Контакты иных степеней

КОНТАКТЫ 
ИНЫХ СТЕПЕНЕЙ
С.В. БОРЗЫХ
Москва
ИНФРА-М
2025
МОНОГРАФИЯ

УДК  12(075.4)
ББК  87
	
Б82
Борзых С.В.
Б82	 	
Контакты иных степеней : монография / С.В. Борзых. — Москва : 
ИНФРА-М, 2025. — 166 с. — (Научная мысль). — DOI 10.12737/2186799.
ISBN 978-5-16-020637-0 (print)
ISBN 978-5-16-113307-1 (online)
Данная монография посвящена теме внеземных контактов, которые 
гипотетически осуществимы, но которых у нас пока не было по ряду причин — и едва ли они состоятся. Разделена на три главы, первая из которых 
отдана рассмотрению самого наличия этих других, вторая  — осмысленности самой этой встречи или беседы, третья — вероятности того, что все 
это с нами (и с ними) случится. В действительности же речь идет чуть ли 
не исключительно о человеке, потому что это единственный для нас объект или предмет изучения, однако предпринимается попытка взглянуть 
на нас с позиции этого потенциального соприкосновения с кем-то иным, 
с космической перспективы, которая и открывает новые или плохо нами 
понимаемые наши черты и качества, лучше просвечиваемые через призму 
этой сугубо теоретической коммуникации. В целом дается ответ на знаменитый вопрос, где все они, но с точки зрения того, что представляем собой 
мы, и эта резолюция не особо приятна, но она логична, по крайней мере 
здесь и сейчас, сквозь зеркало того, кого мы собой являем, даже если мы 
понятия не имеем, есть ли «они» как таковые, и если да, то какие они, где 
и когда и т.д. Удивительно, но этого достаточно, чтобы осознать, почему 
мы одиноки.
Адресована широкому кругу читателей. 
УДК  12(075.4)
ББК  87
ISBN 978-5-16-020637-0 (print)
ISBN 978-5-16-113307-1 (online)
©  Борзых С.В., 2025

Введение
Прежде чем приступать к изложению центральных тезисов — 
или, что более корректно и правильно, предположений и догадок — 
этой работы, необходимо уяснить сразу несколько вещей, без понимания которых вся она грозит скатиться к чистой спекуляции, 
а то и пре--вратиться в фарс и самообман. Вероятность подобного 
колоссальна, тем более что в нашем распоряжении всего один пример 
разумных — постольку-поскольку, но все же, мы к этому еще не раз 
вернемся — существ, а именно нас самих, и делать из этого хотя бы 
какие-то выводы и странно, и наивно, а порой и смешно, но если 
быть осторожными в суждениях и иметь в виду некоторые оговорки и допущения — какими бы невнятными и неубедительными 
те ни были, — то можно по крайней мере избежать наиболее грубых 
и нелепых ошибок и иллюзий, и вот об этих предваряющих основной 
текст замечаниях и пойдет речь. В конце концов, никто, ничто, никак 
и ни в чем не мешает нам подстраховаться и если и не исключить 
опасности заблуждений в принципе, то серьезно снизить шансы их 
появления или смягчить потенциальный от них вред и, насколько нам 
это доступно — с чего мы как раз и начнем, — это и осуществляется 
в данном введении. Итак, какая главная проблема стоит перед нами 
на этом поприще?
Как бы прискорбно это ни было, — и как бы, напротив, этим ни кичились или, как минимум, высоко ни ценили, — но мы обладаем сугубо человеческими мозгами, а также перцептивным и рефлексивным 
аппаратом, и это не расширяет наш ментальный горизонт, но чудовищно его ограничивает, отчего абсолютно все наши соображения 
в отношении чего бы то ни было, и особенно тех материй, которым 
и посвящен данный материал, в лучшем случае затрагивают что-то 
действительное, а в худшем ни на что не годятся, и исправить это 
никак и ничем нельзя. Как бы мы ни старались, сколь бы аккуратными ни были, как бы ни пытались все учесть и продумать и далее 
по этому весьма длинному списку, мы буквально обречены говорить 
то и так, что и как вложила в нас эволюция, и никакие техники, решения, приемы, методы, инструменты, средства и т. д. не позволят нам 
выйти из этого давящего на нас со всех сторон когнитивного шара, 
в котором мы и заточены. Нравится нам это или нет — но выбора-то 
у нас и нет, — но мы люди и способны лишь на то, на что нас и затачивала природа, в том числе — а то и в первую очередь — и в сфере 
постижения реальности, и чем дальше она от нас, тем плачевнее результаты наших изысканий, что бы мы ни предпринимали и как бы 
ни напрягались для того, чтобы они были нормальными. Если 
вкратце, то мы всегда выдадим то же самое и ничего другого, и уро

вень, степень, объем, глубина, острота, масштаб нашего осознания 
чего угодно неизменно останутся нашими же, а это, увы, не так много, 
как это рутинно утверждается. То есть мы обречены блуждать внутри 
этого достаточно узкого контура, и ничто не поможет нам его покинуть, и это центральное препятствие в тех вопросах — а вообще-то 
во всех, — которые тут рассматриваются. Но значит ли это, что мы 
и вовсе не должны за них браться и заниматься только тем, на что 
наших извилин более или менее хватает? Если быть максимально 
честными с самими собой и избыточно себе не льстить, то да, но не все 
столь просто или удручающе.
Хорошая новость в том, что если не претендовать на истину 
в любой инстанции, какой бы непритязательной и невзрачной она 
ни была, то перед нами разворачиваются если и не бесконечные, 
то все же довольно внушительные перспективы, пусть и не слишком 
для нас приятные — все это как раз и демонстрируется ниже. Если 
отказаться от категоричности, заносчивости, раздутых самомнения 
и эго, старых и уже нерелевантных — а то и всегда бывших такими, 
или, того отвратительнее, но иных нам и не предоставлено — воззрений и тяжелого багажа прошлого, беспрерывных и часто откровенно ненужных, а то и вредных экстраполяций, антропоцентризма, 
разного рода констант, традиций, обычаев, правил приличия и далее 
по этому плачевно долгому перечню, но блюсти здравый смысл, логику, отрешенность от своей погруженности в повседневное бытие, 
признание самого этого факта, скептичность и объективность — 
какие бы они нам ни были доступны — скромность в сентенциях, 
интенциях и взглядах, трезвость интеллекта, и опять же много что 
еще, то не все столь и ужасно, каким оно кажется даже и при обычном 
назывании всех этих преград и условий — и это не говоря об их имплементации, — и кое-что для нас все-таки прослеживается и открывается, и сколь бы мало и вроде незначительно это ни было, это 
и не ноль, чтобы совершенно отчаиваться и ни на что не надеться. 
Нам всего-то и надо, чтобы не впадать в крайности и учиться на собственных ошибках, а к тому же критически оценивать все, что нам 
известно, не веря самим себе и ни на что не полагаясь в полной мере, 
и этого вполне достаточно для того, чтобы если и не отыскать то желаемое, к чему мы стремимся, то составить правдоподобную картину 
того, что вполне допустимо, а что чрезвычайно невероятно, что бы 
это ни было.
Кроме того, было бы неплохо понимать, что все наши рассуждения 
описывают по преимуществу все же нас и нас же касаются, а все, 
с нами не сопряженное, они упускают, даже если мы претендуем 
на то, чтобы что-то о нем сообщить. Устройство нашего мозга, а следовательно, наши логика, аппарат аргументации, методы и способы 
размышления, приемы, к которым мы при этом прибегаем, паттерны 

суждения, сам этот процесс, очевидность, само собой разумеющееся, 
убедительность и в принципе все, что связано с этой сферой нашей 
жизни, отражают не нечто универсальное в нас, но то специфическое и уникальное, что мы собой и являем, и потому считать, что 
на этом поле мы достигнем чего-то, что нас не репрезентирует, если 
и не глупо, то несолидно и странно. Куда более ожидаемо, что мы 
в который раз продемонстрируем то, что в нас в этом плане и заложено, причем не на уровне воспитания и обучения — на них тоже, 
но об этом далее — а в плоскости самих наших анатомии и эволюции, 
которые адаптируют — или уже к этому пришли — нас не под решение абсолютно всех задач — или, что более корректно, их классов 
или категорий, — но весьма конкретных и оттого заранее ограниченных, типичных и стандартных — а то и для нас шаблонных и трафаретных — но не в целом, чем бы оно ни было и если оно есть как 
таковое, что вряд ли, скорее всего и наши визави столь же зажаты 
в своих воззрениях и талантах, что и мы. В этом отношении мы обречены на самоповторы и бесконечные итерации того же самого, того, 
что нас и выражает, из-за чего обольщаться по поводу результатов 
всей этой деятельности явно не стоит, как бы обидно и горько это 
для нас ни было.
И снова нас если и не спасают уже отмеченные средства и инструменты, то они хотя бы позволяют нам не отчаиваться — и не нацеливаться — на то, что нам и не по плечу, а то, что нам все-таки по силам, 
адекватно и внятно — и вновь насколько это для нас достижимо, 
впрочем, никакой альтернативы у нас и нет — взвешивать, даже если 
при этом — а по умолчанию так оно и будет — обнаружится, что ничего мы толком и не нашли, да и нормальной интерпретации того, 
на что наткнулись, не произвели. Да, они не панацея и не лекарство 
от заблуждений и ошибок, но это что-то, в отличие от того, на чем мы 
базируем свои наблюдения и их трактовку сейчас, и с этим багажом 
на что-то мы уже годны, сколь бы скромными ни были эти наши 
компетенции. Как бы то ни было, но они — это тот единственный 
репертуар, которым мы со всем на то правом распоряжаемся — увы, 
не актуально, а потенциально, но это более чем исправимо — и кроме 
которого у нас ничего и нет, но при этом надо все-так помнить о том, 
что сама эта проблема постижения никак и ничем не снимается, 
что бы мы для этого ни предпринимали, а поэтому любые наши изыскания на этом открытом и далеко не всеобъемлющем, что бы мы себе 
ни воображали, для нас ментальном ландшафте, на что бы ни был 
направлен наш фокус, лимитированы нашей же естественной и чрезвычайно местечковой природой. К счастью, если тут мы ни в чем 
и никак — разве что в признании того, как мы зажаты, — не преуспеем, 
то по остальным векторам мы в состоянии одолеть, а еще лучше разрушить, увы, воздвигнутые нами же вершины или стены, которые, как 

это ни удивительно, но зато прекрасно нас характеризует, до сих пор 
зачем-то торчат перед нами — а не помогают забраться на них и все 
для себя прояснить, — загораживая собой горизонт и не давая различить то, что более чем для нас прозрачно. Что же это за препятствия?
В  первую очередь это указанные уже вскользь традиции 
и обычаи — где, как и когда бы они ни применялись и на что бы 
те ни распространялись, изъятий тут нет, — а, кроме того, слепая вера, 
предрассудки, набившие оскомину истины, стереотипы, устоявшиеся 
мнения и далее по этому длинному перечню. Чего бы они ни касались и как бы ненавязчиво и мягко ни практиковались, они мешают 
нам быть трезвыми и объективными, даже и в тех скромных рамках, 
что нам доступны, а это, некритически выражаясь, совсем немного, 
но и в этом мы в итоге сами же себя стреноживаем, рисуя себе не то, 
что нам доступно, а то, что для нас привычно, а это далеко не одно 
и то же. Благо, это не диагноз, но все же даже в качестве склонности, 
это отвратительно и мерзко, и отчего-то мы от нее никак не избавимся, более того, защищаем все эти заплесневелые и устаревшие 
взгляды и оценки, как будто в них заложено что-то помимо этих их 
ветхости и неадекватности. Отчего-то мы считаем, что утвержденное 
и окропленное, озаренное и обласканное, орошенное и освященное 
временем, авторитетами, властями, экспертами, специалистами, статусом, деньгами, приверженностью неким принятым протоколам 
и процедурами — и ими самими — опытом — с этим вообще полные 
провал, ужас, крах и катастрофа — и т. д. и есть если и не истина, 
то неплохое к ней приближение, в том и дело, что куда чаще, чем это 
было бы терпимо и прилично, все эти реперные точки и ориентиры 
нас обманывают и нам нагло — с разной степенью, но все же — лгут, 
заставляя нас ходить вокруг них вместо того, чтобы взглянуть на них 
непредубежденно и тотчас же от них отказаться. Но что с ними, особенно с наиболее для нас ценными, не так?
Как это ни парадоксально, но неудобство с ними не в том, что они 
присутствуют в принципе, но в том, какую роль мы им приписываем 
и сколь жестко и цепко с ними соотносимся и на них надеемся. Как 
известно, никто и ничто не застрахованы от ошибок и предвзятостей, 
но мы почему-то решили, что кто-то или какие-то институции — 
а к ним и методики — предпочтительнее в этом плане, чем какие-либо 
другие, но в том и беда, что мы не должны придерживаться каких-то 
исключительных и эксклюзивных, сколь бы правы они ни были 
в прошлом и какие бы выгоды нам ни приносили. Если проще и прозаичнее, то ничего непререкаемого, окончательного и неопровержимого нет и никогда не было — как и не ожидается, как минимум, 
для нас — и мы именно обязаны все и вся — чем бы оно ни было 
и откуда бы ни взялось или ни произрастало — подвергать сомнению 
и анализу с позиции логики и трезвого духа, а к тому же не забывать 

о том, что мы все-таки люди и оттого усматриваем в том, с чем мы 
встречаемся — а это далеко не все и не во всей своей глубине — только 
для нас и заметное, и это, как не раз подчеркивалось, вовсе не то, 
что претендует на эпитеты настоящего и бесспорного. Как, от кого, 
когда, от каких инстанций и т. д. мы ни получали бы знания, все они, 
по крайней мере, несостоятельны и никогда не приобретут звания 
финального и вечного, и никакие манипуляции с ними не помогут 
им в этом их продвижении — если они вообще туда направляются, 
а не банально что-то заявляют без какой-либо внятной аргументации, 
как в случае с нумерологией, уфологией, астрологией, хиромантией 
и прочими ни на что не годными дисциплинами.
Не избавлена от этих участи и проклятия и наука, как бы кому 
это не нравилось и как бы сами ученые не настаивали на том, что им 
дан некий волшебный рецепт — или же они гораздо чаще остальных 
к нему апеллируют, никакой тайны в их методах нет, как бы кто 
ни пытался выставить это иначе, — как избежать шансов попадания 
не туда, куда бы не стоило. Понятно, что она гораздо лучше, чем 
то, что ставится ей в противовес или с ней не сопрягается, но и она 
не свободна от разного рода эвристик, склонностей, предвзятостей, 
субъективности, амбиций, стяжательства, личных передряг и пересудов, предпочтений, близорукости, просчетов, ошибок, скандалов и далее по этому весьма солидному списку, и потому полагаться на нее если и не столь же ненадежно, как на альтернативы ей, 
то и не так правильно, как это обычно полагается, как бы прискорбно 
это ни звучало и ни было. У нее тоже нет магической таблетки от всех 
тех когнитивных напастей, которые висят над всеми нами, отчего 
она заблуждается ровно также, как и любые прочие варианты или 
траектории на этом поле, а если она и добилась более впечатляющих, 
убедительных и прочных результатов на этой ниве, то зачастую оттого, что сама же себя и критиковала или, на худой конец, старалась 
эту операцию в себя и внедрять — но нельзя при этом не заметить, что 
не очень и хорошо ей это и удавалось, но, конечно, в этом она кратно 
и на порядки впереди чего бы то ни было еще. Разумеется, и у нее 
ничего не вышло, но это более чем натурально и нормально, принимая во внимание, что и ее создавал человек, а не кто-то или что-то, 
наделенные непогрешимым и универсальным — а он, нелишне это 
повторить, у нас не такой, причем заведомо — интеллектом, однако 
генерально все же выбирать следует ее, а не все прочее, каким бы привлекательным, соблазнительным и, главное, легким оно ни казалось. 
Но как нам быть с ее недостатками и пробелами?
Что касается вторых, то прогресс на этом поприще идет, и это 
прекрасно, и нужно лишь наращивать усилия на этом направлении, 
но и без этого — или с тем же темпом — с каждым днем мы знаем 
больше, а наши сведения аккуратнее, как никогда ранее, и пока это 

продолжается, наша информированность о мире увеличивается и становится острее. Ясно, что не все они одинаково утилитарны, но какими бы они ни были это куда более предпочтительно, чем топорные 
рассказы прошлых лет, каноны, мифы и догмы, однако важно также 
и то, как именно добываются все эти данные, на что мы обращаем внимание, а, кроме того, как затем все это трактуем, а с этим не все столь 
гладко, как бы того хотелось. Увы, но сам процесс их извлечения, как 
и предварительной фокусировки, страдает от ряда весьма серьезных 
упущений — или, напротив, аксиом, — из-за чего наше постижение 
реальности искажено и предвзято, а к тому же, и как бы грустно это 
ни было, мы не отказываемся от груза прошлого навсегда, но, как 
правило, модифицируем его и сохраняем, но в завуалированном 
виде, отчего весь этот компендиум слеплен из нередко несопоставимых и несогласующихся представлений, которые иногда идут друг 
с другом вразрез. Но и там, где с этим нет никаких проблем — т. е. 
все сочетается и ничего наружу не выпадает и не торчит, — мы бываем непоследовательны или же нам явственно не хватает честности 
и скрупулезности, в силу чего наши взгляды на то, что нас окружает, 
либо неполны, либо и вовсе неверны и ложны, и если это как-то и корректируется, то непрекращающейся и непрерывной работой по их 
верификации и фальсификации, в чем мы обычно терпим фиаско — 
если пытаемся предпринять что-то в этом духе, а это по умолчанию 
не так — или же банально ничем подобным не занимаемся.
Неудобство в том, что вера первична, как бы кому это ни нравилось или, наоборот, и среди ученых тоже есть установки, которые 
никто не ставит под сомнение несмотря на то, что они нуждаются 
в анализе, как ничто иное, тем более что это весьма ощутимо отражается на результатах, которые мы, опираясь на них, получаем. Это 
очень похоже на эффект бабочки, при котором малейшие начальные 
различия приводят к колоссальной финальной дифференциации, 
но и в том и беда, что мы тривиально не в курсе, насколько мы далеки 
или близки от истины вследствие того, что сознательно не выбирали 
опорные точки, от которых с тех пор и отталкиваемся. Усугубляет 
ситуацию и то, что, судя по всему, какие-то альтернативные нам либо 
недоступны, либо для нас непрозрачны, что технически для нас тождественно и что погружает нас в это болото, из которого мы вряд ли 
сумеем выбраться, но это и неудивительно, учитывая, насколько несовершенен и наивен наш мозг, который буквально льнет к тому, что 
никак не доказано и что представляется ему убедительным и якобы 
само собой разумеющимся, что, конечно, далеко не всегда так. То есть 
мы понятия не имеем, корректен ли наш маршрут или нет, а то, что мы 
воспринимаем его в этом качестве, ничего не значит, как и ни о чем 
не свидетельствует наш скудный и ограниченный опыт, к которому 
обращаются как к последнему арбитру во всех таких вопросах. 

К несчастью для нас, все наши эксперименты — это неизбывное подтверждение того, что мы уже открыли, даже если внешне они как 
будто говорят нам что-то новое, потому что посмотреть на мир со стороны, не с того угла, который нам свойственен, мы по самой природе 
своей не способны, из-за чего и вынуждены взирать на него сквозь 
узкую щель своих когнитивных возможностей, как правило, этого 
и не понимая. Словно этого мало, мы добавляем к этой своей зашоренности определенную перспективу, которая по каким-то причинам 
для нас более привлекательна, заманчива и желанна, и в итоге это 
оборачивается гигантским если и не самообманом, то заблуждениями 
и ошибками, исправить которые мы попросту не в состоянии, разве 
что не деконструировав все, что мы выяснили, но на это отчаиваются 
немногие, ибо это и тяжело, и сопряжено с огромными рисками социального и культурного плана. Но как же все эти проверки и тесты, 
неужели они ничего не доказывают?
Было бы глупо отрицать их ценность и громадный потенциал, 
но проблема в том, что мы недостаточно прилежны, придирчивы 
и дотошны — а только так это и работает — в том, чтобы к ним апеллировать и, тем более, их осуществлять, причем ко всему в принципе, 
не щадя ничего и никого. Обычно же никто и не оспаривает ту картину мира, которой мы располагаем на данный момент и в которой 
живем, а если и подступается к тому, чтобы ее расшатать или подвергнуть ее разбору, то ему или ей всячески и крайне настойчиво — 
а к тому же эффективно и быстро — мешают, но даже если нечто 
подобное практикуется и наблюдается, то велик шанс того, что это 
ни во что не выльется, ведь у нас нет средств, методов и инструментов 
для того, чтобы создать по-настоящему отличное от наличного отображение реальности, в чем и из чего бы то ни состояло — и, как 
это ни парадоксально, недостатка в таких теориях и гипотезах нет, 
но отношение к ним негативное, либо они и вправду чудовищны 
и глупы, утверждая то, что не укладывается ни в какую здравую 
логику. Если прозаичнее, то мы чуть ли не обречены постоянно носиться с тем, что у нас уже есть, если и осознавая, что мы застряли 
в данной парадигме, то с прискорбием и печалью оттого, что поистине 
другое для нас незаметно или в лучшем случае чрезвычайно трудно 
нами усвояемо — а к тому же и разворачиваемо — что препятствует 
переменам в этой сфере, а если их и подвигает, то медленные и косметические. Но как — если это нам как-то дано — преодолеть эту катастрофическую узость мышления и присутствуют ли такие техники 
и механизмы, которые бы нам в этом помогли?
Самый основной рецепт к решению этой нетривиальной сложности, помимо избегания — но в нашей терминологии, в более широких рамках они априори ближе, чем для нас, да и вообще это континуум, а не набор каких-то дискретных единиц — полюсов и экстре

мумов — это не претендовать на универсальность нами постигнутого, 
как и нашего разума, который, будучи весьма умеренным по своей 
мощи, и не в силах создавать нечто такого уровня. Если мы что-то 
отыскиваем, как-то его потом интерпретируем, а после применяем 
к этой действительности в надежде на какую-то от этого выгоду, 
то всегда надо отдавать себе отчет в том, что это чисто наша оптика — 
к тому же и обусловленная текущим состоянием в этой области, что 
еще больше ее скукоживает, — которая не должна притязать на нечто 
сверх этого, что фактически означает признание нами локальности, 
а то и примитивности наших представлений, как и чем бы мы их 
ни подкрепляли и, естественно, как бы их ни оценивали. Если что-то 
в соответствии с ней и функционирует, то это прекрасно, но это еще 
не вся история, да она и не способна таковой быть, и обязательно 
остается пространство — и скорее всего внушительное, а то и неисчерпаемое, — которое нами никак не фиксируемо, а тем более не трактуемо, и оттого мы не вправе называть хотя бы что-то всеобщим 
и всеохватным. Все это исключительно наши взгляды, если и соответствующие чему-либо, то до какого-то градуса, но не во всем, не везде, 
не по всем направлениям и не всегда — и по каким-то неизвестным 
нам параметрам тоже, — и оттого если нам что-то и кажется, то следует вовремя остановиться и дальше не идти, чтобы не нарушить этот 
более чем справедливый запрет. Увы, но нам это не свойственно, и мы 
пагубно — а то и фатально — и с вредными для себя исходами предрасположены к заявлениям о каком-то невероятном масштабе своих 
прозорливости и проницательности, которые и на поверхности-то 
не выдерживают никакой критики, не упоминая уже о том, что это 
все внешнее, а внутри все и того трагичнее и удручающе.
Кроме того, было бы неплохо понимать, что мы наблюдаем довольно размытый, но, хуже того, снимок — а если и их череду, то чрезвычайно короткую — системы — если это она, — который если что-то 
нам и демонстрирует, то сам себя и, вероятно, какие-то сквозные ее 
характеристики, черты и атрибуты, но заведомо не описывающий 
ее целиком. Наши же экстраполяции — о чем вскоре — если и помогают нам увидеть то, что было до и будет после — но также и прямо 
сейчас, полагать, что мы правильно все осознаем, несколько наивно, 
а то и нелепо, — то весьма приблизительно, если они в принципе 
работают, и значит, все, что нам доступно — с той же оговоркой, — 
это вот этот самый момент, но вовсе не вся их длинная или нет цепочка, которая и теоретически, и практически может быть какой 
угодно, а не только той же, что мы обнаруживаем. Мы и сами нередко 
постулируем качественные трансформации — но не из количества, 
диалектика ложна и даже смешна, — но логически в том числе это 
свидетельствует о неприменимости — или натянутости — наших 
нынешних воззрений к тому, что было и грядет — и, кстати, и по