской академической среде удалось бы, как это бывает в подавляющем большинстве случаев, без труда подвергнуть тем преобразованиям, конечным итогом которых становится формирование вобравшей в себя всю полноту прошлых и современных знаний «зрелой»5 личности, носителя в большей или меньшей степени удовлетворяющего всем требованиям интеллектуального «мейнстрима» мышления. В его случае университетской науке предстояло вести долгий и трудный, даже чреватый конфликтами диалог с уникальной человеческой индивидуальностью, уже начавшей осознавать свою самобытность на путях нонконформизма, маргинализма и философского критицизма, специфических черт адорновского мировосприятия, отчетливо проявившихся в зрелый период творчества. В 1921 году Адорно становится студентом Франкфуртского университета, в стенах которого приступает к изучению курсов философии, психологии и музыковедения. В начале 20-х годов безраздельно господствующим в университетской академической среде философским направлением являлось неокантианство. Среди череды профессоров, чьи лекционные курсы и семинарские занятия посещал Адорно, выделялась фигура Ганса Корнелиуса, одного из зачинателей гештальтпсихологии и, по оценке его тогдашнего студента, «в высшей степени проницательного представителя позитивистски окрашенного неокантианства», для теоретической позиции которого были характерны отчетливое неприятие ортодоксального отрыва и противопоставления интеллигибельного царства чистого разума эмпирическому миру, критически разоблачительное отношение к «мнимым метафизическим проблемам», переоценка роли и значимости эмпирической действительности в познавательном процессе. Именно он, чья философская позиция уже существенно отличалась от собственно кантовской и уж тем более от того образа последней, который сложился у Адорно в ходе ежесубботних штудий с Фриделем, как называли Кракауэра его друзья, но, видимо, именно поэтому позволившая Адорно сделать следу Теодор В.Адорно: Основные этапы жизненного и творческого пути
УДК 87.3 ББК 10(09)4 И 90 Редколлегия: В.А. Жучков, А.В. Панибратцев, А.М. Руткевич (отв. ред.), А.В. Смирнов, Г.М. Тавризян Отв. редактор номера Т.А. Дмитриев Рецензенты доктор ист. наук В.В. Васильев, кандидат филос. наук М.М. Федорова И 90 История философии № 12. – М., 2005. – 243 с. Двенадцатый номер посвящен актуальным аспектам западной философской мысли XX века. Основные темы статей, составляющих номер: немецкая философия XX века, американская философия XX века, современная американская философия, психоанализ, Т.В.Адорно, Д.Ролз, А.Макинтайр. В разделе «Переводы» публикуются статьи А.Лавджоя «Историография идей», Б.Килборна «Дилеммы Сверх-Я», Д.Деннета «Как исследовать сознание эмпирически». В рублике «Обзоры и рецензии» рецензируются переводные и отечественные исследования по истории философской мысли Запада. ISBN 5-9540-0039-5 © ИФРАН, 2005 7 ющий шаг в освоении им категориального аппарата и проблемного комплекса трансцендентализма, стал тем профессором, под руководством которого им была создана и через три года, в 1924 году защищена его первая диссертационная работа (Promotion). Наиболее современным вариантом философского трансцендентализма в тот период была гуссерлевская феноменология, постепенно приобретавшая все большую и большую популярность в университетской среде, в первую очередь среди преподавателей младшего поколения и студенчества. Особый интерес у последних вызывали те ее «материальные ответвления», которые были связаны с именами М.Шелера и М.Хайдеггера. В 1922 году на семинаре Корнелиуса по Гуссерлю Адорно знакомится с только что габилитировавшимся, еще только начинающим свою академическую карьеру приват-доцентом, с середины 20-х годов уже занимающим должность ассистента Корнелиуса, уроженцем Штуттгарта и сыном предпринимателя Максом Хоркхаймером, в 1921 году отправившемся во Фрайбург с целью изучения на месте философских воззрений Гуссерля и через год вернувшимся крайне воодушевленным проистекавшим из глубин «собственного переживания» стилем и способом хайдеггеровского философствования. Завязавшаяся с этого момента дружба со старшим, как это водилось у Адорно в молодые годы, его на восемь лет Хоркхаймером переросла впоследствии, как известно, в теснейшее и плодотворнейшее сотрудничество двух мыслителей, благодаря творческим и организационным усилиям которых первоначально весьма аморфное течение неортодоксальной марксистской мысли оформилось в обладающее отчетливо сформулированной собственной мировоззренческой позицией направление западной философии XX века, получившее наименование Франкфуртской школы. В своей первой диссертационной работе, которую Адорно позднее расценивал в качестве совершенно «несамостоятельной» и полностью «корнелианской», озаглавленной «Трансценденция вещного и ноэматического в феноменологии Гуссерля», он предпринял попытку анализа противоречия между трансцендентально-идеалистическими и трансцендентально-реалистическими компонентами гуссерлевской теории вещи, всецело исходя из разрабатываемых в рамках «трансцендентальной систематики» Корнелиуса теоретических и методологических установок «философии чистой имманентности», которой вещь рассматривалась как конституируемая единством индивидуального сознания закономерная связь явлений и потому — в качестве идеальной и эмпирической одновременно. При такой постановке вопроса исследуемая проблема, как это явствовало из текста диссертации, оказывалась мнимой проблемой и объявлялась разрешенной. М.М. Кузнецов М.М. Кузнецов Теодор В.Адорно: Основные этапы жизненного и творческого пути* Годы детства и ранней юности Теодора Визенгрунд-Адорно (Wiesengrund-Adorno), мыслителя, на чью личную судьбу и философское мироощущение столь беспощадно наложил свою тяжелую длань не знавший недостатка в катаклизмах и катастрофах XX век, протекали в безмятежной обстановке, как нельзя более способствовавшей развитию способностей одаренного ребенка. Он родился 11 сентября 1903 года во Франкфурте-на-Майне в весьма обеспеченной семье, глава которой, Оскар Визенгрунд, немецкий еврей, перешедший в протестантизм незадолго до рождения единственного сына, являлся владельцем существовавшего во Франкфурте с 1822 года крупного предприятия по оптовой торговле вином и входившего в состав последнего обширного винодельческого хозяйства в правобережье Рейна. Его мать, урожденная Мария Кальвелли-Адорно делла Пиана, католичка, гордившаяся своим происхождением по линии отца, французского офицера, от корсиканской1 аристократии, к моменту вступления в брак была уже добившейся признания певицей. При официальной регистрации новорожденного именно по ее настоянию фамилия отца была дополнена ее собственной, под которой ее сын и вошел в историю мировой культуры, что конечно же никоим образом не смогло избавить его от тех гонений и преследований, которым он подвергся в годы нацистского правления из-за своего «не арийского» происхождения. Неоценимую помощь в деле создания и поддержания в доме насыщенной музыкальной атмосферы, одухотворявшей быт прочного буржуазного достатка, оказывала также являвшаяся членом семьи ее сестра Агата, известная пианистка. ИССЛЕДОВАНИЯ * Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ. Проект 04-03-00129а. 6 ном и творческом пути такой его существенной составляющей, какой стала для Адорно связь с марксизмом, точнее — с так называемой его «западной» модификацией, к числу отцов-основателей которой он впоследствии и был причислен, что явилось основной причиной отсутствия в отечественной историко-философской науке советского периода должной, т.е. соответствующей его роли и месту в истории философской мысли XX столетия, оценки творчества этого мыслителя. Таким образом, к моменту вступления в студенческую пору своей жизни Адорно уже не был тем незрелым юнцом, чье девственное мироощущение неизбежно консервативной университетской академической среде удалось бы, как это бывает в подавляющем большинстве случаев, без труда подвергнуть тем преобразованиям, конечным итогом которых становится формирование вобравшей в себя всю полноту прошлых и современных знаний «зрелой»5 личности, носителя в большей или меньшей степени удовлетворяющего всем требованиям интеллектуального «мейнстрима» мышления. В его случае университетской науке предстояло вести долгий и трудный, даже чреватый конфликтами диалог с уникальной человеческой индивидуальностью, уже начавшей осознавать свою самобытность на путях нонконформизма, маргинализма и философского критицизма, специфических черт адорновского мировосприятия, отчетливо проявившихся в зрелый период творчества. В 1921 году Адорно становится студентом Франкфуртского университета, в стенах которого приступает к изучению курсов философии, психологии и музыковедения. В начале 20-х годов безраздельно господствующим в университетской академической среде философским направлением являлось неокантианство. Среди череды профессоров, чьи лекционные курсы и семинарские занятия посещал Адорно, выделялась фигура Ганса Корнелиуса, одного из зачинателей гештальтпсихологии и, по оценке его тогдашнего студента, «в высшей степени проницательного представителя позитивистски окрашенного неокантианства», для теоретической позиции которого были характерны отчетливое неприятие ортодоксального отрыва и противопоставления интеллигибельного царства чистого разума эмпирическому миру, критически разоблачительное отношение к «мнимым метафизическим проблемам», переоценка роли и значимости эмпирической действительности в познавательном процессе. Именно он, чья философская позиция уже существенно отличалась от собственно кантовской и уж тем более от того образа последней, который сложился у Адорно в ходе ежесубботних штудий с Фриделем, как называли Кракауэра его друзья, но, видимо, именно поэтому позволившая Адорно сделать следу Теодор В.Адорно: Основные этапы жизненного и творческого пути
Российская Академия Наук Институт философии ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ № 12 Москва 2005 8 Наряду с чисто университетскими штудиями в области классической и современной философии и первыми пробами пера в качестве автора собственных философских текстов, Адорно в эти годы продолжает самым активным образом расширять и углублять свой первоначальный опыт знакомства с оттесненными на периферию академической науки и зачастую вообще дискредитируемыми ею, маргинальными для общественного сознания той эпохи в целом течениями неортодоксальной марксистской мысли, во многом ориентированными на практику тогдашнего авангардистского искусства и чей материализм нередко приобретал откровенно теологическую окраску. В 1923 году столь увлеченно зачитывавшийся чуть ранее уже указанными работами Блоха и Лукача студент знакомится с только что вышедшим в свет под названием «История и классовое сознание» сборником статей последнего, книгой во многом парадигмальной по значимости, побудившей многих молодых интеллектуалов того времени стать приверженцами переосмысленного в духе гегелевской диалектики марксизма. Также и для Адорно почерпнутая им тут концепция товарного фетишизма и отчужденного, овеществленного, реифицированного (Verdinglichung) характера всех отношений в буржуазном обществе становится ядром разрабатываемого им в зрелые годы варианта «критической теории общества». В том же 1923 году он знакомится с Вальтером Беньямином, который, будучи старше его на 11 лет, как и Кракауэр, как и Блох, как и Лукач, принадлежал к плеяде интеллектуалов — выходцев из еврейских семей, как правило, достаточно состоятельных, чтобы предоставить своим отпрыскам возможность получить университетское образование, но не обладавших ни необходимыми связями, ни соответствующим социальным статусом для того, чтобы обеспечить им дальнейшее успешное продвижение либо по стезе академической науки, либо в иных престижных областях интеллектуального труда. Достигавшая астрономических величин галопирующая инфляция 20-х годов в Веймарской республике со своей стороны подрывала и без того не столь уж прочное финансовое положение этих молодых интеллектуалов. Именно становящаяся все более и более критической финансовая ситуация и его собственной, состоящей из жены и маленького сына семьи, и семьи его родителей, экономической независимости от которых так и не удалось достичь к тридцати годам Вальтеру Беньямину, вынужденному из-за недостатка средств периодически жить в их берлинском доме, где к тому времени уже тяжело больной отец, с переменным успехом вкладывавший деньги в инновационные градостроительные проекты, настойчиво требовал от него занять должность банковского слу Теодор В.Адорно: Основные этапы жизненного и творческого пути 4 Окруженный в течение дня и на пороге сна звуками профессионально исполняемых лучших композиций из репертуара музыкальной классики, обласканный неусыпным вниманием и нежной заботой сразу двух «мам», подрастающий Тедди, как вскоре стали все его звать, и за пределами родительского дома сталкивался со средой, в ту пору еще вполне благожелательной к этому юному отпрыску, казалось бы, столь противоречивой, но прекрасно уживавшейся в мире и согласии буржуазно-артистической, католическо-протестантской фамилии. Во Франкфурте тех лет, городе, уже тогда отличавшемся явным преобладанием финансово-торгового сектора экономики над индустриальным2 , еще царил дух терпимости и либерализма, которому удавалось в значительной степени нейтрализовать те подспудно назревающие конфликты «расово-классового» характера, которым во всей своей полноте было суждено расцвести уже в эпоху Веймарской республики, когда из-за численности проживавших в нем евреев Франкфурт получил злоязычное прозвище «Иерусалима-на-Майне». События Первой мировой войны, этого ключевого, поворотного пункта в истории западной культуры и цивилизации, повлекшего за собой целую череду тектонических сдвигов, сопровождавшихся столь радикальным «потрясением основ» устоявшегося миропорядка, что в конечном итоге до основания деструктурированной, «руинированной» предстала в сознании мыслящих слоев общества и сама социокультурная парадигма «проекта модерна» — несущая конструкция всех типов освоения действительности европейским человечеством на протяжении последних пяти веков — не оказали сколько-нибудь существенного влияния на процесс неуклонного роста и развития того «тепличного растения», «оранжерейного цветка» (Treibhauspflanze), каким из перспективы многих трудно прожитых лет3 виделся себе самому Адорно в эти годы. Вполне в соответствии с клишированным образом развитого не по годам гения этот вундеркинд оканчивает гимназию экстерном, на год раньше, будучи к тому же и освобожден от устного экзамена. Его музыкальное образование начинается еще в гимназические годы; он поступает во франкфуртскую консерваторию и обучается на дому, где его учителями становятся: по классу клавира — Э.Юнг и по классу композиции — Б.Зеклес, у которого до Первой мировой войны учился П.Хиндемит. Его первый интеллектуальный и философский ментор также не заставляет себя долго ждать: в 15 лет он знакомится с Зигфридом Кракауэром, в свое время от самого Георга Зиммеля получившим совет стать философом, но из-за отсутствия финансовых возможностей зарабатывавшим себе на кусок хлеба профессией архитектора и лишь Теодор В.Адорно: Основные этапы жизненного и творческого пути 5 позднее, в двадцатые годы, ставшим известным франкфуртским журналистом. Дружба с Кракауэром, несмотря на более чем значительную разницу в возрасте — 14 лет, становится отправным пунктом в собственно философском образовании Адорно: в течение ряда лет по субботам после обеда штудируют они вместе «Критику чистого разума» Канта, правда весьма нетрадиционным образом — под руководством старшего друга учится Адорно воспринимать этот текст в качестве своего рода шифра, позволяющего разгадать местоположение духа в историческом процессе. Тот факт, что знакомство с корпусом работ, отображающих все перипетии развития западноевропейской философской мысли от ее истоков и до современного состояния — которое на протяжении всей жизни Адорно оставалось кстати в высшей степени селективным, — началось у него именно с кантовской «Критики», является чрезвычайно знаменательным, поскольку именно в этом произведении впервые в истории «проекта модерна» были выявлены, самым обстоятельным образом проанализированы, предельно отчетливо и безукоризненно честно сформулированы те антиномии, которыми оказались чреваты исходные схематизмы утверждающей свое господствующее положение социокультурной парадигмы, что не могло не оказать самого существенного влияния на весь дальнейший ход развития европейской философии и культуры в целом. Юному, жадно впитывающему азы философской науки уму начинающего мыслителя нельзя было порекомендовать лучшего исходного пункта его интеллектуального развития, лучшей по искренности и полноте картины самораздвоенности и самопротиворечивости того мира, в котором ему предстояло жить и творить. В числе других произведений философского характера, с которыми Адорно знакомится в период между своими гимназическими и студенческими годами и которые также накладывают свой отпечаток на процесс формирования его мироощущения, следует упомянуть «Теорию романа» Георга Лукача и «Дух утопии» Эрнста Блоха. Именно эти две работы из всего написанного обоими авторами — не являющиеся, кстати, центральными в их творческом наследии — произвели на Адорно столь неизгладимое впечатление, что перечитывая их десятилетия спустя и не обнаруживая в них того, что так восхищало и завораживало его в юности, он был вынужден прибегнуть к помощи воспоминания, услужливо воскресившего аутентичное только для него одного их содержание4 . Имевший тут место, судя по всему, своеобразный «импринтинг» оказался не просто рядовым событием знакомства с текстами его старших современников (его, кстати, переживших): с этого момента ведет свой отсчет наличие в его жизнен М.М. Кузнецов
Российская Академия Наук Институт философии ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ № 12 Москва 2005 8 Наряду с чисто университетскими штудиями в области классической и современной философии и первыми пробами пера в качестве автора собственных философских текстов, Адорно в эти годы продолжает самым активным образом расширять и углублять свой первоначальный опыт знакомства с оттесненными на периферию академической науки и зачастую вообще дискредитируемыми ею, маргинальными для общественного сознания той эпохи в целом течениями неортодоксальной марксистской мысли, во многом ориентированными на практику тогдашнего авангардистского искусства и чей материализм нередко приобретал откровенно теологическую окраску. В 1923 году столь увлеченно зачитывавшийся чуть ранее уже указанными работами Блоха и Лукача студент знакомится с только что вышедшим в свет под названием «История и классовое сознание» сборником статей последнего, книгой во многом парадигмальной по значимости, побудившей многих молодых интеллектуалов того времени стать приверженцами переосмысленного в духе гегелевской диалектики марксизма. Также и для Адорно почерпнутая им тут концепция товарного фетишизма и отчужденного, овеществленного, реифицированного (Verdinglichung) характера всех отношений в буржуазном обществе становится ядром разрабатываемого им в зрелые годы варианта «критической теории общества». В том же 1923 году он знакомится с Вальтером Беньямином, который, будучи старше его на 11 лет, как и Кракауэр, как и Блох, как и Лукач, принадлежал к плеяде интеллектуалов — выходцев из еврейских семей, как правило, достаточно состоятельных, чтобы предоставить своим отпрыскам возможность получить университетское образование, но не обладавших ни необходимыми связями, ни соответствующим социальным статусом для того, чтобы обеспечить им дальнейшее успешное продвижение либо по стезе академической науки, либо в иных престижных областях интеллектуального труда. Достигавшая астрономических величин галопирующая инфляция 20-х годов в Веймарской республике со своей стороны подрывала и без того не столь уж прочное финансовое положение этих молодых интеллектуалов. Именно становящаяся все более и более критической финансовая ситуация и его собственной, состоящей из жены и маленького сына семьи, и семьи его родителей, экономической независимости от которых так и не удалось достичь к тридцати годам Вальтеру Беньямину, вынужденному из-за недостатка средств периодически жить в их берлинском доме, где к тому времени уже тяжело больной отец, с переменным успехом вкладывавший деньги в инновационные градостроительные проекты, настойчиво требовал от него занять должность банковского слу Теодор В.Адорно: Основные этапы жизненного и творческого пути 4 Окруженный в течение дня и на пороге сна звуками профессионально исполняемых лучших композиций из репертуара музыкальной классики, обласканный неусыпным вниманием и нежной заботой сразу двух «мам», подрастающий Тедди, как вскоре стали все его звать, и за пределами родительского дома сталкивался со средой, в ту пору еще вполне благожелательной к этому юному отпрыску, казалось бы, столь противоречивой, но прекрасно уживавшейся в мире и согласии буржуазно-артистической, католическо-протестантской фамилии. Во Франкфурте тех лет, городе, уже тогда отличавшемся явным преобладанием финансово-торгового сектора экономики над индустриальным2 , еще царил дух терпимости и либерализма, которому удавалось в значительной степени нейтрализовать те подспудно назревающие конфликты «расово-классового» характера, которым во всей своей полноте было суждено расцвести уже в эпоху Веймарской республики, когда из-за численности проживавших в нем евреев Франкфурт получил злоязычное прозвище «Иерусалима-на-Майне». События Первой мировой войны, этого ключевого, поворотного пункта в истории западной культуры и цивилизации, повлекшего за собой целую череду тектонических сдвигов, сопровождавшихся столь радикальным «потрясением основ» устоявшегося миропорядка, что в конечном итоге до основания деструктурированной, «руинированной» предстала в сознании мыслящих слоев общества и сама социокультурная парадигма «проекта модерна» — несущая конструкция всех типов освоения действительности европейским человечеством на протяжении последних пяти веков — не оказали сколько-нибудь существенного влияния на процесс неуклонного роста и развития того «тепличного растения», «оранжерейного цветка» (Treibhauspflanze), каким из перспективы многих трудно прожитых лет3 виделся себе самому Адорно в эти годы. Вполне в соответствии с клишированным образом развитого не по годам гения этот вундеркинд оканчивает гимназию экстерном, на год раньше, будучи к тому же и освобожден от устного экзамена. Его музыкальное образование начинается еще в гимназические годы; он поступает во франкфуртскую консерваторию и обучается на дому, где его учителями становятся: по классу клавира — Э.Юнг и по классу композиции — Б.Зеклес, у которого до Первой мировой войны учился П.Хиндемит. Его первый интеллектуальный и философский ментор также не заставляет себя долго ждать: в 15 лет он знакомится с Зигфридом Кракауэром, в свое время от самого Георга Зиммеля получившим совет стать философом, но из-за отсутствия финансовых возможностей зарабатывавшим себе на кусок хлеба профессией архитектора и лишь Теодор В.Адорно: Основные этапы жизненного и творческого пути 5 позднее, в двадцатые годы, ставшим известным франкфуртским журналистом. Дружба с Кракауэром, несмотря на более чем значительную разницу в возрасте — 14 лет, становится отправным пунктом в собственно философском образовании Адорно: в течение ряда лет по субботам после обеда штудируют они вместе «Критику чистого разума» Канта, правда весьма нетрадиционным образом — под руководством старшего друга учится Адорно воспринимать этот текст в качестве своего рода шифра, позволяющего разгадать местоположение духа в историческом процессе. Тот факт, что знакомство с корпусом работ, отображающих все перипетии развития западноевропейской философской мысли от ее истоков и до современного состояния — которое на протяжении всей жизни Адорно оставалось кстати в высшей степени селективным, — началось у него именно с кантовской «Критики», является чрезвычайно знаменательным, поскольку именно в этом произведении впервые в истории «проекта модерна» были выявлены, самым обстоятельным образом проанализированы, предельно отчетливо и безукоризненно честно сформулированы те антиномии, которыми оказались чреваты исходные схематизмы утверждающей свое господствующее положение социокультурной парадигмы, что не могло не оказать самого существенного влияния на весь дальнейший ход развития европейской философии и культуры в целом. Юному, жадно впитывающему азы философской науки уму начинающего мыслителя нельзя было порекомендовать лучшего исходного пункта его интеллектуального развития, лучшей по искренности и полноте картины самораздвоенности и самопротиворечивости того мира, в котором ему предстояло жить и творить. В числе других произведений философского характера, с которыми Адорно знакомится в период между своими гимназическими и студенческими годами и которые также накладывают свой отпечаток на процесс формирования его мироощущения, следует упомянуть «Теорию романа» Георга Лукача и «Дух утопии» Эрнста Блоха. Именно эти две работы из всего написанного обоими авторами — не являющиеся, кстати, центральными в их творческом наследии — произвели на Адорно столь неизгладимое впечатление, что перечитывая их десятилетия спустя и не обнаруживая в них того, что так восхищало и завораживало его в юности, он был вынужден прибегнуть к помощи воспоминания, услужливо воскресившего аутентичное только для него одного их содержание4 . Имевший тут место, судя по всему, своеобразный «импринтинг» оказался не просто рядовым событием знакомства с текстами его старших современников (его, кстати, переживших): с этого момента ведет свой отсчет наличие в его жизнен М.М. Кузнецов
УДК 87.3 ББК 10(09)4 И 90 Редколлегия: В.А. Жучков, А.В. Панибратцев, А.М. Руткевич (отв. ред.), А.В. Смирнов, Г.М. Тавризян Отв. редактор номера Т.А. Дмитриев Рецензенты доктор ист. наук В.В. Васильев, кандидат филос. наук М.М. Федорова И 90 История философии № 12. – М., 2005. – 243 с. Двенадцатый номер посвящен актуальным аспектам западной философской мысли XX века. Основные темы статей, составляющих номер: немецкая философия XX века, американская философия XX века, современная американская философия, психоанализ, Т.В.Адорно, Д.Ролз, А.Макинтайр. В разделе «Переводы» публикуются статьи А.Лавджоя «Историография идей», Б.Килборна «Дилеммы Сверх-Я», Д.Деннета «Как исследовать сознание эмпирически». В рублике «Обзоры и рецензии» рецензируются переводные и отечественные исследования по истории философской мысли Запада. ISBN 5-9540-0039-5 © ИФРАН, 2005 7 ющий шаг в освоении им категориального аппарата и проблемного комплекса трансцендентализма, стал тем профессором, под руководством которого им была создана и через три года, в 1924 году защищена его первая диссертационная работа (Promotion). Наиболее современным вариантом философского трансцендентализма в тот период была гуссерлевская феноменология, постепенно приобретавшая все большую и большую популярность в университетской среде, в первую очередь среди преподавателей младшего поколения и студенчества. Особый интерес у последних вызывали те ее «материальные ответвления», которые были связаны с именами М.Шелера и М.Хайдеггера. В 1922 году на семинаре Корнелиуса по Гуссерлю Адорно знакомится с только что габилитировавшимся, еще только начинающим свою академическую карьеру приват-доцентом, с середины 20-х годов уже занимающим должность ассистента Корнелиуса, уроженцем Штуттгарта и сыном предпринимателя Максом Хоркхаймером, в 1921 году отправившемся во Фрайбург с целью изучения на месте философских воззрений Гуссерля и через год вернувшимся крайне воодушевленным проистекавшим из глубин «собственного переживания» стилем и способом хайдеггеровского философствования. Завязавшаяся с этого момента дружба со старшим, как это водилось у Адорно в молодые годы, его на восемь лет Хоркхаймером переросла впоследствии, как известно, в теснейшее и плодотворнейшее сотрудничество двух мыслителей, благодаря творческим и организационным усилиям которых первоначально весьма аморфное течение неортодоксальной марксистской мысли оформилось в обладающее отчетливо сформулированной собственной мировоззренческой позицией направление западной философии XX века, получившее наименование Франкфуртской школы. В своей первой диссертационной работе, которую Адорно позднее расценивал в качестве совершенно «несамостоятельной» и полностью «корнелианской», озаглавленной «Трансценденция вещного и ноэматического в феноменологии Гуссерля», он предпринял попытку анализа противоречия между трансцендентально-идеалистическими и трансцендентально-реалистическими компонентами гуссерлевской теории вещи, всецело исходя из разрабатываемых в рамках «трансцендентальной систематики» Корнелиуса теоретических и методологических установок «философии чистой имманентности», которой вещь рассматривалась как конституируемая единством индивидуального сознания закономерная связь явлений и потому — в качестве идеальной и эмпирической одновременно. При такой постановке вопроса исследуемая проблема, как это явствовало из текста диссертации, оказывалась мнимой проблемой и объявлялась разрешенной. М.М. Кузнецов М.М. Кузнецов Теодор В.Адорно: Основные этапы жизненного и творческого пути* Годы детства и ранней юности Теодора Визенгрунд-Адорно (Wiesengrund-Adorno), мыслителя, на чью личную судьбу и философское мироощущение столь беспощадно наложил свою тяжелую длань не знавший недостатка в катаклизмах и катастрофах XX век, протекали в безмятежной обстановке, как нельзя более способствовавшей развитию способностей одаренного ребенка. Он родился 11 сентября 1903 года во Франкфурте-на-Майне в весьма обеспеченной семье, глава которой, Оскар Визенгрунд, немецкий еврей, перешедший в протестантизм незадолго до рождения единственного сына, являлся владельцем существовавшего во Франкфурте с 1822 года крупного предприятия по оптовой торговле вином и входившего в состав последнего обширного винодельческого хозяйства в правобережье Рейна. Его мать, урожденная Мария Кальвелли-Адорно делла Пиана, католичка, гордившаяся своим происхождением по линии отца, французского офицера, от корсиканской1 аристократии, к моменту вступления в брак была уже добившейся признания певицей. При официальной регистрации новорожденного именно по ее настоянию фамилия отца была дополнена ее собственной, под которой ее сын и вошел в историю мировой культуры, что конечно же никоим образом не смогло избавить его от тех гонений и преследований, которым он подвергся в годы нацистского правления из-за своего «не арийского» происхождения. Неоценимую помощь в деле создания и поддержания в доме насыщенной музыкальной атмосферы, одухотворявшей быт прочного буржуазного достатка, оказывала также являвшаяся членом семьи ее сестра Агата, известная пианистка. ИССЛЕДОВАНИЯ * Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ. Проект 04-03-00129а. 6 ном и творческом пути такой его существенной составляющей, какой стала для Адорно связь с марксизмом, точнее — с так называемой его «западной» модификацией, к числу отцов-основателей которой он впоследствии и был причислен, что явилось основной причиной отсутствия в отечественной историко-философской науке советского периода должной, т.е. соответствующей его роли и месту в истории философской мысли XX столетия, оценки творчества этого мыслителя. Таким образом, к моменту вступления в студенческую пору своей жизни Адорно уже не был тем незрелым юнцом, чье девственное мироощущение неизбежно консервативной университетской академической среде удалось бы, как это бывает в подавляющем большинстве случаев, без труда подвергнуть тем преобразованиям, конечным итогом которых становится формирование вобравшей в себя всю полноту прошлых и современных знаний «зрелой»5 личности, носителя в большей или меньшей степени удовлетворяющего всем требованиям интеллектуального «мейнстрима» мышления. В его случае университетской науке предстояло вести долгий и трудный, даже чреватый конфликтами диалог с уникальной человеческой индивидуальностью, уже начавшей осознавать свою самобытность на путях нонконформизма, маргинализма и философского критицизма, специфических черт адорновского мировосприятия, отчетливо проявившихся в зрелый период творчества. В 1921 году Адорно становится студентом Франкфуртского университета, в стенах которого приступает к изучению курсов философии, психологии и музыковедения. В начале 20-х годов безраздельно господствующим в университетской академической среде философским направлением являлось неокантианство. Среди череды профессоров, чьи лекционные курсы и семинарские занятия посещал Адорно, выделялась фигура Ганса Корнелиуса, одного из зачинателей гештальтпсихологии и, по оценке его тогдашнего студента, «в высшей степени проницательного представителя позитивистски окрашенного неокантианства», для теоретической позиции которого были характерны отчетливое неприятие ортодоксального отрыва и противопоставления интеллигибельного царства чистого разума эмпирическому миру, критически разоблачительное отношение к «мнимым метафизическим проблемам», переоценка роли и значимости эмпирической действительности в познавательном процессе. Именно он, чья философская позиция уже существенно отличалась от собственно кантовской и уж тем более от того образа последней, который сложился у Адорно в ходе ежесубботних штудий с Фриделем, как называли Кракауэра его друзья, но, видимо, именно поэтому позволившая Адорно сделать следу Теодор В.Адорно: Основные этапы жизненного и творческого пути
УДК 87.3 ББК 10(09)4 И 90 Редколлегия: В.А. Жучков, А.В. Панибратцев, А.М. Руткевич (отв. ред.), А.В. Смирнов, Г.М. Тавризян Отв. редактор номера Т.А. Дмитриев Рецензенты доктор ист. наук В.В. Васильев, кандидат филос. наук М.М. Федорова И 90 История философии № 12. – М., 2005. – 243 с. Двенадцатый номер посвящен актуальным аспектам западной философской мысли XX века. Основные темы статей, составляющих номер: немецкая философия XX века, американская философия XX века, современная американская философия, психоанализ, Т.В.Адорно, Д.Ролз, А.Макинтайр. В разделе «Переводы» публикуются статьи А.Лавджоя «Историография идей», Б.Килборна «Дилеммы Сверх-Я», Д.Деннета «Как исследовать сознание эмпирически». В рублике «Обзоры и рецензии» рецензируются переводные и отечественные исследования по истории философской мысли Запада. ISBN 5-9540-0039-5 © ИФРАН, 2005 7 ющий шаг в освоении им категориального аппарата и проблемного комплекса трансцендентализма, стал тем профессором, под руководством которого им была создана и через три года, в 1924 году защищена его первая диссертационная работа (Promotion). Наиболее современным вариантом философского трансцендентализма в тот период была гуссерлевская феноменология, постепенно приобретавшая все большую и большую популярность в университетской среде, в первую очередь среди преподавателей младшего поколения и студенчества. Особый интерес у последних вызывали те ее «материальные ответвления», которые были связаны с именами М.Шелера и М.Хайдеггера. В 1922 году на семинаре Корнелиуса по Гуссерлю Адорно знакомится с только что габилитировавшимся, еще только начинающим свою академическую карьеру приват-доцентом, с середины 20-х годов уже занимающим должность ассистента Корнелиуса, уроженцем Штуттгарта и сыном предпринимателя Максом Хоркхаймером, в 1921 году отправившемся во Фрайбург с целью изучения на месте философских воззрений Гуссерля и через год вернувшимся крайне воодушевленным проистекавшим из глубин «собственного переживания» стилем и способом хайдеггеровского философствования. Завязавшаяся с этого момента дружба со старшим, как это водилось у Адорно в молодые годы, его на восемь лет Хоркхаймером переросла впоследствии, как известно, в теснейшее и плодотворнейшее сотрудничество двух мыслителей, благодаря творческим и организационным усилиям которых первоначально весьма аморфное течение неортодоксальной марксистской мысли оформилось в обладающее отчетливо сформулированной собственной мировоззренческой позицией направление западной философии XX века, получившее наименование Франкфуртской школы. В своей первой диссертационной работе, которую Адорно позднее расценивал в качестве совершенно «несамостоятельной» и полностью «корнелианской», озаглавленной «Трансценденция вещного и ноэматического в феноменологии Гуссерля», он предпринял попытку анализа противоречия между трансцендентально-идеалистическими и трансцендентально-реалистическими компонентами гуссерлевской теории вещи, всецело исходя из разрабатываемых в рамках «трансцендентальной систематики» Корнелиуса теоретических и методологических установок «философии чистой имманентности», которой вещь рассматривалась как конституируемая единством индивидуального сознания закономерная связь явлений и потому — в качестве идеальной и эмпирической одновременно. При такой постановке вопроса исследуемая проблема, как это явствовало из текста диссертации, оказывалась мнимой проблемой и объявлялась разрешенной. М.М. Кузнецов М.М. Кузнецов Теодор В.Адорно: Основные этапы жизненного и творческого пути* Годы детства и ранней юности Теодора Визенгрунд-Адорно (Wiesengrund-Adorno), мыслителя, на чью личную судьбу и философское мироощущение столь беспощадно наложил свою тяжелую длань не знавший недостатка в катаклизмах и катастрофах XX век, протекали в безмятежной обстановке, как нельзя более способствовавшей развитию способностей одаренного ребенка. Он родился 11 сентября 1903 года во Франкфурте-на-Майне в весьма обеспеченной семье, глава которой, Оскар Визенгрунд, немецкий еврей, перешедший в протестантизм незадолго до рождения единственного сына, являлся владельцем существовавшего во Франкфурте с 1822 года крупного предприятия по оптовой торговле вином и входившего в состав последнего обширного винодельческого хозяйства в правобережье Рейна. Его мать, урожденная Мария Кальвелли-Адорно делла Пиана, католичка, гордившаяся своим происхождением по линии отца, французского офицера, от корсиканской1 аристократии, к моменту вступления в брак была уже добившейся признания певицей. При официальной регистрации новорожденного именно по ее настоянию фами- лия отца была дополнена ее собственной, под которой ее сын и вошел в историю мировой культуры, что конечно же никоим образом не смогло избавить его от тех гонений и преследований, которым он подвергся в годы нацистского правления из-за своего «не арийского» происхождения. Неоценимую помощь в деле создания и поддержания в доме насыщенной музыкальной атмосферы, одухотворявшей быт прочного буржуазного достатка, оказывала также являвшаяся членом семьи ее сестра Агата, известная пианистка. ИССЛЕДОВАНИЯ * Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ. Проект 04-03-00129а. 6 ном и творческом пути такой его существенной составляющей, какой стала для Адорно связь с марксизмом, точнее — с так называемой его «западной» модификацией, к числу отцов-основателей которой он впоследствии и был причислен, что явилось основной причиной отсутствия в отечественной историко-философской науке советского периода должной, т.е. соответствующей его роли и месту в истории философской мысли XX столетия, оценки творчества этого мыслителя. Таким образом, к моменту вступления в студенческую пору своей жизни Адорно уже не был тем незрелым юнцом, чье девственное мироощущение неизбежно консервативной университетской академической среде удалось бы, как это бывает в подавляющем большинстве случаев, без труда подвергнуть тем преобразованиям, конечным итогом которых становится формирование вобравшей в себя всю полноту прошлых и современных знаний «зрелой»5 личности, носителя в большей или меньшей степени удовлетворяющего всем требованиям интеллектуального «мейнстрима» мышления. В его случае университетской науке предстояло вести долгий и трудный, даже чреватый конфликтами диалог с уникальной человеческой индивидуальностью, уже начавшей осознавать свою самобытность на путях нонконформизма, маргинализма и философского критицизма, специфических черт адорновского мировосприятия, отчетливо проявившихся в зрелый период творчества. В 1921 году Адорно становится студентом Франкфуртского университета, в стенах которого приступает к изучению курсов философии, психологии и музыковедения. В начале 20-х годов безраздельно господствующим в университетской академической среде философским направлением являлось неокантианство. Среди череды профессоров, чьи лекционные курсы и семинарские занятия посещал Адорно, выделялась фигура Ганса Корнелиуса, одного из зачинателей гештальтпсихологии и, по оценке его тогдашнего студента, «в высшей степени проницательного представителя позитивистски окрашенного неокантианства», для теоретической позиции которого были характерны отчетливое неприятие ортодоксального отрыва и противопоставления интеллигибельного царства чистого разума эмпирическому миру, критически разоблачительное отношение к «мнимым метафизическим проблемам», переоценка роли и значимости эмпирической действительности в познавательном процессе. Именно он, чья философская позиция уже существенно отличалась от собственно кантовской и уж тем более от того образа последней, который сложился у Адорно в ходе ежесубботних штудий с Фриделем, как называли Кракауэра его друзья, но, видимо, именно поэтому позволившая Адорно сделать следу Теодор В.Адорно: Основные этапы жизненного и творческого пути
Российская Академия Наук Институт философии ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ № 12 Москва 2005 8 Наряду с чисто университетскими штудиями в области классической и современной философии и первыми пробами пера в качестве автора собственных философских текстов, Адорно в эти годы продолжает самым активным образом расширять и углублять свой первоначальный опыт знакомства с оттесненными на периферию академической науки и зачастую вообще дискредитируемыми ею, маргинальными для общественного сознания той эпохи в целом течениями неортодоксальной марксистской мысли, во многом ориентированными на практику тогдашнего авангардистского искусства и чей материализм нередко приобретал откровенно теологическую окраску. В 1923 году столь увлеченно зачитывавшийся чуть ранее уже указанными работами Блоха и Лукача студент знакомится с только что вышедшим в свет под названием «История и классовое сознание» сборником статей последнего, книгой во многом парадигмальной по значимости, побудившей многих молодых интеллектуалов того времени стать приверженцами переосмысленного в духе гегелевской диалектики марксизма. Также и для Адорно почерпнутая им тут концепция товарного фетишизма и отчужденного, овеществленного, реифицированного (Verdinglichung) характера всех отношений в буржуазном обществе становится ядром разрабатываемого им в зрелые годы варианта «критической теории общества». В том же 1923 году он знакомится с Вальтером Беньямином, который, будучи старше его на 11 лет, как и Кракауэр, как и Блох, как и Лукач, принадлежал к плеяде интеллектуалов — выходцев из еврейских семей, как правило, достаточно состоятельных, чтобы предоставить своим отпрыскам возможность получить университетское образование, но не обладавших ни необходимыми связями, ни соответствующим социальным статусом для того, чтобы обеспечить им дальнейшее успешное продвижение либо по стезе академической науки, либо в иных престижных областях интеллектуального труда. Достигавшая астрономических величин галопирующая инфляция 20-х годов в Веймарской республике со своей стороны подрывала и без того не столь уж прочное финансовое положение этих молодых интеллектуалов. Именно становящаяся все более и более критической финансовая ситуация и его собственной, состоящей из жены и маленького сына семьи, и семьи его родителей, экономической независимости от которых так и не удалось достичь к тридцати годам Вальтеру Беньямину, вынужденному из-за недостатка средств периодически жить в их берлинском доме, где к тому времени уже тяжело больной отец, с переменным успехом вкладывавший деньги в инновационные градостроительные проекты, настойчиво требовал от него занять должность банковского слу Теодор В.Адорно: Основные этапы жизненного и творческого пути 4 Окруженный в течение дня и на пороге сна звуками профессионально исполняемых лучших композиций из репертуара музыкальной классики, обласканный неусыпным вниманием и нежной заботой сразу двух «мам», подрастающий Тедди, как вскоре стали все его звать, и за пределами родительского дома сталкивался со средой, в ту пору еще вполне благожелательной к этому юному отпрыску, казалось бы, столь противоречивой, но прекрасно уживавшейся в мире и согласии буржуазно-артистической, католическо-протестантской фамилии. Во Франкфурте тех лет, городе, уже тогда отличавшемся явным преобладанием финансово-торгового сектора экономики над индустриальным2 , еще царил дух терпимости и либерализма, которому удавалось в значительной степени нейтрализовать те подспудно назревающие конфликты «расово-классового» характера, которым во всей своей полноте было суждено расцвести уже в эпоху Веймарской республики, когда из-за численности проживавших в нем евреев Франкфурт получил злоязычное прозвище «Иерусалима-на-Майне». События Первой мировой войны, этого ключевого, поворотного пункта в истории западной культуры и цивилизации, повлекшего за собой целую череду тектонических сдвигов, сопровождавшихся столь радикальным «потрясением основ» устоявшегося миропорядка, что в конечном итоге до основания деструктурированной, «руинированной» предстала в сознании мыслящих слоев общества и сама социокультурная парадигма «проекта модерна» — несущая конструкция всех типов освоения действительности европейским человечеством на протяжении последних пяти веков — не оказали сколько-нибудь существенного влияния на процесс неуклонного роста и развития того «тепличного растения», «оранжерейного цветка» (Treibhauspflanze), каким из перспективы многих трудно прожитых лет3 виделся себе самому Адорно в эти годы. Вполне в соответствии с клишированным образом развитого не по годам гения этот вундеркинд оканчивает гимназию экстерном, на год раньше, будучи к тому же и освобожден от устного экзамена. Его музыкальное образование начинается еще в гимназические годы; он поступает во франкфуртскую консерваторию и обучается на дому, где его учителями становятся: по классу клавира — Э.Юнг и по классу композиции — Б.Зеклес, у которого до Первой мировой войны учился П.Хиндемит. Его первый интеллектуальный и философский ментор также не заставляет себя долго ждать: в 15 лет он знакомится с Зигфридом Кракауэром, в свое время от самого Георга Зиммеля получившим совет стать философом, но из-за отсутствия финансовых возможностей зарабатывавшим себе на кусок хлеба профессией архитектора и лишь Теодор В.Адорно: Основные этапы жизненного и творческого пути 5 позднее, в двадцатые годы, ставшим известным франкфуртским журналистом. Дружба с Кракауэром, несмотря на более чем значительную разницу в возрасте — 14 лет, становится отправным пунктом в собственно философском образовании Адорно: в течение ряда лет по субботам после обеда штудируют они вместе «Критику чистого разума» Канта, правда весьма нетрадиционным образом — под руководством старшего друга учится Адорно воспринимать этот текст в качестве своего рода шифра, позволяющего разгадать местоположение духа в историческом процессе. Тот факт, что знакомство с корпусом работ, отображающих все перипетии развития западноевропейской философской мысли от ее истоков и до современного состояния — которое на протяжении всей жизни Адорно оставалось кстати в высшей степени селективным, — началось у него именно с кантовской «Критики», является чрезвычайно знаменательным, поскольку именно в этом произведении впервые в истории «проекта модерна» были выявлены, самым обстоятельным образом проанализированы, предельно отчетливо и безукоризненно честно сформулированы те антиномии, которыми оказались чреваты исходные схематизмы утверждающей свое господствующее положение социокультурной парадигмы, что не могло не оказать самого существенного влияния на весь дальнейший ход развития европейской философии и культуры в целом. Юному, жадно впитывающему азы философской науки уму начинающего мыслителя нельзя было порекомендовать лучшего исходного пункта его интеллектуального развития, лучшей по искренности и полноте картины самораздвоенности и самопротиворечивости того мира, в котором ему предстояло жить и творить. В числе других произведений философского характера, с которыми Адорно знакомится в период между своими гимназическими и студенческими годами и которые также накладывают свой отпечаток на процесс формирования его мироощущения, следует упомянуть «Теорию романа» Георга Лукача и «Дух утопии» Эрнста Блоха. Именно эти две работы из всего написанного обоими авторами — не являющиеся, кстати, центральными в их творческом наследии — произвели на Адорно столь неизгладимое впечатление, что перечитывая их десятилетия спустя и не обнаруживая в них того, что так восхищало и завораживало его в юности, он был вынужден прибегнуть к помощи воспоминания, услужливо воскресившего аутентичное только для него одного их содержание4 . Имевший тут место, судя по всему, своеобразный «импринтинг» оказался не просто рядовым событием знакомства с текстами его старших современников (его, кстати, переживших): с этого момента ведет свой отсчет наличие в его жизнен М.М. Кузнецов
жащего, побуждала его с такой настойчивостью пытаться габилитироваться во Франкфурте. Университет, носящий имя Иоганна Вольфганга фон Гете, был по германским меркам сравнительно молодым учебным заведением; в нем царил дух либерализма, делавшим его более открытым для профессоров — евреев по национальности, чем это обычно имело место в случае старинных немецких университетов, с их мрачным грузом унаследованных от средневековья юдофобских предрассудков. К тому же у Беньямина имелись тут кое-какие связи. Несмотря на то, что их первая встреча с Беньямином, которого и финансовые неурядицы, и неурядицы в семейной жизни понуждали вести в те годы (как, впрочем, и позже) в высшей степени кочевой образ жизни, была весьма мимолетной, Адорно сумел сразу же распознать в своем новом знакомом тот уникальный интеллектуальный потенциал, восхищение и преклонение перед которым неизменно сопровождали все его воспоминания о столь безвременно и так трагически ушедшем из жизни друге, влияние идей которого прослеживается, по мнению некоторых исследователей творчества Адорно6 , и в сформировавшейся у него к концу 20-х годов оценке музыки Шенберга, и в его посвященной Кьеркегору габилитационной диссертации, и во вступительной лекции 28-летнего приват-доцента в 1931 году. За этими внешними и достаточно поверхностными проявлениями той позиции «ведомого» и «перенимающего», которую в завязавшихся дружеских отношениях с самого начала занял Адорно, угадывалось отчетливо обозначившееся в более поздние периоды его творчества глубинное сродство исходных интенций обоих мыслителей, позволившее более юному из них в те годы с такой готовностью окунуться в мир более чем оригинальных идей старшего друга, находившегося тогда, в соответствии с периодизацией его творческого пути, принятой в большинстве его интеллектуальных биографий, в заключительной фазе первого периода творчества, метафизическо-теологического по направленности, отмеченного сильнейшим влиянием сионистских идей Гершома Шолема. Переломным пунктом в творческой биографии Беньямина становится поездка летом 1924 года в Италию, на Капри, где он намеревался завершить работу над текстом габилитационной диссертации «Происхождение немецкой трагедии» («Ursprung des deutschen Trauerspiels»)7 и где у него завязывается роман с русской революционеркой, латвийской большевичкой, видной деятельницей послереволюционной советской культуры, актрисой и режиссером А.Лацис, положивший начало его увлечению марксизмом в течение следующего, продолжавшегося до конца 20-х годов периода его творчества, М.М. Кузнецов 16 вого семестра Адорно с энтузиазмом приступает к исполнению своих обязанностей приват-доцента во Франкфуртском университете. В мае 1931 года читает он свою вступительную лекцию «Актуальность философии», в которой выказывает себя сторонником некоего «истолковательного» варианта диалектического материализма. В тексте представленного местному отделению кантовского общества доклада «Идея естественной истории» в качестве первоисточников своей концепции он указывает «Теорию романа» Лукача и, в первую очередь, «Происхождение немецкой трагедии» Беньямина, которому он предполагал посвятить так и не состоявшуюся публикацию своей первой университетской лекции. Именно эта в свое время отвергнутая его нынешними коллегами работа становится темой семинара, проведенного им в течение летнего семестра 1932 года. Интеллектуальная атмосфера, сложившаяся в родном городе Адорно к началу 30-х годов, как нельзя более способствовала всемерному развитию его творческих способностей. Франкфуртский университет переживал в эти годы пору своего наивысшего расцвета. Помимо Тиллиха в число преподававших тут профессоров входили социолог Карл Маннгейм, религиозный философ Мартин Бубер, один из основателей гештальтпсихологии Макс Вертгеймер, историк литературы Макс Киммерель и историк Эрнст Канторович. Другим ничуть не менее притягательным центром интеллектуальной жизни города являлся Институт социальных исследований, основанный еще в 1923 году Феликсом Вайлем, сыном разбогатевшего в Аргентине торговца зерном. В 1930 году его директором становится Макс Хоркхаймер, благодаря прямо-таки гениальным (по выражению Герберта Маркузе) финансовым способностям которого возглавляемый им научный коллектив даже в самые трудные времена умудрялся все же сводить концы с концами и удерживаться на плаву. Теоретическая позиция складывавшегося в рамках Института исследовательского сообщества была в основных чертах уже сформулирована в программной по характеру речи Хоркхаймера при вступлении им в должность его директора. Основной целью тут провозглашалось создание актуальной, соответствующей новой социально-экономической ситуации теории классового общества, по целому ряду параметров уже мало совместимой с ортодоксальным марксистским учением о пролетарской революции и всеобщих законах развития природы и общества11 . В отличие от последнего феномены истории, практики, культуры и сознания рассматривались здесь в качестве самоценных и самодостаточных образований, комплексный характер и автономные законы развития которых подлежали исследованию лишь при условии все Теодор В.Адорно: Основные этапы жизненного и творческого пути 12 Столь успешное начало творческой деятельности в качестве автора музыковедческих работ внесло существенные коррективы в выбор им сферы приложения своих способностей по завершении университетского образования. Участие летом 1924 года в музыкальном празднике общегерманского музыкального союза во Франкфурте, где ему удалось познакомиться с произведениями Албана Берга, одного из видных представителей экспрессионизма в музыке, в значительной мере предопределило этот выбор. В начале 1925 года, окончив университет и получив степень доктора философии, он отправляется в Вену к Бергу с твердым намерением стать композитором и концертирующим пианистом, а также приобщиться к кругу почитателей Шенберга и всемерно способствовать распространению его музыки. Здесь он продолжил свое музыкальное образование и непосредственно под руководством Берга, преподававшего ему навыки композиторского искусства, и совершенствуя свою технику пианиста, начав брать уроки у Э.Штойерманна, исполнителя, пользовавшегося большим авторитетом в шенберговском окружении. Венский период становления творческой личности Адорно оказался, однако, весьма непродолжительным. Уже через год он снова столкнулся с необходимостью выбора дальнейшего жизненного и профессионального пути — ему пришлось осуществить то, на неизбежность чего указывал своему ученику Берг в одном из писем 1926 года, провидчески предсказывая будущие достижения Адорно в деле исследования природы музыки, многих (теоретических, социальных, философских, исторических и т.д.) не изученных ее сторон: «в один прекрасный день ...Вам придется сделать выбор между Кантом или Бетховеном». Объяснялось это тем, что в Вене у него не сложились отношения ни с шенберговским окружением, ни с самим Шенбергом, на которого не произвели впечатления ни его весьма немногочисленные композиторские опусы, ни его поднимавшие слишком уж сложные философские проблемы статьи о музыке. Несмотря на постигшую его тут первую жизненную неудачу, Адорно навсегда остался верен обретенному еще в юности видению перспектив развития и природы музыки, а осуществленные Шенбергом революционные преобразования в ней во все времена оставались для него слоем опыта, во многом определяющим основную направленность его мыслительных ходов, благодаря чему философия музыки и стала неотъемлемой составной частью его творческого наследия. Появлявшийся теперь в Вене лишь спорадически Адорно отныне все свои усилия сосредотачивает на подготовке текста габилитационной диссертации, защита которой позволила бы ему вернуться в Теодор В.Адорно: Основные этапы жизненного и творческого пути 13 лоно академической науки, коль скоро в карьере композитора и исполнителя ему было столь безапелляционно отказано имевшей на него совсем другие виды судьбой. В 1927 году Адорно предпринимает попытку габилитации у Корнелиуса во Франкфуртском университете с диссертацией «Понятие бессознательного в трансцендентальном учении о душе». Эта работа синкретически объединяла в себе три различные и, казалось бы, мало сопоставимые друг с другом философские позиции: таковую неокантианского трансцендентализма корнелиусского образца, таковую фрейдовского психоанализа и таковую марксистского социального критицизма. У Адорно была еще слишком свежа в памяти неудачная попытка Беньямина габилитироваться с эзотерическим, явно недоступным пониманию университетской профессуры текстом, и потому его собственная работа была откровенно рассчитана если не на прямое совпадение, то уж, во всяком случае, на максимальное соответствие взглядам тех, кому она была представлена — Конелиуса и его ассистента Хоркхаймера. Ни в том, ни в другом случае, однако, расчет не оправдался. Корнелиусом она была расценена как слишком эпигонская, Хоркхаймер же счел ее недостаточно марксистской. Раздосадованному Адорно пришлось отозвать свое прошение о габилитации. Несмотря на то, что данная работа, бесспорно, не являлась шедевром, она все же содержала ряд моментов, достаточно показательных в плане обозначения направления дальнейшего развития философского мироощущения Адорно. Прежде всего это относится к той новой для него тематической области, таковой фрейдовского анализа феномена бессознательного, обращение к которой наглядно свидетельствовало о том, что вслед за освоением методов изучения эксплицируемого марксистским мировоззрением обширнейшего социального контекста, в систему реальных взаимосвязей которого оказывается с необходимостью вовлеченным основной конструкт субъектно центрированной классической идеалистической философии, предельно абстрактно трактуемый ею агент мышления и действия, Адорно стремится овладеть и методологией исследования тех еще более глубинных слоев человеческого бытия, которые наряду с социально-экономическими детерминантами индивидуального опыта оставались совершенно непрозрачными и неподдающимися выявлению для рефлексивных процедур философии самосознания и потому распоряжавшимися судьбой и жизнью отдельного человека в качестве никому не подвластных анонимных природных сил. В этой связи утрачивает свой чисто формальный — обусловленный ролью Корнелиуса в ситуации возможной защиты диссертации — смысл и отчетливо декларируемая тут привязка к кан М.М. Кузнецов
сугубо материалистического по характеру. В число наиболее значимых событий этого периода в жизни Беньямина, непрерывно курсировавшего между Берлином, Парижем, Ригой, Неаполем и т.д., входили поездка в Москву зимой 1926–27 годов и знакомство с Бертольдом Брехтом зимой 1928 года в Берлине. Несколько «незабываемых» дней, проведенных осенью следующего, 1929 года в общении с Хоркхаймером, Адорно и Гретель Карплюс в Кенигштайне, горном массиве Таунус под Франкфуртом, стали «поворотным пунктом», положившим начало третьему и последнему этапу творческой деятельности Беньямина, в течение которого им была предпринята попытка в высшей степени оригинального синтеза обоих полярно противоположных друг другу составляющих его философского мироощущения — апокалиптически окрашенного иудаистского мистицизма и мессианизма и социально-критического по направленности марксистского материализма8 . Именно этому периоду наибольшей интеллектуальной близости двух мыслителей философское мироощущение Адорно обязано такими своими компонентами, как перенос акцента с исследования «всеобщих» закономерностей социально-экономического развития общества на анализ конкретных материальных элементов «жизненного мира», повседневной реальности человеческого существования, лишь в качестве «ауры» которых становится доступной представлению раздробленная на мириады осколков «целостность» общественного бытия9 ; использование почерпнутой из традиции иудаистского мистицизма трактовки мессианской идеи как необходимо сочетающей в себе момент утопии с моментом апокалипсиса10 в качестве основополагающей метафоры при анализе генезиса той цивилизационной катастрофы, ярчайшим документальным свидетельством которой явилась написанная им совместно с Хоркхаймером «Диалектика Просвещения», и при разработке собственной методологии исследования проблематики «неидентичности» в «Негативной диалектике»; развитие парадокса, сформулированного беньяминовским тезисом о «поработившем поработителя порабощении природы» (beherrschte Naturbeherrschung), до уровня философско-культурологической концепции «подпадающего под власть природы господства над природой» (naturverfallene Naturbeherrschung), выявляющей властную оппозицию господства и подчинения в качестве исходной и основополагающей для всех типов взаимодействия человека Нового времени со своим природным окружением, результатом чего становится безмерное усиление его зависимости как раз от тех сил и стихий, от демонической власти которых и был призван освободить его Теодор В.Адорно: Основные этапы жизненного и творческого пути 15 Хотя в случае данной работы, вполне аналогично тому, как это имело место при попытке защиты предыдущего диссертационного текста, выбор темы и способа ее исследования был в значительной мере продиктован не столько собственно теоретическими интересами Адорно, сколько настоятельной необходимостью добиться наконец искомой ученой степени, равным образом и здесь уже сам факт обращения к творчеству столь знаковой для философской мысли XX столетия фигуры более чем красноречиво свидетельствовал о том, что пока еще не вступивший даже на первую ступеньку академической карьеры молодой мыслитель обладал способностью интуитивно верно выбирать в качестве объекта анализа именно те концепции и учения, в которых наиболее полноценным образом оказывались репрезентированными специфические черты нового, достаточно радикально порывающего с классической философской традицией, философского мироощущения — такового современной эпохи. Несмотря на то, что в целом позиция, занятая Адорно по отношению к философии Кьеркегора, оставалась и в этой работе и в дальнейшем достаточно критической (дело даже доходило до попыток редукции антиномий кьеркегоровской трактовки понятия индивидуальности к социальным противоречиям эпохи раннего капитализма), обращение к творческому наследию непосредственного предшественника философии экзистенциализма — одного из основных направлений философской мысли XX века, с основоположником которого, Мартином Хайдеггером, Адорно роднило то обстоятельство, что, казалось бы, с диаметрально противоположных философских позиций ими обоими была дана одинаковая предельно пессимистическая оценка наличного состояния и перспектив дальнейшего развития парадигмы «проекта модерна», что нисколько не мешало, а возможно лишь способствовало той ожесточенной полемике, которую на протяжении всей жизни они вели друг с другом — не могло не оставить самого глубокого следа в мироощущении философа, для которого пафос отстаивания автономии экзистенциального опыта единичной человеческой индивидуальности перед лицом выродившихся в свою полную противоположность реифицированных структур модернистской парадигмы с годами становился все более отчетливо выраженным лейтмотивом всей его творческой деятельности. Успешная защита диссертации, впоследствии опубликованной с посвящением Кракауэру, устраняла последнее препятствие на пути к карьере университетского преподавателя и теперь, казалось бы, ничто не могло помешать стремительному продвижению по служебной лестнице всесторонне одаренного молодого ученого. С началом но М.М. Кузнецов 11 тот радикальный разрыв с традиционалистским мироощущением прошлых культур, благодаря которому новоевропейская цивилизация по праву позиционирует себя в качестве совершенно нового этапа человеческой истории; попытка расширения узких рамок методологической модели, диктуемой фундаментальным для парадигматики «проекта модерна» схематизмом субъект-объектного отношения, путем использования напрямую заимствованного у Беньямина методологического принципа «констелляции», позволяющего избежать строго однозначной «идентификации» объекта исследования благодаря тому, что таковой рассматривается тут в качестве своего рода центра притяжения целого ряда, пучка, констелляции концептуальных и понятийных построений, никогда при этом не оказывающегося в фокусе ни одного из них и тем самым избегающего участи быть детерминированным некой столь же однозначно «идентифицированной» каузальной связью, и многими другими. Вполне очевидно, что столь повышенный интерес Адорно к проблематике, далеко выходящей за рамки предписываемого учебными планами круга тем, не мог быть полноценно, т.е. на уровне предъявления и собственной авторской позиции, реализован в пределах тех возможностей, которые предлагала ему, заканчивающему свое образование выпускнику университета, тогдашняя академическая среда. Мощнейшим противовесом влиянию дисциплинарных механизмов университетской образовательной системы еще со студенческой скамьи стала для него его активная деятельность в качестве достаточно быстро добившегося признания музыкального критика, автора множества журнальных и написанных для радио музыковедческих статей. Только за период с 1921 по 1932 год им было опубликовано около сотни работ этого рода, в то время как его первой собственно философской публикацией стал лишь текст габилитационной диссертации 1933 года о Кьеркегоре. Основной ориентир в стихии музыки был им отыскан практически с самого начала: уже в первых статьях упоминается имя Арнольда Шенберга. Восторженное отношение к революционизировавшим практику музыкального искусства того времени авангардистским экспериментациям последнего — из современных композиторов лишь одного Малера Адорно считал хоть в какой-то степени приближающимся к уровню Шенберга — Адорно удавалось с успехом сочетать с музыковедческим анализом его творчества, позволявшим в полной мере задействовать пока еще скромный, но неуклонно возрастающий теоретический потенциал, аккумулированный им в ходе освоения далеко выходящих за пределы академической науки теологических, философских и эстетических позиций. М.М. Кузнецов 14 товской философии: именно она остается для Адорно наиболее корректным и адекватным выражением той исходной не только теоретической, но и экзистенциальной позиции, с момента возникновения которой ведет свой отсчет процесс становления и развития уникальной социокультурной парадигмы, с самого начала ставящей перед собой задачу «расколдования» (Entzauberung) и «просвещения» светом человеческого разума тех колдовских чар, которыми в течение тысячелетий опутывало человека традиционалистское мироощущение, чьи мифологические представления о природе и сущности безраздельно властвующих над человеком стихий и сил в корне пресекали любые поползновения к освобождению от их всемогущества и лишь всемерно способствовали дальнейшему закрепощению и упрочению зависимости человека от них. Таким образом, даже в этом весьма далеком от совершенства раннем опусе уже прослеживаются такие определяющие для философской позиции Адорно мотивы, как приверженность исходной для мироощущения эпохи «проекта модерна» интенции активного противостояния всем формам интеграции индивида в порядок мироздания, исключающим возможность вмешательства основного атрибута человеческого бытия — свободы выбора возможностей мира — в предустановленный, от начала и до конца времен неизменный ход вещей и событий, и использование традиционного категориального аппарата классической философии, как самого разработанного инструментария опирающегося лишь на силу собственного разума существа, для исследования совершенно нетрадиционных для нее проблемных комплексов и тематических горизонтов. Твердо решившего связать свою судьбу с академической наукой Адорно данная неудача никоим образом не побуждает свернуть с намеченного пути. Незамедлительно приступает он к поискам иных возможностей габилитации. В числе рассматривавшихся вариантов тут какое-то время даже фигурирует предложенный Кракауэром план защиты диссертации по философии музыки у Шелера, осуществить который Адорно все же не решился. Не удалось ему также получить место музыкального критика в одной из крупных берлинских газет, что позволило бы ему еще ближе сойтись с кругом обретавшихся тогда в Берлине друзей и знакомых — Гретель Карплюс, Беньямином, Блохом, Брехтом, Куртом Вайлем и др. Наконец, в 1930 году ему удается успешно габилитироваться во Франкфурте у протестантского теолога-экзистенциалиста и религиозного социалиста Пауля Тиллиха, возглавившего кафедру философии в университете после смерти Шелера, с диссертацией «Конструкция эстетического у Кьеркегора». Теодор В.Адорно: Основные этапы жизненного и творческого пути