Экономический рост и структурная трансформация: цели, задачи, решения

Î.Ñ. Ñóõàðåâ, Å.Í. Âîðîí÷èõèíà
ÝÊÎÍÎÌÈ×ÅÑÊÈÉ
ÐÎÑÒ
È ÑÒÐÓÊÒÓÐÍÀß
ÒÐÀÍÑÔÎÐÌÀÖÈß:
ЦЕЛИ,
ЗАДАЧИ,
РЕШЕНИЯ
Финансы и статистика
Москва
2025

УДК 338.121+[338.23:330.341.42](470+571)
ББК 65.050.15(2Рос)+65.9(Рос)-962
       С91
С91
Сухарев О.С., Ворончихина Е.Н.
Экономический рост и структурная трансформация:
цели, задачи, решения 
/ О.С. Сухарев, Е.Н. Ворончихина. 
–
М.: Финансы и статистика, 2025. – 128 с., ил.
ISBN 978-5-00184-121-0
Рассматриваются вопросы экономического роста и трансформации
российской экономики, применяемые методы макроэкономической
политики. Авторы предлагают оригинальные решения эмпирического и модельного характера, объясняющие влияние экономической
структуры на инфляцию и рост, а также в рамках доктрины «распределённого управления» на макроуровне показывают влияние политики таргетирования инфляции на сдерживание экономического роста
и фиксацию экономической структуры. Рассмотрены также аспекты
влияния на динамику цен секторов средств производства и предметов
потребления, устойчивости экономического развития.
Для научных работников, аспирантов, докторантов, студентов
экономических специальностей, разработчиков макроэкономической
политики и стратегии развития российской экономики, а также для
всех интересующихся вопросами государственного регулирования.
УДК 338.121+[338.23:330.341.42](470+571)
ББК 65.050.15(2Рос)+65.9(Рос)-962
© Сухарев О.С., Ворончихина Е.Н.,
2025
© ООО «Издательство «Финансы
ISBN 978-5-00184-121-0
и статистика», 2025
2

В настоящее время появляется большое число научных работ
и аналитических докладов, посвящённых конъюнктурной тематике нового мирового порядка, вызовам, которые якобы возникли только сейчас, т. е. в период санкций (даже рассматриваются
некие надуманные бюджетные импульсы), а также трансформации экономики почему-то в условиях обеспечения технологического суверенитета России. Однако ни порядок не является новым, ни вызовов никаких нет, да и трансформация российской
экономики в 2023–2024 гг. значительно отличается от ожидаемой
и необходимой, если вообще наблюдается по релевантным параметрам. Тем более совсем неправомерно рассматривать её в неких
условиях технологического суверенитета, так как по многим направлениям он в России уже обеспечен. Тогда требуют конкретизации эти так называемые условия, а трансформация изменяет
их самих, если речь вести о подлинной структурной трансформации хозяйственной системы. Трансформация экономики всегда масштабнее и ёмче, нежели условия развития технологий
и обеспечения суверенитета в них. К тому же трансформация как
преобразование, изменение касается технологической структуры,
как и прочих хозяйственных структур.
Именно в период 2021–2025 гг. мы опубликовали четыре базовые статьи, посвящённые макроэкономической динамике и трансформации экономической структуры в России. На наш взгляд,
полученные эмпирические и модельные оценки, а также предлагаемые теоретические трактовки в прошлых работах первого автора настоящей книги (эволюционная теория реструктуризации
экономики и структурной динамики) создали оптимальную базу
для изучения процесса экономической и технологической трансформации в его телеологической и генетической основе.
В этой небольшой по объёму книге, собравшей несколько
наших работ, демонстрируется то, как экономическая структура,
в частности богатство (финансовое и нефинансовое), секторы
(средств производства и предметов потребления), влияют на экономическую динамику, а также какие процессы и принимаемые
политические решения тормозят экономический рост (монетарная политика таргетирования). Для решения такой задачи применяются структурный эмпирический анализ, сопоставительный
3

анализ по различным странам по панельным данным и отдельным показателям. Осуществляются и модельные построения, позволяющие на элементарном уровне анализа получить условие
роста экономики при изменении экономической структуры, режимы индустриального развития двухсекторной экономики.
В книге реализована доктрина «распределённого управления»,
которая введена в ряде прошлых работ О.С. Сухарева1, показана необходимость её применения для выстраивания макроэкономической политики роста, поддерживающей и темп динамики ВВП, и понижающей инфляцию. До сих пор успехи в борьбе
с инфляцией сопровождались снижением темпа экономического
роста в России.
Для обеспечения устойчивости экономического развития имеет значение постановка целей и задач трансформации экономики, принятие конкретных решений, изменяющих структуру и тем
самым влияющих на экономический рост. Подлинный смысл
экономической трансформации, на наш взгляд, сводится к тому,
чтобы выстроить пропорции между элементами хозяйственной
системы – финансовым и нефинансовым сектором, элементами
национального богатства, средствами производства и предметами потребления.
Сегодня в экономике России на сектор средств производства
приходится примерно 30% ВВП, предметов потребления – 70%.
В Советском Союзе пропорция этих секторов2 была обратная,
что создавало возможности развития потребительского сектора
на базе созданных и обновляемых машин и оборудования, включая и совершенствование самих средств производства. При обратном соотношении этих секторов, по всей видимости, возможности новой индустриализации будут существенно ограничены,
как и поддержания высокого темпа экономического роста на
относительно длинном интервале времени. Следовательно, если
и вести речь о трансформации, то она должна быть сведена не
просто к достижению технологического суверенитета, который обнаруживается уже по ряду технологических направлений, а к изменению размеров указанных секторов. Средства производства
1 Сухарев О.С. Распределенное управление как расширение принципа
«цели – инструменты» экономической политики // Управленческие науки. –
2021. – 11 (1). – С. 6–19.
2 Сегодня учёт этих секторов отсутствует и авторы восстанавливали в своих работах этот подход, поэтому возможны учётные расхождения в оценке.
Тем не менее она задаётся в наиболее общем виде и имеет значение величина соотношения секторов, пусть и примерная.
4

задают возможности будущего роста, и их следует создавать на
отечественной комплектующей, инфраструктурной и технологической базе, чтобы сам рост и дальнейшие изменения экономической структуры не зависели от внешних решений.
Более того, соотношение элементов национального богатства
по трём базовым его компонентам в России примерно следующее: 20% – человеческий капитал, 65% – природно-ресурсный
капитал и 15% – физический капитал. Развитые страны имеют
прямо противоположное соотношение: 65% – человеческий капитал, 20 – физический и 15% – природно-ресурсный. Важен
поиск ответа на вопрос о трансформации подобного соотношения, если признать его примерно верным. А также трансформировать ли структуру затрат в экономике, которая очень показательна для России, так как свыше 70% затрат приходится на
материальную часть, до 30% на заработную плату? И какой механизм должен исполнить такое изменение, чтобы изобильные
ресурсы стали дешёвыми и давали в этой структуре меньший
процент, а труд стал более дорогим с соответствующей долей
затрат на него3. Тем самым труд остаётся весьма недооценённым
вне связи с его квалификацией, наращивать которую становится
при таких структурных соотношениях все сложнее. Данное явление отмечали ещё в начале 2000-х гг. академики Дмитрий Семёнович Львов и Сергей Юрьевич Глазьев, однако, по большому счёту в своей так называемой «трансформации» экономика
России сильно не продвинулась. Многие пропорции и качество
структурных связей существенно ухудшились.
Приходится с сожалением констатировать, что в России на
уровне макроэкономического управления даже не ставится структурных целей и задач развития, как и не предлагается соответствующих решений, касающихся именно трансформации. Появление различных поверхностных работ по этой тематике обычно
сводится к констатации уже применяемых мер правительством –
программы, национальные проекты, платформы и т.д. Отсутствие критического анализа, а также оценки результативности,
как и содержательного понимания процесса трансформации, расставляет акценты в теме трансформации экономики ошибочно,
не изменяя ничего по смыслу.
Сведение процесса структурных изменений к приватизации
либо к судебной реформе, налоговым изменениям и прочему ин3 Сухарев О.С. Экономика технологического развития. – М.: Финансы
и статистика, 2008. – 480 с.
5

ституциональному регулированию бизнеса хотя и включает отчасти определённые преобразования, но они могут совсем не влиять
на базисные структурные пропорции, о которых велась речь
выше. Более того, технологическая структура может быть регидной к таким воздействиям, если не ставится структурных целей,
задач и не подбираются «сильные решения», касающиеся замены
средств производства и технологий.
В представленной книге проведенные исследования раскрывают, на наш взгляд, подлинное содержание процесса трансформации российской экономики на базе сложившихся базовых связей
и структурных соотношений, которые и требуют своего изменения. Именно такой ракурс рассмотрения роста и трансформации
позволяет более адекватно сформулировать цели, задачи и главное – вытекающие для их достижения макроэкономические решения, имеющие долгосрочный горизонт планирования и реализации.
Экономическая структура являет собой базу для устойчивого
долгосрочного развития, обеспечивает его потенциал. Конъюнктурные оценки и решения, подстраивающиеся под заведомо суженные возможности, не представляют собой метода обеспечения
трансформации экономики по телеологическому вектору, потому
что по генетическому вектору некая трансформация может происходить благодаря складывающимся пропорциям и решениям.
Учитывая, что вошедшие в книгу статьи (материалы) уже проходили рецензирование в индексируемом Scopus журнале «Финансы: теория и практика», которому мы бесконечно благодарны за их публикацию, в данной работе рецензенты отсутствуют,
чтобы не дублировать уже совершённые усилия, не затягивать
время и не порождать добавочные дискуссии, которые на данном
этапе (при публикации) не видятся продуктивными.
Будем благодарны читателям, которые оценят эту работу, которая суммарно обобщает наши усилия, разрозненно представленные в отдельных статьях. Здесь представлена вся канва и раскрыт
подход в области структурного анализа, дающий весьма полезные эмпирические результаты и важную аналитику для принятия государственных макроэкономических решений.
Благодарим издательство за возможность опубликовать эту
работу, а Наталию Федоровну Карпычеву – за осуществление
редакторской правки.
Проф. О.С. Сухарев,
к.э.н., доц. Е.Н. Ворончихина,
сентябрь 2024 года

1.1. Ñòðóêòóðà áîãàòñòâà è ðîñò ýêîíîìèêè
Современный экономический рост в значительной степени
детерминируется не только инвестициями  [1], но и их распределением между финансовыми и нефинансовыми активами [2].
Возможности страны развивать экономику зависят от величины богатства и его структуры в виде финансовой и нефинансовой частей. Проблеме оценки влияния финансовой структуры
и инвестиций на экономический рост посвящено много исследований [1–5]. В частности, оценке подвергается финансовое
развитие с точки зрения того, определяется ли оно банковским
сектором или рынком ценных бумаг [6]. Для одних стран фондовый рынок может увеличивать возможности развития экономики, а банковский сектор – тормозить, для других – возникают обратные связи. Возможен исход, когда слишком быстрое
развитие финансового сектора станет тормозить экономический рост либо провоцировать кризис [7]. При этом структурные параметры по доходу и риску будут иметь высокое значение в плане обеспечения силы влияния на экономический рост
в одном и другом направлении. Финансовые циклы также имеют влияние на рост [8], в том числе в региональном разрезе.
Однако приводимые исследования, как правило, не касаются изучения связности набора параметров макроэкономической
динамики, включая компоненты богатства, характеризующие
хозяйственное развитие. Хотя отдельные из них ставят задачу
оценки влияния финансового богатства на потребление, но это
подается в аспекте обеспечения, например, жилищного благосостояния, т. е. включает набор частных вопросов [9–11]. Значительная часть работ посвящена изучению структуры финансового богатства и ее влиянию на сбережения, портфельные
7

инвестиции и другие отдельные параметры макроэкономического развития [12, 13].
Авторы считают, что необходимо вести речь о связи финансового богатства, роста ВВП, изменения неравенства и уровня
бедности, а также индекса человеческого развития. Исследование связи указанных параметров позволяет выяснить, насколько рост связан с улучшением или ухудшением базовых социальных индикаторов развития одновременно с изменениями
в финансовой деятельности, с увеличивающимся доминированием финансового сектора и финансового богатства.
Имеющиеся исследования, посвященные связи неравенства, бедности и роста [14–16], не охватывают перечисленного
круга вопросов, что не может не сказываться на проводимой
макроэкономической политике, включая регулирование финансовых рынков посредством денежно-кредитных инструментов.
Обычно предметом изучения становится то, что именно детерминирует рост – неравенство или бедность, и как изменяется
связь уровня бедности и неравенства, либо какие-то финансовые условия. Рассматривается так же, как изменяется макроэкономическая динамика при кризисных обстоятельствах, в частности «ковидном» кризисе 2020 г. [17, 18]. Оценивается влияние
минимальной заработной платы на уровень бедности и неравенства [19], связь роста, финансового развития и уровня коррупции [20]. Значительный, если не подавляющий пласт исследований посвящен влиянию финансовых активов на различные
аспекты экономического роста, а также финансовым сбережениям и их связи с различными вариантами решений, богатства
и развития [21–27]. Рассматриваются вопросы функционирования финансового сектора в условиях глобализации и интеграции [28, 29].
При этом, безусловно, имеет значение, как изменяется
структура богатства – финансовых и нефинансовых активов,
каково ее влияние на макроэкономическую динамику, включая воздействие на указанные социальные индикаторы. В некоторых исследованиях проводится мысль, что банки и финансовые рынки не сокращают величину нищеты [30]. Однако они
могут в других странах влиять на темп роста, увеличивая возможность наращивать доход. Тогда решение вопроса бедности
сводится к наличию институтов распределения созданного дохода. Однако Р. Занг и С. Насер в своем исследовании убеди8

тельно доказывают, что доступ, глубина, эффективность и стабильность финансового развития страны сокращают неравенство и бедность, в то время как финансовая либерализация
увеличивает неравенство и нищету [31]. Приводимые оценки
и работы отчетливо показывают, что убедительные данные
о влиянии финансового богатства на экономическую динамику
отсутствуют, особенно в системном разрезе, т. е. с учетом изменения социальных показателей и их влияния на рост. Это наиболее отчетливо характерно для российской экономики и системы государственного управления. Поэтому для формирования
новой модели экономического роста в России подобная постановка задачи, сравнительный анализ с наиболее развитыми
в экономическом отношении странами представляются в практическом плане весьма актуальными, а в научном плане – значимыми.
Сказанное позволяет обозначить, что целью настоящего исследования выступает оценка влияния финансового богатства
на макроэкономическую динамику, включая изменение неравенства и бедности. Методом исследования выступает эконометрический подход, позволяющий на панельных данных по
выбранным для сравнительного анализа странам осуществить
обобщенное измерение такого влияния, учитывая связь обозначенных параметров. Эконометрическое моделирование проводится по панельным данным на примере восьми стран: США,
Канада, Германия, Франция, Великобритания, Италия, Япония
(страны G-7), Китай. Отдельно по временнTм рядам моделирование проведено для России, чтобы можно было сравнить
полученные результаты по странам Большой семерки и Китая.
На стадии проведения расчетов использован программный
модуль Gretl 2020b. Также применяются факторные модели
с использованием классической производственной функции,
модифицированной под задачу исследования. Здесь для сравнительного анализа выбраны те же страны, за исключением
Японии, так как временнUй ряд по этой стране, в частности, по
коэффициенту Джини, неполный4. Мультипликативные модели позволяют оценить чувствительность влияния финансового
богатства на величину валового продукта и уровень неравенства,
4 При использовании панельных данных это обстоятельство скрадывается, но при факторной мультипликативной модели возникает недостаточное
число точек для построения модели с хорошей статистической верификацией.
9

измеряемого коэффициентом Джини. Под богатством здесь понимается величина, складывающаяся из суммы финансовых
и нефинансовых частей; под нефинансовым богатством – совокупность материальных и нематериальных активов (интеллектуальная собственность); под финансовым богатством – совокупность ликвидных активов, т. е. деньги, ценные бумаги,
депозиты, взаимные фонды и т. п. Финансовое богатство не
обязательно имеет физическую форму, в отличие от нефинансового богатства5. Приведенное представление о структуре богатства, разделенной на нефинансовую и финансовую части,
позволяет поставить задачу выяснения влияния этих частей богатства на экономическое развитие (по динамике ВВП) совместно с социальными индикаторами.
1.2. Áîãàòñòâî è ýêîíîìè÷åñêàÿ äèíàìèêà
Проводившиеся ранее исследования показали, что изменения экономической структуры ощутимо влияют на развитие
финансовой системы [32], которая к ним приспосабливается.
Сила связи финансового развития и роста зависит, как было
установлено, для ряда стран от частного кредитования относительно роста реального производства [33], причем причинноследственные связи между финансовым развитием и ростом
носят двунаправленный характер, зависят от длительности периода [34]. На коротком и среднем интервале времени для стран
с низким и средним доходом такие связи не обнаруживаются,
а для стран с высоким доходом рост влияет на финансовое
развитие. Как видим, многие работы отражают более сильное
влияние роста на финансовое развитие, а не наоборот, причем
не учитывается структура богатства в виде финансовой и нефинансовой его частей, влияющих по-разному на экономический
рост. В некоторых исследованиях было показано, как подобное
влияние может быть весьма значимым [2, 35]. Но с течением
времени оно изменяется и зависит от многих условий [36],
в частности, от уровня развития экономики, институтов страхования и функционирования финансовых рынков. Для отдельных стран может отличаться влияние даже в силу имеющихся
5 The Global wealth report 2021. Research Institute Credit Suisse. 2021. URL:
https://www.credit-suisse.com/about-us/en/reports-research/global-wealthreport.html (accessed on 01.08.2021).
10