Аванс прошлому

Владимир Коломиец
Аванс прошлому
Санкт-Петербург
Скифия
2018

УДК 82.32
ББК 84 (2 Рос)6
К61
Âëàäèìèð Êîëîìèåö
Àâàíñ ïðîøëîìó
Коломиец В. Г. 
К61
Аванс прошлому. — СПб.: Издательско-торговый Дом 
«СКИФИЯ», 2018. — 292 с. 
В данном произведении автор, повествуя о своих современниках, 
стремится нащупать корни и истоки тех значительных общественных перемен, которые произошли в истории нашей страны. Он не хулит прошлое, 
не восхищается настоящим, а дает возможность читателю самому поразмыслить над этим. В основе его произведения — собственный жизненный 
материал, опыт. В эссе судьбы отдельных людей переплетены с историей 
народа и страны. Наряду с лирикой в нем присутствуют: эпическое начало, 
элементы публицистики, хроники документов. При этом в эссе нет уныния 
и пессимизма. Автор вселяет в людей веру в прекрасное, в жизнь, в будущее.
УДК 82.32
ББК 84 (2 Рос)6
© Коломиец В. Г., 2018
© ИТД «СКИФИЯ», 2018
ISBN 978-5-00025-147-8
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав. 

АВАНС ПРОШЛОМУ, 
или СИМФОНИЯ ЖИЗНИ 
Роман-эссе

АВТОРСКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ 
Принимаясь за дело, соберись с духом.
К. Прутков. «Плоды раздумья»
 
Мне уже давно хотелось написать о своей жизни. Вернее, не 
о себе, а о тех событиях, которые пришлось пережить, о людях, 
с которыми сводила судьба; а уж сводила она меня с таким 
числом, что самому иногда приходится удивляться. Написать 
же хотелось не мемуары, не роман, а то и другое вместе — нечто междужанровое, зная, что в художественном виде можно 
писать обо всем. И я остановился на эссе. 
Я пишу это произведение по своим воспоминаниям, в 
центре которых рядом со мной были самые обычные люди, 
со своими житейскими, а порой и сложными судьбами. 
Почти каждый из вас, вольно или невольно, бывал на 
моем месте или на месте моих героев. Такова действительность.  
Что же касается реально происходящих событий, описанных в эссе, они действительно имели место быть. 
Безусловно, я использовал при написании книги реальные 
факты, случаи, происходящие как в моей жизни, так и в 
жизни страны. Но, размышляя обо всем этом, я непременно задавал себе вопрос: «Как лучше описать события, своих друзей-товарищей так, как я это видел сам, соприкасался, сопереживал на наших совместных жизненных путях». 
Конечно, масштабы не те, что в воспоминаниях знаменитых мемуаристов, и люди, может быть, более заурядные». 
Но, оказывается, я знал многих замечательных людей. Это 
и мои учителя-наставники, и военачальники, с которыми приходилось встречаться, я видел и слушал даже члена 
Политбюро. А разве мог я представить, что буду общаться и 
работать с будущим министром обороны С.К. Шойгу! 
В эти годы, когда мне семьдесят, все пережитое оценивается трезво, со всеми «плюсами» и «минусами», как говорится, смотришь на прошлое другими глазами. Оглядываясь 
назад, времена и события, люди и годы воспринимаются по4

другому, осмысливаешь их совершенно с других позиций, 
видишь то, чего тогда не замечал и не ценил. Хотя люди 
старшего поколения любят говорить: «Вот когда мы жили.., 
вот когда мы работали!» Нет! Сегодняшние реформенные 
времена пройдут. Все в стране станет лучше, чем это было до 
сих пор. В этом нет сомнения! Дело в другом. Есть ли на свете 
человек, умеющий оценить настоящее так, как оно того заслуживает? Не будем «плакать» по прошлому, не будем очернять настоящего. В жизни всегда есть и хорошее, и плохое, 
и от «старой», прошлой жизни нам досталось. А в сегодняшнем и будущем меня интересует идеологическая подоплека, 
нравственные проблемы. Мои воспоминания я постараюсь 
выстроить так, чтобы сокровищницу общественной культуры и жизни донести до своих внуков и правнуков. Как я 
сумею и успею? Вам ценить. А воспоминания всегда приятны, особенно «годы молодые, с забубенной славой…», они 
непреходящи, умирают с человеком. Вспоминаются слова 
из Шекспира: 
Рассказ не из коротких — скучно слушать; 
Достаточно, что слово я сдержал, 
Хоть и пришлось явиться с опозданьем. 
Я на досуге оправдаюсь так, 
Что, верьте, вы останетесь довольны. 
В. Шекспир. «Укрощение строптивой» 
«Начинать, естественно, надо с плана», — подумал я. 
И стал набрасывать его. Но тут мысль оборвалась, и я долго просидел, обдумывая предстоящую запись. «С какого 
пункта начать рассказ о себе?» — задумался я. А ответа не 
было. Как это, оказывается, нелегко: найти в своей жизни 
момент, с которого начать отсчет. Все равно что отыскать 
Архимедову точку опоры, с которой можно перевернуть 
Землю, отыщешь — словно вся жизнь, что была прожита, 
высветится до самого конца, до той другой точки, до которой еще нужно дожить, которая неведома тебе и которую, 
скорее всего, сознание не может ухватить.  
5

Возвращение в прошлое, мне кажется, вполне уместно 
сравнить с разбором забытой и заброшенной кладовки. Чего 
только там не скопилось! Многое, слишком многое свалено в кучу и валяется грудами ненужного хлама. Но вот одна, 
другая, третья вещь, едва попав в руки, вдруг сбрасывает 
пыль, оживает, высвечивая в памяти такие важные, такие 
яркие и щемящие душу эпизоды прошлого, что невольно 
чешутся глаза. 
Я далеко не молод, но и старым себя не считаю. Но лукавить нечего, жизнь прожита. Вперед лучше не заглядывать, 
а вот оглянуться, покопаться в своей «кладовке» не мешает. 
Разумеется, не все из прожитого годится на бумагу
, однако 
многое, чрезвычайно многое так и просится само в беспристрастное свидетельство очевидца, в, так сказать, документ. 
Мои воспоминания, возможно, будут интересны философам, психологам, историкам, чтобы развеять красивые 
мифы, разрушить символику ярких нарядов и составить 
подлинную картину событий.  
Немецкий философ Хайдеггер определил бытие как событие, в котором оно вместе со временем сбывается и исчезает. А бывает ли событие в инобытии? Не знаю. Скажу 
одно: жизнь не имеет смысла, если у человека нет цели 
что-то сделать для других, проявляя себя при этом творцом. 
Жизнь без идеи ужасна. Может, во имя этого и стоит пострадать, а главное — что-то сделать, что принесет пользу 
другим. Поэтому поискать истину никогда не зазорно. Как 
бы ни коверкали настоящую историю, ее можно выправить 
подробностями, неизвестными фактами, что я по возможности и делаю. Через ломку стереотипов буду дальше прописывать в своих литературных изысканиях нравственное 
начало и ценности Человека, вне временных ограничений.  
Жизнь — это такая штука, сущность которой не каждому дано понять. Есть люди, которые глубоко разбираются и 
понимают ее смысл, а есть и такие, которым очень бы этого 
хотелось, но они не обладают той способностью. Мы сходны лишь в одном: Создатель даровал нам всем одну жизнь. 
И судить о жизни можно лишь тогда, когда ее проживешь. 
6

Поэтому надо стараться прожить ее с наименьшими ошибками, чтобы не сожалеть о сделанном, понимая, что уже не 
вернешь обратно.  
Конечно, если бы человек мог наперед предвидеть все, 
что с ним произойдет, он бы не делал тех ошибок. И жить 
было бы гораздо легче. Но это сравнимо с недосягаемой высотой. О своих ошибках думаешь лишь тогда, когда совершишь 
их. А когда начинаешь исправлять — бывает, и не получается. 
Как говорится, к прошедшему дождю бурку не готовят. 
Каждый человек живет в определенном времени и пространстве, в определенной социальной среде, которые, несомненно, оказывают влияние на его воззрение и жизнь в целом. 
В жизни каждого человека наступает рубеж, когда оглядываешься назад и оцениваешь пройденный путь.  
Ни похваляться, ни поучать кого-либо я не намерен. 
Высказаться! — вот без чего не могу! Или, как говорили в 
старину, излить душу. 
В своей книге я постарался осветить основные события своей жизни, а вместе с ней отразить некоторые события прошлых лет. Эссе — лишь небольшой фрагмент общей 
картины жизни моей и людей, окружающих меня. И запечатленные на его страницах люди и события отражают то 
время, которое уже становится историей. Растут новые поколения, и не прерывается древо жизни, а строки моего эссе 
станут одним из связующих звеньев этих поколений.  
Пусть эта книга будет посланием нашим потомкам, которым творить дальнейшую историю. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 
Музыка жизни умолкнет, если оборвать струны воспоминаний. 
Джером К. Джером
1 
Я долго не мог решиться, что взять за точку отсчета. 
Вспоминал дедушку с бабушкой, мать, их рассказы о моем 
рождении, о пророчествах в отношении меня. Они забавно выглядели в сравнении с той жизнью, что мне в действительности пришлось прожить. И это было не то, с чего 
следовало начать. Совсем не то. Я даже почувствовал свою 
несказанную связь с исчезнувшими предтечами, в которой 
было слезное обожание и любовь, благодарность и больная 
вина. Предтечи были не в прошлом, а присутствовали в настоящем, дышали в капельках крови, в живых частицах плоти, в трепете мыслей и чувств. Меня омывала таинственная 
волна, которая доносила не принадлежавшие мне переживания, не изреченные истины, не сотворенные еще образы. 
Итак, начав рыться в своей «кладовке», беру, как говорится, «быка за рога». Семья наша, как и вся родня, люди 
сугубо сельские — станичные. Мне не исполнилось и четырех 
лет, как умер отец, прошедший всю Великую Отечественную 
войну
, несколько раз раненый. Как рассказывала мать, он, 
работающий в милиции, часто участвовал в засадах на бандитов, в погонях и захватах и еще больше подорвал свое здоровье и умер в довольно молодом возрасте, сорока трех лет.  
Первые воспоминания детства отрывочны и бессистемны. Помню смерть Сталина. Приспущены флаги с траурными лентами, громко гудят проходящие поезда, слезы на 
глазах у людей. В этот же год пошел в школу.  
Сельское детство полно радостей и впечатлений, не знакомых мальчишкам городских кварталов. Просторы полей, 
физический труд, общение с мудрыми людьми, хранящими 
традиции предков, обряды, праздники, причастность к земле и ее дарам — все это душа впитала в ранние годы. 
8

Воспитывала меня мама. Сестры были уже взрослые. 
Помню, мама утром бежит на работу, а после, босиком, 
в сбившемся платке, что-то делает по дому: или мажет, или 
белит, или делает чего-то в огороде. 
Если в доме днем никого не оставалось, меня отправляли к дедушке Андрею и бабушке Марине. Мне удалось 
выяснить, что дедушка — потомственный терский казак, 
его дедушку привезли в только что образованную станицу 
Пришибскую, ныне город Майский Кабардино-Балкарской 
республики, в первой трети ХIХ века в десятилетнем возрасте, бабушка тоже из местных. То есть от них идут нынешние 
станичники. 
Дедушка служил в Сунженско-Владикавказском казачьем полку Терского казачьего войска и в его составе воевал 
с Японией в 1904-1905 гг. И в первой Мировой войне на 
Турецком фронте.  
Помню, как искрились у него глаза, когда он рассказывал о тех событиях. В нем ощущался казак, на первом месте 
у которого в торжестве дисциплина и верность присяге. 
Вот стоит посреди просторной хаты или во дворе дедушка, в своей казачьей папахе, с седой бородой и усами. 
Губы морщит усмешка надо мной. Он рассказывает о своем 
житье-бытье и, конечно, о «старинушке». Обязательно вспомнит о службе в царской армии, о войне с Японией, о казачьих 
рейдах в азиатской Турции. И быстрое молчание, когда речь 
доходит до Гражданской воины. 
— Вырастешь, сам поймешь и узнаешь, — говорил 
он, когда я назойливо пытался расспросить его про красных и белых. 
Его рассказы — как повесть временных, выпавших ему 
на долю лет, где присутствовали расказачивание и раскулачивание, работа на колхозных полях и токах, метание стогов и другие заботы. Война, когда вокруг станицы был бой, 
в котором погибла масса молодых красноармейцев, и в станицу въехали танки и машины немцев. Как они жарили кур 
и свинину, забавлялись яичницей, а народ повыгоняли из 
домов, и станица переселилась в сараи и времянки.  
9

— Жарко и страшно горит станица, освещая отступающие колонны немцев, а мы молили Бога, чтобы Он уберег 
наши дома, — рассказывал дед.  
А я внимательно слушал эти повести долготерпения, 
смирения, непрерывных народных тягот, среди которых они 
сохранили доброту, лиризм, природную мудрость. 
Я вспоминаю… Наша память удивительна. Иногда достаточно самого ничтожного повода, самой тонкой ниточки 
для мощного клубка воспоминаний. Клубок начинает стремительно разматываться, и уже ничто не в силах остановить 
его или помешать. И, может быть, самое дорогое, самое 
ценное, что в конечном итоге останется у человечества и у 
человека — это память. Память со всей ее болью, изменой, 
грузом несбывшихся надежд и неисполненных желаний. 
Огромность земли, даль дороги, горы, тайга, степи, 
реки и мосты над ними — все они, пройденные мною, остались в моем сердце, потому что, как говорил мой дедушка, 
в преодолении каждой трудности — тысячи удовольствий. 
«Если бы в моей жизни не было всего этого, не так билось 
бы сердце», — подумал я, выводя эти строки, неубедительными были бы и мои слова. 
И вновь вспоминаю его:  
— Надо уметь терпеть, надо радоваться, надо уверенно 
шагать, покоряя горы, прокладывая дороги, — другого не 
дано. Дед всегда чтил разум и труд, все, что дарует людям 
мощь, доброту, надежду. Он чтил и далекие тихие горы, ветер и дождь, бурный Терек, несущий светло-желтые волны 
к Каспию, зеленые луга, словно это было предопределено 
ему от сотворения мира, который и я сейчас приветствую от 
всего сердца, как мой седобородый дед. 
— То, что помнишь, не стареет, — любил говорить 
он, вспоминая о некогда Оболенском и Медвежьем лесе, 
о «Барабане» — высоком месте за станицей, о Черной речке, о бьющих там родниках и какая в них вкусная вода. 
У каждого, несомненно, есть индивидуально неповторимое, но в то же время общее, что сближает идейные и 
эстетические принципы. «Если моим пером водит великая 
10