Уголовно-исполнительная система и ее роль в реализации репрессивной политики Советского государства в 1937-1953 гг. (на материалах Архангельской и Вологодской областей)

Федеральная служба исполнения наказаний
Вологодский институт права и экономики

Н.А. Белова

Уголовно-исполнительная система

и ее роль в реализации репрессивной политики 

Советского государства в 1937–1953 гг. (на материалах 

Архангельской и Вологодской областей)

Монография

Вологда – 2014

ББК 67.409(И)
     Б 43

Белова Н.А. Уголовно-исполнительная система и ее роль в ре
ализации репрессивной политики Советского государства в 1937–
1953 гг. (на материалах Архангельской и Вологодской областей): 
Монография. – Вологда: ВИПЭ ФСИН России, 2014. – 220 с.

ISBN 978-5-94991-292-8

Рецензенты: 
А.Л. Кузьминых – докторант кафедры отечественной истории 

Северного (Арктического) федерального университета им. М.В. Ломоносова, доцент кафедры философии и истории ВИПЭ ФСИН 
России, кандидат исторических наук, доцент;

С.И. Старостин – заместитель начальника отдела специальных 

фондов и реабилитации жертв политических репрессий информационного центра УМВД России по Вологодской области

В работе на обширной источниковой базе исследуется развитие си
стемы мест заключения на территории Архангельской и Вологодской областей в 1937–1953 гг. Изложенный материал отражает политико-правовые 
и организационные основы деятельности тюрем, исправительно-трудовых 
лагерей и колоний, их кадровое обеспечение, а также специфику правового статуса, режима содержания, трудового использования и комплекса мер 
и средств репрессивно-карательного воздействия в отношении различных 
категорий заключенных, содержавшихся в пенитенциарных учреждениях 
региона. 

Издание предназначено для специалистов и всех интересующихся дан
ной проблематикой. 

ISBN  978-5-94991-292-8 
 
© ВИПЭ ФСИН России, 2014

 
 
 
 
 
© Белова Н.А., 2014

ВВЕДЕНИЕ

Система мест заключения любого государства неразрывно связа
на с особенностями его политического и социально-экономического 
развития в конкретный исторический период. Система пенитенциарных учреждений СССР в 1937–1953 гг. – явление сложное и противоречивое. Будучи составной частью карательных органов, она сыграла 
большую роль в утверждении тоталитарного режима и осуществлении государственной репрессивной политики. Суровые уроки прошлого должны стать предостережением для грядущих поколений.

Актуальность обозначенной темы в настоящее время в значи
тельной степени определяется радикальными изменениями в массовом общественном сознании, неоднозначностью оценок наследия 
так называемой сталинской эпохи, а также потребностью в объективном анализе истории отечественной пенитенциарной системы и 
формировании целостного взгляда на нее1. 

Важность исследования обусловлена еще и тем, что оно кроме 

теоретического имеет и прикладное значение. Среди реализуемых 
Российским государством на современном этапе мер по укреплению 
законности и правопорядка, усилению борьбы с преступностью и 
коррупцией значительное внимание уделяется совершенствованию 
деятельности органов и учреждений уголовно-исполнительной системы, повышению эффективности их функционирования. В этой 
связи особую ценность приобретает накопленный пенитенциарный 
опыт в его положительных и негативных аспектах.

1 В связи с тем, что отечественную систему мест лишения свободы обще
принято называть пенитенциарной, в советский период она именовалась исправительно-трудовой, в постсоветский период (в 1993 г.) была переименована в 
уголовно-исполнительную, здесь и далее эти термины используются как синонимы.

Детальное исследование различных направлений деятельности 

тюрем, исправительно-трудовых лагерей и колоний на территории 
Архангельской и Вологодской областей в 1937–1953 гг. не только 
позволяет изучить механизм функционирования советской исправительно-трудовой системы на региональном уровне, но и дает возможность выхода на целый комплекс проблем общегосударственного масштаба. Среди них прежде всего следует назвать участие 
пенитенциарных учреждений в реализации репрессивной политики 
государства, специфику кадрового состава мест заключения, правовой статус, режим, бытовые условия, особенности трудового использования различных категорий заключенных и др. 

Территориальные границы исследования совпадают с геогра
фическими границами современных Архангельской и Вологодской 
областей. Эти административно-территориальные единицы были 
образованы на базе Северной области в сентябре 1937 г. Кроме того, 
в состав Вологодской области вошли 18 районов, ранее относившихся к Ленинградской области. Две сопредельные области связывает 
общность исторического развития. Это исконно русские земли, составляющие ядро не только Европейского Севера России, но и отечественной государственности. Географическое положение и сложные 
природно-климатические условия существенно повлияли на процесс 
развития и хозяйственного освоения Архангельской и Вологодской 
областей. Природные характеристики, малонаселенность, структурные особенности экономики, слабая транспортная сеть, а также дореволюционные тюремные традиции обусловили специфику региональной пенитенциарной системы.

Хронологические рамки монографии охватывают период с 1937 

по 1953 гг. Выбор 1937 г. в качестве нижней хронологической границы объясняется произошедшим в этот момент кардинальным изменением пенитенциарной обстановки в стране, поскольку закономерным результатом реализации политики «большого террора» стало 
значительное увеличение численности заключенных в местах лишения свободы. Именно с этого времени в системе государственного 
принуждения возрастает роль отдельных регионов, в которых наблюдалась высокая концентрация исправительно-трудовых учреждений и содержавшихся в них контингентов заключенных. К числу 
таковых регионов в исследуемый период относились Архангельская 
и Вологодская области.

Выбор 1953 г. как верхней хронологической границы исследо
вания также вполне логичен. 5 марта 1953 г. скончался И.В. Сталин. Сразу после его смерти наметились пересмотр репрессивной 
политики и коренная реорганизация пенитенциарной системы. В 
результате смягчения уголовной ответственности за отдельные 
виды преступлений по указу Президиума Верховного Совета СССР 
от 27 марта 1953 г. «Об амнистии»1 из мест лишения свободы было 
освобождено значительное количество осужденных. В соответствии 
с постановлениями Совета министров СССР от 18 марта 1953 г. 
№ 832-370сс и от 28 марта 1953 г. № 934-400сс2 по всей стране начались свертывание исправительно-трудовых лагерей и передача основной массы пенитенциарных учреждений из системы Министерства внутренних дел СССР в Министерство юстиции СССР.

Историографическое осмысление развития советской испра
вительно-трудовой системы в 1937–1953 гг., ее роли в реализации 
репрессивно-карательной политики государства представляет собой 
довольно сложную картину. Длительный период времени в отечественной и зарубежной науке изучение этой проблематики во многом определялось спецификой темы исследования, которая оказалась 
в сфере научных интересов не только историков, но и правоведов, 
политологов, а также засекреченностью источниковой базы. 

Анализ научной литературы, прямо или опосредованно посвя
щенной изучаемой теме, позволяет в развитии ее историографии выделить несколько этапов, каждый из которых имеет свою специфику.

I этап (1930-е – середина 1950-х гг.). Отличительными чертами 

историографии этого периода стали ее связь с идеологическим противостоянием социалистической и капиталистической систем, накопление источниковой базы в условиях тотальной засекреченности 
информации в СССР. 

В советской исторической науке до середины 1950-х гг. изуче
ние террора и массовых репрессий не могло стать самостоятельной 
научной темой. Это было обусловлено идеологической установкой сталинской эпохи, наделявшей репрессивные акции легитим
1 См.: Ведомости ВС СССР. 1953. № 4. С. 1. http://www.bestpravo.ru/sssr/

eh-praktika/y6w.htm (дата обращения: 20.09.2012).

2 См.: Система ИТЛ в СССР, 1923–1960 / Сост. М.Б. Смирнов. М., 1998. 

С. 58, 105.

ностью1, а органы цензуры правом засекречивания сведений, отнесенных к категории государственной тайны2. При этом в 1930-е гг. 
официальная пресса, выполняя политический заказ, регулярно публиковала материалы показательных процессов над разного рода 
«вредителями», сопровождая их «идеологически правильными» 
комментариями3. Сталинским тезисом «о возрастании классовой 
борьбы в деревне по мере продвижения к социализму» предопределялись положительные оценки советскими историками процесса 
«ликвидации кулачества как класса»4.

Тема лишения свободы засекречивалась в СССР постепенно5. 

В работах правоведов, опубликованных в начале 1930-х гг. в соответствии с цензурными требованиями, особое внимание уделялось 
исправительно-трудовой политике и роли труда в процессе «перековки» заключенных6. Свой вклад в восхваление строителей Бело
1 См. подр.: История ВКП(б). Краткий курс / Под ред. комиссии ЦК ВКП(б). 

М., 1938. http://www.magister.msk.ru/library/politica/kursvkpb.htm (дата обращения: 20.09.2012).

2 См. подр.: История советской политической цензуры / Сост. Т.М. Горяева. 

М., 1997.

3 См.: Процесс над троцкистско-зиновьевским террористическим 

центром // Правда. 1936. 21 авг. С. 3; Раковский Х. Не должно быть никакой 
пощады // Там же. С. 3; Пятков Г. Беспощадно уничтожить презренных убийц и 
предателей // Там же. С. 4 и др. http://www.oldgazette.ru/pravda/21081936/index1.
html (дата обращения: 20.09.2012).

4 См. подр.: Силаев С. Классовая борьба в деревне и хлебозаготовки. М., 

1930; Уваров В.Д. Ликвидация кулачества как класса на основе сплошной коллективизации в УССР. Киев, 1949; Абрамов Б.А. Партия большевиков – организатор борьбы за ликвидацию кулачества как класса. М., 1952 и др. 

5 Первым «Перечнем сведений, составляющих тайну и не подлежащих рас
пространению в целях охранения политико-экономических интересов СССР», 
изданным Главлитом в 1925 г., был введен запрет на публикацию материалов о санитарном состоянии мест заключения. «Краткая инструкция. Перечень по охране 
государственных тайн в печати», разосланная Главлитом в августе 1930 г. по всем 
районным органам, запретила допуск в печать информации о порядке конвоирования и охране заключенных, отрицательных сведений о состоянии общих мест 
заключения. Публикация материалов о деятельности лагерей ОГПУ позволялась 
только с разрешения этого ведомства (см.: Блюм А.В. От неолита до Главлита. 
СПб., 2009. http://lib.rus.ec/b/373257/read#t42 (дата обращения: 20.10.2012)).

6 См.: Утевский Б.С. Советская исправительно-трудовая политика. М., 

1934; Меньшагин В.А. Труд в исправительно-трудовых учреждениях. М., 1932; 
От тюрем к воспитательным учреждениям: Сб. ст. / Под общ. ред. А.Я. Вышинского. М., 1934. Т. 1; Авербах И.Л. От преступления к труду. М., 1936 и др. 

морско-Балтийского канала внесли советские литераторы и художники1. 

Отсутствие достоверных данных о деятельности мест заключе
ния в условиях ужесточения цензуры и усиления репрессий крайне 
затрудняло изучение проблем исправительно-трудовой системы, 
которое со второй половины 1930-х до середины 1950-х гг. и было 
практически приостановлено. В открытой печати за этот период не 
было опубликовано ни одной работы. Все ведомственные издания 
имели гриф секретности. Правда, отдельные пенитенциарные сюжеты затрагивались правоведами в рамках советского уголовного 
права, преимущественно в разделе об исполнении уголовных наказаний2. Большинство этих заметок не представляли исследовательской ценности. Единственным значимым результатом разработки 
темы можно считать формирование источниковой базы в ведомстве 
НКВД-МВД СССР.

Иначе сложилась историографическая ситуация на Западе. 

Большой международный резонанс имели публикации советских 
эмигрантов, содержавшие оценки личности И.В. Сталина и касавшиеся темы репрессий3. 

Зарубежные историки, не испытывавшие идеологического дик
тата и страха наказания за инакомыслие, повышенное внимание уделяли проблемам террора и массовых репрессий. В 1940-х – начале 
1950-х гг. на Западе развернулось научно-концептуальное исследование тоталитаризма, которое на многие годы стало методологической 
основой изучения советской истории. В 1944 г. вышла классическая 
работа Ф. Хайека «Дорога к рабству», в 1951 г. – «Происхождение 

1 См.: Беломорско-Балтийский канал имени Сталина. История строитель
ства / Под ред. М. Горького, Л. Авербаха, С. Фирина. М., 1934. 

2 См.: Кирзнер А. Наказание как удовлетворение потерпевшего // Социа
листическая законность. 1937. № 9. С. 73–74;  Герцензон А.А. История советского уголовного права. М., 1948; Маньковский Б.С. Проблема ответственности 
в уголовном праве. М., 1949; Карева М.П. Право и нравственность в социалистическом обществе. М., 1951; Ременсон А.Л. Наказание и его цели в советском 
уголовном праве. Л., 1951 и др. 

3 См.: Троцкий Л.Д. Сталинская школа фальсификаций. Берлин, 1932. http://

www.magister.msk.ru/library/trotsky/trotl035.htm (дата обращения: 20.10.2012); 
Trotsky L. Stalin. NY, 1941 (на русском языке см.: Троцкий Л.Д. Сталин: В 2 т. 
М., 1996); Троцкий Л.Д. Преступления Сталина. М., 1994; Георгиевский М.А. 
Вопросы программы // За Россию. 1933. 16 июня. С. 1; Дмитриевский С.В. Сталин. Предтеча национальной революции. Берлин, 1931.

тоталитаризма» Х. Арендт1. Вскрыв негативные процессы, сопровождавшие социалистические преобразования в СССР, прежде всего 
массовые репрессии, зарубежная историография сформулировала 
вывод о государственном терроре как очевидном свидетельстве внутреннего кризиса сталинского режима2.

Главным поставщиком сведений о ГУЛАГе являлись бежавшие 

за границу бывшие лагерные сотрудники и узники. Их публикации, 
довольно ценные для своего времени, к сожалению, не отличались 
адекватностью информации. Одним из первых о чрезмерном увлечении авторов подобных работ описанием лагерных ужасов заявлял 
известный представитель русского зарубежья публицист И.Л. Солоневич, совершивший побег из ГУЛАГа. В предисловии к автобиографической книге «Россия в концлагере», которая стала своеобразной 
попыткой осмысления истории и перспектив Советской России через призму лагерной реальности, он отмечал: «свидетелям, вышедшим из Советской России, читающая публика вправе несколько не 
доверять, подозревая их, и не без некоторого психологического основания, в чрезмерном сгущении красок»3. 

Первой на Западе публикацией свидетельств «лагерщика» о 

становлении советской лагерной системы стала книга Н.И. Киселева-Громова4. Опираясь на личный опыт и наблюдения, бывший сотрудник Соловецкого лагеря особого назначения дал характеристику 
основных категорий содержавшегося там контингента, описал общее устройство лагеря, повседневный быт заключенных и способы 
обращения с ними. Излишняя эмоциональность автора и отдельные 
фактические ошибки не уменьшают ценности книги. 

Заметно отличалась от всего ранее изданного за рубежом на 

тему ГУЛАГа по степени информативности и доказательности работа двух польских офицеров, которые сами прошли через лагеря. 

1 См.: Hayek F.A. The Road to Serfdom. Chicago, 1944; Arendt H. The 

Origins of Totalitarianism. NY, 1951 (российские издания см.: Хайек Ф.А. Дорога к рабству. М., 1992. http://www.pavroz.ru/dov/hayekroad.pdf (дата обращения: 
20.10.2012); Арендт Х. Происхождение тоталитаризма. М., 1996).

2 См.: White W. Report on the Russians. London, 1946; Herling A.K. The Soviet 

Slave Empire. NY, 1951 и др.

3 Солоневич И.Л. Россия в концлагере. М., 1999. С. 5.
4 Киселев-Громов Н.И. Лагеря смерти в СССР. Великая братская могила 

коммунистического террора. Шанхай, 1936 (2-е издание – Берлин, 1938; российское издание см.: Киселев-Громов Н.И. С.Л.О.Н. Соловецкий лес особого 
назначения. Архангельск, 2009).  

Опубликована она была под псевдонимами С. Мора и П. Зверняк на 
французском языке в Риме в 1945 г.1 Эта книга, основанная на свидетельствах польских граждан, выехавших из СССР после освобождения из заключения и ссылки в 1941–1942 гг., содержит весьма 
точные описания 38 лагерных комплексов. Главной ее ценностью 
стала карта, воспроизводившая расположение ИТЛ с указанием производственного профиля. 

С началом «холодной войны» на Западе заметно возрос интерес 

к проблемам принудительного труда и лагерной системы в СССР. 
Определялся он не столько потребностями науки, сколько политическими соображениями. Документальный материал по обозначенным вопросам, накопленный зарубежной историо графией к концу 
1940-х гг., позволил перейти к этапу научного осмысления. Одним 
из первых зарубежных аналитических исследований по данной теме 
стала изданная в США в 1947 г. книга Д. Даллина и Б. Николаевского «Принудительный труд в Советской России»2. Она состояла их 
двух частей: в первой освещалось состояние системы ИТЛ, а во второй – история принудительного труда в СССР. Несмотря на ограниченность источниковой базы, представленной в основном документами личного происхождения, авторам удалось довольно подробно 
охарактеризовать советскую лагерную систему и выдвинуть тезис 
о связи индустриализации с трудом заключенных. Существенным 
недостатком работы стало значительное завышение количества заключенных в СССР (до 15 млн чел. в 1940–1942 гг.)3, обусловленное 
ошибочностью расчетов и недостоверностью имевшихся в распоряжении исследователей источников. 

С начала 1950-х гг. в зарубежных публикациях на лагерную тему 

появились новые сюжеты, связанные с сопротивлением в ГУЛАГе, 
лагерной юстицией, гендерным статусом женщины в лагере, направлением заключенных в партизанские отряды и др.4 Особой попу
1 Mora S., Zwierniak P. La Justice Sovietique. Magi-Spinetti Editeurs. Rome, 

1945.

2 Dallin D.J., Nikolaevsky B.I. Forced Labor in Soviet Russia. New Haven, 1947. 
3 Там же. С. 65.
4 См.: Миронов И. Побеги из Воркуты // На рубеже. 1952. № 3–4. С. 30–36; 

Карде В. Демократический суд в советском концлагере // Социалистический 
вестник. 1953. № 11–12. С. 227–228; Он же. Женщины на Колыме // Там же. 
1952. № 9–10. С. 8–10; Сосновский Г. Из уголовных в партизаны // На рубеже. 
1952. № 3–4. С. 41–43 и др. 

лярностью пользовалась книга Дж. Шолмера, в которой он изложил 
свои воспоминания о пребывании в Воркутинском ИТЛ1. 

II этап (середина 1950-х – середина 1980-х гг.). Отличитель
ными особенностями советской историографии данного периода 
являются отсутствие комплексных исследований проблемы сталинских политических репрессий в СССР, а также разработка проблем 
исправительно-трудовой системы профессиональными юристами 
с использованием методов, характерных для историко-правовых 
исследований. Официальным публикациям (преимущественно ведомственным, в рамках МВД) были свойственны подчинение государственной идеологии, стандартность, разработка предписанных 
партийными органами направлений, выделение положительных 
сторон деятельности исправительно-трудовых учреждений. Критическое освещение вопросов советской репрессивной политики и 
пенитенциарной практики по-прежнему могли позволить себе лишь 
зарубежные ученые. Однако на качестве их научных изысканий в 
области советской истории сказывались политический и идеологический факторы периода «холодной войны», а также узость источниковой базы.

В советской исторической науке возможность исследования 

проблемы репрессий появилась вскоре после смерти И.В. Сталина. 
Для разоблачения культа его личности Н.С. Хрущевым на ХХ съезде 
КПСС были использованы материалы, собранные комиссией Президиума ЦК КПСС по расследованию причин массовых репрессий 
в отношении партийно-советского руководства во главе с П.Н. Поспеловым2. Однако в силу идеологических и политических факторов эта тема не стала самостоятельным объектом изучения. Вину 
за развязывание репрессий высшее партийное руководство страны 
возложило исключительно на И.В. Сталина и объясняло это его личными качествами, а к жертвам террора были отнесены преимуще
1 См.: Scholmer J. Arzt in Workuta. Bericht aus einem sowjetischen Straflager. 

Munchen, 1954. 

2 См.: Доклад комиссии ЦК КПСС президиуму ЦК КПСС по установлению 

причин массовых репрессий против членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б), 
избранных на ХVII съезде партии // Реабилитация: как это было: Документы 
Президиума ЦК КПСС и другие материалы: В 3 т. М., 2000. Т. 1. Март 1953–
февраль 1956. http://lib.rus.ec/b/272183/read (дата обращения: 26.09.2012).