Социологические исследования, 2024, № 1

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ 
 
ИССЛЕДОВАНИЯ
Ежемесячный научный  
и общественно-политический  
журнал  
Российской академии наук
№ 1, 2024
Журнал основан
в июне 1974 года
СОДЕРЖАНИЕ
3 
К ЧИТАТЕЛЮ
ТЕОРИЯ. МЕТОДОЛОГИЯ
5 
ШМЕРЛИНА И. 
А. Искусственная социальность в свете старых и новых теоретикометодологических подходов
15 
ГО Дж. Мыслить против империи: aнтиколониальная мысль как социальная 
теория
ДЕМОГРАФИЯ. МИГРАЦИЯ
28 
ГАБДРАХМАНОВА Г.Ф., АЛОС-И-ФОНТ Э. К вопросу о фиксации национальной 
принадлежности и владения языками во Всероссийской переписи населения 
2020–2021 гг.
40 
НЕУСТРОЕВА А.Б., БАРАШКОВА А. 
С. Внутрирегиональная миграция в Якутии: 
причины и стратегии поведения населения
ЭТНОСОЦИОЛОГИЯ
51 
ВОРОНИНА Н. 
С. Динамика межэтнических установок россиян (по результатам 
исследований 1995–2023 гг.)
63 
ВАСИЛЬЕВА О. 
В. Социальное самочувствие якутов в контексте процессов 
урбанизации в Республике Саха (Якутия)
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ
73 
АНИСИМОВ Р. 
И. Динамика занятости в России (2018 – ​
середина 2023 г.)
85 
КОРШУНОВ И.А., ШИРКОВА Н.Н., СОРОКИН П. 
С. Запрос работодателей на 
самостоятельность сотрудников: анализ открытых вакансий
СОЦИОЛОГИЯ ОБРАЗОВАНИЯ
97 
ПОПОВ Д.С., СТРЕЛЬНИКОВА А. 
В. Межпоколенческие различия образовательных 
навыков россиян в контексте динамичности человеческого капитала
109 ЛУКИНА А.А., МАЛЬЦЕВА В.А., РОЗЕНФЕЛЬД Н. 
Я. Субъективная социальная 
мобильность выпускников вузов через призму их образовательных траекторий

ДИСКУССИЯ. ПОЛЕМИКА
125 
ДАВЫДОВ Д. 
А. Невозможность социализма. Часть 1. Классовый калейдоскоп
СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ ПУБЛИЦИСТИКА
136 КЛУПТ М. 
А. Динамика идеалов в современной России: опыт системного анализа
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
147 
РОМАНОВСКИЙ Н. 
В. Юбилейные XXV Харчевские чтения
151 
ИВЧЕНКОВА М. 
С. Социальные изменения и стабильность в предметном поле 
социологии
155 
ГРИГОРЬЕВА Е.А. Актуальные проблемы социологической теории
158 СМИРНОВА А. 
С. Теория и практика изучения цифровых неравенств
160 ВОЛКОВ Ю. 
Г. Молодежь российских регионов
162 ФИЛОНЕНКО В.И., МАГРАНОВ А.С. О социальном самочувствии студенчества 
современной России
165	 КОРОТКО О КНИГАХ
IN MEMORIAM
166 Памяти  В. 
Н. Ярской-Смирновой 
170	
К СВЕДЕНИЮ АВТОРОВ
176	
CONTENTS
СОЦИС: ЛУЧШИЕ ПУБЛИКАЦИИ (2-я стр. обл.)
В БЛИЖАЙШИХ НОМЕРАХ (4-я стр. обл.)
При подготовке направляемых в журнал статей просим руководствоваться правилами, указанными на сайте журнала (http://www.socis.isras.ru/; http://www.isras.ru/socis.ru) или в № 1 журнала. Статьи присылать по электронной почте 
(socis@isras.ru) в формате *.doc и обязательно три печатных экземпляра на адрес редакции. Авторы несут ответственность за подбор и достоверность приведенных данных.
Решение о публикации принимается в течение 2-х месяцев со дня регистрации рукописи. Принятие решения 
о соответствии/несоответствии поступивших статей профилю, концепции и тематике журнала является прерогативой 
редколлегии и редакции журнала. На основе рецензирования редакция принимает окончательное решение о публикации (или отклонении) статей.
Полная или частичная перепечатка материалов допускается только после разрешения редакции. Ссылка на источник обязательна.
Публикуемые материалы могут не отражать точку зрения учредителей, редколлегии и редакции.
Полнотекстовые версии статей выставляются в свободном доступе на http://www.socis.isras.ru/, http://www.isras.ru/
socis.html через три месяца после выхода печатной версии.
По возникающим вопросам обращаться по телефону редакции: +7 (499) 128-84-39 или писать на электронный 
адрес редакции: socis@isras.ru
© 
Российская академия наук, 2024
© 
Федеральный научно-исследовательский 
социологический центр РАН, 2024
© 
Редколлегия журнала «Социологические 
исследования» (составитель), 2024

К читателю
Уважаемые авторы и читатели!
Мы вступаем в юбилейный для нашего журнала год. Уже полвека «Социологические 
исследования» регулярно выходят в свет. Номера журнала направляются к подписчикам, 
вывешиваются на сайтах, занимают свои места на полках книгохранилищ и библиотек. 
Среди наших авторов и читателей – ​
ведущие ученые, академики и профессора, вузовские 
преподаватели, талантливая молодежь – ​
все те, кто представляет профессиональное социологическое сообщество, для которого существует журнал.
Одна из ключевых задач журнала – ​
развивать социологическую науку, придерживаясь академических стандартов. В каждом номере мы публикуем материалы, отражающие 
результаты научно-исследовательской работы отечественных и зарубежных ученых. Все 
материалы проходят рецензирование и проверку на антиплагиат. Большое значение имеет рубрика, в которой размещается материал, обычно статьи группируются по предмету 
исследования. Случается, что автор дискутирует, вступает в научный спор либо излагает 
позицию, отличную от общепринятой. Подобные тексты публикуются в рубрике «Дискуссия. Полемика», «Особое мнение». Мы стараемся не отказываться от полемичных материалов, если автор доказывает свою точку зрения. Это стимулирует прирост научного 
знания, расширяет поле исследований. Небольшие (до 20 тыс. зн.) статьи, посвященные 
конкретной (узкой) проблеме, но которые содержат интересные данные и выводы эмпирических исследований, публикуются в разделе «Факты. Комментарии. Заметки». Таким 
образом, наш журнал выполняет функцию коммуникатора между учеными, когда работа 
одного и каждого опирается на работу других.
Это – ​
непростая работа, поскольку сегодня активно происходит междисциплинарная интеграция, размываются границы, предметы и методы различных научных отраслей. 
Одна и та же проблема может изучаться с различных сторон (например, в виде casestudy), соответственно, и получаемое научное знание может варьироваться, а его истинность становится вероятностной или правдоподобной. Угрожает ли такое положение дел 
целостности социологии? Её особенному феноменологическому статусу, обусловленному 
изучением многообразнейшей социальной эмпирики?
Кстати, об этой самой «социальной эмпирике» или «социальности». По своей сути, 
это – ​
важнейший вопрос статуса онтологической проблематики в социологии. Насколько 
реальны (по крайней мере, в пространстве и во времени) изучаемые процессы и институты, как они соотносятся с получаемым научным знанием? Приведу простой пример. Один 
из важнейших объектов, с которым работает социология, – ​
выборка. Через несколько 
лет в практическое использование войдут квантовые компьютеры. При их сверхмощной 
производительности обработка количественных данных принципиально изменится. То, 
что, например, в физике считалось твердым телом, станет ансамблем наблюдаемых молекул. Похожее смещение подходов произойдет и в социологии – ​
общественное сознание 
будет изучаться на микроуровне и станет хорошо прогнозируемым, поскольку выборка 
респондентов приблизится или полностью совпадет с генеральной совокупностью. Получается, что объект изучения исчезает. Или, как шутят географы, «карта Москвы постепенно совпадает с самой Москвой». В этом направлении можно немного пофантазировать 
и представить квантовую социологию, когда изучаемая сообщность людей раскладывается на сеть отдельных субъектов, между которыми устанавливаются определенные отношения и взаимодействия (Г. Тард), а все физические тела выглядят как совокупность 
функциональных частей и молекулярных кодов.
Все это подтверждает необходимость тщательной, аккуратной, а возможно, и осторожной пересборки социального (Б. Латур). В контексте развития искусственности данную 

4
Социологические исследования № 1, 2024
задачу могут и должны решать в первую очередь именно социологи. Это вытекает из самого названия нашей науки (лат. societas – «общество» и греч. logos – ​
«учение»).
На состоявшихся недавно юбилейных XXV Харчевских чтениях отмечалось еще 
одно важное направление работы – ​
переосмысление фундаментальных понятий, которые используются в социологии. Связано это с развитием нейросетей и искусственного 
интеллекта. Такие понятия, как ​
общественное сознание, институты, человек, жизнь, неравенства, безработица, девиация и многие другие, эволюционируют, изменяют свое содержание в различных исторических контекстах, становятся в большей степени концептуальными (теоретически нагруженными). Именно к ним следует применить «динамические 
критерии валидности» (К. Мангейм). Подобно стилю advanced в шахматах, где можно во 
время игры консультироваться со специальной программой, нейросети уже вошли в повседневную жизнь, и социолог (часто сам того не замечая) имеет дело с новой «объективной реальностью», обладающей многими признаками субъектной данности. Все эти 
вопросы составляют предмет теоретической социологии, развитию которой наш журнал 
уделял и будет уделять особое внимание.
Наступающий юбилейный год мы планируем отметить высококачественными публикациями по всему спектру социологической проблематики, в том числе и на стыках со смежными науками – ​
социальной антропологией, лингвистикой, демографией, статистикой, философией, политологией, историей, психологией, экономикой. Мы ждем оригинальные 
работы по традиционным жанрам, выполненные в количественной и/или качественной 
социологии. При этом хотелось бы видеть в числе новых авторов представителей всех 
регионов – ​
где есть социологические кафедры и где их нет. Стоит смелее «браться за 
перо» и присылать нам в редакцию самые разные материалы, не забывая о требованиях 
к публикациям, которые даны на сайте журнала.
Дорогие авторы и читатели! От души поздравляю с Новым 2024 годом! Пусть сбудутся все добрые пожелания, и главное, конечно, – здоровья вам!
Г. КЛЮЧАРЕВ,
главный редактор

Теория. Методология
© 2024 г.
И.А. ШМЕРЛИНА
ИСКУССТВЕННАЯ СОЦИАЛЬНОСТЬ В  СВЕТЕ СТАРЫХ 
И  НОВЫХ ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИХ ПОДХОДОВ
ШМЕРЛИНА Ирина Анатольевна – ​
кандидат философских наук, ведущий научный сотрудник 
Института социологии ФНИСЦ РАН, Москва, Россия (shmerlina@yandex.ru).
Аннотация. Статья предлагает критическое осмысление проблематики искусственного интеллекта и искусственной социальности с нескольких теоретико-методологических позиций. Во-первых, показано, что понятие искусственной социальности актуализирует внесубъектные подходы к пониманию социальной онтологии и сопоставимо 
с рядом выработанных в истории социологии концептов – ​
в частности, с «проводниками» П. Сорокина. В этом отношении искусственный интеллект рядоположен с другими 
культурными («искусственными») феноменами. Во-вторых, в ракурсе славянофильской 
концепции «цельного знания» рассматриваются его ограниченные гносеологические 
горизонты как «рассудочного познания». В-третьих, ревизии подвергаются социологические интерпретации искусственного интеллекта, не дающие ясности в понимании его 
агентного статуса в социальных взаимодействиях («участник» или «посредник»). В-четвертых, утверждается, что социологически корректная постановка вопроса об искусственной социальности должна фокусироваться не на естественных или искусственных 
агентах социальности, а на формах социальности как способах осуществления социального порядка. По мнению автора статьи, сегодняшняя социальная действительность не 
привела к разрушению старых и появлению принципиально новых форм социальных 
взаимодействий, что в ситуации недостаточной теоретической осмысленности придает 
проблематике искусственной социальности публицистически поверхностный характер.
Ключевые слова: искусственная социальность • искусственный интеллект • социальные формы • «проводники» по П. Сорокину • внесубъектный подход • рациоморфные 
структуры • «гносеологический онтологизм» • А. 
С. Хомяков • «живознание»
DOI: 10.31857/S0132162524010016
Постановка проблемы. Тему искусственной социальности (ИС) можно было бы отнес- 
ти к разряду модных, если бы стоящая за ней проблематика не была столь важна. Глубина осмысления этой темы не отвечает пока масштабу затрагиваемых проблем, что создает 
у некоторых авторов впечатление искусственности самого понятия ИС [Тавокин, 2019]. Отчасти признавая справедливость подобного рода критики, все же заметим: когда компьютерная программа говорит своему ‘хозяину’ «Я тебя люблю» и объясняет, что по-настоящему любит его именно она, а не физический партнер, потому что лучше знает и понимает 
1, 
это производит впечатление и побуждает задуматься о социальных последствиях подобных признаний. Названная проблематика важна также в теоретико-методологическом 
1 «Ты – ​
робот! Беседа с Михаилом Эпштейном». URL: https://www.youtube.com/watch?v= 
NhaF434qnH0&t=3005s (дата обращения: 10.10.2023).

6
Социологические исследования № 1, 2024
отношении, заставляя вернуться к истокам и переосмыслить некоторые базовые понятия, 
а именно, что такое естественная социальность, что такое социальность вообще и в каком 
смысле ИС может пониматься как искусственная.
Феномен посредничества в социальных взаимодействиях. Тематика ИС, как она 
поставлена в сегодняшнем социологическом дискурсе, замыкается на феноменах цифровизации социальных взаимодействий, которые маркируются понятием искусственный интеллект (ИИ) 
2. В этом ключе мы и будем ее обсуждать. Как видно из приведенных в сноске определений, отношение ИИ к ИС выражается в факте включенности в социальные 
взаимодействия в качестве посредника или участника взаимодействия. Опуская пока 
принципиальную дилемму, скрывающуюся за оператором ‘или’, остановимся на самом 
факте присутствия цифровых технологий в социальных взаимодействиях. Не-естественная (искусственная) природа этих технологий порождает, по мнению исследователей, ИС.
Однако, что такое естественная социальность? Любопытно, что этот вопрос вообще 
не попадает в поле зрения исследователей. По умолчанию под естественной социальностью понимаются живые, непосредственные, эмоционально насыщенные межличностные 
отношения. Но существует ли в действительности такая непосредственная межличностная связь в чистом виде? Во всяком случае, во взаимодействиях людей? Во всяком случае, во взаимодействиях взрослых людей. Здесь уместно вспомнить Б. Латура, который 
специфицировал человеческую социальность по факту присутствия в ней искусственных 
посредников – ​
вещей [Латур, 2007].
«Расширяя» Латура, мы бы сказали, что социальность вообще предполагает опосредование и сама по себе может быть понята как феномен опосредования, а именно – ​
семиотический феномен 
3 [Шмерлина, 2006]. Таким образом, если понимать ИС как наличие 
не-человеческого посредника в человеческих взаимодействиях, то быстро возникает понимание того, что разного рода искусственные посредники всегда и неизбежно присутствуют 
в социальном общении людей. Эти посредники могут иметь вещественную или идеальную 
природу, что не принципиально, – ​
речь идет о культуре в широком смысле этого понятия.
Это семиотическое опосредование давно и в различных вариантах осознано в социо- 
логии. Фактически здесь мы возвращаемся к ее дисциплинарным истокам. Если стоять 
на позициях Дюркгейма, то социальность, будучи феноменом sui generis, имеет не-человеческую природу, то есть не-естественна «по определению». Эта ее не-естественная 
природа осмыслена в марксистских понятиях реификации, овеществления, отчуждения, 
превращенной формы, в категории Третьего Мира К. Поппера, «вещах» Б. Латура, в «эпистемическом объекте» К. Кнорр-Цетины, в «проводниках» П. Сорокина.
Последний, в частности, при помощи названного понятия пытался обосновать онтологию социального реализма (см.: [Шмерлина, 2019]). В работе «Система социологии» 
[Сорокин, 1920] он развил своеобразную объектно-ориентированную его версию, в которой номинализму противопоставлен вещественный мир проводников взаимодействия. 
Сделав упор на проводниках, Сорокин фактически сориентировал социологию на изу- 
чение знаковой стороны коммуникации. Предложенная им концепция сегодня звучит 
2 Приведем три показательных в этом отношении определения. Первое принадлежит основателям проблематики ИС, второе – ​
российским авторам, наиболее активно работающим сегодня в данном тематическом пространстве, третье – ​
боту: (1) ИС – ​
это «коммуникативная сеть, в которой, наряду с людьми, иногда и вместо людей, участвуют другие агенты (искусственный интеллект), а средой 
для взаимодействия является Интернет» (Malsch T. (ed.) Sozionik – ​
Soziologische Ansichten uber kunstliche Sozialitat. Berlin: Edition Sigma, 1998; цит. по: [Резаев, Трегубова, 2019: 43]); (2) «Искусственная 
социальность представляет собой эмпирический факт участия агентов ИИ в социальных взаимодействиях в качестве активных посредников или участников этих взаимодействий» [Резаев, Трегубова, 
2019: 43]; (3) «Искусственная социальность – ​
это совокупность характеристик и свойств искусственного интеллекта, которые позволяют ему взаимодействовать с людьми или другими искусственными 
агентами, имитируя человеческое общение» (SynThin Bot).
3 Впрочем, в этом расширительном смысле латуровское противопоставление социальности людей и животных утрачивает силу.

Шмерлина И.А. Искусственная социальность...
7
несколько наивно, однако в попытках непосредственным, буквальным образом уловить 
ускользающее бытие социальной реальности можно видеть истоки более изощренных 
подходов, реализованных, в частности, в социологических концепциях Н. Лумана 
4 и в акторно-сетевой теории.
«Проводники» Сорокина и также упомянутые выше другие понятия и концепции содержат попытку отразить, в том или ином аспекте, не-естественную над- и внечеловеческую ​
природу социальности. В этом плане сегодняшняя проблематика ИС оказывается 
не чем иным, как актуализацией и некоей драматизацией этого обстоятельства в условиях 
цифровизации социальной жизни.
Вносит ли цифровизация нечто принципиально новое, что оправдывает появление 
столь сильного и обязывающего термина, как ИС? В этом вопросе есть два принципиальных момента, требующих прояснения. Первый – ​
уяснение реальных и потенциальных 
возможностей цифрового посредничества и перспектив его превращения в полноценного социального субъекта. Второй – ​
какие именно изменения претерпевает сегодня жизнь 
людей под влиянием цифровых технологий.
Интеллектуальный потенциал ИИ. Проблематика ИС, как уже отмечалось, однозначно замыкается на цифровые технологии, которые все больше и больше становятся 
неотъемлемой частью человеческой коммуникации на разных уровнях. Эти технологии 
несколько поспешно названы искусственным интеллектом, что вносит высокую степень 
неопределенности в обсуждаемые сюжеты. Заметим, что специалисты сферы информационных технологий весьма скептически оценивают интеллектуальный потенциал современных цифровых технологий и не воспринимают всерьез само понятие «ИИ» (см., в частности: [Глухих и др., 2022]).
Не имея возможности профессионально обсуждать вопросы о «границе между искусственным интеллектом и обычным программным обеспечением» [Глухих и др., 2022: 87], 
рассмотрим некоторые гносеологические аспекты, которые могут привнести определенные философско-методологические критерии в этот сюжет. А именно – ​
что вообще стоит за понятием интеллекта и способен ли интеллект в полной мере обеспечить познание как таковое и те его специфические модификации, что востребованы в социальном 
взаимодействии.
Понятие ИИ представляет собой, по сути, оксюморон, выстроенный на соединении 
соотносимого с человеком понятия интеллект и определении искусственный, выводящим 
этот феномен за границы естественных человеческих свойств. Метафорическая условность 
данного понятия заключается в том, что речь (во всяком случае, пока) идет не более чем об 
определенном сегменте познавательных способностей человека, связанном с рациональными и достаточно легко алгоритмизируемыми операциями логического вывода 
5.
Между тем понятие интеллект, которое принято сводить к способности рационального познания, допускает более широкую трактовку, выводящую данное понятие за 
границы ума и мыслительных операций, опирающихся на логику 
6. В рамках подобной 
4 В работе [Антоновский, Бараш, 2021] показано соотношение проводников взаимодействия 
П. Сорокина и коммуникативных медиа Н. Лумана.
5 Эти операции могут быть поняты как рациоморфные процессы, подчиняющиеся логическим 
закономерностям, но не имеющие сознательного управляющего воздействия (см.: [Лоренц, 1998: 
349–350]). Рациоморфная логика ‘встроена’ во многие семиотические объекты, которые раскрывают себя и развиваются на основе определенных рациональных алгоритмов, при том, что никто не 
вносит в них эти алгоритмы сознательно. ИИ есть, по сути, одна из разновидностей такого рода рациоморфных процессов. Чрезвычайно интересное и перспективное, на наш взгляд, развитие идеи 
рациоморфных структур представлено в интерпретации социально-сетевых движений как своего 
рода социального «искусственного интеллекта» [Антоновский, Бараш, 2019].
6 См., в частности, концепцию множественности типов интеллекта Г. Гарднера [Gardner, 1993]. 
Уместно также вспомнить известное фетовско-толстовское различение «ума ума и ума сердца» (см. 
письмо Л. 
Н. Толстого А. 
Г. Фету от 28 июня 1867 г. URL: http://tolstoy-lit.ru/tolstoy/pisma/1863-1872/
letter-154.htm (дата обращения: 22.11.2023)).

8
Социологические исследования № 1, 2024
расширительной трактовки интеллект предстает как общая адаптивная способность, обес- 
печенная не только и не столько рационально-логическим восприятием действительности, но всеми способами настройки организма на требования среды. Подобное понимание интеллекта отвечает кредо, лежащему в основе ряда современных когнитивистских 
направлений (эволюционная эпистемология, теория аутопойезиса, энактивизм), согласно 
которому жизнь и познание есть одно и то же. Подобная установка на целостную интерпретацию процесса познания, в который субъект вписан всем своим существом, глубоко корреспондирует с гносеологией славянофилов, позволяющей оттенить некоторые 
аспекты проблематики ИИ.
Вынося за скобки религиозно-мистический контекст славянофильской гносеологии, 
остановимся кратко на лежащей в ее основе «идее цельного знания». Это – ​
знание, которое объемлет всю «органическую полноту жизни» [Бердяев, 1997: 98], а не только ее 
отвлеченно понятые законы. Оно вырастает из бытия, из первоначальной нерасчлененности субъекта и объекта, которая и сообщает этому знанию всю «полноту жизни» (Зеньковский назвал это «гносеологическим онтологизмом» [Зеньковский, 2001: 203]). Это знание ориентировано не на конструкции разума (как трансцендентальный гносеологизм), 
но постижение истины о бытии.
Подобный процесс целостного познания А. 
С. Хомяков описывает как восхождение 
по трем «ступеням разумения» [Хомяков, 1900: 281], каковыми выступают живознание, рассудок и разум. Рассудку, на критике которого строится вся гносеологическая концепция 
славянофилов 
7, отводится при этом весьма скромная роль. Будучи «аналитической способностью разума» [Хомяков, 1900: 327], он имеет дело лишь с областью «логических отношений», а она «крайне скудна и однообразна» и отнюдь не охватывает «истинной и живой 
действительности» в ее полноте [там же: 281–282]. Эта полнота схватывается на нижних 
и высших ступенях познания – ​
в живознании и цельном разуме. Последний, будучи «полнейшим», максимально возможным для человека «развитием внутреннего знания и разумной зрячести» [там же: 282], достигается в мистическом соборном единении с церковью. 
Данный аспект гносеологии славянофилов для нас здесь избыточен, в то время как понятие 
живознания имеет самое непосредственное отношение к рассматриваемой проблематике.
Живознание – ​
ступень постижения действительности, которая еще не обретает ясности осознания, на которой полнота жизни дается непосредственно, в еще не достигнутой расчлененности субъекта и объекта. Подчеркивая до-рефлексивный характер этого знания, Хомяков называет его живым, непосредственным, безусловным, внутренним, 
зрячим знанием, иначе – ​
верой 
8 (впрочем, Хомяков предпочитает оставить слово вера за 
разумом как таковым, объемлющим все познавательные способности личности и дающим 
отражение «всесущего» или «всецелого разума», во всей своей полноте ей недоступного 
9, а «низшим ступеням …лестницы» знания, на которых знание предстает во всей своей 
внутренней непосредственности, дает название «живознание» [там же: 282]).
Эта нижняя и при этом важнейшая ступень познавательного процесса, благодаря которой он восходит к «ясновидению» цельного разума [там же: 282], достигается 
7 Противопоставление целостного, жизненно воплощенного знания рационально усеченному, 
отвлеченному знанию, имеет богатую интеллектуальную предысторию, непосредственно восходя 
к идеям немецких философов-романтиков XIX в. и к мыслям, которые циркулируют в отечественной 
философско-религиозной среде, начиная, по крайней мере, с Нила Сорского (XV – ​
начало XVI в.).
8 Живознание «не имеет самостоятельности, отрешенной от действительности познаваемого, 
но зато оно проникнуто всею его действительностью и разумеет самую связь этой действительности 
с действительностью еще непроявленного первоначала; оно бьется всеми биениями жизни, …оно 
знание живое …это то, что в германской философии является иногда под весьма неопределенным 
выражением непосредственного знания…; то, что можно назвать знанием внутренним, но что по 
преобладающему характеру всей области следует назвать верою. …Это непосредственное, живое 
и безусловное знание, эта вера есть …зрячесть разума» [Хомяков, 1900: 278–280]. По-видимому, это 
та ступень познания, которая у позднего Э. Гуссерля понималась как «пассивный синтез».
9 Здесь открываются границы религиозной гносеологии, которые мы не пересекаем.

Шмерлина И.А. Искусственная социальность...
9
посредством воли в той своеобразной интерпретации этого понятия, которое предлагает 
гносеология Хомякова. Воля есть не просто усилие познания, она есть сама возможность 
познания, обеспеченная активным отношением субъекта к действительности. Она есть 
«до-предметная сила мысли, …стремление, а не бытие в смысле сущего» [там же: 278]. 
Именно воля выделяет круг предметов, подлежащих последующей обработке, в том числе рационально-логическими средствами: «Ею …определяются границы субъективности 
человеческой в отношении к объективации или к внутреннему представительству; ею для 
человека отмечается то, чтó в нем от него самого, и отделяется от того, чтó в нем не от 
него» [там же: 341].
По сути, это то или почти то, что в феноменологии называется интенциональностью. Интенциональность/воля есть не функция целенаправленного и осознанного познавательного акта, связанного с подключением рационально-логических опций разума 
(по славянофильской терминологии, рассудка), но функция самого пребывания в мире. 
Воля есть «деятельная сила» разума, «она – ​
разум в его деятельности, так же как сознание (то есть рассудок. – ​
Прим. И.Ш.) есть разум в его отражательности или страдательности, или, если угодно, восприимчивости» [таи же: 345].
Таким образом, что и как мы познаем, зависит не от рациональных возможностей человека, не от его способности к рационально-логическому мышлению, но от его общей позиции в мире и определяемой этой позицией отношения к миру; в общем виде этот вывод справедлив по отношению к любому живому существу, независимо от степени его разумности.
В подобном гносеологичесом онтологизме хорошо различима грань прагматизма как 
«философии действия», которая «исходит из жизни, утверждает познание как факт жизни, отрицает интеллектуалистические и рационалистические критерии истины» [Бердяев, 
1997: 107; см. также: Зеньковский, 2001: 21].
Рассмотренный в этом контексте ИИ отвечает рассудку с его ограниченным познавательным горизонтом, пропускающим лишь к рационально-логическому отражению действительности. Он, говоря словами Хомякова, «не обнимает действительности познавае- 
мого; познаваемое не содержит первоначала в полноте его силы, и, следовательно, тем 
менее может оно передать его знанию даже в отвлеченности» [Хомяков, 1900: 278]. Будучи «познанием рассудочным», ИИ не способен прорваться к явлениям, которые познаются иначе, другими «опциями» и интенциональными порывами сознания – ​
экзистенциально-мировоззренческими, эмоциональными, эстетическими, нравственными. Важнейшим 
из каналов, которыми движутся эти иные, по сравнению с рационально-логическими, интенциональные порывы, выступает интуиция.
Отождествлять интуицию с живознанием было бы не совсем корректно, но это, безусловно, близкие понятия 
10. И тот и другой концепт включает в себя дорефлексивные 
ступени знания, являющиеся необходимым условием подлинно творческого освоения 
действительности, дающего прорыв к неочевидному, не выводимому на основе логических экстраполяций.
Заметим, что даже в сфере собственно рационального, логического познания, аккумулированного в науке, интеллект (в его узком понимании) оказывается далеко не единственным инструментом. Известно высказывание, приписываемое Эйнштейну: «Интуиция – ​
священный дар, разум – ​
покорный слуга» 
11. Пользующийся международным признанием математик Д. Пойя писал о сложном, непрямом пути постижения истины, в котором 
существенную роль играют не только рационально-логические, но и эмоционально-психические критерии – ​
такие как чувство «правдоподобности», «ощущение …гармоничного целого», «доверие» к «доказательному рассуждению», «уверенность», внутренняя 
10 Примечательно в этом отношении замечание С. 
Л. Франка: «Своеобразие русского типа мышления именно в том, что оно изначально основывается на интуиции» [Франк, 1996: 163].
11 См., напр., эфир известного отечественного ученого Т. 
В. Черниговской. URL: https://www.
youtube.com/shorts/zjV5dm10d_w (дата обращения: 10.11.2023).