Университетская культура

Л.О. ТЕРНОВАЯ
УНИВЕРСИТЕТСКАЯ 
КУЛЬТУРА
МОНОГРАФИЯ
 
 
Москва
ИНФРА-М
2025

УДК  378.4(075.4)
ББК  74.48
	
Т35
Р е ц е н з е н т ы:
Вражнова М.Н., доктор педагогических наук, доцент, заведующий 
кафедрой социологии и управления Московского автомобильно-дорожного государственного технического университета (МАДИ);
Рябова Е.Л., доктор политических наук, кандидат социологических 
наук, главный редактор журнала «Этносоциум и  межнациональная 
культура»
Терновая Л.О.
Т35	
	
Университетская культура : монография / Л.О. Терновая. — Москва : 
ИНФРА-М, 2025. — 218 с. — (Научная мысль). — DOI 10.12737/2167515.
ISBN 978-5-16-020272-3 (print)
ISBN 978-5-16-112817-6 (online)
В монографии представлена такая удивительная сторона истории и современной жизни высших учебных заведений и возникающего в их среде 
студенческого движения, которая связана с особенностями университетской культуры. Раскрывается вклад культуры в утверждение университетской идентичности, показана кампусная природа университетской культуры, проанализированы ее проявления в университетских театрах, хорах, 
литературном творчестве и  прочем. Особое внимание уделено вопросам 
политической культуры студенчества, которая формируется не  только 
в открытых процессах, но и внутри различных тайных обществ. Университет представлен как особая вселенная, темпомир, в котором как закладывается багаж необходимых профессиональных и общекультурных компетенций, так и нарабатываются поведенческие практики, способствующие 
адаптации выпускников к  изменяющейся социальной реальности, работающей благодаря механизмам постоянного воображаемого или действительного возвращения студентов в стены университета, но уже в другой 
роли, с иным опытом, возможностями и желаниями.
Предназначена для специалистов в области педагогики высшей школы, 
истории, социологии, культурологии, а также для читателей, которые испытывают «ностальгию по университету» или хотят понять природу его 
«социальной магии».
УДК  378.4(075.4)
ББК  74.48
ISBN 978-5-16-020272-3 (print)
ISBN 978-5-16-112817-6 (online)
©  Терновая Л.О., 2025

Введение
Рождение понятия «культура» (лат. cultura — возделываю, обрабатываю землю) происходит в Древнем Риме. Предпосылками 
его выделения было обязательное обладание людьми такими объектами художественного творчества, которые не только отличались 
уникальностью, но и побуждали человека к созданию того, что было 
отличным от взятого у природы. Но и сама природа оказывалась 
преобразованной в результате усердий людей. Именно об этом писал 
около 160 г. до н.э. Марк Порций Катон Старший (234–149) в своем 
трактате о земледелии De Agri Cultura1. В этом произведении Катон 
рассуждал об особом душевном отношении к земле. Он замечал, 
что хозяин земли должен чувствовать ее красоту. И именно это служило залогом эффективного использования, обработки собственного 

владения.
Понадобилось еще достаточно много времени, чтобы совершить 
шаг от понимания культуры как обработки почвы к обработке человеческой натуры. Этот шаг был сделан Марком Туллием Цицероном 
(106–43). В «Тускуланских беседах» (Тускуланские диспуты, лат. 
Tusculanae disputationes) Цицерон понятие «культура» употребляет 
уже не в прямом, относящемся к сельскому хозяйству, смысле, а в переносном значении — «обработки души». Он указал на философию 
как на «культуру души» (лат. cultura animae), назвав занимающегося 
философией человека обладателем культуры духа и ума2.
Первые средневековые университеты впитали сформированные 
еще в античный период представления о сути и предназначении культуры. Преподаватели этих учебных заведений постарались передать 
смыслы культуры своим воспитанникам. Более того, восприятию 
культуры как начала, производного от обработки почвы, как творческого преобразования того, что дано природой, соответствовали 
и наборы учебных дисциплин, и характер организации жизни школяров. Университетская культура формировалась в виде совокупности образцов, норм, ценностей, практик, верований, определяющих 
поведение студентов и их групп3.
1	
Марк Порций Катон. Земледелие / пер. и комм. М.Е. Сергеенко при участии С.И. Протасовой; отв. ред. И.И. Толстой. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 
1950.
2	
Марк Туллий Цицерон. Тускуланские беседы (Tusculanae Disputationes) / 
пер. с  лат. М.Л.  Гаспарова. М.: РИПОЛ классик, 2016. URL: http://
ancientrome.ru/antlitr/cicero/index-phil.htm.
3	
Kuh G.D., Whitt E.J. The Invisible Tapestry. Culture in American Colleges and 
Universities // ASHE-ERIC Higher Education, Report No. 1. Washington, 
D.C.: Association for the Study of Higher Education, 1988.
3

Многие столетия все, кто каким-либо образом связаны с высшим 
образованием, пытались понять тайну очарования университетов. 
И это — очень точное слово, передающее ту особую атмосферу, которая формируется в университетах независимо от того, старые они 
или новые, находятся в крупных городах или маленьких городках 
кампусного (лат. campus — поле, открытое пространство) типа. 
Не имеет значения ни страна, где располагается университет, ни его 
размер, ни профиль подготовки студентов. Нет даже особой разницы, 
были ли у университета выдающиеся выпускники: государственные 
деятели, лауреаты престижных премий, признанные деятели литературы и искусства. Очарование университета — это его имманентная 
черта. Не случайно почти так была названа книга воспоминаний, 
выпущенная к 75-летнему юбилею Петрозаводского государственного 
университета (ПетрГУ)1.
Внимание к этому очарованию университетской культуры позволит в некоторой степени переломить тот подход, который закрепился в отечественной и зарубежной педагогической литературе и согласно которому молодежь, включая студенческую, следует изучать 
в первую очередь как объект воспитательных воздействий старших. 
Университетская культура творится всеми участниками сообщества, 
она возникает не в чистом поле, а в оформленной культурной среде2. 
Поэтому всем, кто стремится создать и сберечь особую атмосферу 
университета, приходится прилагать для этого усилия. И не важно, 
какую роль играет этот персонаж в реальном образовательном процессе: учит, учится, поддерживает порядок или обслуживает столовую 
или гараж. Не случайно у многих западных писателей центром повествования о загадочных событиях, происходящих на территории 
учебного заведения, выступает привратник или сторож3.
Сложности в  освещении проблем студенческой молодежи 
не ограничиваются необходимостью слома педагогического клише. 
Даже в тех исследованиях, в которых студенчество представлено 
как субъект социальной активности, преимущественное внимание 
уделено вопросам студенческого движения. Справедливость такого 
1	
Мой университет: очарование прошлого и  размышления о  будущем: 
сборник интервью в 5 ч. / М-во образования и науки Российской Федерации, Федеральное гос. бюджетное образовательное учреждение высш. 
проф. образования Петрозаводский гос. ун-т; редкол. С.Э. Яловицына (отв. 
ред.) [и др.]. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского гос. ун-та, 2015. Ч. 1.
2	
Устюгова Е.Н. Университетское образование и культура // Серия «Мыслители», Miscellanea humanitaria philosоphiae: Очерки по философии и культуре. Вып. 5. К  60-летию профессора Юрия Никифоровича Солонина. 
СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. C. 297–300.
3	
Харрис Дж. Джентльмены и игроки / пер. Т. Старостина. М.: Эксмо-Пресс, 
2020.
4

подхода определяется ролью учащихся высших учебных заведений 
и выпускников вузов в кардинальных общественных преобразованиях во многих странах мира. При этом подобный ракурс изучения 
студенчества имеет серьезные ограничения. Они связаны с тем, что 
практически не исследуется внутриуниверситетская атмосфера, в которой молодые люди не просто получают образование, а проходят 
важнейший период социализации, главным институтом которой 
выступает студенческая корпорация. Также не удается авторам четко 
провести различия между типами социальной активности студенчества и молодежи в широком социально-демографическом понимании. И почти нет речи о том, чтобы найти особенности работы 
социально-психологического механизма университетской ностальгии, 
проявляемой всеми когда-то и где-то получившими высшее образование.
Здесь, безусловно, может помочь обращение к теме студенческого 
корпоративизма. Это внимание к культурологическим аспектам такой 
социальной общности дает возможность понять истоки социальной 
магии университетов, выявить опоры крепости студенческого 
братства и объяснить причины неудач тех политических проектов, 
когда студенческий корпоративизм заменялся различными формами 
молодежного движения1. Но это далеко не все университетское наследие, из которого складывается вселенная университета. Чтобы 
ее узнать и принять ее правила, надо разобраться в сути университетской культуры.
1	
Терновая Л.О. Студенческий корпоративизм: испытания на прочность: монография. М.: ИНФРА-М, 2019.
5

Глава 1.
ВКЛАД КУЛЬТУРЫ В ФОРМИРОВАНИЕ 
УНИВЕРСИТЕТСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
Университеты можно назвать своеобразными маяками цивилизации. Там, где начинал гореть свет таких маяков, формировалось 
не просто пространство культуры, но и аккумулировались лучшие 
для того времени идеи управления. После падения Рима под ударами 
варварских племен центр просвещения переместился в Византию. Поэтому Константинопольскую или Магнаврскую школу, основанную 
в середине IX в. при Константинопольском императорском дворце, 
также известную как Пандидактерион (греч. Πανδιδακτήριον) или 
Вселенский Дидактилион, по праву можно считать одним из самых 
первых европейских университетов. В Магнаврской школе преподавались такие дисциплины, как теология, философия, риторика, 
медицина и юриспруденция.
Магнавский Пандидактерион располагался в императорском 
дворце Магнавра (греч. Μαγναύρα) и соответственно по имени этого 
дворца получил свое название. В стенах университета творили известные духовные философы и ученые: патриарх и один из самых 
ярких интеллектуалов того времени Фотий Фессалоникский (около 
820–896); создатели славянского алфавита, проповедники христианства братья Кирилл (827–869) и Мефодий (815–885); византийский государственный деятель, кесарь Варда (816–866). Руководителем университета был великий богослов и философ, математик 
и механик Лев Математик (или Лев Философ, около 790 — около 
870)1. К профессорам предъявлялись высокие требования. Они 
должны были иметь разнообразные знания, зримые успехи и результаты в науке, опыт преподавательской деятельности, владеть греческим и латинским языками в совершенстве. Профессора обязательно 
должны были быть христианами. Их общественное положение было 
высоким. Они были освобождены от всех налогов и повинностей. 
Труд преподавателей щедро оплачивался. Помимо заработной платы 
им также полагался суточный паек на пропитание.
1	
Лемерль П. Лев Философ (или Математик) и его время // Первый византийский гуманизм. Замечания и заметки об образовании и культуре 
в Византии от начала до X века = Le premier humanisme byzantin. Notes et 
remarques sur enseignement et culture a Byzance des origines au Xе siecle / 
вступ. ст. и пер. с фр. Т.А. Сениной (монахини Кассии). СПб.: Свое издательство, 2012. С. 215–258.
6

Преподавание в Школе велось на двух языках: греческом и латинском. Основной состав обучающихся составляли византийцы, 
однако учились и представители других стран: кельты, персы, арабы, 
египтяне, эфиопы. Юриспруденцию преимущественно изучали византийцы и итальянцы, где преподавание велось на латинском языке.
Занятия в Пандидактерионе начинались осенью (октябрь или 
начало ноября). Обучение велось в традиционной для того времени 
форме, когда занятия проводил наставник, называемый магистром 
или дидаскалом, что буквально означало «учитель». Вел он обучение 
строго в соответствии со своим предметом. Основными предметами 
являлись: богословие, философия, грамматика, юридические науки. 
Студенты должны были поддерживать дисциплину и проявлять прилежание в учебе. Отстающие ученики подвергались наказаниям. 
Студенты, регулярно нарушающие правила распорядка, могли быть 
отправлены на родину.
Византийские императоры постоянно интересовались деятельностью Университета, оказывали ему материальную поддержку. 
А на юридической специальности университета была организована 
подготовка чиновников разных уровней.
Магнаврский университет просуществовал вплоть до падения 
Константинополя в 1453 г. Султан Мехмед II (1432–1481) вместо 
разграбленного университета учредил медресе. И только в 1846 г. 
на базе этого медресе был основан Стамбульский университет.
Университетские учреждения в Западной Европе появились 
только в конце XI столетия. Именно в этот период формируется 
методология высшей школы. Высшее образование начинает отделяться от школьного обучения и отличаться как профессиональной 
направленностью, так и фундаментальной подготовкой учащихся.
В первые европейские университеты будущие студенты стекались 
из самых разных земель. Каждая из них имела собственные языки 
и традиции. Поэтому одной из главных задач студенческой культуры 
было одновременно объединение школяров в единой корпорации 
с общими целями и ценностями и сохранение духа собственной 
местной культуры. Это требовало развития землячеств не только 
в качестве организации, облегчающей устройство на новом месте 
молодых людей из одной страны, приехавших учиться в другую, 
но и носителей определенных культурных кодов, связывающих студентов с родиной.
При этом вхождение в студенческую жизнь в значительной степени требовало порвать с этим кодом, научиться жить по иным правилам, быть готовым к тяготам учебы и трудностям быта. Ощущению 
разрыва школяра с прошлым служили церемонии посвящения в студенты, возникшие почти одновременно с университетами. По-другому 
быть просто не могло. Обряд посвящения в студенты воспроизводил 
7

не только ту часть инициации, которая практиковалась при переходе 
от одной возрастной группы в следующую. Он отразил трепетное 
состояние посвящаемого в момент своеобразного мистического вхождения в общество людей, обладающих определенными знаниями 
и умениями.
Посвящение в студенты впитало понимание двух этих сторон 
жизни, воплощаемых в инициации. Первую — возрастную, поскольку 
жизнь вне дома уже означала самостоятельное взрослое существование. Вторую — мистическую, поскольку университет был храмом 
знаний, доступным лишь избранным.
Инициации везде и всегда включали элементы жестокости, повергали испытуемого в состояние шока, проверяли его психику и физическую выносливость. Практика посвящения в студенты в этом 
смысле ничем от инициаций не отличалась. Она получила название 
депозиция (лат. depositio) и во многом копировала посвящения в монашество, рыцарство, купечество или ремесленничество. Вариаций 
этих действий было довольно-таки много, элементы озорства, комизма, театральности в них уживались с настоящими истязаниями. 
Хотя подробности посвящения в студенты доносят до нас источники довольно поздние, например пособие Manuale Scolarium конца 
XV столетия, можно предположить, что в более ранние периоды 
университетской истории издевательства, присущие данному обряду, 
были даже более жестокими. Посвящаемых старшие студенты били, 
им стригли ногти тупыми ножницами, их заставляли пить мочу1. 
Однако при этом участвующие в церемонии старались сохранить ее 
высокий смысл, связанный с доказательством школяра готовности 
служить науке2.
В каких-то университетах эта процедура подвергалась трансформации, отвечающей времени, а где-то оказывалась законсервированной. Так было в немецких и шведских университетах, где 
обычаи депозиции практически не менялись с конца ХV и до середины XVIII столетия. После представления декану новых студентов, он назначал время церемонии посвящения и ответственного 
преподавателя  — депозитора. Студенты получали шутовские 
атрибуты для украшения себя на  предстоящем мероприятии. 

Это могли быть яркие шляпы разных фасонов, предметы одежды 
преподавателя, клыки диких животных, которые надо было держать 
во рту, искусственные рожки и ослиные уши. Последнее отсылало 
к образу этого животного в поэзии вагантов, например в «Ослиной 
1	
Глаголева Е.В. Повседневная жизнь европейских студентов от Средневековья до эпохи Просвещения. М.: Молодая гвардия, 2014.
2	
Герье В.И. Лейбниц и его век // Соч. Владимира Герье. Т. 1–2. Санкт-Петербург: Печатня В. Головина, 1868–1871.
8

секвенции»1, трактам и панегирикам, восхваляющим ослов. Один 
из ярчайших примеров подобной литературы — созданный в шутливом ключе труд Caus Asini («Восхваление осла», 1629), принадлежащий перу одного из самых известных представителей голландского 
Возрождения Даниэля Хейнсиуса (1580–1655). Хейнсиус сначала 
был профессором поэтики Лейденского университета (нидерл. 
Universiteit Leiden). Позже, в 1612 г., его назначили «профессором 
политики» на первой в мире кафедре политологии. Закрепился образ 
осла и в праздничной школярской обрядности.
Отношение к студентам во время депозиции было подобным отношению к животным. Их сгоняли палкой в аудиторию, оскорбляли, 
высмеивали шутовскую внешность. Затем посвящаемые прослушивали лекцию о пороках и глупости студенчества, молодежи, важности 
его дисциплинировать с помощью учебы. Они должны были отвечать 
на разные вопросы, задаваемые в форме загадок. За каждый неверный 
или запаздывающий ответ посвящаемый получал по голове удар 
мешочком с песком. После завершения этой части церемонии студентам предстояло отказаться от свойственных им грехов. Удаление 
клыков изо рта символизировало отказ от обжорства, рогов — отказ 
от грубости, ослиных ушей — упрямства. В завершение студентам 
выливали на голову воду, что означало приобретение ими чистоты 
и избавление от вредных привычек. Получив сертификат о проведении обряда депозиции, они могли быть приняты в университет. 
Во многих германских университетах это свидетельство прохождения 
депозиции было документом, обязательным для допуска к занятиям2.
Особые отношения между студентами младших и старших курсов 
не прекращались и после посвящения в студенты. Эти отношения 
получили наименование «пеннализм» (нем. Pennalismus), от только 
поступивших в университеты пенналов (ср.-в.-лат., от лат. penna — 
перо). Проявления пеннализма впервые были зафиксированы около 
1600 г. в немецких университетах. Любопытно, что среди них выделялись лютеранские учебные заведения. В каждом учебном заведении были свои практики унижения новичков и собственные 
сроки, отводимые на то, чтобы они почувствовали весь груз обучения. 
Поскольку пеннализм затрагивал не только чувства, но и кошельки, 
то власти достаточно быстро стали реагировать на подобные усилия 
по «социализации» первокурсников. Уже в начале XVII в. в Йене, 
а затем и других университетских городах его начинают преследовать. Не всегда усилия властей были успешными. Например, в 1653 г. 
1	
Кобейльский П. Ослиная секвенция // Поэзия вагантов. М.: Наука, 1975. 
С. 371.
2	
«Удаление рогов и  копыт»: Удивительный ритуал посвящения студентов в средневековом университете. URL: http://www.kulturologia.ru/
blogs/260717/35399.
9

ландграф Вильгельм VI Гессен-Кассельский (1629–1663), известный 
как Вильгельм Справедливый, и реформаторский богослов Йоханнес 
Кроциус (1590–1659), ректор первого в Германии протестантского 
университета — Марбургского (нем. Philipps-Universität Marburg), — 
осудили практику пеннализма, но не добились ее искоренения. Пеннализм просуществовал в этом университете до XVIII в.1
В 1661 и 1662 гг. Виттенбергский (нем. Universität Wittenberg), 
Йенский (нем. Universität Jena, лат. Alma mater jenensis) и Лейпцигский 
(нем. Universität Leipzig) университеты заключили между собой картель. По этому соглашению они обязывались не принимать студентов, 
исключенных из других университетов за пеннализм. Позже к этим 
университетам присоединились другие высшие учебные заведения 
Германии. Это помогло избавиться от пеннализма. Но он не был лишь 
немецким опытом общения студентов разных курсов, а существовал 
и в других странах.
У студенческой корпорации были свои символы, имеющие не локальное университетское, а общее социальное значение. Среди них, 
безусловно, выделялся гимн «Гаудеамус» (лат. gaudeamus — возрадуемся). Название этой песни обычно дается по ее первому слову, 
но гораздо меньше известно ее настоящее наименование — De brevitate 
vitae («На скоротечность жизни»). Оно вполне объяснимо тем, что 
«Гаудеамус» восходит к жанру застольных песен вагантов — средневековых бродячих поэтов и певцов, среди которых были и студенты. 
Временем создания песни считается XIII или XIV в., а местом — 
либо Гейдельбергский (сейчас Гейдельбергский университет имени 
Рупрехта и Карла — нем. Ruprecht-Karls-Universität Heidelberg), либо 
Парижский университет (фр. Université de Paris). Немецкий сатирик, 
писатель, юрист, автор сатирического произведения «Корабль дураков» Себастьян Брант (1458–1521) упоминает гимн 1267 г. под 
названием Gaudeamus igitur.
В течение длительного времени эта песня передавалась устно 
от одного университетского города к другому. Поэтому она имеет 
множество вариантов. В печатном виде текст «Гаудеамуса» впервые 
появился только в 1776 г., а вскоре — в 1781 г. свободный писатель, 
теолог и публицист Христиан Киндлебен (1748–1785) придал гимну 
форму, сохранившуюся до настоящего времени. Есть версия, что 
известный мотив песни был предложен фламандским композитором 
Йоханнесом Окегемом (около 1425–1497). Начальные слова гимна 
1	
Shantz D.H. Between Sardis and Philadelphia: the life and world of Pietist court 
preacher Conrad Bröske (Studies in Medieval and Reformation Traditions). 
Leiden: Brill, 2008. Vol. 133. P. 18.
10