Российский метаэтнический менталитет в аспекте философского персонализма

А.А. ЛАГУНОВ
В.Н. ЮЩЕНКО
РОССИЙСКИЙ 
МЕТАЭТНИЧЕСКИЙ 
МЕНТАЛИТЕТ В АСПЕКТЕ 
ФИЛОСОФСКОГО 
ПЕРСОНАЛИЗМА
МОНОГРАФИЯ
Москва
ИНФРА-М
2025

УДК  141.144(075.4)
ББК  87.6
	
Л14
А в т о р ы:
Лагунов А.А., доктор философских наук, профессор, профессор 
кафедры философии и этнологии Гуманитарного института СевероКавказского федерального университета;
Ющенко В.Н., экстерн аспирантуры Северо-Кавказского федерального университета
Р е ц е н з е н т ы:
Нижников С.А., доктор философских наук, профессор, профессор 
кафедры истории философии Российского университета дружбы народов имени П. Лумумбы;
Глазков А.П., доктор философских наук, доцент, профессор кафедры философии, культурологии и социологии Астраханского государственного университета имени В.Н. Татищева
Лагунов А.А.
Л14	 	
Российский метаэтнический менталитет в  аспекте философского 
персонализма : монография / А.А. Лагунов, В.Н. Ющенко. — Москва : 
ИНФРА-М, 2025. — 189 с. — (Научная мысль). — DOI 10.12737/2163264.
ISBN 978-5-16-020219-8 (print)
ISBN 978-5-16-112747-6 (online)
Целью монографии является уяснение методологических подходов 
к осмыслению феноменов общественного сознания и коллективного менталитета. В ней предлагаются авторские интерпретации этих феноменов, 
основывающиеся на  мировоззренческих установках философского персонализма, предпринимается попытка концептуализации модифицирующихся под влиянием универсализационных процессов особенностей, 
свойственных российскому метаэтническому менталитету, а также анализируются современные вызовы отечественному общественному сознанию 
и риски, в них заключающиеся.
Предназначена для широкого круга читателей, интересующихся социально-философской проблематикой. Может быть полезна студентам, 
аспирантам и преподавателям философских и общегуманитарных подразделений вузов.
УДК  141.144(075.4)
ББК  87.6
©  Лагунов А.А., Ющенко В.Н., 
ISBN 978-5-16-020219-8 (print)
ISBN 978-5-16-112747-6 (online)
2025

Введение
В современном мире вследствие научно-технического прогресса, 
способствующего совершенствованию коммуникационных технологий, наблюдается усиление процесса универсализации общественного сознания, сказывающегося на всех областях социальной 
жизнедеятельности народов, исторически сформировавших уникальные социокультурные свойства, закреплявшиеся в коллективных 
менталитетах. Тенденция к универсализации всегда была присуща 
разнообразным этническим и метаэтническим культурам, поддерживавшим общение между собой и взаимно влиявшим друг на друга, 
однако в последнее столетие глобализационные процессы получили 
ярко выраженную направленность к формированию однополярного 
мира, и это ведет к росту социальной напряженности, к противодействию массовизации общественного сознания и к повышению 
интереса представителей народов планеты к собственной социокультурной специфике. Становится ясным, что глобализация, несмотря 
на свою необратимость, может реализовываться и в альтернативных 
вариантах; одним из них является становление и укрепление многополярного мира, в котором возможно единение многообразных 
и уникальных культур на основе взаимного доверия и сотрудничества. В качестве важнейших задач для каждого этноса (метаэтноса) 
сегодня определяются не только возрождение и развитие собственной 
социокультурной самобытности, но и усвоение, органическая переработка в соответствии с ментальными особенностями общечеловеческих идей, концептов, идеалов, смыслов общественной и личной 
жизни. Успешное решение этих задач может привести к реализации 
единственно возможного в современных условиях неконфликтного 
варианта развития глобализационных процессов, способствующего 
полноценной, действительно эффективной и взаимовыгодной для 
всех народов универсализации общественного сознания.
В наши дни становятся востребованными философские исследования, направленные на изучение феномена этнического (метаэтнического) менталитета, поскольку именно его конкретные и преемственные свойства во многом определяют социокультурную специфику 
больших субъектов общественно-исторического процесса — важнейших акторов осуществляющегося сегодня альтернативного варианта глобализации. Актуальными являются проблемы, связанные 
с выяснением общих принципов развития менталитета как целостной 
системы, с уточнением составляющих его элементов и определением 
факторов, вызывающих модификации ментальных свойств. Сегодня 
необходимо также осмысление механизмов взаимообусловленности 
3

конкретного менталитета и общественного сознания, а также закономерностей взаимовлияния различных коллективных менталитетов.
Для отечественной философии значимым является всестороннее 
исследование российского метаэтнического менталитета, преемственность которого в социально-историческом времени способствовала 
существованию российского общественного сознания как изменяющегося, но при этом сохраняющего свою целостность феномена. 
Выполнение таких исследований в совокупности с результатами, 
получаемыми в других областях социогуманитарного знания, позволит сформировать и аргументировать интегральный ретроспективный взгляд на развитие как всего российского метаэтноса, так 
и составляющих его этносов. Системное же видение исторических 
процессов, обусловивших выработку специфических социокультурных характеристик российского метаэтноса, является гарантом 
адекватного понимания современной ситуации и более точного социального прогнозирования.
В данной работе осуществлена попытка применения к анализу 
российского метаэтнического менталитета персоналистского методологического подхода, объединяющего исторически сформировавшиеся в философии объективистскую и субъективистскую парадигмы; в соответствии с этим подходом при построении социальной 
теории следует отталкиваться от личности как активно-творческого 
начала, конструирующего общественные реалии и, в свою очередь, 
зависящего от них. Научные результаты монографии могут способствовать приращению философского знания в области теоретического 
осмысления проблем, связанных с определением факторов формирования общественных менталитетов различного уровня, с уточнением 
закономерностей изменений последних под влиянием как внутренней 
социальной среды, так и внешних воздействий, с уяснением причин 
взаимообусловленности общественного сознания и этнического (метаэтнического) менталитета. Основные выводы и рекомендации, 
сформулированные в монографии, могут быть использованы для 
разработки и организации практических мероприятий местного, 
регионального и федерального масштабов, направленных на управляемое развитие приоритетных положительных свойств российского 
менталитета, на укрепление метаэтнической идентичности и совершенствование воспитательно-образовательной системы.
4

Глава 1. 
МЕТАЭТНИЧЕСКИЙ МЕНТАЛИТЕТ 
И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ
1.1. ФЕНОМЕН ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ
Тема общественного сознания стала занимать в социально-философских исследованиях важное место, начиная примерно с середины XIX в., когда органицистская картина мира пришла на смену 
механистической, благодаря чему стало возможным рассмотрение 
совокупности индивидуумов в качестве органической целостности, 
обладающей некоторыми конкретными свойствами, присущими всякому человеку: если, например, о «духе народов» говорилось и ранее, 
то совсем новым явилось утверждение о том, что общность может 
что-то осознавать. Приоритет в употреблении самого термина «общественное сознание» принадлежит К. Марксу и Ф. Энгельсу, в своем 
Манифесте Коммунистической партии спрашивавшим: «Нужно ли 
особое глубокомыслие, чтобы понять, что вместе с условиями жизни 
людей, с их общественными отношениями, с их общественным бытием изменяются также и их представления, взгляды, и понятия, — 
одним словом, их сознание?». Если в этом вопросе на новый термин 
мы можем выйти только косвенно (в нем речь идет об общественных 
отношениях, общественном бытии, и только подразумевается, что 
и сознание тоже общественное), то немного дальше он употребляется 
и прямо: «…общественное сознание всех веков, несмотря на все разнообразие и все различия, движется в определенных формах, в формах 
сознания, которые вполне исчезнут лишь с окончательным исчезновением противоположности классов»1.
Следует иметь в виду, что основоположники марксистской философии ввели в научное употребление понятие общественного сознания, руководствуясь не органицистскими принципами, которые 
в целом были им чужды, а логическими требованиями развиваемой 
ими в гносеологии «теории отражения», основанной на объективистских подходах к действительности: если в процессах познания объективный мир, окружающий и, по сути, сформировавший человека, 
отражается в его сознании, то и общественный мир (бытие) также 
должно отражаться в некоем общественном сознании. Разумеется, 
1	
Маркс К., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии. URL: https://
www.marxists.org/russkij/marx/1848/manifesto.htm (дата обращения: 
03.11.2023).
5

К. Маркс и Ф. Энгельс не были сторонниками механистических 
принципов, принятая ими диалектическая методология приводила к системным взглядам, мир уже не понимался как механизм, 
но и не воспринимался как организм; он осмысливался в качестве 
целостной системы, состоящей из взаимообусловленных частей — 
отсюда и стремление мыслителей вывести определенные формы 
общественного сознания.
Теория отражения имеет прочное и авторитетное основание 
в аристотелевской концепции истины, которая есть, согласно древнегреческому мыслителю, соответствие наших знаний действительности, окружающей нас. Понимание мира как всецело объективного, 
не зависящего от нашей воли и наших представлений о нем, напротив, 
обусловливающего все наше существование в нем, прямо вытекает 
из осознания человеком своей ограниченности и включенности как 
части в космическое целое, соответственно, из осознания полной 
подчиненности этому целому. Такое мировоззрение обычно называют космоцентрическим, оно было свойственно человеку на ранних 
стадиях общественного развития, присутствует оно и в современных 
коэволюционных и ноосферных концепциях. Однако уже в Античности, по крайней мере, со времен софистов и Сократа, философы 
обратились к осмыслению собственно самого человека, к выяснению 
возможностей его ограниченного познания. Они столкнулись при 
этом с апорией, которую много позже выразил Б. Паскаль: «Начни 
человек с изучения самого себя, он понял бы, что ему не дано выйти 
за собственные пределы. Мыслимо ли, чтобы часть познала целое? — 
Но, быть может, есть надежда познать хотя бы те части мироздания, 
с которыми он соизмерим? — Но в мире все так переплетено и взаимосвязано, что познание одной части без другой и всего в целом мне 
кажется невозможным»1.
Несмотря на возникающие непреодолимые трудности, проблема 
самопознания никогда не переставала волновать мыслителей, однако 
в целом европейская философия оставалась в надежном русле онтологизма и объективизма, полагалось очевидным то, что философ, рассуждая о своем месте в этом мире, должен исходить, прежде всего, из самого мира, из его сущностных оснований, и только после, определив 
их, строить антропологическую концепцию. Лишь с наступлением 
Нового времени стала набирать силу противоположная философская 
тенденция — гносеологизм, логически основанная на субъективизме. 
Ф. Бэкон и Р. Декарт, заложив традиции эмпиризма и рационализма 
как мощных оппонирующих друг другу направлений европейской 
философии, исходили, тем не менее, из одинаковых представлений 
о необходимости первичного обращения к субъекту, уяснения основных принципов его познавательной деятельности, свободной 
1	
Паскаль Б. Мысли. СПб.: Азбука-классика, 2004. С. 35–36.
6

от заблуждений; только строго определив доступные для человека 
границы «правильного» знания, считали они, можно переходить 
к осмыслению внешнего мира — мира, разумеется, уже ограниченного 
самим человеком: теперь, заметим, не мир ограничивал человека, 
а человек стал ограничивать мир. Знаменательным венцом такого 
ограничения стал «коперниканский переворот», осуществленный 
в философии И. Кантом, утверждавшим, что отныне снимается 
необходимость сообразовывать понятия со своими предметами: 
«…наоборот, предметы, т.е., что одно и то же, опыт, служащий единственным источником познания предметов (как данных), сообразуется с этими понятиями»1.
Следует отметить, что как эмпиризм, так и рационализм вполне 
логичным образом привели европейскую философию к агностическим выводам. Позитивизм, зародившись в общих рамках рационалистической традиции, солидаризировался с выводами эмпиристов о том, что достойны внимания исследователя только факты, 
из которых можно получить сугубо техническое, полезное «знание, 
как?»; метафизические же вопросы даже не оспаривались, они просто 
выводились за рамки научной деятельности. Если же учесть, что 
на протяжении тысячелетий понятия метафизики и философии или 
отождествлялись, или, во всяком случае, первое признавалось несомненным основанием для второго, то нужно согласиться, что диагноз, 
поставленный Н.А. Бердяевым современной ему философии — гносеологический кризис — был вполне справедлив: «Вся новейшая 
философия, — писал он, — последний результат всей новой философии — ясно обнаружила роковое свое бессилие познать бытие, 
соединить с бытием познающего субъекта. Даже больше: философия 
эта пришла к упразднению самого бытия, к меонизму, повергла познающего в царство призраков. Критическая гносеология начала 
проверять компетенцию познания и пришла к тому заключению, что 
познание не компетентно связать познающего с объектом познания, 
с бытием»2.
Стало ясно, что объективизм и субъективизм в своих крайних 
проявлениях есть только тезис и антитезис, выражающие противоречивое развитие познавательного процесса и требующие конструктивного синтеза своих противоположных основоположений. С одной 
стороны, приходило осознание несправедливости игнорирования 
окружающего человека мира, опосредующего его жизнедеятельность 
и вполне объективно на нее влияющего. С другой, невозможно было 
совсем не учитывать в мировоззренческих построениях творческую 
активность этого человека и признать полную детерминированность 
социальных процессов (даже в марксизме с его утверждениями 
1	
Кант И. Критика чистого разума. Ростов н/Д.: Феникс, 1999. С. 21.
2	
Бердяев Н.А. Философия свободы. М.: АСТ, 2004. С. 11.
7

об объективности законов исторического развития, предопределяющих исторические судьбы общностей, оставалось место для «роли 
личности в истории», заключавшейся в способности ускорить или 
замедлить социально-исторические процессы).
Именно таким синтетическим образом наметился переход к новым 
типам философского мышления, направленным на преодоление 
субъект-объектного противоположения, логически требующего акцентирования исследовательского внимания или на субъекте, или 
на объекте; приоритетным стало прояснение проблематики их взаимной обусловленности. И если неклассический тип философствования (согласно концепции типов научной рациональности, разработанной В.С. Степиным1) стал реакцией «на несоразмерность абстрактного субъекта классики конкретным индивидам, абстрактного 
объекта — эволюции природы», то современный переход к постклассическому типу сопровождается преодолением «трудности моральнопсихологического характера: по сути необходимо сделать нормой 
практику перехода за границы обычных представлений и понятий, 
за рамки личностного опыта, за пределы индивидной субъективности. 
Преодоление этих личностно-психологических барьеров, скрыто 
присутствовавших в философско-методологической работе, фактически и означает наступление постклассического этапа и оформление постклассического типа философствования», сталкивающегося 
с проблемой «своеобразного синтеза метафизических реконструкций 
и повседневного опыта людей»2.
Как видим, совсем не случайно в современной социальной философии стали востребованными исследования, относящиеся к разработке понятия общественного сознания. Возникла необходимость 
преодоления как объективистских, детерминистических, так и субъективистских, склонных к биологизаторству и волюнтаризму, установок, характерных для работ по этой проблематике, написанных 
в рамках классического и неклассического типов философствования. 
Однако множество мировоззренческих (философских) подходов, 
свойственных исследователям, не позволяет прийти к единой точке 
зрения по поводу сущности общественного сознания и механизмов 
его трансформации — что, собственно, является нормальным явлением с точки зрения постклассического типа научной рациональности. Исследователь, приступая к работе, должен определить те рационально не доказуемые аксиоматические принципы, которых он 
будет неукоснительно придерживаться в дальнейшем. Важно отме1	
См.: Степин  В.С.  Теоретическое знание. Структура, историческая эволюция. М.: Прогресс-Традиция, 2000. 744 с.
2	
Кемеров В.Е.  Типы философствования: классический, неклассический, 
постклассический. URL: https://gtmarket.ru/concepts/7062 (дата обращения: 07.10.2020).
8

тить, что необходимость такой операции диктуется не недостатком 
рачительности самого исследователя, не желающего искать прочные, 
доказуемые, единственно верные основания своего знания, а принципиальной аксиоматичностью самого человеческого знания: рано 
или поздно ученый подходит к непреодолимому далее когнитивному 
пределу, эмпирические средства уже не могут ему помочь, и он вынужден прибегнуть к умозрительным средствам познания, исконно 
являвшимся достоянием метафизики. Причем в соответствии с известным «парадоксом познания», чем больше мы приобретаем знаний 
и опыта относительно окружающей действительности, тем больше 
становится и того, чего мы о ней не знаем, следовательно, все чаще 
возникает необходимость прибегать к принципиально недоказуемым 
положениям — аксиомам.
В данной работе при концептуализации проблематики, связанной 
с феноменами общественного сознания и менталитета, мы будем руководствоваться методологическими принципами, выработанными 
в рамках персоналистского социально-философского подхода. Под 
персонализмом как философским направлением обычно понимается «теистическая тенденция в философии, в которой личность и ее 
духовные ценности признаются высшим смыслом земной цивилизации». К ней относят учения Ф. Шлейермахера, впервые употребившего сам термин «персонализм», Ф. Якоби, А. Олкотта, Ш. Ренувье, 
Л. Прата, М. Шелера и др. Российский персонализм берет свое начало 
с Ф.М. Достоевского, в русле этой тенденции писали Н.А. Бердяев, 
Л.И. Шестов, Н.О. Лосский, С.Н. Булгаков1. Но и в метафизике всеединства, родоначальником которой явился В.С. Соловьев, четко 
просматривается не тождественный субъективизму персонализм: 
«Персоналистические интенции российской метафизики всеединства 
имели своей основой метафизическую гипотезу о личностном характере самого бытия, в том числе и бытия Абсолютного… На идею универсальности личностного бытия опирался Вл. Соловьев, когда писал 
об Абсолютно Сущем субъекте бытия, а Л. Карсавин — о “высшем 
субъекте” и “Абсолютной Индивидуальности”»2.
Однако понимается персонализм и в более широком смысле, как 
философская установка, признающая личность в качестве высшей 
формы бытия человека — сюда одинаково войдут и религиозные, 
и светские социально-философские концепции, в которых понятие 
личности является основополагающим. И хотя дефиниции этому 
понятию даются здесь различающиеся между собой, что опять же 
зависит от конкретных мировоззрений мыслителей, тем не менее 
1	
Вдовина И.С. Персонализм // Новая философская энциклопедия: В 4 т. 
Т. 3. М.: Мысль, 2010. С. 222–223.
2	
Сербиненко В.В., Гребешев И.В. Русская метафизика XIX–XX веков. М.: 
Руниверс, 2016. С. 622.
9

можно говорить о наличии у них единого методологического подхода — персоналистского, отталкивающегося при построении картины мира от личности и, соответственно, имеющего ее в качестве 
одного из главных предметов исследования.
Различие дефиниций понятия личности у мыслителей, придерживающихся персоналистского социально-философского подхода, 
ставит перед нами задачу авторской интерпретации этого понятия. 
Прежде всего обратимся к рассмотрению понятий личности и индивидуальности. На наш взгляд, эти понятия соотносимы между собой, 
что предполагает и их различие: всякая личность есть индивидуальность, но не всякая индивидуальность есть личность. Подчеркнем, 
что индивидуальность, под которой в самом общем смысле следует 
понимать совокупность всех характеристик человека, от-личающих 
(делающих отдельным лицом) его от других, трудно представима 
в законченном виде вследствие того, что процесс индивидуализации 
продолжается на протяжении всей жизни индивида, никогда не теряющего способности самосовершенствования. С точки зрения А. Бергсона, «индивидуальность никогда не бывает завершенной и зачастую 
трудно, а иногда и невозможно сказать, что такое индивид, а что им 
не является; но жизнь тем не менее ищет путей к индивидуальности 
и стремится создать системы, естественным образом изолированные, 
естественным образом замкнутые». Мыслитель утверждал, что неправомерно сравнивать живое существо с предметом, поскольку «живой 
организм есть нечто такое, что длится. Его прошлое целиком продолжается в настоящем, присутствует и действует в нем»1. Если качественность неорганического предмета вполне стабильна (хотя и она 
изменяется — например, когда предмет разрушается под действием 
времени), то качественность всякого живого существа, и тем более 
человека подвержена определенной динамике, легко поддающейся 
фиксации.
Индивидуальность, как было сказано, от-личает индивида, дает 
ему возможность выделиться из массы других и стать личностью, 
вступив с ними во взаимные отношения и действия. По М. Буберу: 
«Индивидуальность выявляет себя, обособляясь от других индивидуальностей.
Личность выявляет себя, вступая в отношение с другими личностями.
Первая есть духовная форма природной разъединенности, 
вторая — природного единства»2. Здесь перед нами — очень важный 
момент дистинкции понятий индивидуальности и личности как разнонаправленно действующих духовных форм: если индивидуальность 
позволяет личности быть, выделяя ее из общности, то бытие личности 
1	
Бергсон А. Творческая эволюция. М.: Кучково поле, 2006. С. 50–51.
2	
Бубер М. Я и Ты. М.: Высш. шк., 1993. С. 39–40.
10