Российская история, 2024, № 3

РОССИЙСКАЯ   АКАДЕМИЯ   НАУК
Российская
   история
В номере:
Представительные учреждения 
в России и в Европе XVI–XVII вв.: 
опыт сравнительной типологии
Основан
в марте
1957 года
Современные исследователи 
и преодоление концепции правового дуализма 
в Российской империи
Выходит
6 раз
в год
Идея народного представительства в 1905 г.
Старообрядцы в годы 
Первой русской революции
Мировые судьи в дореволюционной Сибири
Народный комиссариат имуществ Республики
Немцы-спецпоселенцы в Удмуртии
Обсуждаем книгу
В.А. Маклаков. 
Власть и общественность на закате старой России: 
воспоминания современника
май
июнь
МОСКВА
2024
3

Журнал издается под руководством Отделения историко-филологических наук РАН
Г Л А В Н Ы Й   Р Е Д А К Т О Р
В.Н. Захаров
Р Е Д А К Ц И О Н Н Ы Й   С О В Е Т
В.А. Аракчеев, А.Н. Артизов, Б.В. Базаров, В.П. Булдаков, Р.Г. Гагкуев, А.Е. Иванов, 
С.П. Карпов, В.В. Кондрашин, В.А. Кучкин, А.К. Левыкин, Д. Ливен, Е.А. Мельникова, 
С.В. Мироненко, К.В. Никифоров, Ю.А. Петров, Е.И. Пивовар, Р.Г. Пихоя, Д. Свак, 
А.В. Сиренов, А.К. Сорокин, В.А. Тишков, Е.А. Тюрина, У Эньюань, В.С. Христофоров, 
В.В. Шелохаев, А.В. Юрасов
Р Е Д А К Ц И О Н Н А Я   К О Л Л Е Г И Я
О.Г. Агеева, А.Л. Беглов, О.В. Большакова, О.В. Будницкий, П. Бушкович, 
П.Г. Гайдуков, А.А. Горский, В. Дённингхаус, С.В. Журавлёв, В.В. Зверев, 
Е.Ю. Зубкова, А.А. Иванов, Д.Ю. Козлов, Н.В. Козлова, Б.И. Колоницкий, 
М. Крамер, В.Н. Круглов, Д.В. Лисейцев (зам. главного редактора), П.В. Лукин, 
А.В. Мамонов (зам. главного редактора), Л.В. Мельникова, А.П. Павлов, 
Д.Б. Павлов, Д.А. Редин, К.А. Соловьёв, П.Ю. Уваров, О.В. Хлевнюк
О Т В Е Т С Т В Е Н Н Ы Й   С Е К Р Е Т А Р Ь
М.А. Новикова
А д р е с  р е д а к ц и и
117292, г. Москва, ул. Дм. Ульянова, 19. Тел.: 8-499 723 69 10
Электронная почта: otech_ist@mail.ru; otech_ist1@mail.ru
На обложке: П.А. Нилус. На балу (1900)
© Российская академия наук, 2024
© Редколлегия журнала «Российская история» (составитель), 2024

История власти
Земские соборы на фоне представительных учреждений 
средневековой и раннемодерной Европы: 
опыт сравнительной типологии
Михаил Кром
Zemsky sobors against the background 
of the representative institutions of Medieval and Early Modern Europe: 
an essay in comparative typology
Mikhail Krom 
(European University at Saint Petersburg, Russia)
DOI: 10.31857/S2949124X24030018, EDN: GECJOB
Несколько лет назад в журнале «Российская история» была опубликована статья Д. 
В. Лисейцева под провокативным, по признанию самого автора, 
названием: «Почему Земский собор –  
не парламент?». Заняв ясную позицию 
по заявленному вопросу и приведя аргументы в пользу отсутствия  
какой-либо 
типологической близости между Земскими соборами и европейскими представительными учреждениями, исследователь пошёл ещё дальше, усомнившись 
в самой целесообразности сравнения этих столь разных, по его мнению, институтов: «Сравнивать соборы с парламентами –  
занятие в принципе неблагодарное, подобное сопоставлению велосипеда с ветряной мельницей» 
1. Рассматривая выступление Лисейцева как приглашение к дискуссии, в предлагаемой 
статье я намерен обстоятельно обсудить проблему сопоставимости соборов 
и парламентов и на этом примере постараться продемонстрировать эвристические возможности сравнительно- 
типологического анализа 
2.
В настоящее время мы наблюдаем новый этап дискуссии о Земских соборах, начавшейся спорами между западниками и славянофилами в середине 
XIX в. Наличие подробного историографического очерка в книге Л. 
В. Черепнина 
3 позволяет опустить здесь многие детали продолжающейся более полутора 
веков полемики и сосредоточить внимание на критериях, которыми руководствовались учёные, находя общие черты или, напротив, подчёркивая различия 
между Земскими соборами и европейскими учреждениями.
 
© 2024 г. М. 
М. Кром
1 Лисейцев Д. 
В. Почему Земский собор –  
не парламент? // Российская история. 2020. ¹ 4. 
С. 147.
2 Некоторые наблюдения, развитые в этой статье, были ранее кратко сформулированы 
в работе: Кром М. 
М. Московские соборы и европейские парламенты: проблемы сравнительно- 
исторической типологии // Порядок и смута. Государство, общество, человек на востоке и западе 
Европы в Средние века и раннее Новое время: К 85-летию Владислава Дмитриевича Назарова. 
М., 2023. С. 194–206.
3 Черепнин Л. 
В. Земские соборы Русского государства в XVI–XVII вв. М., 1978. С. 5–47. 
Краткую сводку точек зрения на природу Земских соборов, включая сравнительно- 
исторический 
аспект этой проблемы, см.: Кристенсен С. 
О. История России XVII в. Обзор исследований и источников. М., 1989. С. 51–56.
3

Первую попытку рассмотреть соборы Русского государства в сравнительно- 
исторической перспективе предпринял Б. 
Н. Чичерин. Поставив соборы в один 
ряд с английским парламентом, французскими Генеральными штатами и сословными собраниями германских княжеств, учёный признал стадиальное 
сходство этих институтов: «Россия, как западные народы, проходит через период земских соборов, за которым следует полное владычество самодержавия» 
4. 
Однако сравнение оказалось не в пользу старинных московских учреждений. 
Классической страной представительных органов власти Чичерин считал Англию. Заслугу создания парламента он приписывал аристократии, сплочённо 
боровшейся против королевского произвола: «Сила средневековых парламентов основывалась на могуществе баронов», –  
полагал историк. «Вой 
на Роз» 
привела к упадку аристократии и проложила дорогу деспотизму Тюдоров. 
Во Франции же раздробленность страны и разобщённость сословий обусловили слабость Генеральных штатов, никогда не имевших такого значения, как 
английский парламент 
5. Таким образом, Чичерин видел истоки средневекового представительства во внутреннем антагонизме, в борьбе сословий (прежде 
всего аристократии) с королевской властью. Подобный взгляд вполне соответствовал историографии XIX в., когда Симона де Монфора прославляли как основателя английского парламента 
6. В России же, по мнению Чичерина, можно 
было заметить «менее внутренней борьбы, но более подчинения, нежели на 
Западе». В итоге монархия стала здесь «исходной точкой и вожатаем всего 
исторического развития народной жизни», а сословное представительство не 
смогло выработаться. Вывод историка неутешителен: «Очевидно, что при русском общественном строе, при громадном развитии самодержавной власти, 
при крепостном состоянии населения, Земские соборы должны были иметь 
несравненно меньшее значение, нежели подобные собрания на Западе» 
7. Даже 
в сравнении с французскими Генеральными штатами они казались ему «крайне 
скудными и бесцветными».
Так вопрос о типологии Земских соборов оказался, по сути, подменён Чичериным другим вопросом –  
об их историческом значении. Это обстоятельство не укрылось от внимания В. 
И. Сергеевича, отметившего, что Чичерин, 
указав на «однородность наших Земских соборов с подобными же учреждениями Западной Европы» в начале соответствующей главы своей книги, ограничился этим указанием 
8. Стремясь восполнить упомянутый пробел, Сергеевич 
опуб 
ликовал очерк, посвящённый истории соборов в Московском государстве, 
сравнив их с французскими Генеральными штатами и английским парламентом за первое столетие его существования. Он обнаружил множество общих 
черт в условиях их возникновения, социальном составе, нерегулярности созыва 
(полностью зависевшего от воли монарха) и даже в используемой терминологии (ссылках на согласие «всей земли», всего государства). «Сходства этих 
учреждений так многосторонни, –  
резюмировал учёный, –  
что никак не могут 
4 Чичерин Б. 
Н. О народном представительстве. М., 1866. С. 355.
5 Там же. С. 245, 271, 272.
6 Koenigsberger H. 
G. Parliaments and Estates // The Origins of Modern Freedom in the West. 
Stanford, 1995. P. 150.
7 Чичерин Б. 
Н. Указ. соч. С. 356, 363.
8 Сергеевич В. 
И. Земские соборы в Московском государстве // Сборник государственных 
знаний. Т. II. СПб., 1875. С. 3, примеч. 1.
4

быть приписываемы случаю, а должны быть объясняемы действием одинаких 
причин» 
9.
Разумеется, в рамках небольшого очерка Сергеевич смог только наметить 
линии сравнения соборов с аналогичными западноевропейскими институтами. 
Но изучение этой темы в сравнительном ключе с успехом продолжил в большой монографии, опубликованной в 1885 г., историк права В. 
Н. Латкин. Учёный существенно расширил круг сравниваемых явлений, поместив в книге обстоятельные очерки истории представительных учреждений не только России, 
Англии и Франции, но также Германии, Испании, Швеции, Венгрии. В итоге 
он пришёл к выводу о «поразительном сходстве» между сословными собраниями разных стран. Это сходство, по мнению Латкина, говорило о том, что 
представительные учреждения в России и на Западе «являются видами одного 
и того же рода учреждений и не составляют исключительной принадлежности 
 
какого- 
нибудь одного народа, а присущи всем европейским народам и вызваны к жизни одними и теми же причинами, так как ни о каких заимствованиях 
в данном случае не может быть и речи» 
10. В упрёк Латкину можно поставить 
некую идеализацию предмета его исследования –  
Земских соборов, а также 
преимущественное внимание к общим чертам в ущерб специфике изучаемых 
явлений. Более того, создаётся впечатление, что констатация сходства между ними была для автора самоцелью, и в итоге сравнение не стало способом 
прояснения спорных или загадочных сюжетов в истории соборов Московской 
Руси. Однако при всех недостатках, присущих работе Латкина, его книга и спустя почти 140 лет остаётся единственным крупным монографическим трудом 
по интересующей нас проблеме.
Заметным событием в историографии обсуждаемой темы стало появление 
в начале 1890-х гг. большого очерка В. 
О. Ключевского о составе представительства на соборах XVI в. Очерк посвящён Чичерину, чья книга неоднократно одобрительно цитировалась в статье. Ключевский разделял мнение коллеги о коренных различиях в происхождении представительных учреждений 
на Западе и в России. «Представительные собрания средневековой Западной 
Европы были вызваны к жизни политическою борьбой и ею же воспитаны», 
а «соборное представительство выросло из политической почвы, мало похожей 
на ту, которая растила западные представительные собрания» 
11, –  
под этими 
словами Ключевского вполне могли бы подписаться и другие историки государственной школы. Так, И. 
И. Дитятин писал в 1880 г.: «Являясь представительными учреждениями, наши земские соборы принадлежат к явлениям той 
же стадии развития государства, к какой относятся пресловутые États généraux 
Франции и начальные парламенты Англии, но этим их сходство в сущности 
и кончается. Там эти учреждения явились как результат борьбы отдельных 
классов феодального общества между собою и с королевской властью; здесь, 
в Московском государстве, никакой борьбы не существовало: власть царя московского объединяла вся и всё» 
12.
9 Там же. С. 3, 4, 11–12, 14, 23, 25.
10 Латкин В. 
Н. Земские соборы древней Руси, их история и организация сравнительно с западноевропейскими представительными учреждениями. СПб., 1885. С. 406.
11 Ключевский В. 
О. Состав представительства на Земских соборах древней Руси // Ключевский В. 
О. Сочинения в 8 т. Т. VIII. М., 1959. С. 7, 14.
12 Дитятин И. 
И. Роль челобитий и земских соборов в управлении Московского государства // Дитятин И. 
И. Статьи по истории русского права. СПб., 1895. С. 295.
5

Но Ключевский не ограничился констатацией упомянутого контраста; он 
дал понять читателю, что не считает плодотворным дальнейшее сравнительное 
изучение Земских соборов: сравнение с представительными учреждениями Европы, по его мнению, дало отрицательный результат, показав, «чем не были эти 
соборы», а чтобы понять, чем они были, следовало выяснить их связь «с вырастившей их почвой, с туземными учреждениями» 
13. Предпринятое Ключевским 
исследование состава представительства на соборах XVI в. как раз и являлось 
практической реализацией намеченной им научной программы. Результат исследования историк сформулировал в свой 
ственной ему афористичной манере: «Собор 1566 г. был в точном смысле совещанием правительства со своими 
собственными агентами» (курсив Ключевского. –  
М.К.). Отсюда следовал не 
менее афористичный вывод о происхождении собора XVI в.: «Он родился не 
из политической борьбы, а из административной нужды» 
14.
Таким образом, к началу XX в. в изучении Земских соборов наметились 
две линии. Одна из них, ассоциируемая с именами Чичерина и Ключевского, исходила из представления о кардинальных различиях между соборным 
представительством на Руси и его аналогами на Западе. Устами Ключевского 
это направление рекомендовало историкам исследовать деятельность соборов 
в местном контексте, на «туземной почве», без оглядки на европейские образцы. Другую линию наметили труды Сергеевича и Латкина, подчёркивавшие общность русских и европейских представительных учреждений. В начале 
XX в. это направление поддержал Н. 
П. Павлов- 
Сильванский. В книге «Феодализм в древней Руси» (1907) он писал: «По своему составу и по отношениям 
к верховной власти, по своим правам или, вернее, бесправию земский собор 
безусловно представляет собой учреждение, тожественное западноевропейским 
представительным собраниям средних веков» 
15.
Новый этап в изучении Земских соборов начался в 1950-х гг., уже в рамках советской историографии. На этот раз учёным удалось достичь временного консенсуса по вопросу о соотношении соборов и европейских представительных учреждений: и те и другие считались теперь институтами 
сословно- 
представительной монархии. Историк права С. 
В. Юшков, наиболее 
отчётливо сформулировавший концепцию сословно- 
представительной монархии в ходе дискуссии 1949–1951 гг., считал её переходной политической формой на пути от раннефеодальной к абсолютной монархии. По его мнению, указанная форма монархии существовала в Русском государстве с середины XVI до 
середины XVII в. и характеризовалась созданием сословно- 
представительных 
органов в центре (Земский собор) и на местах (система земского и губного 
самоуправления). Юшков утверждал даже (не приводя, впрочем, убедительных 
аргументов), будто царская власть в тот период была ограничена Боярской думой и Земским собором 
16.
Как показал М. 
А. Бойцов, понятие «сословно- 
представительная монархия» 
было заимствовано из работ русских медиевистов начала XX в. (прежде всего 
13 Ключевский В. 
О. Указ. соч. С. 14, 23.
14 Там же. С. 49, 110.
15 Павлов- 
Сильванский Н. 
П. Феодализм в древней Руси // Павлов- 
Сильванский Н. 
П. Феодализм в России. М., 1988. С. 135.
16 Юшков С. 
В. К вопросу о политических формах Русского феодального государства до 
XIX века // Вопросы истории. 1950. ¹ 1. С. 72–73, 83, 85, 87; Юшков С. 
В. К вопросу о сословно- 
представительной монархии в России // Советское государство и право. 1950. ¹ 10. С. 46, 48.
6

Н. 
И. Кареева); оно внесло немалую путаницу в представления советских учёных о феномене средневекового представительства. Термин «сословия», использованный Кареевым для передачи средневековых категорий ordines, Stände, 
états, в условиях поздней Российской империи имел чёткие коннотации и отсылал к большим социальным группам (дворянам, духовенству, городским 
и сельским обывателям), на которые официально делилось население. Между 
тем указанные средневековые понятия, как разъясняет Бойцов, отражали совсем другие представления об устройстве общества. Латинское слово ordo, как 
и немецкое Stand, обозначало социальный ранг или «чин», вне зависимости от 
того, сколько человек являлись его носителями. В Германской империи понятие Stand использовалось в отношении любого индивидуального субъекта права: князя, графа, аббата, вольного города (но не горожан!). Более того, в ряде 
монархий (Англии, Франции, Речи Посполитой) король считался первым ordo 
королевства. Поэтому представлять средневековые «сословия» в виде больших 
социальных групп наподобие марксистских «классов» было большой ошибкой. 
Не менее ошибочно понимание «сословного представительства» как защиты 
представителями сословий в парламенте своих групповых интересов. На самом 
деле, как подчёркивает Бойцов, смысл представительства, каков бы ни был 
состав соответствующего выборного органа, заключался в представлении интересов всей страны 
17.
Для историков- 
русистов понятие сословно- 
представительной монархии 
в смысле, вложенном в этот термин Юшковым и его последователями, порождало дополнительные сложности, поскольку применительно к середине XVI в., 
когда, как считается, был созван первый Земский собор, трудно разглядеть 
 
какую-либо политическую активность сословий, не говоря уже о мифическом 
ограничении царской власти со стороны собора или Боярской думы. И тем не 
менее на протяжении сорока лет, до начала 1990-х гг., концепция сословно- 
представительной монархии оставалась незыблемой доктриной советской 
историографии.
Вышедшая в 1958 г. статья академика М. 
Н. Тихомирова –  
первая после 
долгого перерыва специальная работа, посвящённая Земским соборам, –  
открывалась характерной фразой: «В XVI–XVII вв. в России, как известно, действовали сословно- 
представительные учреждения, получившие название земских соборов» (выделено мной. –  
М.К.). Очевидно, вопрос о природе соборов 
казался академику окончательно решённым. Примечательно, что он одобрительно отозвался о книге Латкина, поставив её выше известной статьи Ключевского о составе соборного представительства 
18, но при этом бóльшая часть 
статьи самого Тихомирова посвящена, по сути, полемике с Ключевским. Признавая правоту Латкина и считая соборы сословно- 
представительными учреждениями европейского типа, Тихомиров на деле продолжил «линию Ключевского», изучая соборы изолированно от их зарубежных аналогов.
Статья Тихомирова задала направление дальнейшему изучению Земских 
соборов в советской историографии: учёные спорили о количестве соборов, 
созванных в XVI в 
19., публиковали документы и выясняли фактические под17 Бойцов М. 
А. Сословно- 
представительная монархия: ошибка в переводе? // Средние века. 
Т. 75. 2014. ¹ 3–4. С. 66–78.
18 Тихомиров М. 
Н. Сословно- 
представительные учреждения (земские соборы) // Вопросы 
истории. 1958. ¹ 5. С. 3, 22.
19 Павленко Н. 
И. К истории земских соборов XVI в. // Вопросы истории. 1968. ¹ 5. С. 82–105.
7

робности заседаний некоторых соборов XVII в 
20. Итоги этой, несомненно полезной, работы подведены в фундаментальной монографии Л. 
В. Черепнина 
21. 
Но конкретное сравнительно- 
историческое изучение соборов, прерванное ещё 
в конце XIX в., так и не возобновилось. Между тем уже в 1970-х гг. стали появляться отклики зарубежных специалистов на выдвинутую советскими учёными концепцию Земских соборов как разновидности европейских сословно- 
представительных учреждений. Британский исследователь А. 
Р. Майерс 
в обзоре истории европейских парламентов и сословных собраний до 1789 г. 
бегло упомянул и Земские соборы в России. Сославшись на мнение «великого 
историка Ключевского», он охарактеризовал их заседания в XVI в. как «собрания должностных лиц», а попытку Тихомирова оспорить эту точку зрения 
назвал не 
убедительной. В годы Смуты ситуация казалась многообещающей для 
развития представительного правления в России, но после избрания на трон 
Михаила Романова роль соборов стала снижаться: по словам Майерса, в русских условиях «собор оказался растением без  
каких-либо прочных корней». 
Для понимания этой оценки Земских соборов, данной британским историком, 
важно учесть его убеждённость в том, что парламенты были уникальным явлением, в своей повсеместной распространённости и силе присущим только 
западноевропейской цивилизации. За её пределами для подобных учреждений 
не нашлось благоприятной почвы: «Византийская традиция богоданной власти 
правителя, –  
пишет Майерс о России, –  
не оставляла места для политических 
прав общественных классов, гарантированных законом и выраженных в избранной ассамблее с полномочиями законодательной инициативы» 
22. В итоге, по мнению британского учёного, Земский собор как представительное учреждение просуществовал не более полувека и, по меркам Западной Европы, 
выглядит не очень впечатляюще.
На это можно возразить, что далеко не все ассамблеи средневековой Европы обладали правом законодательной инициативы; не все из них имели силы 
противиться воле монарха и не все пережили XVII в.: некоторые представительные институты, как будет показано ниже, исчезли почти одновременно 
с Земскими соборами. Что же касается следа в истории, оставленного теми или 
иными учреждениями, то, не говоря уже о субъективности подобных оценок, 
они не должны заслонять ключевой вопрос всякой сравнительной истории: 
идёт ли речь о явлениях одного типа, или они не имеют между собой ничего 
общего?
С критикой советской концепции Земских соборов выступил также немецкий историк- 
русист Х.-Й. Торке. Он посвятил этой проблеме главу в книге 
о России XVII в. 
23, а позднее резюмировал свои взгляды в статье, опубликованной в 1991 г. в журнале «Вопросы истории». По мнению Торке, соборы 
(он предпочитает называть их «московскими собраниями») были не чем иным, 
как «информационными и декларативными совещаниями». При этом вывод 
учёного о «маловажности этого “института”, служившего только декларативным целям», вытекал из общего тезиса о несовместимости представительства 
20 Шумилов В. 
Н. Дело земского собора 1639 г. // Дворянство и крепостной строй России XVI–
XVIII вв. М., 1975. С. 293–302.
21 Черепнин Л. 
В. Указ. соч.
22 Myers A. 
R. Parliaments and Estates in Europe to 1789. L., 1975. P. 34, 41, 46.
23 Torke H.-J. Die staatsbedingte Gesellschaft im Moskauer Reich: Zar und Zemlja in der altrussischen 
Herrschaftsverfassung 1613–1689. Leiden, 1974. S. 119–215.
8

и самодержавия. «Сравнивая сущность “московских собраний” и западных 
парламентов, –  
полагает Торке, –  
не стоит идти по пути многих прежних исследователей, перечислявших внешние сходства или различия: имеются и те 
и другие. Вообще институционный характер соборов является слабо развитым; 
важно лишь соотношение сил между монархом и собранием; только это соотношение даёт ответ на вопрос о значении соборов». Замечу, что в основе подхода 
немецкого историка к анализу деятельности Земских соборов (как и в основе 
приведённого выше нелестного мнения о них Майерса) лежала уверенность 
в том, что отношения между монархом и представительным собранием носили 
антагонистический характер; сотрудничество между ними явно не вписывалось 
в эту схему. Неудивительно, что «покладистость» Земских соборов в России 
(как и Генеральных штатов во Франции) выглядела в такой перспективе как 
явная слабость. Торке нашёл причины этой слабости соборов в неразвитости 
русских сословий: посадские люди «не имели свой 
ств западноевропейского 
гражданства», а служилое дворянство не обладало «настоящим сословным сознанием»; в итоге в Московской Руси не возникло сословного представительства: «это не была “сословно- 
представительная монархия”» 
24.
В 1990-х гг. подобные оценки начали звучать и в самой России. В. 
М. Панеях солидаризировался с мнением Торке и, говоря о политическом строе 
Мос 
ковского царства XVI в., отверг прежнюю точку зрения о сословном представительстве и сословно- 
представительной монархии на том основании, что 
сословия тогда ещё не сформировались 
25. Ещё дальше в критике сложившейся 
в советские годы концепции пошёл А. 
П. Павлов, поставивший под сомнение тождество соборов и западноевропейских сословно- 
представительных учреждений. Он увидел различие в путях зарождения и развития тех и других 
институтов: «Становление высших сословно- 
представительных учреждений 
(парламентов) в странах Западной Европы происходило “снизу”, в процессе 
борьбы сословий с государством с целью завоевания политических прав и привилегий. Результатом этой борьбы было ограничение власти монарха сословиями и утверждение политического строя сословно- 
представительной монархии. 
Развитие земских соборов происходило “сверху” и было тесно связано с развитием самодержавия» 
26.
Читая эти строки, невольно думаешь о цикличности развития отечественной историографии, ведь примерно в тех же словах писали о рождении западных парламентов в ходе борьбы сословий за свои политические права мэтры 
государственной школы Чичерин, Дитятин, Ключевский, и они же противопоставляли этим закалённым политической борьбой учреждениям русский 
Земский собор, вызванный к жизни административными потребностями самодержавного государства. Но сама идея о том, что средневековые парламенты были ареной борьбы между сословиями и монархами, отнюдь не являлась 
изобретением русских учёных; скорее она была общим местом либеральной 
историографии XIX в., и её отголоски можно обнаружить даже в трудах европейских историков второй половины XX в. (в том числе –  
в процитированных 
24 Торке Х.-Й. Так называемые земские соборы в России // Вопросы истории. 1991. ¹ 11. 
С. 4, 5, 7, 9.
25 Панеях В. 
М. Русь в XV–XVII вв. Становление и эволюция власти русских царей // Власть 
и реформы. От самодержавной к советской России. СПб., 1996. С. 73.
26 Павлов А. 
П. Самодержавие и земские соборы Русского государства XVI–XVII веков // Место России в Европе (Материалы международной конференции). Budapest, 1999. С. 115.
9