Воспоминания писателей: проблемы поэтики жанра: Монография

Московский государственный педагогический университет Кафедра русской литературы XX века






т. м. колядич

ВОСПОМИНАНИЯ ПИСАТЕЛЕЙ проблемы поэтики жанра











Москва, 1998

            ББК 83.3 (2 Рос) К 60



Научный консультант профессор, доктор филологических наук В.А. Лазарев Рецензенты:
профессор, доктор филологических наук и. о. Шайтанов, доцент, кандидат филологических наук Н.С. Выгон











         Колядич Татьяна Михайловна
К 60 Воспоминания писателей: проблемы поэтики жанра. Монография.- М.: Мегатрон, 1998. - 276 с.
         В монографии впервые предпринимается попытка целостного анализа писательской мемуаристики XX века' как яркого художественного явления. Автор рассматривает воспоминания писателей как самостоятельный жанр, обладающий собственной системой выразительных средств. Анализируя пространственно-временную систему произведений, автор показывает, что их можно рассматривать как единый художественный текст с общей системой констант и повествовательных моделей.
         Монография рассчитана на специалистов-филологов, студентов и всех интересующихся русской словесностью.
         Пособие можно тиражировать по договоренности с автором.
ББК 83.3 (Рос)




ISBN 5-89601-017-6
© КоладичТ.М.. 1998
© Оригинал-макет “Мегатрон”, 1998

            ВВЕДЕНИЕ


    История русской мемуаристики начинается с XVIII века. Конечно, и раньше предпринимались попытки рассказать о своем прошлом. Но только в это время мемуары оформляются как самостоятельная разновидность прозы. В качестве примера парадигмы подобного художественного мышления можно привести одну из недавних публикаций - сборник «История жизни благородной женщины», в котором собраны книги Е.Сабанеевой «Воспоминания о былом», а также В.Головиной «Мемуары» и А.Лабзиной «Воспоминания».
    По содержанию они весьма непритязательны и посвящены описанию конкретных событий из жизни их авторов, обычно ограниченных семейными проблемами. Авторы обращаются к наиболее значительным явлениям своей жизни, вспоминают о них.
    Как отмечает, в частности, Головина, «я не признаю в себе никакого особого таланта и не умею писать мемуаров: они были бы недостаточно интересны. Мои записки лучше назвать просто воспоминаниями, дорогими для меня и часто занимающими мои мысли. Полезно иногда сравнивать настоящее с прошедшим. Прошлое - своего рода записная книжка, с которой нужно часто сверяться для того, чтобы иметь правильное понятие о настоящем и уверенность в будущем» {История жизни, с. 95).

    Однако, поскольку авторы данных произведений жили в один из самых ярких периодов русской истории, от начала царствования Екатерины II до мятежа 1825 года, и принадлежали к разным мирам, столичному и провинциальному, московскому и петербургскому, военному и чиновничьему, великосветскому и помещичьему, мемуаристы и зафиксировали частную жизнь своих сословий.
    Именно фактографическая основа произведений привлекает читателей. Воспоминания же Головиной отличаются индивидуальным слогом и яркими зарисовками, что и позволяет отнести непосредственный рассказ автора о придворном быте рубежа XVIII-XIX к одному из образцов мемуарного жанра той поры.
    Своеобразной закономерностью времени становится вхождение авторов в литературу не своими художественными произведениями, а мемуарными сочинениями. Достаточно вспомнить, например, произведения таких известных деятелей XVIII века как А. Болотов или Е.Дашкова, которых обычно и считают авторами первых мемуаров. Можно сказать, что авторы находятся в русле художественных исканий своего времени, связанных с попытками найти приемы более глубокого изображения личности.
    Упоминание мемуаристов, живших в XVIII веке, не случайно, поскольку в целом ряде литературоведческих исследований созданные в это время произведения рассматриваются как художественный текст. Так Г.Гюбиева прослеживает этапы развития русской мемуарно-автобиографической литературы этого времени, проводя исследование мемуаров в «свете общих закономерностей литературно-художественного процесса XVIII века в противоположность традиции рассматривать мемуары лишь с точки зрения того исторического материала, который они в себе заключают» (Гюбиева, с.З).
    Следовательно, часто исследователи начинают изучать процесс, привлекая самые разные произведения, и лишь затем делают оговорки об их художественной значимости. При этом часто не рассматривается жанровая специфика мемуаров, отмечаются только отдельные особенности жанра.

4

    Подобный взгляд, связанный с признанием мемуаров как объекта исследования, отразился и в появлении таких определений как «художественные» или «литературные» мемуары¹.
    Однако, такой подход представляется нам неточным, поскольку субъективность оценок воспоминаний задается самим ее критерием, ограниченным лишь их фактической стороной. Таким образом мемуары рассматриваются лишь как один из источников, в которых содержатся разнообразные сведения о жизни определенной поры.
    Иными словами оказывается, что «художественность» мемуаров зависит от того, насколько интересно и увлекательно описаны события и присутствуют ли в них образные характеристики современников. Получается, что обобщить свое прошлое в мемуарной форме может любой, кто обладает способностями к связному изложению фактов своей жизни, даром рассказчика, умеющего в нескольких словах показать человека, подметить основные его черты, выразить собственное восприятие описываемых событий.
    Вместе с тем для авторов воспоминаний часто имеет значение не только перечень фактов, но и их расположение в определенной последовательности, а также личная точка зрения на изображаемое.
    Ведь нельзя не признать в отдельных мемуарах тонкость понимания людей и событий, умелую организацию внутренней структуры. Именно поэтому по подаче материала и приемам психологической трактовки образов лучшие образцы воспоминаний часто сравнивают с романными формами.
    Так Л.Гинзбург отмечает, что «литература, не включенная в традиционный ряд», к которой она и относит произведения биографического характера, «необычным, неожиданным образом проникает в душевную жизнь, предсказывая будущие открытия художников». В качестве примера Л. Г инзбург приводит «Исповедь» Руссо, видя в ней «живое, поразительное предвосхищение аналитической прозы XIX и XX веков» (Гинзбург, с. 9).

5

    Следовательно, признавая «художественность» мемуаров, нужно исходить из более точных критериев описания мемуарной прозы. Все вышесказанное позволяет выделить две совершенно разные проблемы. Поскольку исторически сложилось деление мемуаров по профессиональной и общественной принадлежности их авторов, можно изучать воспоминания представителей соответствующих конкретных групп (писательские мемуары, театральные, военные, актерские и т.п ). И тогда основной акцент будет связан с определением специфики указанных групп и отчасти определением мемуаров как жанра.
    Второе направление исследования обусловлено бытованием мемуаров писателей как отдельной разновидности художественной прозы.
    Чтобы прояснить нашу позицию, примем следующее допущение. Если мемуары представляют собой самостоятельный жанр, то они должны встречаться в творчестве писателей наряду с другими, равнозначными им жанрами, например, такими прозаическими формами как роман, повесть или рассказ. Тем самым мы признаем, что мемуары писателей строятся по тем же законам, что обязательны для художественной литературы в целом. Соответственно внутри мемуаров писателей (отдельного жанрового образования) следует выделить другие разновидности - мемуарно-биографические произведения, лирическую повесть, литературный портрет, повесть о детстве и некоторые другие.
    Вместе с тем, признавая различие между мемуарами как жанром и мемуарами писателей и право последних на самостоятельное бытование, вероятно, следует говорить и о том, что писатель, обладает более живым воображением и способен увидеть гораздо глубже многих его современников. Так, например, Каверин замечает: «Мысль о том, что я должен рассказать историю своей жизни, пришла мне в голову в 1957 году, когда, вернувшись из автомобильной поездки по Западной Украине, я заболел странной болезнью, заставившей меня остаться в одиночестве, хотя я был окружен заботами родных и друзей. Я впервые понял югда, что, хогя в моей жизни не произошло ничего нсобыкно-

венного, она отмечена неповторимостью, характерной почти для каждого из моих сверстников, и разница между ними и мной состоит только в том, что я стал писателем и за долгие годы работы научился, в известной мере, изображать эту неповторимость» {Каверин, с. 7).
    С Кавериным как бы перекликается Вс. Рождественский: «Да, конечно, мы помним многое, очень многое. Жизнь не обидела нас, дав нам возможность быть свидетелями и участниками -пусть каждый по-своему - великих событий нашего века» (Рождественский, с. 297).
    Итак, разнообразие жизненных впечатлений и необходимость их осмысления обуславливают обращение писателей к прошлому. Однако, им свойственна беллетризация прошлого. Болгарский литературовед Л.Григорьева считает, что в автобиографическом произведении нельзя исключить вымысел, поскольку писатель обладает большей творческой свободой. «Понятие автобиографичность не следует воспринимать буквально, а скорее как литературную условность, как своеобразное личностное отношение к событиям» {Григорьева, с.56-57).
    К разновидностям автобиографической литературы Григорьева относит «книги подведения итогов», «книги о детстве», «автобиографические мемуарные книги», «эссеистическую прозу».
    Признавая, что субъективное начало является в мемуарах доминирующим, при жанровом разделении мемуаров Григорьева предлагает прежде всего учитывать их структурные особенности, сложную внутреннюю организацию. Ведь мемуары часто несут в себе, например, черты эссе и публицистики. В то же время она отмечает, что мемуарам присуща большая обобщенность, восприятие своей судьбы как части биографии поколения, эпизация описываемого.
    Отмеченные подходы к изучению мемуаров: типологический, фактографический и историко-источниковедческий равнозначны. Однако, наиболее актуальными представляются следую

7

щие проблемы. Первая связана с выделением мемуарного жанра и определением его особенностей².
    Вторая проблема обусловлена изучением воспоминаний писателей как самостоятельной разновидности литературы. Термин литературные мемуары имеет право на существование как оценочный, для характеристики качества произведений непрофессиональных авторов.
    Наиболее трудной представляется задача, связанная с изучением истории развития и бытования мемуаров как жанра. Она может стать предметом и самостоятельного исследования. Такая работа начата в ряде исследований, но в настоящее время практически только намечены подходы к изучению литературного процесса XX века.
    Чтобы определить специфику мемуаров как разновидности художественной прозы, автор настоящей работы предполагает использовать методику типологических схождений, в ходе которой будут выделены ведущие признаки мемуаров как жанра.
    Часто исследователи рассматривают мемуары как пограничный или контаминационный жанр, в котором находят черты разных стилевых систем. Мемуары определяются как сложная структура, в которой соединяются элементы лирической повести, биографического повествования, литературного портрета или некоторые другие. Такая форма уже перерастает рамки одного жанра (образования). Для удобства анализа в ряде случаев и приходится говорить о понятии метажанра.
    Появление подобной структуры обусловлено особенностями развития литературного процесса XX века, когда в одном произведении соединялись элементы разных повествовательных систем или приемы, свойственные одному жанру, использовались и в других формах. Так появились роман в стихах, поэма в прозе, роман в диалогах.
    Основным качеством мемуарной прозы следует считать «присутствие» в структуре произведений автобиографических элементов. С оформлением этого качества в литературе и связано само появление мемуаристики как самостоятельного образования

8

в системе прозаических жанров. Как справедливо отметил Д.Лихачев, элементы биографизма, существовали и в древнерусской литературе.
    Однако, там они проявлялись в пределах уже существовавших жанров - поучениях, молениях, проповедях или житиях в виде отдельных реплик и ремарок автора. В качестве примера можно привести обращения к детям в «Поучении Владимира Мономаха»: «Дети мои или иной кто, слушая эту грамотку, не посмейтесь, но кому из детей моих она будет люба, пусть примет ее в сердце свое и не станет лениться, а будет трудиться»³.
    Развивая основные положения, содержащиеся в исследований Лихачева, В.Верещагин предлагает определять иерархию жанров в письменности древней Руси на основе данных по истории книжно-письменного языка. Всего им выявлено 9 жанров располагаемых по мере убывания их нормативности:
    •   скриптурный (жанр книг Священного Писания), литургический (жанр богослужебных книг),
    •   вероисповедный (жанр символов, изложений веры, огласительных поучений, катехизисов, апологетических трактатов и толкований),
    •   гомилетический (жанр изборников постоянного и переменного состава, а также премудростно-гностической книжности), житийный, канонико-юридический, мемориальный (жанр исторических и путевых записей),
    •   научный (жанр различных гуманитарных и естественнонаучных изложений),
    •   бытовой (жанр неформальной переписки).
    Верещагин считает, что предлагаемая концепция не ограничена лишь внутриязыковыми явлениями (скажем, изучением нормы), но учитывает и содержательные сферы культуры, обслуживаемые и формируемые языком.
    Следовательно, автором косвенно подтвержден контаминационный характер отдельных образований. В тоже время исследователем учтена и сложность бытования отдельных произведений, и возможность их организации как самостоятельного жан

9

рового образования. Таким образом Верещагин констатировал наличие соответствующего меморального образования, хотя и не определил особенности его развития, что, видимо, не входило в намеченные задачи исследования⁴.
    Итак, до XVIII века жанровые особенности проявлялись в границах конкретного произведения. Автобиографические элементы «проникают в исторические сочинения, посвященные событиям Смуты, и во второй половине XVII века появляется уже жанр автобиографии, вобравший в себя элементы житийного жанра и исторического повествования» (Лихачев, 1, с. 90).
    Среди подобных сочинений Лихачев выделяет «Житие протопопа Аввакума», в котором очевидно стремление автора описать свою жизнь как не менее значимую, чем исторические события, отразить личные внутренние переживания, собственную реакцию на события. В последующих работах, посвященных деятельности и творчеству Аввакума, А.Робинсон и Н.Демкова уже рассматривают «Житие» как памятник, в котором можно найти основные признаки произведений мемуарного жанра - строгий отбор фактов, постепенное совершенствование формы произведения, использование лирических и авторских отступлений, художественных деталей (Робинсон, с. 134-135' Демкова).
    Повествование в «Житии протопопа Аввакума» построено как жизнеописание автора, его личные переживания не заслоняются историческими или общественными событиями. Автор описывает как собственную роль в обществе, так и внутреннюю, душевную жизнь. Продолжая наблюдения Д.Лихачева, «Житие» можно считать и одной из первых контаминационных форм, где соединились элементы биографии, жития и бытовой повести, богословских сочинений.
    Аввакум использовал структуру житийного жанра. Известно, что жизнеописания святых, давшие начало житийной традиции, строились на основе соединения черт античной биографии выдающейся личности и приемов эллинистического романа. И в русской литературе жанр жития существовал в двух параллельно

10