Новый исторический вестник, 2013, №2 (36)

Москва 2013

2(36)
2013

THE NEW HISTORICAL BULLETIN

РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ 

ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ИСТОРИКО-АРХИВНЫЙ ИНСТИТУТ

Журнал основан в 2000 г.

ОСНОВАТЕЛИ И ГЛАВНЫЕ РЕДАКТОРЫ

Сергей Сергеевич Ипполитов

Сергей Владимирович Карпенко

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ

А.Б. Безбородов, В.П. Булдаков, О.Г. Буховец, В. Голдман, 

Л.Е. Горизонтов, В.И. Дурновцев, Е.Н. Евсеева, Н.Т. Ерегина, 
Г.З. Иоффе, А.А. Киличенков, Т.Ю. Красовицкая, А.В. Костров,
А.В. Крушельницкий, Н.Г. Кулинич, В.В. Минаев, А.М. Пашков, 
В.Н. Пискун, В.А. Поляков, А.С. Сенин, А.А. Симонов, В.Л. Успенский
О.В. Хлевнюк, Т.И. Хорхордина, В.Ж. Цветков, П.П. Шкаренков

Обложка А. Надточенко

Выходит 4 раза в год

Адрес редакции: 

125267, Москва, Миусская пл., 6
Эл. почта: nivestnik@yandex.ru

Сайт: www.nivestnik.ru

© Новый исторический вьстникъ, 2013
© Российский государственный   
    гуманитарный  университет, 2013

RUSSIAN STATE UNIVERSITY 

FOR THE HUMANITIES

INSTITUTE FOR HISTORY AND ARCHIVES

The Journal is founded in 2000

FOUNDERS AND EDITORS-IN-CHIEF

Sergey S. Ippolitov
Sergey V. Karpenko

EDITORIAL BOARD

A. Bezborodov, O. Bukhovets, V. Buldakov, V. Durnovtsev, 

N. Eregina, E. Evseeva, W. Goldman, L. Gorizontov, G. Ioffe, O. Khlevnyuk,

 T. Khorkhordina, A. Kilichenkov, А. Kostrov, Т. Krasovitskaya, 
A. Krushelnitskiy, N. Kulinich, V. Minaev, A. Pashkov, V. Piskun, 

V. Polyakov, A. Senin, P. Shkarenkov, A. Simonov, V. Tsvetkov, V. Uspensky

 Cover Designer А. Nadtochenko

Quarterly journal

Address: 

6, Miusskaya sq., Moscow, Russia, 125267

E-mail: nivestnik@yandex.ru
Web-site: www.nivestnik.ru

© by Novyi Istoricheskii Vestnik, 2013
© by Russian State University 
    for the Humanities, 2013

С О Д Е Р Ж А Н И Е

Статьи

Дурновцев В.И. Время, пространство, события в жизни 

и творчестве историка: вспоминая В.А. Муравьева ........................... 6

Безбородов А.Б. Из прошлого и настоящего 

Историко-архивного института: архивоведы и их учебники ........... 33

Пивовар Е.И., Гущин А.В., Левченков А.С. Интеграция на 

постсоветском пространстве: новый век – 
новые горизонты изучения ................................................................. 43

Сообщения

Ревин И.А. Крестьянская Россия и Вторая русская смута: 

научный проект «Народ и власть» в отечественной 
историографии революционных кризисов ........................................ 56

Карпенко С.В. Государственность Белого движения: 

из истории изучения .............................................................................. 67

Ланской Г.Н. «Труды Историко-архивного института» 

как историографический источник .................................................... 80

Историческая наука в -измерении

Тихонов В.В. Российская историческая наука 

и индексы научного цитирования ....................................................... 89

У книжной полки

Каиль М.В. Святость в православии ХХ в.: персонификация 

и канонизационная практика православных церквей ..................... 107

Сазонова Т.К. Из истории изучения 

административно-территориального деления Советской России .... 116

Содержание, авторы, аннотации .......................................................... 124
Contents, Authors, Abstracts ..................................................................... 130

e

C O N T E N T S

Articles

V. Durnovtsev Time, Space and Events in the Life and Work 

of a Historian: Reminiscences about V.A. Muravyev .......................... 6

A. Bezborodov From the Past and Present of Moscow State Institute 

for History and Archives: Archivists and Their Textbooks ............... 33

E. Pivovar, A. Gushchin, A. Levchenkov Integration 

in Post-Soviet Space: New Age – New Horizons for Research ............. 43

Comments

I. Revin Peasant Russia and the Second Russian Smuta: 

Research Project “People and Power” in the National 
Historiography of Revolutionary Crises .............................................. 56

S. Karpenko The White Movement Statehood: 

From the History of Research .......................................................... 67

G. Lanskoy “Studies of Institute for History 

and Archives” as a Historiographical Source ............................................. 80

Historical Science in the   -Dimension

V. Tikhonov Russian Historical Science and Science Citation Indexes ...... 89

Book Reviews

M. Kail Sanctity in Orthodoxy of the XX Century: Personification 

and Canonization Practice of the Russian Orthodox Churches ............... 107

T. Sazonova From the History of Studying the 

Administrative-Territorial Division of the Soviet Russia  ...................... 116

Contents, Authors, Abstracts .................................................................... 130

e

С Т А Т Ь И

В.И. Дурновцев

ВРЕМЯ, ПРОСТРАНСТВО, СОБЫТИЯ

В ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ ИСТОРИКА:

ВСПОМИНАЯ В.А. МУРАВЬЕВА

25 октября 2009 г. ушел из жизни видный российский историк, 

доктор исторических наук, профессор кафедры источниковедения и 
вспомогательных исторических дисциплин (в настоящее время – Высшая школа источниковедения, вспомогательных и специальных исторических дисциплин) Историко-архивного института РГГУ, заслуженный 
профессор РГГУ Виктор Александрович Муравьев. В научном сообществе историков с горечью восприняли кончину Виктора Александровича1. В октябре 2010 г. в Историко-архивном институте РГГУ прошли 
историографические чтения его памяти, по итогам которых подготовлен 
сборник статей. В январе 2011 г. состоялась XXIII научная конференция 
кафедры источниковедения и вспомогательных исторических дисциплин 
«Историческая география: пространство человека vs человек в пространстве», посвященная 70-летию со дня рождения ученого.

Эти заметки не претендуют на исчерпывающий анализ научного 

наследия и педагогической деятельности яркого российского историка 
и преподавателя, каким был и останется в памяти его друзей, коллег и 
учеников Виктор Александрович Муравьев. Их задача иная и куда более 
скромная – соотнести воспоминания всех, кто знал В.А. как ученого и 
человека с основными этапами его жизненной и творческой судьбы и 
споспешествовать переизданию самых ценных и очевидно значимых в 
настоящем и ближайшем будущем отечественной науки истории его работ. 
В.А жил и работал в годы, хотим мы этого или нет, предопределившие, что 
многое из написанного тогда неизбежно покроется патиной времени. Но 
даже эти, слишком явно принадлежащие прошлому, работы, представляют 
теперь, по прошествии десятилетий, определенную значимость и уж, во 
всяком случае, являются составным и неизбежным фрагментом истории 
национальной историографии в ХХ в. В другие времена жизнь ученого 
могла сложиться иначе, как и творчество. Людей – единомышленников, 
верных и настоящих друзей – найти, выбрать можно. Чтобы не разочаровываться в них, а через них и в себе. Но времена не выбирают…

«Сороковые, роковые»

Родившегося за несколько месяцев до начала войны (17 января 

1941 г.), Виктора Александровича Муравьева напрямую не коснулись 
«свинцовые, пороховые». Но в его служебной автобиографии, написанной 
при поступлении на работу в МГИАИ в 1968 г., неявно содержится некоторое указание, чтó именно, наряду со многими другими обстоятельствами, 
предопределило выбор профессии – война и отец на войне. Александр 
Григорьевич охотно делился с сыном, находя в нем внимательного и 
благодарного слушателя, воспоминаниями о войне, они не только запечатлевались в памяти подростка, но осовременивали и оживляли прошлое. История войны становилась неотделимой от действительности, а 
то и другое воплощалось в отце, первом наставнике будущего историка. 
Спустя много лет, В.А., перебирая в памяти отцовские военные рассказы и делясь с ними с друзьями, едва ли не готов был выступить и сам в 
роли мемуариста, замещающего отца – такой яркий след оставили его 
свидетельства, навсегда врезались в детскую память, стали частью формирующегося мировоззрения. Через минувшую войну стал пробуждаться 
интерес к истории.

В общем, В.А. мог бы стать историком Второй мировой, Великой 

Отечественной. В дальнейшем он блестяще ориентировался в проблематике войны и ее историографии2. А одной из последних работ В.А. стал отзыв 
на книги выпускника Историко-архивного института С.И. Садовникова, 
посвященные поиску 
незахороненных останков воинов, предании 
их земле и восстановлению имен погибших, 
деятельности историкоархивного поискового 
центра «Судьба», методам полевых поисковых 
работ. Два края жизненной канвы В.А. соединились в таких строках: 
«Исторические науки и 
дисциплины, источниковедение, историография 
заняты изначально благородным делом – поиском, восстановлением, 
введением в культуру 
современности деяний 

людей прошлого, определением нашего отношения к ним. Мы можем 
забыть или постесняться включить эту простую формулу в современные 
постмодернистские суждения об объекте и смысле изучения истории, но 
это не значит, что этот смысл изучения прошлого исчезает. Но какие же 
слова надо найти, чтобы определить то, что делает автор этих книг? Он 
восстанавливает не деяния людей, известных истории, не забытых тем 
самым потомками, но имена людей, либо, казалось, бесследно исчезнувших, забытых всеми, кроме уходящих из жизни последних близких 
родственников, либо имена, оторванные от их когда-то живых носителей, 
воинов, превращенные в абстракцию штабных документов… Он связывает 
эти имена с незахороненными останками воинов… предает эти останки 
Земле, а имена делает известными… И люди, вычеркнутые даже из прошлого, это прошлое – свою современность – обретают»3.

Но задолго до того, как В.А. стал размышлять об истории как людях 

во времени и ее постмодернистской парадигме, пришла

«Оттепель».

На исходе лета 1958 г. порог Московского государственного историко
архивного института переступил невысокий черноволосый юноша, почти 
подросток. По всем признакам, а основным были шаровары, не москвич. 
Тогда, конечно, юный костромич не мог представить, что своим выбором 
места обучения и избранной профессией на более чем полвека, до самой 
своей кончины, определит судьбу, что ему суждено сыграть важную и, 
может быть, пока должным образом не осмысленную и оцененную роль 
в истории такого феномена в отечественной науке и образовании, каким 
был МГИАИ и остается ИАИ РГГУ.

О студенческих годах В.А. вспоминает Т.Г. Архипова: «На курсе 

было около ста человек, он учился в другой группе, в ней было много 
студентов – не москвичей (к ним относился и он), им была свойственна 
какая-то обособленность и в то же время сплоченность. Они были дружны и по прошествии многих лет остаются тем костяком курса, который 
периодически собирает нас на очередную встречу. Был он с Волги, какоето время немного окал, потом перестал. Его отец, как и мой отчим, был 
военным, и впоследствии это обстоятельство дало нам один из сюжетов 
для общения. Он любил рассказывать об отце. 

С моей точки зрения, ничем особенным среди ребят он не выделялся. 

На курсе молодых людей было больше, чем сейчас, и многие из них прекрасно учились. Витя был в их числе. Вообще, в истории факультета архивного 
дела наш курс знаменит тем, что чуть ли не половина его выпускников 
стали кандидатами и докторами наук. Помню, сдав экзамен, выходит Витя 
из аудитории своей знаменитой походкой (вразвалочку, вращая верхнюю

часть торса, выставляя по очереди вперед то одно плечо, то другое). Мы 
бросаемся к нему: “Ну, как?” А он неизменно, несколько небрежно, отвечает: 
“Конечно, отлично”. Тогда он казался мне несколько заносчивым»4.

В.А. принадлежал к поколению советских и российских историков, 

которые развивались духовно, формировали историческое мировоззрение, приобретали профессиональные навыки в годы «Оттепели». Что и 
говорить, идейные, научные, образовательные условия во второй половине 1950-х гг. были несопоставимы с лютыми зимами, вопреки всякой 
природе и календарю, предшествующих годов. Прошел ХХ съезд КПСС, 
который, как вскоре оказалось, не только не смог преодолеть в политике, 
идеологии, культуре, массовом сознании страшное наследие сталинизма, 
но, больше того, на долгие три десятилетия породил двусмысленную и 
двойственную психологию миллионов людей, причудливо и странно сочетавших в своем облике черты очевидного конформизма и глубочайшего 
внутреннего несогласия, молчаливого сопротивления существующему 
порядку вещей. На обеих полюсах этой коллективной психологии были 
и те, кто сознательно выбрал путь безоговорочного согласия («все действительное – разумно, и все разумное – действительно»), и те, кто очень 
скоро встал у истоков диссидентского движения. Большинство все же 
оказалось там, где оно оказалось.

Но это в масштабе страны. А в ее бесчисленных микромирах мог 

быть и свой отсчет времени, и свои ценности, и свои герои. Для МГИАИ 
1940–1950-е гг. – это время А.И. Андреева, В.К. Лукомского, А.А. Новосельского, Л.В. Черепнина, В.К. Яцунского… Это время высочайшего 
авторитета в научных кругах кафедры вспомогательных исторических 
дисциплин.

Трудно, невозможно представить, как сложилась бы дальнейшая 

биография В.А., если бы не Кружок (именно так – с заглавной буквы) 
источниковедения на кафедре вспомогательных исторических дисциплин 
и его руководитель С.О. Шмидт. 

Печальная весть об уходе из жизни 22 мая 2013 г. Сигурда Оттовича 

Шмидта, выдающегося советского и российского историка, талантливого 
педагога, обладавшего удивительным и неподражаемым даром творческого 
и человеческого общения с молодежью, яркого просветителя, беззаветно 
преданного идеалам служения науки и людям, пожелавшим осознать свое 
место и призвание в пространстве научной истории, горестно воспринят 
всеми, кто его знал, бесконечно уважал, почитал и любил. Поразительный, до конца, быть может, не проясненный, не изученный, а тем более 
не освоенный, «феномен Шмидта» впервые отчетливо проявился именно 
в руководстве легендарным Кружком. 

 О Кружке написано много, точно, хорошо5. Писал о нем и В.А., 

староста Кружка после Ю.Я. Рыбакова, Е.Б. Рашковского, В.С. Мингалева. 

Его заметки о Кружке по большей части хроникальны, насыщены информацией, в которой, как теперь известно, что ни фамилия, то имя, что ни 
доклад или дискуссия, то заметный историографический факт6. 

Вряд ли ошибемся, если скажем, что никогда в дальнейшем В.А. не 

было так духовно, интеллектуально и по-человечески комфортно, как в 
Кружке. Рядом с С.О. Шмидтом, А.А. Зиминым, С.М. Каштановым… С не 
одним десятком верных товарищей. Кружок был братством. Содружеством 
единомышленников. Что-то в нем было если не от легендарного Лицея, то 
наверняка от неповторимого ИФЛИ в Москве. Впрочем, у Кружка источниковедения было свое, ни на что не похожее, очень умное и красивое лицо. 
Е.Б. Рашковский, учившийся примерно в те же годы (1959–1964 гг.), что 
и В.А. вспоминает: «В те годы еще держались в последних своих представителях традиции старой русской интеллигентной образованности, а 
также традиции того преклонения перед знанием, того доверия к знанию, 
которые были характерны для первых пореволюционных лет и которые 
были во многом мистифицированы и обесценены тремя десятилетиями 
сталинской диктатуры. Это были годы общественного подъема, вызванного ХХ съездом, концом всевластия ГУЛАГа, тенденциями более либерального отношения к культурной сфере, нежели в предшествующие годы»7.

Инициатором выбора первой строго научной темы исследования, а она 

была посвящена Н.П. Павлову-Сильванскому, был С.О. Шмидт, обративший 
внимание В.А. на опыт изучения С.Н. Валком архива автора «Феодализма 
в Древней Руси» и «Феодализма в удельной Руси»8. В.А. было предложено 
для начала подготовить обзор материалов Н.П. Павлова-Сильванского в 
ленинградских архивах.

Существенную роль в выборе В.А.темы сыграли и другие факторы: 

возросший в 1960-е гг. интерес исследователей к историографической проблематике, занятия в семинаре по источниковедению и историографии, объявленном С.О. Шмидтом, немедленно откликавшимся на новые тенденции 
в развитии исторической науки, даже едва заметные на первых порах.

Первая опубликованная статья9, затем дипломная работа дали 

толчок разработке В.А. темы, к которой он будет обращаться часто и 
охотно – история научного освоения проблемы феодализма в России10. 
Потом В.А. продолжил архивные изыскания. В разные годы он опубликовал лекционные курсы Н.П. Павлова-Сильванского в высших вольных 
учебных заведениях С.-Петербурга, две лекции историка в годы Первой 
российской революции11. Позднее С.О. Шмидт отметит пионерскую роль 
В.А. в общей разработке темы «Н.П. Павлов-Сильванский» и особенно 
ее источниковедческом оснащении12.

Трудно найти более представительную фигуру для изучения пробле
мы феодализма в русской историографии, чем Н.П. Павлов-Сильванский. 
Разумеется, это могла быть тема кандидатского и даже докторского исследования.

Но после окончания института В.А. по понятным для того времени 

причинам не был оставлен в институте «для приуготовления к профессорскому званию»: только обязательные два года работы по распределению открывали путь в аспирантуру. Нет худа без добра. В.А. проходит решительно 
необходимую для историка-архивиста практическую работу. Он – старший 
научный сотрудник Архивного отдела при Совете министров Башкирской 
АССР (1963–1965 гг.) и короткое время старший научный сотрудник Костромского областного государственного архива.

С 1965 г. В.А. – аспирант. С декабря 1968 г. – преподаватель кафедры 

истории СССР досоветского периода (в настоящее время – кафедра истории 
России Средневековья и раннего Нового времени). У него – новый научный 
руководитель, Владимир Евгеньевич Иллерицкий (но «старый» всегда 
рядом; в анкете для известного биобиблиографического словаря «Историки России ХХ века» В.А. на вопрос об учителях отвечает: С.О. Шмидт 
и В.Е. Иллерицкий), новая, но, в сущности, старая, тема кандидатской 
диссертации. Теперь она сформулирована как «Теории феодализма в 
русской историографии конца XIX – начала ХХ вв.» и дополнена именами 
Б.И. Сыромятникова (не без влияния доцента кафедры И.А. Кудрявцева, 
предоставившего подаренную ему в свое время Б.А. Сыромятниковым, не 
увидевшую свет, первую часть диссертации «Происхождение феодальных 
отношений в Древней Руси» под названием «Традиционная теория русского исторического развития»13, М.Н. Покровского и М.С. Ольминского.

В 1970 г. В.А. успешно защищает кандидатскую диссертацию. 

Его оппоненты – А.А. Зимин и В.Б. Кобрин.

По сути, исследование В.А. выходит за пределы персонифицирован
ной и хронологической характеристик теорий феодализма. Анализ взглядов Н.П. Павлова-Сильванского, Б.И. Сыромятникова, М.Н. Покровского 
и М.С. Ольминского предваряется первой главой – «Вопрос о феодализме 
в русской историографии до начала ХХ века».

В диссертации рассыпаны, как бы невзначай, мысли о передовых 

представителях «буржуазной» (читай: русской) исторической науки, таких, 
как Н.П. Павлов-Сильванский, о «тонких» противниках марксизма. Так 
называемая историография эпохи империализма предстает не чем иным 
как русской исторической наукой в начале ХХ в.

Показательно и то, что контрапунктом истории изучения в России во
проса о феодализме является именно творчество Н.П. Павлова-Сильванского, 
меньше Б.И. Сыромятникова и в самом общем виде – М.Н. Покровского и 
М.С. Ольминского.

Статьи С.О. Шмидта и С.В. Чиркова и примечания последнего к 

известной публикации наследия Н.П. Павлова-Сильванского в серии 
«Памятники исторической мысли» хорошо показывают, что сделал В.А. 
в изучении творчества выдающегося историка начала ХХ в14.