Петербург в 1903-1910 годах

38-3
1H21
1H21
1H21
1H21
С. Р. минцловъ
ПППП ЕТЕРБУРГЪ
ЕТЕРБУРГЪ
ЕТЕРБУРГЪ
ЕТЕРБУРГЪ
въ 1903 — 1910 годахъ.
IIII

Всѣ права укрѣплены за
автором.
фффф An
An
An
An ~&°Ѵ
~&°Ѵ
~&°Ѵ
~&°Ѵ/*&/*&/*&/*&ечатаво
ечатаво
ечатаво
ечатаво вввв тииографін
тииографін
тииографін
тииографін
Д.
Д.
Д.
Д. АПТА,
АПТА,
АПТА,
АПТА,
Рига,
Рига,
Рига,
Рига, Парковая
Парковая
Парковая
Парковая ул.
ул.
ул.
ул. 1-а
1-а
1-а
1-а

ПРЕДИСЛОВІЕ
За всю свою жизнь я никогда
не
состоял 'ни
в какой политической партій и не
принимал учачтя в политических
кружках
и дѣлах.
Я всегда
оставался свободным человѣком и
мои
записи не
подсказаны мнѣ партійной дисциплиной, а являются
точным отраженіем того, что
совершалось
перед
моими глазами и тѣх настроеній,
который
с каждым днем все
глубже
и шире
захватывали всѣ
слои общества и революціонировали его. Мы жили
на вулканѣ и постепенно отравлялись
его газами:
вот точка зрѣнія, с которой должен будет смотрѣть
на событія этих лѣт историк патолог
нашего времени. Поэтому да простит мнѣ читатель
тѣ, быть
может излишнія, рѣзкости,
который
он
найдет в
моих записях
и, которыя
свидетельствуют
не о
моих убѣжденіях, а о степени нервнаго
возбужденія, какое мы переживали четверть вѣка
назад во
дни первой революціи.
С. Р. Минцлов.

ТОГО ЖЕ АВТОРА:
Царь Берендѣй. Таёжная побывальщина.
За мертвыми душами. Очерки.
Сны земли.
Роман-хроника.
Закат.
Роман.
Святыя озера. Недавнее прошлое.
Мерцанье дали. Роман.
Чернокнижник. Разсказы.
Свистопуп.. Юмористическіе разсказы.
Огненный путь.
Роман.
Секретное порученіе. Путешествіе в Урянхай.
Под шум дубов. Историческій роман.
Волки.
Историческій роман.
В грозу.
Историческій роман.
Лѣсная быль.
Историческій роман.
Приключения студентов. Истор. роман.
То, чего мы не знаем. Разсказы.
Далекіѳ дни.
Воспоминанія.
Петербург в 1903—10 г о д а х.
Дебри жизни.
Дневник.
Трапезондская эпопея.
Дневник.
Прошлое. Из воспоминаній.
Клад. Повѣсть.
Мистическіе вечера. Разсказы.
Б ѣ г л е ц ы. Роман.
Синодик книгохранилищ.
Обзор записок, дневников и воспоминаній, относящихся к исторіи Россіи.
3 тома.

год.
4 м а я.
Угрюмые всегда петербуржцы повеселѣли: сегодня разрѣшено женщинам ѣздить на верхах конок. Невольно улыбаешься, видя, как неумѣло, подобрав юбки, и сконфуженно, подымаются по
крутым лѣсенкам барышни и дамы; глаз
не
привык встрѣчать на
имперіалах среди
чуек и смазных сапогов нарядныя жакетки и шляпы с цвѣтами.
Нынче
обще-петербургское
представленіе
и
первый женскій дебют.
7 м а я.
Телеграф
принес вѣсть об
убійствѣ
уфимскаго губернатора Богдановича.
Вѣсть эта принята обществом довольно равнодушно: смерть
Боголѣпова
и
Сипягина
пріучила
уже
к
подобным событіям, да
Богданович
и не
пользовался расположеніем.
8 газетах,
конечно, помѣщены
трогательные
некрологи, гдѣ
он выставлялся в нѣкотораго рода
ореолѣ, но... чего не печатают в наших газетах!
8 м а я.
Дожди и дожди.
Будет
прискорбно,
если празднованіе 200-лѣтія
Петербурга
пройдет
при такой погодѣ!
Городской голова
Лелянов возил к
министру
внутренних дѣл церемоніалы торжеств для утвержденія; Плеве, увидав их, замахал
руками и произнес: «короче, как можно короче!»
7777

Есть слухи, что в юбилейные дни произойдут
безаорядки; солдатам приказано выдать по
35 патронов на человѣка.
9 м а я.
П. П. Шенк, завѣдывающій библіотекой Императорских Театров разсказал мнѣ любопытный случай с покойным Д. Григоровичем.
Он был
предсѣдателем
Литературно-театральнаго
комитета и однажды явился в библіотеку, передал Шенку
протокол засѣданія и ушел. Шенк пробѣжал
протокол. Трактовалось о какой-то пьесѣ: раздѣлывали ее, что называется,
под орѣх: и не сценична, и
дѣланна, и характеров нѣт, и т. д., и т. д.
Проходит нѣсколько дней — в библіотеку ураганом врывается Григорович.
— Гдѣ протокол? гдѣ протокол?
возбужденно
спрашивает он у Шенка. Тот отдал ему бумагу, и
старик Григорович
стремглав
бросился
вон,
как
оказалось потом, опять в комитет.
На другой
день является он
в
библіотеку и
отдает Шенку протокол о той же пьесѣ. Читает он
его и глазам не вѣрит. Пьеса хвалится до небес —
и сценична она и характеры выдержаны, и мастерски написана. Что за метаморфоза?. Загадка скоро
разъяснилась.
Передав в библіотеку первый протокол, Григорович поскакал к М. Г. Савиной: пьесу неизвѣстнаго автора представила она для своего бенефиса. У
Савиной сидѣл А. С. Суворин.
— Помилуйте, матушка Марья Гавриловна, заговорил войдя Григорович. Я сейчас из
засѣданія,
читали представленную вами пьесу: это
простите,
черт знает что — никуда негодная вещь!., и пошел
честить ее.
Марья Гавриловна молчала и улыбалась.
Наконец, Григорович кончил.
8888

— А вот позвольте вам
представить
автора
этой пьесы, сказала Савина, указывая на Суворина.
Григоровича
словно ужалило; он
забормотал,
залепетал, растерялся.
— Да вы про что, Марья Гавриловна? Про какую пьесу?
Вы вѣдь представили их двѣ...
(пьеса
была представлена ею только одна, и М. Г. усмѣхнулась). Так это я вот про ту... а эта, Алексѣя Сергѣевича, она нѣт, она великолѣпна, она одобрена!..
Схватил шапку и убѣжал как мальчик, передѣлывать протокол*).
Сегодня опубликовано
Высочайшее повелѣніе
об увольненіи бессарабскаго губернатора фон Раабена за допущеніе им Кишиневскаго погрома евреев.
Говорят, что истинный виновник погрома — Плеве,
задумавшій, якобы,
его с цѣлью отвлеченія вниманія общества от броженія и безпорядков,
происходящих повсемѣстно на Руси.
10 м а я.
Петербург готовится к
юбилею:
не
все их праздновать литераторам да чиновникам! На
Невском и Литейном врывают
в
землю
высокіе
шесты с орлами, сооружают арки
и т. д.
Погода
прояснилась, тепло. По городу во множествѣ
разсылаются
и раскидываются
прокламаціи,
призывающія всѣх примкнуть к безпорядкам,
предположенным во дни празднеств.
Думаю,
что
именно
вслѣдствіе этих прокламаціи ничего не произойдет,
и листки эти предназначены лишь для
отравленія
спокойствія Плеве и градоначальника
Клейгельса.
*) Эта псторія
разсказава
П. Гвѣдичем в
январской квижкѣ
(1911 г.)
Исторвческаго Вѣстввка,
во в
вѣсколысо другой редакців.
Думаю, что разсказ Шевка вѣрнѣе: слишком уж
он точный в положительный человѣк
9999

мая.
Усиленно говорят,
что
рабочих на
петербургская празднества не допустят
и заставят
работать под угрозой немедленной высылки. Сперва
предполагалось торжествовать всѣ три дня, теперь
«юбилей», продлится всего один — шестнадцатаго.
В ночь на 17-е всѣ
украгаенія,
флаги
и пр. приказано убрать.
Стоило возводить и устраивать всю
эту
милліонную мишуру на один день! Лучше было бы не
затѣвать совсѣм ничего
и
не приглашать
заморских гостей за сто верст киселя хлебать!
15 мая.
По фабрикам
и заводам объявлено,
что 16-го работы должны производиться;
неявившіеся
будут уволены и высланы немедленно.
Украшеній мало. На Невском разставлены какіе-то нелѣпые, плохо окрашенные красные шесты
с гербами; часть их окружена как бы круглой рѣшеткой, опирающейся на остовы кораблей;
постаменты под этими кораблями зеленые. Недурна арка
на Англійской
набережной;
в
основаніях ея два
корабля со снастями и пушками типов Петровской
эпохи. Прочія части города, кромѣ Невскаго, Морской и Сенатской площади,
в смыслѣ
украшеній
пусты. Неизвѣстно зачѣм и
для
кого — для провинціи что ли — газеты врут об этих украшеніях.
Прочитаешь
их — кажется,
сейчас
выйдешь
иа
дома — увидишь какую-нибудь сказку из 1001 ночи,
а выйдешь — полное разочарованіе! С нетерпѣніем
ждут всѣ вечера:
16-го
предполагается
феерическая иллюминація.
Настроеніе в городѣ тревожное,
мало кто интересуется Петром Великим
и юбилеем — до них
почти никому дѣла нѣт, интересуются и говорят об
ожидающихся скандалах. Кромѣ
прокламацій раз10

сылаются и подметныя письма: один
сенатор
получил предупрежденіе,
чтобы женщины и дѣти не
выходили 16-го на улицу, так как
помимо
безпорядков будут производиться обливанія сѣрной кислотой*).
16 мая.
Утро чудесное! Пошел по Невскому
пр. пѣшком к собору йсаакія. Пестрѣют
флаги и
драпировки, магазины закрыты. Против Невскаго у
Николаевскаго
вокзала, стоит
арка с тремя
картинами: средняя изображает бурю на морѣ и Петра,
спасающаго
тонущих; лѣвая
—
вид
Петербурга,
правая—вид
Невы до основанія города. Народ лился
по обѣим
сторонам густой
и
спокойной
волной;
много было простонародья, всѣ пріодѣты, чистенькіе, трезвые: винныя
лавки
были
закрыты
еще
наканунѣ.^
Нѣкоторые дома
украсились
художественно.
Всероссийски извѣстный пройдоха — Генрих Блок
весь футляр, закрываюшій новостроющійся дом его,
завѣсил гигантским
полотном с цифрою 200 среди
нарисованных цвѣтных гирлянд.
Дурацкіе
шесты
обвили
ельником;
на
панели
против
Гостинаго
двора устроен сквозной зеленый трельяж, тоже перевитый ельником. - Это мѣсто — лучшее в
Петербургѣ. Против
средних ворот устроен дикій уголок
первобытной
Невы:
скалы,
ели,
и
среди
них
с топором
в рукѣ
стоит
Петр,
как
бы
озирая
простор перед собой. Задумана декорація и выполнена художественно. Нѣсколько на искосок, со стѣн
Пассажа выдвигается
нос оснащеннаго бѣлаго корабля
с надписью «Россія»; на
нем
опять
Петр.
Дума украшена безвкусно: перед
какой-то
разма*) В виду тяжкаго времени, когда
никто
не гарантирован от
обысков н арестов, никаких фамилій называть не буду.
11

занной по полотну яичницѣ, долженствующей изображать лучи восходящаго солнца,
вычурно
и налыщено
стоит Петр, опираясь на трость; боковыя
картины тоже аховыя,
не
выше работ
домовых
маляров; одна, представляет
иллюстрацію
к
стихотворенію,
о починкѣ Петром
разбитой
ядрами
лодки рыбака;
Петру
сдѣлали такую
физіономію
точно он не лодку чинил, а стрѣльцов рубил!
На углу Михайловской ул.
устроен
деревянный фонтан — скверно выкрашенный;
вездѣ елки,
«лки без конца, словно на похоронах
по первому
разряду.
К йсаакію с Морской не пускали; на Неву доступа без
билетов не было.
Мосты
были
разведены, а через Николаевскій и
Литейный
публику
пускали
по
разсмотрѣніа
физіономій
полиціей.
Многотрудный обязанности возложены на нее бѣдную; и «ташши» и «не пушшай»
и
физіономистѳм
будь!
Послѣднее
слово,
впрочем,
трактуется по
особому: бить по физіям. г
По
окончаніи
церемоніа
освященія
Новаго
Троицкаго
моста —
долгонько строили
его, сердешнаго! — через Машков переулок я пробрался к
Невѣ, как раз в момент открытія пальбы.
Вся рѣка вдоль лѣваго
берега
была
покрыта разнокалиберными судами, увѣшанными гирляндами
флагов; ясный день,-многочисленный
суда,
флаги на
домах — все
давало
красивую
картину.
Бѣлые
дымки, то и дѣло взлетавшіе
над
крѣпостью
и с
бортов судов, дѣлали
ее
еще болѣе величественной; громы орудій не смолкали.
Народа вездѣ море. Вдоль Невы, мимо трибун
против Троицкаго моста, мимо
памятника дикарю
без штанов с надписью «Суворов», через
Царицын
12