Социологические исследования, 2024, № 11

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ 
 
ИССЛЕДОВАНИЯ
Ежемесячный научный  
и общественно-политический  
журнал  
Российской академии наук
№ 11, 2024
Журнал основан
в июне 1974 года
XXVI ХАРЧЕВСКИЕ ЧТЕНИЯ
3 
Теоретическая социология: прошлое, настоящее, будущее (круглый стол)
СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА. СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА
18 
ТИХОНОВА Н.Е., ДУДИН И. 
В. Идентичности россиян как фактор консолидации 
российского общества
34 
СУШКО П. 
Е. Динамика представлений россиян о цивилизационном векторе 
развития страны (опыт эмпирического анализа)
48 
НАЗАРБАЕВА Е.А., ХАЛИНА Н.В., ПИШНЯК А. 
И. Хроническая бедность в России: 
опыт качественного исследования
ПОЛИТИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ
59 
ЛАТОВ Ю. 
В. Тренды изменения институционального доверия как социального 
капитала российского общества
74 
ПЕТУХОВ Р. 
В. Институциональные изменения и динамика доверия местной власти 
в современной России
СОЦИОЛОГИЯ СЕМЬИ
87 
БЕЗРУКОВА О.Н., САМОЙЛОВА В. 
А. Отношения с отцом как фактор 
вовлеченности в отцовство молодых мужчин в многодетных семьях
ЮБИЛЕИ
100 Поздравляем О. 
В. Крыштановскую
101 
Поздравляем Г. 
Г. Татарову
106 «Методику мы можем преподавать только “от противного”» (интервью 
Ю. 
Б. Епихиной с Г. 
Г. Татаровой)
116 
Шереги Ф. 
Э. – 80 лет!
117 
Прикладная социология: от практики через бизнес в теорию (интервью 
с Ф. 
Э. Шереги)

ИСТОРИЯ СОЦИОЛОГИИ
126 
НЕФЕДОВ С. 
А. Уильям Уоллинг о положении русского крестьянства в начале 
ХХ века
137 
БУРКО В. 
А. Заводская социология в Прикамье
ДИСКУССИЯ. ПОЛЕМИКА
148 МЕЩЕРЯКОВА Н. 
Н. Наука и мистификация
ФАКТЫ. КОММЕНТАРИИ. ЗАМЕТКИ
154 СМИРНОВ В. 
А. Об эмоциональном состоянии молодежи новых российских 
регионов
161 
МЕРЕНКОВ А.В., ДРОВНЕВА А. 
В. Политические ориентации современных 
школьников (на примере старшеклассников Свердловской области)
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
166 ГАБДРАХМАНОВА Г.Ф., МАКАРОВА Г. 
И. Регулирование этносоциальных процессов 
в регионах России
169 РОГОВАЯ А. 
В. Языковые, этнокультурные и религиозные процессы в российских 
регионах
171 
ЖАЛСАНОВА В.Г., БАДАРАЕВ Д. 
Д. Встреча социологов на Байкале
IN MEMORIAM
175 
О. 
И. Карпухин
176	 CONTENTS
	
НОВЫЕ КНИГИ ПО СОЦИАЛЬНЫМ НАУКАМ (2-я стр. обл.)
	
В БЛИЖАЙШИХ НОМЕРАХ (4-я стр. обл.)
При подготовке направляемых в журнал статей просим руководствоваться правилами, указанными на сайте журнала (http://www.socis.isras.ru/; http://www.isras.ru/socis.ru) или в № 1 и № 7 журнала. Статьи присылать по электронной 
почте (socis@isras.ru) в формате *.doc. Авторы несут ответственность за подбор и достоверность приведенных данных.
Решение о публикации принимается в течение 2-х месяцев со дня регистрации рукописи. Принятие решения 
о соответствии/несоответствии поступивших статей профилю, концепции и тематике журнала является прерогативой 
редколлегии и редакции журнала. На основе рецензирования редакция принимает окончательное решение о публикации (или отклонении) статей.
Полная или частичная перепечатка материалов допускается только после разрешения редакции. Ссылка на источник обязательна.
Публикуемые материалы могут не отражать точку зрения учредителей, редколлегии и редакции.
Полнотекстовые версии статей выставляются в свободном доступе на http://www.socis.isras.ru/, http://www.isras.ru/
socis.html через три месяца после выхода номера.
По возникающим вопросам обращаться по телефону редакции: +7 (499) 128-84-39 или писать на электронный 
адрес редакции: socis@isras.ru
© 
Российская академия наук, 2024
© 
Федеральный научно-исследовательский 
социологический центр РАН, 2024
© 
Редколлегия журнала «Социологические 
исследования» (составитель), 2024

XXVI Харчевские чтения
© 2024 г.
ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ:  
ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ, БУДУЩЕЕ (круглый стол)
Участники: АНДРЕЕНКОВА Анна Владимировна – доктор социологических наук, зам. директора 
Института сравнительных социальных исследований, Москва, Россия (anna.andreenkova@cessi.ru); 
 
БУЛАНОВА Марина Борисовна – доктор социологических наук, профессор, зав. кафедрой теории 
и истории социологии Российского государственного гуманитарного университета, Москва, Россия 
 
(marina_bulanova@inbox.ru); ДАНИЛОВА Елена Николаевна – кандидат социологических наук, руководитель 
Центра теоретических и историко-социологических исследований Института социологии ФНИСЦ РАН, Москва, 
Россия (endanilova@gmail.com); ДЕВЯТКО Инна Феликсовна – доктор социологических наук, профессор, зав. 
кафедрой НИУ «Высшая школа экономики»; главный научный сотрудник Института социологии ФИНСЦ 
РАН, Россия, Москва (deviatko@gmail.com); ЗАРУБИНА Наталья Николаевна – доктор философских 
наук, профессор кафедры социологии МГИМО МИД России, Москва, Россия (n.zarubina@inno.mgimo.ru); 
 
ИВАНОВ Дмитрий Владиславович – доктор социологических наук, профессор, зав. кафедрой теории 
и истории социологии Санкт-Петербургского государственного университета (dvi2001@rambler.ru); 
 
Наталья Сергеевна ЛАДЫЖЕЦ – доктор философских наук, профессор, зав. кафедрой социологии 
Института истории и социологии Удмуртского государственного университета, Ижевск, Россия 
 
(lns07@mail.ru); Николай Валентинович РОМАНОВСКИЙ – доктор исторических наук, профессор, 
главный научный сотрудник Института социологии ФНИСЦ РАН, Москва, Россия (romanival@yandex.ru); 
Михаил Михайлович СОКОЛОВ – кандидат социологических наук, профессор практики Университета 
Висконсин-Мэдисон, США (msokolov@wisc.edu); ТАТАРОВА Галина Галеевна – доктор социологических 
наук, профессор, главный научный сотрудник Института социологии ФНИСЦ РАН, Москва, Россия (tatarovagg@rambler.ru); ТИТАРЕНКО Лариса Григорьевна – доктор социологических наук, профессор кафедры 
социологии Белорусского государственного университета, Минск, Беларусь (larissa@bsu.by); ТОЩЕНКО 
Жан Терентьевич – член-корреспондент РАН, , доктор философских наук, научный руководитель 
социологического факультета Российского государственного гуманитарного университета, главный 
научный сотрудник Института социологии ФНИСЦ РАН, Москва, Россия (socis@isras.ru); ШМЕРЛИНА Ирина 
Анатольевна – доктор социологических наук, ведущий научный сотрудник Института социологии ФНИСЦ 
РАН, Москва, Россия (shmerlina@yandex.ru); ЧЕРНЫШ Михаил Федорович – член-корреспондент РАН, 
доктор социологических наук, директор ФНИСЦ РАН, Москва, Россия (chernysh@fnisc.ru).
Аннотация. В рамках конференции «Социология: вчера, сегодня, завтра», посвященной 50-летию журнала «Социологические исследования», 23 октября 2024 г. состоялись XXVI Харчевские чтения, целью которых стало обсуждение меняющегося 
ландшафта современной теоретической социологии и факторов этих перемен, в том 
числе влияния цифровизации. Тематика складывалась вокруг особенностей построения социологических теорий в современных условиях, но с отсылкой к истории теоретического знания, ревизии, в частности пересмотру работ отечественных социологов-теоретиков, вопросам импортирования и адаптации западных концепций. Особое внимание уделялось категоризации и понятийному аппарату социологии. Представляем 
вниманию читателей основные положения докладов участников Чтений на состоявшейся конференции1 
.
1 С докладами также выступили: В. 
И. Дудина «Социология встречается с эпидемиологией: исследования “социального заражения” в поисках теоретической основы» (см. статью в 10, 2024), 
Р. 
Н. Абрамов «Роль воображения в производстве социологического теоретизирования».

4
Социологические исследования № 11, 2024
Ключевые слова: социологические теории • российская теоретическая социология • 
категоризация • понятийный аппарат социологии • концептуализация • метафора • цифровизация • когнитивная наука • история социологии • теоретизирование
DOI: 10.31857/S0132162524110016
Тощенко Ж. 
Т. Понятие «теоретическая социология» включает в себе несколько смыслов. Во-первых, это прорывные концепции, касающиеся принципиальных основ развития 
всего общества. Если говорить об этом применительно к русской (российской) социологии, то можно выделить историко-сравнительный метод М. 
М. Ковалевского, тектологию 
А. 
А. Богданова, теории экономических циклов Н. 
Д. Кондратьева и социально-культурной 
динамики П. 
А. Сорокина. Есть и другие концепции наших предшественников, которые собраны и проанализированы в трудах А. 
О. Бороноева, Е. 
И. Кукушкиной, В. 
В. Сапова.
Оценивая современный отечественный опыт, крупными теоретическими концепциями 
можно назвать антропосоциокультурный метод и модернизационную модель Н. 
И. Лапина, 
цивилизационный подход С. 
А. Кравченко и В. 
В. Козловского, клеточную глобализацию 
Н. 
Е. Покровского, социальную мобильность в ее различных вариантах М. 
Ф. Черныша, 
историческую социологию Н. 
В. Романовского, новаторскую интерпретацию теории институциональных матриц С. 
Г. Кирдиной-Чендлер. С нестандартными суждениями выступают Д. 
Г. Подвойский и Д. 
В. Иванов.
Во-вторых, к теоретической социологии нужно отнести и обобщающие концепции, касающиеся отдельных сфер общественной жизни и нашедшие воплощение в разработке 
теоретических представлений о развитии экономики (В. 
Н. Бобков, В. 
В. Радаев, С. 
Ю. Барсукова), социальной сферы (поиски интерпретации новой социальной структуры общества 
большой группой социологов (М. 
К. Горшков, Н. 
Е. Тихонова, З. 
Т. Голенкова, Л. 
А. Беляева 
и др.), политики (В. 
К. Левашов, И. 
В. Образцов, Р. 
Х. Симонян, В. 
В. Федоров и др.), духовной 
жизни (Ю. 
Г. Волков, С. 
Н. Комиссаров)) и других сфер общественной жизни.
В-третьих, теоретико-методологическое осмысление специальных социологических 
концепций по социологии труда (А. 
Л. Темницкий), села (П. 
П. Великий, Г. 
С. Широкалова, В. 
Г. Виноградский), молодежи (Ю. 
А. Зубок, В. 
И. Чупров, Е. 
Л. Омельченко), семьи 
(Т. 
А. Гурко, З. 
М. Саралиева, А. 
Б. Синельников), права (В. 
В. Лапаева), образования и на- 
уки (Г. 
Е. Зборовский, Г. 
А. Ключарев, Д. 
Л. Константиновский), этносоциологии (Л. 
М. Дробижева, Ю. 
В. Арутюнян), демографии (С. 
В. Рязанцев, В. 
И. Мукомель и др.) и т. 
д.
В-четвертых, попытки подняться на теоретический уровень в осмыслении отдельных 
явлений и процессов – прекариат, профориентация, избирательные компании, сектантство и др.
В-пятых, имеются заслуживающие внимание поиски и обобщения в социологии 
управления, осуществленные А. 
В. Тихоновым, В. 
В. Щербиной, Ю. 
Д. Красовским.
Наконец, постоянное стремление уточнять и предлагать новые методологические 
и методические приемы для осуществления социологических проектов: типологический анализ Г. 
Г. Татаровой, выводы и предложения И. 
Ф. Девятко, А. 
А. Андреенковой, 
А. 
Ю. Мягкова, Ю. 
Н. Толстовой, А. 
В. Мальцевой.
Почти все названные теории опираются на представительные эмпирические данные, 
полученные в результате всероссийских крупномасштабных исследований, что позволило 
получить ранее неизвестные обобщения и выводы, вплоть до появления новых понятий.
Вместе с тем анализ нынешнего состояния теоретических поисков и полученных 
результатов позволяет выявить серьезные изъяны: (1) отрыв теоретического обобщения от эмпирической базы, что по стилю изложения приближает к трудам по социальной философии; (2) продолжающееся копирование концепций зарубежных исследователей и попытка ограничиться приспособлением своих данных к полученной за рубежом информации; (3) слабая связь с идеями предшественников, с прошлым развития 
общества и его отдельных сторон, особенно если это касается истории; (4) нуждается 

Теоретическая социология: прошлое, настоящее, будущее (круглый стол)
5
в совершенствовании использование междисциплинарного подхода, обычно только провозглашаемого. Важнейшей обязанностью теоретической социологии становится пре- 
одоление описательности (когда анализ данных уподобляется библиографическому отчету или описанию проведенных исследований) и мелкотемья, что иногда порождается 
практическими потребностями маркетинга и пиара, решения прикладных задач, имеющих 
временный практический смысл.
На наш взгляд, происходящие процессы в мире, в которые включены все страны, 
знаменуют тот факт, что человечество вступает в качественно иной исторический процесс, который потребует усилий в научном поиске, в том числе и исторических решений 
при осмыслении новых формирующихся реалий международного и внутреннего порядка.
Черныш М. 
Ф. Хотелось бы обратить внимание на проблему категоризации при теоретизировании в современной социологии. Традиционно начальной точкой социологического исследования является определение его предмета. Именование предмета – не своевольный акт исследователя, а сложный процесс, в котором учитывается сформированный 
интерес и имеющийся в науке задел. Именование предмета служит нескольким взаимо- 
связанным целям: 1) связь исследования с накопленным в науке знанием по теме; 2) установление границ изучаемого и его отличий от других возможных тем, сфокусированных 
на схожей проблематике; 3) возможность раскрыть тематику исследования в содержательном плане, соотнести понятийный аппарат с существующим положением вещей.
В логике исследования категоризация становится необходимым предварительным этапом определения субъекта исследования и его возможных предикатов. Особенность социологических исследований заключается в том, что предикаты даны не сами по себе – 
не только и не столько как математические операнды, сколько как способ помещения субъекта в поле взаимоотношений с другими субъектами, которые в сумме образуют структуру, 
имеющую ограниченное число интерпретаций. При этом предикаты должны соответствовать принципу полноты описания. Здесь уместно вспомнить критику «операционализма» 
П. Сорокиным, который охарактеризовал его как «тестоманию», редуцирующую сложные 
теоретические конструкции к ограниченному набору показателей. Сорокин считал, что сведение любого социологического сюжета к примитивному набору показателей есть нечто 
иное как попытка отменить логико-дедуктивный уровень теоретизирования. Если принять 
«операционализм» в его худшем проявлении, ненужными станут понятия, которые служили важными инструментами отображения социальной реальности. На логико-дедуктивном 
уровне теоретизирования многие категории задавались в метафорической форме. К примеру, «невидимая рука рынка» или «общественный договор» не имели за собой точного 
описания и не могли быть однозначно воспроизведены в системе предикатов. Однако нет 
сомнений в том, что они положили начало самостоятельным направлениям общественной 
мысли, сформировали программу общественных наук на перспективу.
Обсуждая категоризацию, невозможно обойти вниманием и такую особенность используемых в социологии понятий, как их неизбежная амбивалентность и даже множественность. Большинство понятий, которые используются в современной общественной 
науке, не имеют однозначного, обязательного для всех исследователей определения. Понятие «класс», к примеру, имеет множество дефиниций и, соответственно, совершенно 
по-разному представлено в исследованиях. Отсюда колоссальные расхождения между 
исследователями в понимании того, что такое «средний класс» и какое место он занимает 
в современных обществах. Было бы неверно трактовать эту черту социологических категорий как слабость или уязвимость общественной науки. Лабильность социологических 
понятий позволяет, в том числе, наблюдать изменения в обществе через изменчивость 
социологических категорий.
В российской социальной науке стало общей практикой использовать заимствованные из оборота западной науки категории. В понятийных «трансферах» нет ничего не- 
обычного, они всегда имели место и служили их развитию в общественных науках. 
Однако это не отменяет необходимости точного описания российских реалий через 

6
Социологические исследования № 11, 2024
адекватную систему категорий, обеспечивающих соответствие социологической теории 
существующему положению вещей.
Шмерлина И. 
А. Позвольте откликнуться репликой на доклад М. 
Ф. Черныша. Импонирует акцент на категоризации – назывании, концептуальном конструировании, понятийном 
ограничении используемых в социологии терминов. «Страсть» социологов и вообще ученых к называнию хорошо известна (она иронично обыграна в известной повести Стругацких «Пикник на обочине», главный герой которой сталкер Шухарт язвительно, но весьма 
проницательно замечает, что для ученых главное – придумать название, от этого им сразу 
становится все понятно и легче жить…). Иногда сама социологическая концепция сводится 
к удачно выбранному слову, названию, даже к яркой метафоре. Но называние, категоризация, понятийное осмысление предмета исследования – это и есть самое главное: по сути, 
это «создание» (в действительности – эксплицирование) онтологического объекта. Данную процедуру иногда называют «реификацией», понимая последнюю конструктивистски. 
Но, на мой взгляд, реификация и само понятийное конструирование социальной реальности не есть ни логическая ошибка мышления (гипостазирование), ни просто упорядочивание действительности. Это – важнейший этап теоретизирования как научного освоения 
мира. Даже если, оставаясь в русле феноменологической традиции в версии А. Шюца, мы 
не претендуем ни на что большее, нежели создание социальных конструктов, и даже если 
эти социальные конструкты не выходят за эпистемические рамки метафор… Но и за метафорами просвечивает реальность внешнего мира.
Титаренко Л. 
Г. Десятилетия ученые разных стран обсуждают теоретический кризис 
в социологии. Главный аргумент в поддержку тезиса – отсутствие новых макроподходов 
и общесоциологических теорий (ОСТ), которые бы объясняли многообразие трансформаций и предлагали пути, по которым общество сможет развиваться дальше. Действительно, наиболее значимые теоретические концептуализации относятся к концу XX в. 
Но общество радикально изменилось и нуждается в новых теориях.
Пока нынешние теоретики не выдвинули новой всеохватывающей ОСТ, хотя такие 
попытки предпринимались. Зато было предложено много теоретических поворотов, описывающих отдельные значимые черты развития общества. Но повороты – лишь «кирпичики» в здание будущей теории, которого пока нет, несмотря на то, что исторические эпохи, имеющие переходный характер, обычно порождают новые теории как ответ на глобальные вызовы. Попытку создать теорию «перехода общества в неизвестность», на мой 
взгляд, предпринял Н. Генов: системный анализ новых глобальных трендов, на основе 
которых конструируется его теория гомогенизации культуры, индивидуализации, распространения инструментального активизма и новая рациональность организаций. По мнению автора, концептуализация динамической конфигурации взаимодействия глобальных 
трендов – ключ к диагнозу новой глобальной ситуации, к ее теоретической концептуализации по примеру классиков XX в.
Последние президенты МСА (С. Ханафи, Дж. Плеерс) продвигают идею «глобального диалога». Но это метод интегрировать в глобальную коммуникацию социологов постколониальных стран и регионов мира. Подобный диалог не ведет к получению нового 
знания, а лишь предлагает его переформатировать, что в условиях разделенного профессионального сообщества проблематично, поскольку не гарантированы равноправные 
статусы участников диалога.
В отечественной социологии принято нынешнюю турбулентную эпоху называть «новой социальной реальностью». Однако данный термин не дает ключа к ее осмыслению 
на уровне ОСТ. Возможно, российским социологам в условиях дефицита ОСТ целесо- 
образно сфокусироваться на конструировании специальных социологических теорий (ССТ) 
высокого уровня, которые бы предлагали теоретический фундамент для качественного 
анализа и причинного объяснения нового эмпирического материала. Подобные ССТ могут стать шагом на пути к созданию ОСТ, хотя бы в формате осмысления одного важного 

Теоретическая социология: прошлое, настоящее, будущее (круглый стол)
7
аспекта социума (социального порядка или социального становления, по аналогии с тео- 
рией П. Штомпки).
Теоретические концептуализации в рамках глобальной социологии подспудно продолжаются. Российские социологи участвуют в этом процессе. Однако имидж будущей 
теоретической социологии сохраняет неопределенность. Вряд ли западная социология 
сможет выдвинуть в ближайшие годы новые фундированные ОСТ; скорее, возможны 
углубления и уточнения существующих теорий (от постмодерна и трансгуманизма до информационного общества). Эта ситуация создает условия отечественным социологам для 
теоретического прорыва.
Данилова Е. 
Н. Говоря об отношениях мировой и национальной социологии, подчеркну, что разделенной социологии не бывает. Важно рассмотреть, как складывались 
отношения, в частности западной и российской, и обозначить вопросы, требующие внимания, прежде всего об универсальности социальных теорий и саморефлексии российской социологии.
Одни теории представляют объяснительные модели общественных явлений в рамках выбранных теоретических пререквизитов. Другие – более общие социальные теории – выступают как некие модели общества, идеальные образы которых уходят корнями 
в социально-философское наследие или идеологически нагружены. И если угодно, создают образ будущего. Волей-неволей такие теории задают язык описания и оценочный 
вектор сравнения в эмпирических исследованиях, выступают распознавателями изменений и часто приобретают роль легитиматоров изменений. Интерес к последним исходит 
из вызовов современного контекста, но наблюдаются и «диалектические качели» между 
теориями, поддерживающими статус-кво в обществе и теориями, распознающими социальные противоречия.
В послевоенное время наблюдались разные фазы интереса, если не сказать противофазы, к таким теориям на Западе и России. К примеру, в позднем СССР наряду с ист- 
матом господствовали методы функционалистской социологии, которые служили статус-кво и идее управления обществом. Критика западной социологии способствовала 
ознакомлению с нею. Марксизм догматизировался и не порождал теоретических споров, 
как на Западе; развития марксизма в стране социализма не случилось. К тому времени как 
в США и Западной Европе популярность функционализма упала.
В истории российской социологии был разрыв. Развитие социологии как рационализированного знания, основанного на западных учениях и теориях, во второй половине XX в. наслаивалось на свою предысторию интеллектуальной жизни: спор западников 
и славянофилов, вытеснение дореволюционной российской философской мысли истматом. В постсоветский период освоение современных западных теорий, вхождение российской в мировую социологию осуществлялось в догоняющей логике и т. 
д.
Новый виток отношений мировой и национальных социологий связан с постколониальным дискурсом, который высвечивает противоречия отношений в постколониальном 
мире. Он стал важным нарративом на Западе, но также затронул процессы теоретизирования и в других частях мира, иногда обозначающиеся в языке западной социологии термином индигенизации, использования западных теорий в локальном контексте. Однако 
есть и переопределение, и уход от этого конструкта в рамках национальных социологий.
По поводу самоопределения российской социологии есть разные мнения. Сейчас 
этот вопрос часто сопровождается рассуждениями о девестернизации, что таит опасность 
тоже попасть в идеологическую ловушку. Однако, повторю, в современном мире нет разделенных социологий. Важна интеграция, основанная на универсальных, а не оценочных 
(в отношении Другого) принципах. Это – прежде всего диалогичность с разными социологиями и полемика. Важно иметь в виду и аутентичность – контекст, в котором рождаются 
теории и их язык. Концептуализация новых вызовов создает новое пространство и новый язык. Но одинаково ли развиваются страны? Насколько аутентичны понятия и теории, созданные в другом контексте? Полемика и принцип историзма помогают соотнести 

8
Социологические исследования № 11, 2024
и понять контекст создания и использования теорий. Для саморефлексии также полезно внимательное изучение и полемика с идеями наследия дореволюционной, советской 
и российской социальной мысли, часто недоисследованных.
Девятко И.Ф. С определенной долей упрощения можно выделить две традиции понимания перспектив интеграции социологического знания в междисциплинарную область 
когнитивных исследований, которые различаются по истокам и по отношению к когнитивной науке. Первая связана с использованием термина «когнитивная социология» как результата брендирования. В период бурного развития когнитивной психологии в 1970-е гг. 
право на соответствующий «товарный знак» было зафиксировано книгой А. 
В. Сикурела (Cicourel A. 
V. «Cognitive sociology: Language and meaning in social interaction», 1973): 
этот термин значился на обложке, но по сути не обсуждался в тексте. Речь в книге шла 
об языковых классификациях (значениях), их роли и интерактивном/диалогическом конструировании социальных категорий и объектов. К когнитивной революции в психологии, 
которая привела позднее к возникновению междисциплинарного проекта когнитивной 
науки, эта книга прямого отношения не имела. Сформировавшаяся вокруг использования этого термина традиция (именуемая некоторыми авторами «культурной традицией») 
наследует, в большей или меньшей мере, 1) неокантианству, 2) марксистской социологии 
знания, 3) социальной феноменологии, а в последние годы также направлению 4) культура и познание (Culture and Cognition) в психологии культуры (в последнем присутствует 
большое влияние культурно-исторической психологии Л. 
С. Выготского).
На пересечении с проектом культурсоциологии эта традиция породила новое осмысление того, что раньше называлось сравнительным семиотическим анализом (лучшие образцы – семиотика Тартуской школы и семиологический анализ культуры). Однако она ни в коей мере не опиралась до недавнего времени (и лишь в минимальной 
степени опирается сейчас) на научное понимание механизмов познания, лежащих в основании исторической и межгрупповой вариативности человеческих убеждений, суждения 
и значений. В недавней статье 
2 тоже выделяются два направления, однако существующих 
лишь в узких рамках американской культурсоциологии, которые различаются между собой отношением к теориям и методам когнитивной науки. Одно из них, по мнению авторов упомянутой статьи, избрало в качестве предпочтительной стартовой точки влиятельную работу Э. Зерубавеля, второе, именуемое междисциплинарным, возводится к статье П. Димаджио 
3. Важное наблюдение авторов обсуждаемой статьи заключается в том, 
что первое из направлений принципиально не интересуется моделями и методами междисциплинарной когнитивной науки, рассматривая когнитивные процессы как «черный 
ящик», в описание работы которого его приверженцы хотят добавить «межкультурной 
вариативности». Важной предпосылкой этой позиции является фундаментально неверное утверждение, что когнитивная наука изучает якобы лишь «универсальные механизмы 
познания» и нуждается в помощи когнитивных культурсоциологов в преодолении этого 
надуманного ограничения когнитивной науки. Речь в последнем случае идет об обширном исследовательском фронте, среди отцов-основателей которого были и Ф. Бартлетт, 
первым продемонстрировавший в 1930-е гг. роль опосредованных культурой схем памяти 
в припоминании инокультурных нарративов, и Дж. Брунер, показавший в конце 1940-х гг. 
роль связанных с социальной стратификацией признаков в восприятии размера потенциально ценных стимулов. Второе направление в рамках культурсоциологии описывается Кайдесойа и соавторами как рассматривающее познавательные процессы в качестве 
«серого ящика», и демонстрирующее некоторый интерес к методам и результатам когнитивной науки. Представляется, что в этом случае корректнее говорить о направлении 
2 
 Kaidesoja T., Hyyryläinen M., Puustinen R. Two traditions of cognitive sociology: An analysis and assessment of their cognitive and methodological assumptions // Journal for the Theory of Social Behaviour. 
2022. No.52(3). P. 528–547.
3 
 См.: Zerubavel E. Social mindscapes: An invitation to cognitive sociology. Cambridge, MA: Harvard 
Univ. Press, 1997; DiMaggio P. Culture and cognition // Annual Review of Sociology. 1997. Nо. 23. P. 263–287.

Теоретическая социология: прошлое, настоящее, будущее (круглый стол)
9
внутри культурсоциологии, характеризуемом «медленным сдвигом» в сторону конвергенции с междисциплинарной когнитивной социальной наукой, описанной ниже в качестве 
действительно альтернативной традиции.
Иная традиция (подлинная «традиция-2»), во многих отношениях более ранняя – это 
когнитивная социальная наука (и нейронаука), для которой характерны попытки интеграции методов, моделей и концептов когнитивной науки в язык социологической теории. 
Это стремление мотивируется ясным пониманием того, что социологическая теория использует ментальные, когнитивные термины – прежде всего, в своих ключевых областях: 
в теориях действия, в социологии морали и, шире, в анализе нормативных оснований институциализированной социальной жизни, в социологии обыденного знания, и, таким образом, нуждается в методах и теоретических моделях когнитивной науки.
Современное развитие этой традиции может быть прослежено в работах социальных 
исследователей, разрабатывающих параллельные проекты социологии как когнитивной 
нейронауки (С. Тернер и др.), экспериментальной философии (Дж. Ноуб и др.), «народной социологии» и когнитивной социологии морали (См.: Обыденное и научное знание 
об обществе: взаимовлияния и реконфигурации, 2015; Нормы и мораль в социологической теории: от классических концепций к новым идеям, 2017 и др.). Одной из иллюстраций возможностей междисциплинарной когнитивной социальной науки может служить, 
в частности, растущее использование когнитивистских моделей «двойного процесса» 
в современной социологии морального суждения.
Краткое сопоставление истоков и этапов развития описанных двух традиций позволяет оценить их перспективы с точки зрения возможного вклада в приращение социологического знания. Достижения и возможности второй традиции представляются более 
существенными.
Шмерлина И. 
А. Хотелось бы акцентировать внимание на дискуссионном вопросе 
уместности онтологической проблематики в социологическом дискурсе. Возражая против 
мнения о том, что отвлеченные философские вопросы далеки от познавательных интересов социологов, сфокусированных на острых социальных проблемах и стремящихся быть 
ближе «к земле», предлагаю три аргумента «за». Во-первых, без осмысленных онтологических оснований, социологическое знание становится маломощным. Во-вторых, любое 
социальное исследование всегда исходит из определенных онтологических предпосылок, 
которые в явном, или, что чаще, в неявном виде направляют авторскую мысль. В-третьих, 
обращаю ваше внимание на современный «онтологический поворот» в социологии, наиболее ярким проявлением которого является «плоская онтология». И хотя последняя, 
по сути, отрицает онтологию, показательно само обращение социологов к словарю отвлеченных философских категорий.
В «поисках социальной онтологии» плодотворно обратиться к теоретическим ресурсам отечественной социальной мысли, позволяющей ответить на два принципиальных 
онтологических вопроса: (1) из чего «состоит» социальная реальность; (2) на каком уровне она существует. В вопросе об онтологическом «что» перспективный, по моему мнению, подход содержит концепция «проводников» П. Сорокина выдвинутая им в работе 
«Система социологии» (1920) и предвосхищающая идею медиа коммуникации Н. Лумана. 
Предложенная мной семиотическая концепция социального хорошо корреспондируется 
с названным комплексом идей 
4.
В поисках ответа на вопрос, на каком уровне существует социальная реальность, 
«плоской онтологии» можно противопоставить социально-философскую концепцию 
С. 
Л. Франка, в которой постулируется двухслойная природа общественного бытия 
и «несоответствие между эмпирической реальностью <общественного бытия> и его 
4 
Шмерлина И. 
А. Семиотическая концепция социальности: постановка проблемы // Социологический журнал. 2006. № 3–4 С. 25–45.