Решетки Ленинграда и его окрестностей

38-13
—
—
—
—----------------------------Г.
Г.
Г.
Г.
ГГГГ
ЕЕЕЕ
РРРР
М
М
М
М
ОООО
НННН
ТТТТ
3JHI
РЕШЕТКИ ЛЕНИНГРАДА
И ЕГО ОКРЕСТНОСТЕЙ
ВСТУПИТЕЛЬНЫІІ
ОЧЕРК
В.
КУРБАТОВА
ИЗДАТЕЛЬСТВО ВСЕСОЮЗНОЙ
АКАДЕМИИ
АРХИТЕКТУРЫ
19—
19—
19—
19—
МОСКВА—
МОСКВА—
МОСКВА—
МОСКВА—
38
38
38
38

Редактор издательства
1Г. Е. Ж о л к в е р.
Технически)! редактор
Е. Л.
С м и р и о в і.
і'дано в производство З/ХП 193G г.
Подписано к печати 22/ІХ 1937 г. 14 п. л. 62Х941/»Уаолн. Главлнта
■
Б-10273.
Тираж 4000 экз.
Заказ J4 4914.
Набор
и печать 1-й Образцовой типографии
Огиза
РСФСР
треста „Полиграфкнига". Москва, Валовая, 28.
Цепа 18 руб., переплет 3 руб.

....
«Люблю тебя, Петра творенье, люблю твой строгий, стройный вид... твоих оград узор чугунный»... Эти строки Пушкин писал в то время, когда десятки километров гранитпых набережных
украшались
литыми
кружевами
пз
чугуна,
лучшие
из
которых
созданы
крупнейшими
мастерами.
Красота Петербурга того времени заключалась пев отдельных зданиях, не в дворцах и т. п.,
но в ансамбле всего города, который вырос «из тьмы лесов, из топи блат» и за сто с липшим лет
стал «полнощных стран красой и дивом».
Петр I,
провозгласивший переустроение жизни страны, создал этот прекрасный город —
северную столицу. Против Петра I боролось все крупное боярство и духовепство, все реакционные силы былп пущены в ход, но за реформами Петра стояла пх историческая необходимость.
Пушкин видел
результаты властного
ума и творческих
рук Петра I.
На его
глазах
«град Петров»,
действительно,
вырастал пз болот и пустырей, которые оставалпсь
еще вблизи пыпешпей
площади
Лассаля; на площади
Восстания
была, роща; в Коломне,
где одно время жил Пушкин, — «Козье болото»; сплошные шосады» из изб — вблизи «Прудков»
и на Песках. Многие места нужно было до застройки осушить. Для этой цели еще в XVIII веке
было частью выправлепо течение прпродпых протоков Невской дельты, частью заново созданы
«канал Екатерининский» (ныне канал Грибоедова), Введенский капал, Крюков капал п т. д.
Капалы эти пужпо было оградить. Изготовление кованых перил для многокилометровых набережных было бы трудной задачей, но в это время начинает широко развиваться производство чугуна.
«Узор чугунный» дополняет гранитные степы протоков, н там, где последние изгибаются или
пересекаются, получается удивительное сочетание узоров перпл, каким не может похвалиться
ни один город в мире, равпо как пи один город не имеет таких широких каналов, текущих в гранитном русле.
Задача, стоявшая перед
строителями Петербурга при создании чугунных узоров, вовсе не
была проста. Искусство изготовления металлических оград пользовалось славой еще по крайней
мере за семь веков до Воропихина и Росси. Превосходные образцы были опубликованы в энциклопедии Даламбера и в «Art de serrurerie» Дюамеля де Монсо как раз в эпоху создания чудесных
решеток Мраморного дворца, Летнего сада н Государственного банка. Великолепные образцы
кованых решеток имелись к тому времени в Петербурге и его окрестностях. В несколько лет
(1803—1822 гг.) Воронихпн и Росси должны были превзойтп своих великих предшественников
и создать совершенно новые типы оград, соответствующих свойствам чугуна.
Различие между кованым железом и чугуном заключается в том, что первый материал прекрасно приспособлен для выделки тончайших листов и допускает самый затейливый изгиб пх по люIIII
3333
1111

бому узору, чугун же можно только отливать, и притом отливка в топкие формы требует высокого мастерства. Широкое применение чугуна относится к сравпительпо позднему времени, тогда
как искусство ковки достигло высокого совершенства в весьма отдаленную эпоху п имеет некоторую
общность с более тонкой, почти ювелирной, обработкой драгоценного металла; однако только
после того как добыча железа выросла до крупных размеров, можно было применять его для
оград и решеток.
Самая техника ковки, естествеипо, приводила к мысли изготовлять тонкие
прутья и затем изгибать их, что особеипо легко, если конец прута делается все тоньше и тоньше.
К таким древнейшим изделпям отпосятся кованые узоры на дверях собора Парижской богоматери (XII в.). Опп состоят пз осиовпой, связанной с дверными петлями, полосы, которая по мере
удаления от края створки разрезается па все более и более узкие стержпп и причудливо, хотя
и симметрпчпо, изгибается, образуя как бы отдаленпые отзвуки акаитового орнамента. Весьма
вероятно, что работа пад этими затейливыми узорами приводила ко все большему и большему
усложнению узоров и к выработке «чудовищного стиля», т. е. слоншейших переплетений и изгибов
полос и прутьев \ Этот прием украшения плоскости п одповремеппо укрепления ее наложенными
извивами железных полос сохранялся очень долго; в частпости, оковаппые ларцы такого типа изготовлялись еще в XVIII и в первой половине XIX века в Туле. Сложные узоры из переплетения
относительно простых геометрических форм применялись в Германии еще в XVII и XVIII веках 2 .
В Московской Руси, в силу высокой стоимости металла, железные решетки имели очень ограниченное применение. Для Кремлевских палат была изготовлена в 1670 г. «золотая решетка»,
точнее — позолоченпая. Ее геометрический узор пе очень сложен и состоит из повторяющихся
в каждом квадрате пзвпвов прутьев, почти по кругу, а на извивы паложены кованые, хотя и
сравнительно простые, узоры 3.
Иначе обстояло дело во Франции, где с развитием различных производств широко и блестяще
развилось и искусство ковки. Оно получило такое широкое распространение, изготовлялось так
много пзделий, что уже в XVII веке появляется целый ряд гравюр, изображающих преимущественно кованые замки 4. Но в этих изделиях чувствуется итальянизирующее влияние эпохи.
В изделиях Брнсвплля 5 отражаются приемы Берэпа, в других заметно влияние Лепотра и Маро.
Вводятся ковапые прямые стержпп для рам и, главное, для столбов, поддерживающих дверки
(папрцмер в решетке главного дворца Версаля или в Триумфальной арке Версальского парка).
Поставлепшле рядом, вертикальные стержни создавали иллюзию столбов с каннелюрами.
Однако этот прием, как не соответствующий сущности ковкп, постепеппо отвергается даже
орнаментпстамп 8.
Прием сочетания мощной основы сравпительпо простого рисунка с наложенными на нее более
легкими выпуклыми узорами достиг наибольшего блеска у Л. Фордрепа 7 при изготовлении перил
паружпой лестницы Большого Трианона (1687—1688 гг.). Одповремеппо начинается протест
против слишком сложных форм, пе свойствеппых ковке. Изделия становятся прозрачпее, узоры
проще, металла расходуется гораздо мепыпе; эта тепдепция отражена
в
сборниках
Гюкье 8
и Бабеля 9 .
В Росспп применение кованых решеток нового типа 10 начинается как
раз одновременно
с расцветом во Франции творчества Ардуэи-Мансара, Роберта де Котта и Боффрапа, сумевших
от подражающего Италии искусства Лебрепа, Лепотра и Берэна перейти к совершенно самостоятельному сочетанию легких, как бы живых форм.
В предельной простоте «Триапопа су Вуа» Ардуэп-Мансар достиг совершенства красоты.
Петр едва ли пе единственный из властителей Европы XVIII века оцепил это течение п пригласил в Россию Леблопа11 (1679—1719 гг.) и вместе с ним ряд специалистов, среди которых
были, конечно,
п зпакомые с приемами художественной ковкп.
Однако
им пришлось пе
столько работать, сколько подготовлять русских мастеров.
ffff
^^^^
1111

****
111
111
111
111
Отзвуком чисто французских приемов является решетка па балконе петергофского Эрмитажа,
(рис. 1). В этой решетке есть сходство с приемами (но пе со стилем) Фордрепа — в отделении среднего панно от осиовпой рамки; напоминает она п произведения Лепотра по густоте рисунка и
затейливости извивов, хотя последние, очевидно, представляют собой упрощенные рокайли, кроме
угловых, строго симметричных завитков.
Такие же симметричные завитки повторяются и на более прозрачной решетке иа цеитральиом
балкопе Петергофского дворца (рис. 2). Ее узоры далеки от рокайля, местами довольпо неловко
вставлены прямые стержни, н совсем наивен рисунок короны. Тем не менее, по своему общему
виду решетка очень декоративна. О французском влиянии говорят лишь небольшие листья аканта,
наложенные па прутья.
Совершенно такой же, почти «московский», вид имеет решетка с гербом Петра (вероятно,
после 1721 г.) в Петергофском дворце (рис. 3); здесь лишь пальметки по обе стороны вензеля, с их
характерным сочетанием прямых углов с дугами, говорят о влиянии Мансара.
Безусловпо, самыми замечательными из решеток, выполненных русскими мастерами, являются
детали Марли. На балкоипой решетке (рис. 4) монограмма РАР (Петр Алексеевич Первый —
Primus) помещена между двумя половинками орла, что указывает на знакомство с происхождением двуглавого орла 12 . В этой решетке очевидно несвойственное Западу стремление обойтись
возможно меньшим количеством материала.
Внутренняя решетка Марли продолжает ту же тенденцию и благодаря этому приобретает чрезвычайную легкость. Вместе с тем, московские мастера научились великолепно справляться
и с западными формами орпамеитикн, что видно, например, в нижних частях двух панно на
верхней площадке (рпс. 5) и особенно в панно перил лестницы (рпс. 6). Здесь не только пайдеио
умелое сочетание прямых углов с изгибами и сочными акантами, но и придуман очень удачный
переход, при помощи голов
грифонов, к кованым
полотенцам 13, подвешенным к кольцу.
С другой стороны, корона и очень пышные трофеи трактованы в виде широких ковапых полотнищ, которые, вместе с несколько наивными слапдышами» на затейливо изогнутых стебельках
образуют весьма декоративный узор.
Еще изумительнее смелая композиция в начале лестницы, в первом этаже, где все панно занято
большим двуглавым орлом п найден красивый, в виде волюты, переход к полу. Последнее указывает, что русские мастера следили за приемами, развивавшимися во Франции.
Балконная решетка Петергофского дворца с вензелем Екатерины I (рпс. 7) сходна с предыдущей по основным мотивам узоров полукруга, заканчивающихся двумя завитками, местами переходящими под углом в прямые линии (один из любимых мотивов в орнаменте Ватто). Но вместо
сочных узоров, покрывающих осповпой рисунок перил, здесь гораздо более скромные узоры,
благодаря чему виден основной рисунок решетки. Те же, повидимому, мастера изготовили балясины для ограды
вокруг
Веерных
прудов
у
Марли
(рпс. 8). Это — комбинации из сравнительно просто изогнутых прутьев,
дающие впечатление и отдельных балясин и сплошного
узора и.
Несомненно, что слесарное дело не замирало в Петербурге и в эпоху Елизаветы, когда городское строительство сократилось. Об этом свидетельствуют перпла Купеческой лестницы Петергофского дворца (рис. 9), выполненные опять-таки на основе широкого рисунка из довольно мощных
прутьев с наложенными па нпх акантовыми изгибами и розетками сравнительно примитивной
формы. Между рисунком этих перил (или отчасти подобных им перил па балкончиках Никольского собора) 15 и рисунком ворот дворца в Пушкине (б. Царском селе) заметно такое же различие, как между относительно легкими дверями Петергофского дворца и наличпикамп Екатери[[[[
5555
]]]]

huhckoio 16 дворца в Пушкине, где Растрелли соперничает с величайшими мастерами французского
«рокайля» сочностью узоров и нх свободным- расположением. В воротах при въезде на парадный
двор Екатерининского дворца (рис. 10 и 11) широко нарисовапиые рокайли как бы висят в воздухе, в середине едва поддерживая друг друга, а аканты покрывают соединения щитов п боковые
дверки. Однако нижняя часть ворот нарисована симметрично, как и паппо «прозрачных решеток»
(caire-ѵоіе) по обе стороны ворот (рис. 12). Растрелли, в отличие от Ардуэи-Мансара, допускает
расстановку одиночных колонн и иа Екатерининском дворце и на фасаде «Вдовьего дома», как
бы подготовляя классицизм; не в пример немецким мастерам рококо, Растрелли не разбрасывает
без нужды фигуры рокайль, но прпмепяет их лишь там, где пужеп предельиый эффект.
В отлпчиеот ворот, «прозрачные решетки» отличаются совершенно своеобразным построением.
как бы из прозрачных столбов, прерванных по осп узорами и большою розеткою в середине
всего папно. Это «столбообразное» построение напоминает «столбовые» гостипые дворца, где
Растрелли разделил гладь стен пилястрами, состоящими из рамок со стеклами, под которые подложена цветная фольга. По пышпости, достигнутой относительно простыми средствами, с этими
нанпо не могут сравниться даже перегруженные узорами английские решетки (например в Hampton Court).
Решетка Пажеского корпуса (раньше дворец Воронцова) Растрелли представляет полную
противоположность решетке в Пушкине. Опа состоит из отдельных, очень
простых
по
форме,
овальных звеньев, причем пять звеньев образуют паппо 17 . Средпие стержни оканчиваются завитками, пе доходя до верха решетки, следующие доходят до верха, а крайние как бы ограничивают
симметричное построение. Трп таких симметричных рнсупка образуют звено решетки между двумя
приземистыми столбами. Столбы ворот гораздо выше, потому что над воротами прежде взвивался
ажурный герб Воронцовых, уничтожеппый в конце XIX века.
Гораздо более роскошную и грандиозную решетку проектировал Растрелли для Смольного 18.
Помимо того, что она должна была быть помещена на высоком фундаменте, столбы с пилястрами
поднимаются на 4—5 метров, п между ними помещены сравнительно узкие звенья из крупных
рокайлей с громадным вензелем посредине. Проектируя эту решетку, Растрелли должен был
рассчитывать не только па большие затраты 19, но и па превосходных кузнецов, которыми он
едва ли располагал в то время. Как известно, Растрелли не удалось закончить Смольный, решетка
которого была поставлена В. Стасовым в середине XIX века (см. ниже).
Совершеппо новым для Растрелли типом является ограда, которая стояла вдоль тротуара
у дворца Строганова 20 и частью перенесена в Марьино (рпс. 13). Она состоит из чугунных тумб
с львиными головами, изваянными, без сомнения, К.Растрелли Старшим, и с завершением и виде
шаров; в пасти льва — кольцо, от которого протяиуты цепи, составляющие ограду.
Некоторые решетки растреллиевских зданий поражают своей симметрией. Такова, например,
решетка Среднерогатского дворца, единственным воспоминанием о которой является зарисовка
К. А. Большевой (рис. 14); симметричный решетки Строгановского дворца, выполненные, невидимому, после 1770 г.
Решетки Ораниенбаума эпохи Ринальди имеют рнсуиок, более близкий к орнаментам Ватто
пли к рисункам решеток петровского Петергофа. Рокайли имеют здесь второстепенное значение,
лицци часто вытянуты настолько, что делаются почти прямыми. Лепестки наложены
лишь на
концах узоров, розеток нет. Особенно хорош узор оконной решетки (рис. 16), благодаря явному
контрасту широких акантов па украшающих деталях и относительной простоте основного рисунка.
Еще шире, хотя п проще, основной рпсупок извивающихся прутьев при очень малом добавлении
акантов на решетке Китайского дворца.
Совсем ииаче нарисовал Ринальди решетку Тучкова Вуяиа (рис. 16), где двойные боковые
изгибы (полурокайль) симметрично охватывают орлов и вензель, но так,что все три панно как бы
((((
6666
іііі

переходят друг в друга 21 . Конечно, рисунок Ринальдн был переработан слесарями-художниками, школа которых, повидимому, существовала до начала XIX века. Она применяла накладывание на основной узор решетки тонких листиков, постепенно терявших форму аканта. Такова,
например, легкая балконная решетка дома JY° 22 по 1-й липии Васильевского острова (рис. 17),
построенного, вероятно, Фельтепом. Изгибы прутьев совершенно потеряли здесь тип рокайля, но
еще имеются переходы от бегущего изгиба к прямому углу; к этому рисунку, как бы совершепно
независимо от него по композиции, подвешена длинная и узкая гирлянда, довольно примитивпо
исполненная. Этот полукустарный прием долго сохранялся. Так, гораздо позже, уже в эпоху расцвета классицизма, выполнена решетка вокруг памятника Турчанинову (работы Мартоса) па Лазаревском кладбище (рис. 18). Однако с классицизмом нельзя связать пи форму балясип краев
решетки с подвешенными в них ветвями, ни тем более довольно неояшданный узор, изогнутый
в средпей части, на который наложены аканты. Совсем странно выглядит центральное панно,
где четыре каннелпрованпые лепестка изгибаются в одну сторону вокруг розы, теперь совершенно
разрушенной.
В ограде другой могилы иа том же кладбище довольно наивно повторяются изгибы нрутьев
типа рокайль, к которым присоединены центральная роза и пальметки па краях. Даже в эпоху
расцвета классицизма встречаются па Лазаревском кладбище решетки, где при строгой симметричности очень скромного рисунка помещены в центре цветки из восьми лепестков.
Такой же прием накладки тонких листков в виде виньетки применен п иа поздней балконной
решетке дома №43 по Загородному проспекту (рис. 19); из-за этой пакладки скрадываются в основном классические формы решетки.
Рядом с этими решетками, где на узоры накладывается выпуклый акант, изготовлялись решетки без акаита и розеток. Наиболее интересной является решетка на лестнице бывшего дворца
Меншикова (рис. 20), где основной рисунок слагается из монограммы Петра (герб Петергофа),
выполненной очень смелым, блестящим росчерком.
Перила лестпицы в елизаветинской части Монплезира (рис. 21) сделаны столь же умелым
мастером, но их сложность песколько скрывает смелость рисунка.
Этим решеткам не уступает и решетка дворца в Елизаветипе (рис. 22), нарпоовашіая в виде
затейливого изгиба, хотя и с полным отходом как от рокайля, так и от переходов изогнутой линии
в строго прямой угол. Те же черты ясио видны и в сильно пострадавшей решетке дома №25
на улице Ракова (рис. 23).
В середине XVIII века Франция переживает новый расцвет искусства ковки. Он отразился
ие только в пеимеющих себе равных решетках Ж. Ламура в Нанси, ио и в решетках ряда сооружений в Париже и окрестностях (лестница Малого Трианона, вход Воеішой школы и т. д.). Как
ни страино, по все это течение, прославленное не только произведениями ковки, ио и проектами
и обшириыми статьями, например в даламберовской энциклопедии, не оказало заметного влияния на формы ленинградских решеток. Только немного курьезные перила лестиицы в бывшем
доме Разумовского (теперь Институт Герцена) 22 , несмотря на несколько неуклюжую разделку
балясин с подвешеішыми к ним гирляндами, напоминают повторяющиеся мотивы лестниц Большого Трианона, но в художественном отношении существенно им уступают. Таковы же и решетки
нееловских псевдоготических Кухпи и Адмиралтейства в Пушкине (рис. 24), где на монотонный рисунок прутьев наложены плоские, скорее вырезапные, чем выкованные, гирлянды.
Нетрудно заметить, что во второй половине XVIII века, наряду с борьбою за новый тип построек, идет борьба и за новый тип решеток. Необычный тип представляют собой перила лестницы
Камеиноостровского дворца (рис. 25), со столбиками в виде факелов с вейками; но эта решетка,
как чугунная, может относпться к концу XVIII века, и не исключена возможность, что она сделана под влиянием Баясенова. К таким же песколько причудливым, но гораздо более удачным
ГГГГ
????
1111

затеям относятся и курьезные балясины решетки Павловского дворца, с просветами в виде силуэтов солдат (рис. 26),— нужно помппть, что Баженов работал и в Павловске. Баженовым или одиим
из его последователей нарисоваиа очень простая и мощная решетка на крыльце Камениоостровского дворца (рис. 27). Наоборот, несколько наивпым чудачеством кажутся перила в бывшем
Шереметевском особняке (рис. 28), выполпепные по рпсупку крепостного мастера.
Особым типом кованых изделий переходного периода являются «затейливые» решетки. Часть
из них можно отнести к проектам Фельтепа пли его помощников, часть, быть может, принадлежит
той же школе слесарей, которая до конца XVIII века продолжала приемы, принесенные французскими мастерами. Такова изумительная решетка конца XVIII века у Головинской дачи на
Черной речке 23 , где чередуются балясины с центральной розеткой и панно с вазами и оливковыми
ветвями, хотя низ решеток состоит нз тех же узоров, что и на решетке вокруг Веериых прудов
Петергофа. Такова и ограда могилы Хлебниковых на Лазаревском кладбище (рис. 29), с повторением овальных баляспн (вернее, их подобия); однако здесь получплись слишком широкие просветы внутренних овалов, вследствие чего в последние вставлены лепты довольно примитивного
рисунка. Такая же решетка, по более скромного типа, встречается в Пушкине в виде сиппки
скамейки. Рядом с нею имеются и гораздо более простые, по, пожалуй, более художественные
скамейки, спинка и сиденье которых состоят нз параллельных планок (рис. 30). Еще более иаивпо
задуманы, но чрезвычайно удачны для пейзажного парка, скамейки со спинками из переплетенных кованых лепт (рис. 31). Благодаря ручиой работе, эти скамейки выгодно отличаются от чугупных, даже от выполненных по рисункам крупных мастеров. Менее удачны скамейки, спинки которых выполнены в виде чередующихся прямых и волнистых стержней. Весьма вероятно, что
рисунки всех этих скамеек принадлежат архитекторам, но при выполнении были изменены слесарями, хранившими секреты производства и наряду с этим измышлявшими новые типы рисунка.
В Пушкиие
имеются
и
более затейливые скамейки, которые, судя по стилю, можио бы
приписать Фельтеиу. Лучшая из них находится около Верхней ванны (рис. 32). Она построена
на готических изгибах основных линий. Рисунок составлен так, как понимал игру стрельчатых
арок XVIII век, по введен разрыв полукруглых арок, словно они имеют значение контрфорсов.
При выполнении этой композиции геометричность выдержана лишь приблизительно, что придает
скамейке своеобразную прелесть.
Спппка скамейки у «Молочницы» (рис. 33) построена еще проще в смысле геометрическом, но
опять-таки несколько неожиданно по чередованию овалов и ромбов,
охваченных
своего рода
крыльевидпыми
добавками.
Наконец,
в
третьем случае рисунок спинки и волют поручней
состоит только из кругов и опять-таки не менее неожидан, чем два предыдущие.
Приписывая эти три рисунка Фельтену, не следует забывать, что он считается автором и решетки Летнего сада (рнс. 34), па которую в конце XVIII века смотрели, как на чудо искусства.
Основное зпачепие в ней имеет гранитная колоннада, па широких капителях которой поставлены
гранитные вазы с относительно простыми и в то же время превосходными по рисунку бронзовыми ручками. Что касается самой решетки, то в ней сочетаются кованые части с золочеными
очень легкими узорами под самыми остриями копий. Одниарные копья чередуются с стройными
параллельными брусьями, которые охвачены круглой розеткой. В смысле композиции это очень
удачный прием, так как число копни (верпее, их остриев) уменьшено вдвое, и глаз не замечает
горизонтальной тяги, скрепляющей копья па середиие. Створки ворот (рис. 35)24 выдержаны
в прямых и круглых линиях, что соответствовало бы ампиру, если бы пе верхнее панно с вазами,
компонованными с просветами, как на чертежах Гюкье, но в чистейшем стиле Людовика XVI.
Завершение ворот по легкости и изяществу волют, простоте рпсупка пальметок и по общей грациозности далеко превосходит все, что дало западное искусство ковки. Установить документально
I
8
і

авторство Фельтена нельзя, потому что сохранившиеся проекты25 различных завершений ворот
(несомненно, оригиналы) не подписаны, а прием рисунка не совсем фельтеновский 26 .
Обычно забывают, что одновременно с решеткой Летнего сада в Петербурге были поставлены
иѳ менее замечательные решетки Мраморного дворца, Государственного банка и Таврического
дворца (ныне дворец Урицкого). Первая, иесомпепио, проектирована Рппальди; вторая имеется
на чертежах Гваренгн, и сомневаться в его авторстве не приходится.
Об этих решетках скажем несколько позже, а до того упомянем о довольно затейливой ио первому впечатлению, но па самом деле просто задумапиой решетке Фельтена на окнах церкви Чесменской богадельии(рис. 36). Здесь опять-таки лишь три вертикальных стержня, которые обработаны, как копья; промежуточные стержни образуют готическую арку, боковые закапчиваются
волютами: В то же время осевые копья переходят внизу в ленту, покрытую кругами, а к остальным
на том же уровне присоединены завитки, способствующие горизонтальному скреплению. Эта
решетка рассчитана на выполнение мастерами-слесарями, умеющими решать сложные задачи ковки.
Еще проще рисунок фельтеновской решетки из мощных кованых прутьев, окружавшей до 1903 г.
памятник Петру I. Ее незатейливый узор великолепно соответствовал лаконичности замысла
Фальконета.
Среди фельтеповских решеток особенно интересна решетка Анненской церкви (рис. 37), где
между двумя поясами из кругов, соединенных тягами, помещены подобия балясин, разделенные
прямоугольниками с кругами посредине. Рисуиок балясин песколько напоминает рисунок перил
Фонтанки и каиала Грибоедова (см. пиже).
Решетки у окоп Екатерининского дворца (рис. 38) и в верхней части галлерен
Гостииого
двора — одинаковы. Гостипый двор строил Деламот, но он, повидимому, ие работал в б. Царском
селе.
С другой сторопы, разделка потолков и ворота Екатерининского дворца (очень красивые)
близки к школе Растрелли, а Фельтеи — ученик последнего.
Рииальдиевы Орловские ворота (рис. 39, 41) — грандиозная мраморная триумфальная арка,
поставленная на въезде в Пушкпн из Гатчины. Композиция створок основана па пгре очень
легких диагональных тяг, идущих от пояса к верхней дуге, связанной с устоями ворот прп помощи
пышных волют. В противоположность легкости основной ткани рисупка створок, их верх украшен
гирляндами, а пояс — венками и пальметками (лилпеобразными). Все выполнено нз
бронзы,
и работа местами напоминает ювелирную. Таким образом, получается контраст между мощными
формами каменной арки и легкостью рисунка створок, между сплошною гладью драгоценных
мраморов и кружевным узором чеканного пояса.
Решетка Ринальди у Мраморного дворца (рис. 40) гораздо проще по форме, чем Орловские
ворота и даже чем решетка Летнего сада. Зато здесь на гранитных столбах поставлены беломраморные вазы, а под остриями копий добавлены бронзовые кисти. Легкость надвратпого узора
противопоставляется мощности копий.
Грандиозная решетка XVIII века ограждает гварепгневу усадьбу прежнего Государственного
байка (рис. 42). Хотя, казалось бы, барокко Рппальди и классицизм Гварепгн противоположны
один другому, однако по общему построению решетка Государственного банка близка к решетке
Мраморного дворца. И там п здесь основа композиции — ряд копий; в обоих случаях они соединены
посредине кругами, которые явны у Рииальди и превращены в подобие богато орнаментированных
ручек у Гваренгн. У первого к остриям копий добавлены кисти, у второго подвешены еще и гирлянды с очень легкими ленточками, изготовленными из бронзы, как на Орловских воротах; они
несколько папомпиают узор под остриями иа решетке Летнего сада. Уступая последней по размерам, решетка Гваренгн, пожалуй, превосходит ее по тонкости и изяществу рисуика.
Решетка усадьбы бапка со стороны капала Грибоедова (рис. 43) отчасти повторяет мотивы
гваренгиевой. Очень эффектна в нейдэитмика перехода от трех акантовых линий к полукружию
ГГГГ
9999
1111

длинных и коротких копий. Однако узоры здесь проще, и в них яспо чувствуется влияние нового
материала, т. е. чугуна.
К эпохе, переходной от растреллневского барокко к классицизму Камероиа и Гваренги, относится ряд произведений Баженова, Деламота, Фельтена нСтарова. Решетки их столь близки по
стилю, что трудно определить, кому из них принадлежит та или ішая. Среди шіх имеются и такие
первоклассные, как решетка Старова перед дворцом Урицкого (б. Таврическим). Эта решетка,
с ее приземистыми гранитными пьедесталами, с продолговатыми вазами, с простым, по своеобразным узором (рис. 44), столь совершенна, что опа одна могла бы доставить своему автору славу
выдающегося зодчего.
Рассматривая крупнейшие решетки XVIII века, принадлежащие Фельтену, Рииальдн и Гваренги, легко заметить, что, несмотря иа ярко выраженную индивидуальность этих мастеров, они
применяют одну и ту же основную композицию и только в пропорциях н деталях существенно
разнятся между собою. Следует заметить, что именно в эту эпоху совершался переход от пышных
решеток иачала XVIII века (петергофские) и капризно изогнутых легкпх узоров 70-х годов к иному
типу, какого требовала строгость пового стиля. Как ип прекрасна по своей строгости гваренгиева
решетка Государственного банка, все же ее серый гранит и бронзовые гирлянды иесравнепно
богаче и затейливее хотя и стройного, по очень строгого по стилю здаиия.
Очевидно, что для
классики нужны были иные формы, и к исканию их приступил ряд мастеров.
****
****
Одним из первых проявлений новых форм были ограды на мостиках в б. Царскосельском иарке,
j
которые можно было бы приписать скорее Фельтену, чем Ринальди, хотя авторство последпего
не исключено. Особенностью их является прежде всего сочетание тяжелых мраморных столбов
с решетками очень простой формы. Например, в одной из них, с приземистыми столбами, основной
рисунок сравнительно прост (диагонали), но под поручнем добавлены цветы из четырех лепестков,
а еще ниже — пальметки тина французских лилий (рис. 45). Еще проще рпсупок из полукругов,
частью окрашенных в белый цвет (нижние), частью черных (верхние), с четырехленестковыми цветами внутри образующихся эллипсов (рис. 46); рисунок лепестков имеет нечто общее с деталями
Орловских ворот, но работа грубее и в общей композиции меньше изящества. В третьей решетке
между вертикальными прутьями подвешены гирлянды 27 (рис. 47). Все эти мостики расположены
на ручье, протекающем от «Каприза» до Сибирского моста и превращенном в ряд прудов с островами, берега которых усеяны увеселительными постройками («Скрипучая беседка» Камерона,
«Вечернее зало» Томопа, «Концертное зало» Гваренги, «Кухпя-руина» Гваренги, «Турецкий киоск»
Гваренги, «Турецкая плотина»). Парк этот должен был поражать своей роскошью иностранных
послов, и мостики были выполнены из дорогих материалов.
Перила Китайского моста (рис. 48) состоят из тяжелых гранитных ваз, из которых вырастают
коралловые отроги. К «китайским» затеям, принесенным в б. Царское село еще до Камерона Нееловыми, относятся и косые иерила Крестового моста (рис. 49), перекинутого сразу через два рукава
канала. Ограде «Китайской деревни» Камерон придал, особенно в узорах столбиков, затейливый
геометрический рисунок (рис. 50).
К фельтеиовским мостам Пушкина близки перила лестииц, сделанные из двух металлов, например в Марьине и в том же Пушкине. Этот простейший тип встречается и позже, например у Плавова на лестнице бывшего Опекунского совета, где тонкие прутья сделаны из латуни и имеют
узорные утолщения посредине.
Более строгий характер носит решетка иа лестнице у Камероновой галлереи (рис. 51). Она
задумана в виде чередований панно с ромбами и панно с узорами, но лепщики, видимо, еще не
[[[[
юююю
1111