350 лет со дня рождения Петра I: материалы регионального научного симпозиума с международным участием (Барнаул, 25 мая 2022 г.)

 
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ 
ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ 
ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ 
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА 
И ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЫ 
ПРИ ПРЕЗИДЕНТЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ 
АЛТАЙСКИЙ ФИЛИАЛ 
 
 
 
 
350 ЛЕТ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ 
ПЕТРА I 
 
 
Материалы регионального научного симпозиума 
с международным участием 
(Барнаул, 25 мая 2022 г.) 
 
                      
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Барнаул 
2023 

УДК 94+908 
ББК 63.3+28.29 
Т681 
 
 
 
 
 
 
 
Т681   350 лет со дня рождения Петра I: материалы региональ- 
           ного научного симпозиума с международным участием     
           (Барнаул, 25 мая 2022 г.) / Под ред. С.В. Цыба. –  
           Барнаул: Издательство ООО «Пять плюс», 2023. – 88 с. 
 
 
 
                                                                                                                     
ББК 63.3+28.29 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
                                                   © Алтайский филиал РАНХиГС 
 
 

Содержание 
И.А. Панарин 
Вступительное слово ……………………………………………4 
 
Д.С. Бобров 
Тенденции формирования российской границы на юге Западной Сибири в первой половине XVIII в.……………………….6 
 
Н.В. Бредихина 
Роль исторического сознания в мировоззрении людей XVIII 
века………………………………………………………………13           
 
Д.С. Дегтярев 
Роль Петра I в процессе присоединения Алтая к России……19 
 
Ю.М. Гончаров, М.Т. Джуманиязова  
Торговые отношения между Сибирью и Средней Азией в 
XVIII–XIX вв.…………………………………………………...29 
 
В.Н. Ильин 
Петр I и старообрядчество (к вопросу об истории государственно–конфессиональной политики в России) ………………39       
           
В.В Исаев 
Роль сибирского казачества в колонизации Алтая в период 
правления Петра I и последующей истории региона ………..53 
 
А.В. Контев 
Роль Петра I в развитии горного дела в Сибири……………...67 
 
С.В. Цыб, Т.В. Кайгородова 
Времяисчислительная реформа Петра I ……………………...77 
 
Приложение ………..…………………………………………...83 
                     
 
 

Вступительное слово 
 
В 2022 г. в России широко отмечается 350-летие со дня 
рождения величайшего в нашей истории реформатора Петра I. 
Трудно назвать те области политической, экономической, социальной и культурной сфер, которые бы не затронули проведенные им великие реформы конца XVII – первой четверти 
XVIII в. Без преувеличения можно сказать, что петровские 
преобразования превратили Российское государство в страну 
европейского уровня, создав основы для ее дальнейшего поступательного развития. Принципы военного и военно–морского строительства, созданные Петром более трех столетий 
назад, сохранялись на протяжении многих лет и всегда позволяли России обеспечивать свою независимость и суверенитет, 
многие элементы системы государственного управления с 
различной степенью эффективности действовали до начала 
ХХ столетия, петровские новации в экономике неумолимо вели к появлению прогрессивных форм хозяйствования, а последствия изменений в социальной, образовательной и культурной областях сказываются даже в наше время. Мы должны 
быть признательны Петру I и за основание того великолепного города, который на протяжении нескольких веков был столицей Российской империи и до сих вызывает наше восхищение и уважение.  
Конечно же, как и все прочие действия исторических 
деятелей прошлого, петровские реформы носили противоречивый характер, чего никогда невозможно избежать при резком изменении старых традиций на новые. Жесткость и даже 
жестокость реформаторских методов Петра могут вызывать, с 
одной стороны, осуждение, но, с другой, они объяснимы с 
учетом социально–экономических и политических реалий того времени, масштабами поставленных задач и грандиозными 
географическими размерами реформаторских замыслов.  
Все это заставляет нас проявлять неизменный интерес 
к памяти о личности этого выдающегося представителя нашей 
истории пограничья XVII и XVIII вв. Как раз поэтому на пло

щадке Алтайского филиала РАНХиГС проводится научный 
симпозиум, посвященный 350-летию со дня рождения Петра I. 
Задачи нашего собрания заключаются не в открытии новых 
исторических фактов петровского правления, но в поиске новых характеристик и оценок петровских преобразований, в 
определении их значимости для исторического развития России и, что особенно важно, для изучения влияния петровских 
реформ на социально–экономическую и политическую историю нашего региона.  
Желаю всем участникам симпозиума успеха в работе. 
 
                     Директор Алтайского филиала ФГБОУ ВО  
                   «Российская академия  народного хозяйства  
                                                и государственной службы 
                         при Президенте Российской Федерации» 
                                                              д.псх.н., профессор             
                                                                       И.А. Панарин   
 
 
 
 
 
 
 
 
                       
 
 

Д.С. Бобров  
                                   ФГБОУ ВО «Алтайский государственный     
                                                                                   университет» 
                                                                            (Барнаул, Россия) 
 
  Тенденции формирования российской границы  
   на юге Западной Сибири в первой половине XVIII в. 
 
Завершение становления в России модерного государства требовало от правящих кругов XVIII в. изменения подходов к осознанию, определению и фиксации рубежей страны. 
Особенно это касалось окраин, в частности, южносибирских, 
где, начиная еще с предшествующего столетия наблюдалось 
несколько волн обострения геополитической конкуренции с 
Джунгарским ханством.  
Советская историография практически не уделяла внимание вопросам институционализации границы на юге Западной Сибири, концентрируясь на ретроспективе социально–
экономического развития территорий (в первую очередь, крестьянской колонизации) и строительстве военно–инженерных 
укреплений [Громыко, 1965; Булыгин, 1974; Огурцов, 1990]. В 
1990-е гг. этот тренд в целом сохранился, несмотря на появление первых фундаментальных исследований по истории казачества в регионе [Ивонин, 1996; Уманский, 1999; Огурцов, 
1999]. Монографические исследования последних двух десятилетий, которые напрямую посвящены или затрагивают генезис государственных рубежей, в силу очевидного уклона в 
сторону картографических материалов лишь отчасти отвечают на вопрос о ключевых тенденциях формирования границы 
[Бородаев, Контев, 2007; Бородаев, Контев, 2015; Соболева и 
др., 2012; Историко–географические образы, 2016]. 
Следует учитывать, что государственные рубежи в  
XVIII в. уже обладали многими признаками социального института, в том числе тем, что их складывание и становление 
                                                           
Работа поддержана средствами программы развития ФГБОУ ВО «Алтайский государственный университет» «Приоритет-2030». 

увязывались с осуществлением конкретных устоявшихся 
взаимодействий и практик. Характер эволюции дипломатического дискурса и протокола Раннего Нового времени [Боронин, 2004] предполагал ощутимое движение в сторону современных подходов установления границ. Ключевым маркером 
завершения соответствующей процедуры в исторических реалиях XVII–XVIII вв. становилась признанная обеими странами делимитация1, не демаркация (которая для сибирских окраин в раннеимперский период имела характер исключения, 
нежели правила, а относительно достоверные сведения о ее 
проведении относятся лишь к одному из участков российскокитайских рубежей [Полное собрание, с. 511]). 
Письменное соглашение о делимитации границ России и 
Джунгарии, а также чертеж с соответствующим нанесенным 
контуром, признанным сторонами, на протяжении всей первой половины XVIII столетия отсутствовали [Историко-географические образы, 2016, с. 40–41]. 
Имперские власти не видели острой необходимости в 
определении четких рубежей в Иртышско–Енисейском междуречье и их фиксации в договоре по причине, как минимум, 
двух сопряженных факторов. Первый в свое время был выражен сибирским губернатором М.П. Гагариным, который считал потенциальное разграничение между странами препятствием начавшемуся утверждению влияния России в Джунгарии 
(в виде установления в обозримом времени протектората или 
каким-либо иным способом). Второй заключался в опасениях, 
что завершенная и признанная ключевыми факторами региона 
делимитация потенциально могла замедлить или помешать 
дальнейшему более глубокому продвижению в Центральную 
Азию, конечные пределы которого, если и очерчивались в 
правление Петра I, то делалось это в довольно общей, абстрактной формуле «достичь Эркенда». Значимость данного 
                                                           
1 В установлении границ, как правило, выделяют три стадии: размещение, 
делимитацию и демаркацию. Делимитация – составление подробного описания прохождения линии границы и нанесение соответствующих контуров на карту. 

стратегического и геоэкономического фактора еще более усилилась после открытия первых месторождений полиметаллических руд в предгорьях Алтая [Бородаев, Контев, 2015, с. 
378] на фоне колоссальных еще не разведанных территорий. 
В свою очередь, ойратские правители в качестве средства противодействия России в Верхнем Прииртышье и Верхнем Приобье развивали мифологему о якобы имевшем место 
еще в середине – второй половине XVII в. соглашении об установлении границы по линии «Омь – Иня». Серьезность таких претензий в начале второй трети XVIII столетия прямо 
или косвенно подтверждали Г.Ф. Миллер, сибирский губернатор А.Л. Плещеев и геодезист Я. Филисов [Сибирь, 1996, с. 
20; Историко–географические образы, 2016, с. 53–55]. Между 
тем соответствующего письменного договора в XVII в. по целому ряду причин сложиться не могло. В джунгарской дипломатии второй половины XVII – первой четверти XVIII в. налицо было сохранение приоритета устной традиции, соответствующих практик и процедур протокола [Боронин, 2004]. К 
1730–1740-м гг. хунтайджи и его приближенные были не против зафиксировать делимитацию рубежей в Обь–Иртышском 
междуречье в письменной форме (особенно на фоне усиливавшегося давления как со стороны России, так и Цинской 
империи), но в силу сохранявших свое решающее значение 
подходов традиционного права рассматривали возможное соглашение как временную сделку, компромисс, который со 
временем мог быть пересмотрен, в том числе и в одностороннем порядке. 
В результате на юге Западной Сибири установилась во 
многом парадоксальная ситуация, когда отсутствие делимитированной границы на протяжении довольно длительного периода времени, по большому счету, было выгодно обоим конкурировавшим государствам. Вместе с тем попытки российских властей в начале 1730-х гг. самостоятельно определить и 
закрепить в этом районе наиболее оптимальный контур рубежей страны (фактически осуществить одностороннюю делимитацию, с этой целью в предгорья Алтая была отправлена 

экспедиция П.А. Мельникова [Историко-географические образы, 2016, с. 56–60]) вполне закономерно не привели к ощутимым результатам, поскольку они могли оказать влияние 
только на региональный и местный административный дискурсы. Неизбежным следствием сложившегося положения 
стало возникновение нескольких измерений границы России в 
регионе. 
Официально–дипломатическое находило отражение в 
посольских материалах, документах центральных и региональных властей и сводилось к обоснованию в рамках концепции «захватного» права суверенной юрисдикции России (как 
покорителя и приемника Сибирского ханства) на территории 
бассейнов крупнейших рек региона (Оби и Иртыша) до верховий [Боронин, 2004], иными словами, на все Верхнее Обь–Иртышье вплоть до озер Зайсан и Телецкого (включительно). 
Локально–управленческое было связано с фактическим пределом административной зоны ответственности местных и локальных управленческих структур (округи российских укреплений). Третье измерение, картографическое, пыталось нащупать определенный баланс между первыми двумя, создавая на 
чертежах, на фоне отсутствия единого стандарта и подходов к 
обозначению рубежей, некое промежуточное видение, в соответствии с которым линия российской границы вплотную подходила к Телецкому озеру или даже достигала его южной оконечности, а в Прииртышье ограничивалась районом Усть-Каменогорской крепости [Историко-географические образы, 
2016, с. 42]. 
Несмотря на свою неидентичность, все три восприятия 
государственных рубежей напрямую не противоречили друг 
другу, а взятые в совокупности усиливали эффект «открытой» 
границы. Такой подход позволял имперским властям различного уровня оперативно корректировать тактические приоритеты в зависимости от военно-стратегической, геополитической и освоенческой конъюнктуры в Иртышско–Енисейском 
междуречье.