Грамматика молчания

Б.Ю. Норман
ГРАММАТИКА 
МОЛЧАНИЯ
Москва
Издательство «ФЛИНТА»
2025

УДК 811.161.1'36
ББК 81.411.2-2
Н83
Норман Б.Ю.
Н83 
Грамматика молчания / Б.Ю. Норман. — Москва : ФЛИНТА,
2025. — 220 с. — ISBN 978-5-9765-5709-3. —  Текст : электронный.
Кроме грамматики говорящего и грамматики слушающего, 
существует особая грамматика молчащего человека. Это совокупность коммуникативных целей, правил и навыков, которые 
скрываются за намеренной паузой в диалоге. Такое осмысленное 
молчание, вместе с сопровождающими его жестами и мимикой, 
можно приравнять к словесному речевому акту. В книге систематизируются функции пауз и условия, в которых они возникают. 
Осно-ву фактического материала составляют тексты русской 
драматур-гии ХХ — начала ХХI в.
Адресуется психо- и социолингвистам, преподавателям лингвистических дисциплин, студентам-филологам, учащимся театральных вузов и студий, всем любителям русского слова.
УДК 811.161.1’36
ББК 81.411.2-2
ISBN 978-5-9765-5709-3 
© Норман Б.Ю., 2025
© Издательство «ФЛИНТА», 2025

ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие  ....................................................................................................4
Гл а ва 1. Место молчания среди речевых актов  ......................................6
Гл а ва 2. Выражение молчания в письменных текстах  ........................35
Гл а ва 3. Молчание в социолингвистическом плане  .............................66
Гл а ва 4. Молчание в психолингвистическом плане  ...........................100
Гл а ва 5. Молчание как источник коммуникативных неудач  .............143
Гл а ва 6. Прагматика и поэтика молчания  ...........................................176
Вместо заключения  .....................................................................................207
Литература  ...................................................................................................209

ПРЕДИСЛОВИЕ
Обычно молчание как таковое не привлекает к себе особого внимания. Однако если человек внезапно замолкает посреди разговора, то это вызывает у собеседника интерес или даже 
беспокойство: может, что-то не так? Может, он обиделся? Или 
я ему задал слишком сложный вопрос? Или он не расслышал? 
Или еще что?
А в художественной литературе паузы в диалоге — сильное 
изобразительное средство. Их надлежит не просто замечать, но 
так или иначе осмысливать, интерпретировать. Особенно это касается драматургических текстов: здесь молчание очень часто 
свидетельствует о напряженной психологической атмосфере, о 
недовольном или нервном состоянии героев. Русская драматургия ХХ века дала целую плеяду блестящих имен, от М. Булгакова и Е. Шварца до А. Вампилова и А. Володина. Эти тексты — 
ценный объект лингвистического анализа.
Автор данной книги в свое время опубликовал две работы: 
«Грамматику говорящего» (1994; 2-е изд. — 2011) и «Грамматику слушающего» (2024). Ему показалось логичным дополнить 
описание этих двух процессов речевой деятельности третьей составляющей: анализом актов молчания. Конечно, молчание как 
речевой поступок воспринимается и расценивается нами только на фоне обычного словесного общения. Но как бедна была 
бы наша коммуникация без пауз, недомолвок, немых упреков и 
молчаливых кивков головой!
Остается сказать об использованном в заглавии слове 
грам матика. Кроме собственно терминологического значения («составная часть языка и его описания»), это слово часто применяется к разным сферам умственной и эмоциональной деятельности человека, требующим систематизации. 

В заголовках книг и статей встречаются, например, «Грамматика общения» (Ю.С. Крижанская и В.П. Третьяков), «Грамматика перевода» (Т.Е. Салье, И.Н. Воскресенская), «Грамматика 
чувств» (А.А. Акишина, Т.Е. Акишина), «Грамматика поведения» (Е. Сериков) и даже «Грамматика смеха» (А. Григорян) 
и др. Здесь везде грамматика — это ʽсовокупность правил и 
условийʼ. Так это слово следует толковать и применительно к 
настоящей книге.

ГЛ А ВА  1. МЕСТО МОЛЧАНИЯ
СРЕДИ РЕЧЕВЫХ АКТОВ

Накопленный к концу ХХ века фактический материал заострил внимание языковедов на проблеме предмета лингвистических исследований: что именно интересует исследователя? 
Что он хочет в итоге получить? В.А. Звегинцев в одном из своих поздних теоретических эссе писал: «Лингвистика до самого 
последнего времени была наукой о “словесном составе фразы”, 
она строила “грамматики произнесения”. И именно на такую 
лингвистику ориентировалось рассмотрение проблемы взаимоотношения языка и мышления» (Звегинцев 1996: 171).
Но, утверждал ученый, не менее, чем «грамматика произнесения», важна «грамматика умолчания» — т.е. те процессы, 
которые протекают внутри человека, в сознании говорящего и 
слушающего. Нужно признать, что за последние десятилетия 
данная проблема получила довольно подробное освещение в 
рамках психолингвистики — сравнительно молодой ветви языкознания. Однако с признанием важности «грамматики умолчания» остается недостаточно исследованным ее центральный 
момент — речевое поведение молчащего человека. Само это выражение — «речевое поведение молчащего человека» —  может 
показаться оксюмороном, однако, как будет показано далее, 
молчание представляет собой сложную и семиотически важную 
составляющую общения.
Любопытно, что в рамках разных видов искусства появляются целые ответвления и жанры, намеренно отказывающиеся 
от использования словесных (или других общепринятых) знаков. Таковы, в частности, популярный разряд карикатуры «Без 
слов», стихотворения, названия которых заменены звездочками, 
репортажи под рубрикой “No comment”, комиксы и видеоро

лики без текста (Comics without Dialogue) и т.д. Кинематограф 
долгое время именовался «Великий немой», хотя бессловесные 
кадры на экране все же сопровождались иногда письменными 
комментариями. Целые виды и жанры сценического искусства — балет, миманс — обходятся без вербального общения. 
Яркие образцы такого творчества предоставляет так называемый театр абсурда, или театр парадокса. Например, среди произведений одного из родоначальников этого направления в драматургии — ирландского писателя Сэмюэла Беккета — есть 
«Сцена без слов II»: это «мим для двух актеров и колючки». 
Два участника этого действа, каждый со своим мешком, выполняют целый ряд обычных житейских поступков — разумеется, 
без единого слова, но затем приезжает «колючка на двухколесной опоре», протыкает один из мешков и тем самым завершает 
сцену. Финита ля комедиа.
В идейном родстве со стремлением отказаться от «излишних» знаков находятся и музыкальные эксперименты: например, 
пьеса Э. Шульгофа “In futurum” (1919), состоящая из прихотливо организованных пауз, или знаменитая композиция «4.33» 
(1952) Дж. Кейджа — трехчастная пьеса, в которой не играется 
никакого звука, а пианист в тишине отсиживает за роялем свои 
4 минуты и 33 секунды. В музыке это, конечно, откровенный 
авангардизм, но поводом для такого художественного аскетизма, 
возможно, послужило обычное молчание, разрывающее плавное 
течение человеческого диалога.
Перейдем к лингвистическим объектам. С точки зрения речевой деятельности, на фоне обычных словесных актов общения, молчание — «нулевой знак». Понятие нулевого знака было 
введено применительно к грамматике Шарлем Балли, но позже 
оказалось плодотворным и в более широком семиотическом 
плане (Якобсон 1985). А в поэтике, в теории литературы данное 
понятие было трансформировано в «минус-прием», т.е. в значимое отсутствие в произведении каких-либо ожидаемых элементов (Лотман 1970: 120—127 и др.). Соответственно пауза на 
месте ответной реплики может рассматриваться и как нулевой 

знак, и, если мы имеем дело с художественным произведением, 
как минус-прием. Наконец, для психологии восприятия молчание собеседника соотносится (хотя и не совпадает) с таким явлением, как эффект обманутого ожидания.
Молчание как речевой акт — непростой для участника диалога (и для исследователя) феномен: это не прямое выражение 
согласия, одобрения и прочих положительных оценок, но и не 
явное выражение дезапробации или возмущения... Иными словами, пауза в диалоге внутренне настолько разноречива, скрывает за собой столько тонких смысловых оттенков, что заслуживает самостоятельного анализа и классификации. Бывает, что 
молчание значит больше и воздействует на адресата сильнее, 
чем любые слова, — примеры тому будут приведены в дальнейшем изложении.
Коммуникативная роль молчания признается и всем социумом — не только негласно, но и в многообразных пословицах, 
крылатых словах и афоризмах. Приведем примеры из собрания 
В.И. Даля, датируемого 2-й половиной XIX века (Даль 1957). 
Обратим при этом внимание на то, что оценивается молчание неоднозначно: то со знаком «плюс», то со знаком «минус». 
Впрочем, народная аксиология часто противоречива...
Кто мало говорит, тот больше делает; Говорить беда, а 
молчать другая; Молчал, да и вымолчал; Кстати смолчал, да 
и вымолчал; Молчит как стена; Молчит как мертвый; Молчит как рыба; Замолчал, как воды в рот набрал; Кто молчит, 
не грешит; Доброе молчанье чем не ответ? Кто молчит, тот 
двух научит; Сошлись кой о чем помолчать; Молчан собака исподтишка хватает; Не все мели, что помнишь; Слово — серебро, молчание — золото и т.д.
Существенное место отводится молчанию также в малых 
фольклорных жанрах — в шутках и анекдотах; они тоже будут 
привлекаться нами в дальнейшем изложении. Естественно, герои художественных произведений очень часто выражают свои 
мысли и чувства через молчание. Именно поэтому основным 

фактическим материалом для данной книги послужат цитаты из 
художественной литературы на русском языке, особенно же — 
из драматургических произведений, где ремарки типа Молчание 
или Пауза — не редкость. Основу фактического корпуса составили произведения М. Булгакова, Е. Шварца, В. Розова, А. Арбузова, А. Вампилова, А. Володина, М. Рощина, Л. Петрушевской и других авторов ХХ века. Привлекались также тексты 
киносценариев — Э. Брагинского и Э. Рязанова, В. Токаревой, 
В. Мережко и др., — послужившие основой для популярных 
фильмов.
Печатные тексты трагедий, драм и комедий включают в 
себя специальные пометы — ремарки, которые конкретизируют обстановку действия, характеризуют поступки героев, вообще подсказывают читателю (а также, разумеется, режиссеру, 
актеру, театральному художнику), как следует трактовать произведение. Ремарки — своего рода текст в тексте, или «текст 
над текстом», паратекст. Они много говорят об участниках сценического действия, о способе их общения, в том числе фиксируют и краткие перерывы в коммуникации — паузы. Традиции использования ремарок в русской драматургии были 
заложены А.С. Грибоедовым, И.С. Тургеневым, А.Н. Островским, А.В. Сухово-Кобылиным, А.П. Чеховым. Современная 
пьеса отразила на себе как материальные изменения в жизни 
общества, так и произошедшие сдвиги в моральных приоритетах. В текстах «новой драмы» и ремарки занимают уже не 
то место, которое им отводилось в классической русской драматургии (см.: Возмищева 2013; Заславский 2017; Николина 
2017 и др.). Это связано, возможно, с распространением общих 
принципов модернизма и пост-модернизма, с размыванием 
границ между основным и вспомогательным текстом произведения.
Конечно, драматургия — род литературы. И нельзя ожидать 
от текста пьесы, чтобы он отражал реальную устную речь (ср. о 
художественной прозе: Кожевникова 1970: 92—108 и др.). Но 

если вспомнить знаменитый шекспировский афоризм: «Весь 
мир — театр, а люди в нем — актеры», то можно его перефразировать и применительно к нашей теме: «Театр и есть мир», драматургия максимально точно отражает живую устную речь.
Симптоматично, что с конца ХХ века появляются многочисленные лингвистические и психологические штудии, посвященные молчанию (Dąmbska 1971; Stejde 1983; Rokoszowa 
1983; Zimmerman 1983; Saville-Troike 1985; Богданов 1986; Богданов 1987; Jeziorowski 1999; Kita 2002; Норман 2004;  Stadler 
2007; Крестинский 2011; Гончарук 2017; Крестинский 2022 
и др.). Отметим в этом ряду и несколько зарубежных монографий: (Ulsamer 2002), (Stadler 2010), (Ephratt 2022). Первая из 
них представляет собой докторскую диссертацию Флер Ульзамер, основанную на интернет-источниках. Молчание рассматривается здесь на фоне тишины и покоя; систематизируются 
функции этого речевого феномена; говорится о «праве на молчание» и о «долге молчания» в определенных ситуациях. Во 
второй книге — известного австрийского слависта Вольфганга 
Штадлера — подробно изучаются прагматические аспекты молчания — преимущественно на материале русской художественной литературы. Автор различает три вида молчания: акт молчания, фазу молчания и молчание, сопровождающееся действием. 
Третья монография — израильской исследовательницы Михал 
Эфрат — рассматривает различные виды молчания с опорой на 
факты преимущественно английской классической литературы. 
Кроме шести общих языковых функций, предложенных Р. Якобсоном, автор находит у молчания седьмую — обстоятельственную (фактически — культурную). Но главная особенность 
книги — молчание трактуется в ней максимально широко, как 
любое отклонение от стандартной речи (поэтому, скажем, среди 
синтаксических форм его выражения рассматриваются пассивные, безличные и неполные предложения).
Отметим также, что в разных странах проводятся специальные конференции и семинары, посвященные молчанию, защищаются диссертации (в России — С.В. Крестинского, С.В. Ме