Прыжок в высоту

Элизабет Гросс
ПРЫЖ О К В В ЫС О ТУ
повесть
Санкт-Петербург
Скифия
2018

ББК 84 (2Рос=Рус)
УДК 882
Г88
Элизабет Гросс
ПРЫЖ О К В В ЫС О ТУ
Художник: Мальцева Д. В.
Гросс Э.
Г88
Прыжок в высоту. — СПб.: Издательско-Торговый Дом «Скифия», 2018. — 192 с.
ISBN  978-5-00025-144-7
Произведение рассказывает о тридцатилетней журналистке Элизабет, которая, возвращаясь из Хельсинки, знакомится с джазовым музыкантом по имени Марк. Через 
общего приятеля он предлагает девушке присоединиться 
к его группе в европейском турне. Эта история о путешествиях, любви и одиночестве, но прежде всего — о времени, в котором мы живем. Благодаря ярким и смешным 
диалогам перед читателем раскрываются актуальные проблемы российского и европейского общества. 
ISBN  978-5-00025-144-7
© Гросс Э., 2018
© Мальцева Д., иллюстрация, 2018
© ООО «Издательско-Торговый Дом «Скифия»», 2018
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения 
владельцев авторских прав.

Посвящается моей маме

Все персонажи в произведении являются вымышленными, 
любые совпадения с реально живущими либо когда-либо 
живш 
ими — случайны.
Пролог
Словно цуцик замерзшая, я стояла на вокзале Хельсинки 
в ожидании своего поезда. Моя короткая, но яркая поездка 
в Финляндию на концерт любимых The Killers1 почти завершилась. От дома меня отделяли почти четыре часа пути. Февраль был на исходе, и весна уже зарождалась в моем примерзшем к грудной клетке сердце. Признаюсь, я никогда не любила тепло одеваться. Привычная кому-то многослойность — 
рубашка, свитер, сверху пиджак или еще что-нибудь — в моих 
глазах выглядела как настоящее испытание. Будто все эти 
слои одежды отнимут у меня свободу перемещения, как сломанная нога, для которой не нашлось подходящих костылей. 
Поезд наконец-таки подъехал к перрону, и я вошла в вагон. 
Вещей у меня было совсем немного — полупустой рюкзак зеленого цвета, который напоминал о неизбежности лета. Скользя 
взглядом по рядам, я увидела обритую налысо голову какогото парня, сидящего ко мне спиной. Молодой человек занимал 
крайнее место в «четверке со столом». Так я называю места 
в поезде, когда парные кресла в вагоне располагаются друг напротив друга, а объединяет их стол. Если честно, к сидящим 
в проходе я всегда относилась как к малость «обделенным». 
Ведь им не понять мечтающих и сладко сопящих пассажиров 
у окна. 
Я села напротив лысой головы, только у окна. Парень 
с интересом посмотрел на меня, на что я ответила полуулыбкой. Ну такой, слегка загадочной, как у Моны Лизы. Кстати, 
я ведь тоже Лиза. Точнее, Элизабет Гросс. 
Еще один момент, чтобы не осталось между нами недосказанности. При знакомстве с иностранцами я люблю начинать беседу на немецком, хоть он уже и подхрамывает. Ведь 
1 Американская рок-группа.
4

английским в наше время никого не удивишь, и он у многих 
в рабочем режиме по умолчанию. 
— Hallo.
— Hallo.1
Слышу у парня очевидный русский акцент, понимаю, что 
прикидываться немкой нет смысла. Мое произношение сразу 
меня выдает. 
Я закинула свой рюкзак на верхнюю полку и села. Смущенная от пристального взгляда незнакомца, я начинаю 
ощущать, как тепло приливает к лицу. Он смотрит очень внимательно, словно пытается вытащить из меня важную для 
него информацию. 
— Wo und wie lange hast du eigentlich Deutsch studiert? 
— Ich habe als Au-pair-Mädchen 9 Monate in München 
gearbeitet. 
— Ach so! Und wie war es? Hat’s dir gefallen?
— Es war langweilig!2
— И почему? — перешел вдруг парень на русский. 
— Да потому, что работа с детьми очень нервная и не всегда интересная, — ответила я.
— И ты вернулась, не было возможности остаться? 
— Возможность была, а цели такой не было. 
По моей интонации попутчик понял, что лучше оставить 
эту тему. 
— Я Марк, — представился парень, показав белую линию 
ровных зубов, и протянул мне руку. 
— Лиза, — ответила я. 
Рукопожатие было очень крепким, рука Марка оказалась твердой и сильной. Такое ощущение, что он напряг ее 
настолько, насколько смог. Честно сказать, я всегда слегка 
1 — Здравствуйте. 
 — Здравствуйте. (нем.)
2 — Где и как долго ты, собственно, учила немецкий? 
 — Я прожила в Мюнхене девять месяцев и работала в качестве няни в немецкой семье. 
 — Значит так! И как тебе? Понравилось?
 — Скучно! (нем.)
5

оцениваю парней по рукопожатию. Если оно вялое и неубедительное, то не стоит и связываться: ничего путного из этого 
знакомства не выйдет. 
Помимо бритой головы во внешности Марка выделялись 
большие зеленые глаза, чувственные пухлые губы и крупный 
нос, не заметить который было очень сложно. В целом, Марк 
обладал ярко выраженной еврейской внешностью, поэтому его 
фамилия Фельдман ничуть меня не удивила. Он не был красив 
и вообще не относился к типажу парней, которые меня обычно 
привлекают. Но он обладал особым мужским обаянием, которого напрочь лишены вылизанные смазливые парни. Кроме 
этого, у Марка был очень необычный взгляд: он говорил одновременно и о самоуверенности, и об одиночестве. Марка определенно хотелось рассматривать и узнавать ближе. Он заметил, что вогнал меня в краску окончательно, и в конце концов 
перестал таращиться.
Через какое-то время к нам подсели парень и девушка 
в типично туристическом прикиде. Спортивные куртки, яркие 
шапки с помпонами, огромные рюкзаки. Парня от очевидного 
туриста отличали лишь бордовые вельветовые штаны, любовь 
к которым питают многие иностранцы. В России молодого 
человека в таком виде редко встретишь. Марк был одет в черные потертые джинсы, желтые ботинки хорошо всем известной американской марки. Воротник темно-зеленой рубашки 
слегка прикрывал видневшуюся татуировку. Парень и девушка с рюкзаками оказались датчанами, которые тоже были на 
концерте в Хельсинки, а теперь ехали в Петербург за барным 
весельем, эрмитажными картинами и настоящей русской зимой с блинами.
— Ты из Петербурга? — спросил меня Марк. 
— Да, а ты? 
— Тоже. Но я несколько раз переезжал. 
У тридцатидвухлетнего Марка за плечами оказались и Германия, и Англия. В первой он прожил десять лет, после чего 
учился в Лондоне. Отец Марка — уважаемый в научных кругах математик, которому удалось в 90-е уехать с семьей, чтобы 
преподавать в Техническом университете в Берлине. В столице 
6

Германии Марк закончил школу, а потом, уже один, переехал 
в тусовый Лондон. Мой новый знакомый очень бегло и уверенно говорил на двух иностранных языках. Его английский, 
идеальное звучание которого, словно одна фальшивая нота, 
нарушал лишь русский акцент, мне удалось услышать в беседе 
с датчанами.
— Одна живешь или как? 
Я особенно ждала этого вопроса, и вот почему. Чуть больше 
года назад я наконец-таки съехала с родительской квартиры 
и снимала небольшую студию на севере города. Много раз, беседуя с иностранцами в очередной поездке, мне было неловко 
говорить, что я до сих пор живу с отцом. А тут мне представилась возможность заявить миру о своей самостоятельности 
и независимости. И я четко ответила: 
— Да!
Марк снимал комнату на Васильевском острове с двумя студентами и признался, что соседи его ничуть не смущают, а даже 
наоборот, он любит с ними общаться. Вдобавок парни увлекались музыкой, и темы для разговоров находились всегда.
— Чем ты занимаешься? — спросил меня Марк.
— Я журналист-фрилансер. Если быть точнее, пишу о моде, 
освещаю культурные городские события, хожу на мероприятия 
для прессы, чаще всего это презентации чего-нибудь, реже — 
кинопремьеры и театральные постановки.
— Я барабанщик, — не дождавшись встречного вопроса, 
произнес Марк. — Играю джаз в группе Vagabrothers.1
Фельдман получал все больше очков в моих глазах. Он 
имел «иностранное» прошлое, владел двумя языками, играл 
джаз и, в конце концов, он был евреем, к которым я питала особую симпатию. 
— Где ты учился в Лондоне?
— В Королевской академии музыки. После мне предложили место в одном джазовом ансамбле, где я проработал год. 
А потом взял и вернулся в Петербург, в котором родился и прожил первые восемь лет своей жизни. 
— Почему ты не остался в Лондоне, что было не так? 
1 Кочующие братья (англ.).
7

— В какой-то момент я понял, что музыка, которую я играю, 
перестала быть «настоящей», в ней не было той энергии, ради 
которой люди идут на концерт. Такой джаз не заряжал и меня 
самого. А что твои статьи, тебе нравится этим заниматься? 
Я отвела взгляд в сторону и протянула: 
— Ну, как тебе сказать…
Дело обстояло следующим образом. Писать я очень любила и только в этом занятии видела себя, но мне так надоели 
все эти модные тренды, актуальные цвета сезона, одни и те 
же лица на каждом мероприятии, куда меня приглашали. Попросту хотелось перемен. Чего-то такого, что встряхнет меня 
и покажет жизнь с другой стороны: яркой, динамичной, насыщенной, полной эмоций и интересных людей. Я давно остыла 
к тому, о чем писала, и изо дня в день только и думала о поездке в Южную Америку. Я быстро прокрутила все эти мысли, 
пока Марк ждал ответ. Мне не хотелось выдавать ему всю подноготную, но и врать тоже не хотелось. 
— Я вполне довольна тем, что делаю. Правда, как и многим, 
хочется разнообразия и ощущения, что жизнь не стоит на месте, а движется вперед. У тебя бывает чувство, будто ты иногда 
буксуешь? 
— Определенно! И это состояние резко приходит на смену 
активности. У меня случается какой-то ступор, я могу неделями не выходить из дома и ничего толком не делать. Тогда на 
помощь приходят соседи и друзья по группе, которые как-то 
умеют меня расшевелить и вернуть к жизни. 
Откровенность Марка меня удивила. Он так легко признался, что страдает депрессиями, а говорил он явно о них, что 
мысленно я поставила ему еще один балл за честность. В круговороте историй, которыми мы делились друг с другом, я смотрела на Марка все с большим интересом. Образованный и начитанный, он абсолютно этим не кичился, чтобы произвести 
на меня впечатление. Речь его была складной и ровной, хоть 
местами и слишком быстрой. Матерные словечки, которые он 
иногда использовал, входили в наш разговор очень органично 
и своевременно. Он отпускал шуточки, широко улыбался и вы8

глядел как настоящий победитель по жизни. От него исходила 
какая-то особая энергия, которая притягивала и влекла меня. 
В целом я находила его вполне привлекательным и даже немного артистичным. 
Мы оказались на Финляндском вокзале, народ зашевелился и поспешил к выходу. Марк молча взял свой рюкзак, до этого 
он успел вызвать такси через приложение. Пока мы толкались 
в проходе, он слегка прикоснулся к моей ладони, будто нечаянно ее задел. Я стояла спиной и благодарила Бога, что Фельдман не видит моего ликования. Мысль о возможном свидании 
молниеносно проникла ко мне в голову. Мы вышли на улицу, прошли до метро, и я увидела ждущую его белую машину. 
Крупный снег и мерцание фонарей придавали этой ситуации 
столько романтики, сколько ее можно было сюда вместить. Мы 
остановились рядом с машиной, и Марк пристально на меня 
посмотрел. Его большие глаза были слегка прикрыты, подбородок задран вверх, а на губах играла легкая улыбка. Он взял 
мою руку и крепко сжал ее, отчего мне стало немного больно. 
— Поедешь ко мне? 
Я стояла в ступоре и не могла ничего ответить. Его взгляд 
словно гипнотизировал и прожигал меня, отчего ноги стали 
ватными. Я была готова долететь до Южной Америки и вернуться обратно, лишь бы он пригласил меня на свидание после 
нашей первой ночи. Но гарантии, что это произойдет, никто 
дать не мог. Поверни я сейчас в сторону, у меня появлялся крохотный шанс, что мы все-таки увидимся вновь. Пересилив свое 
влечение, пересохшим во рту языком я выдавила из себя: 
— Heute nicht.1
— Ну как хочешь, — с насмешкой ответил Марк, отпустил 
мою руку и сел в машину. 
Он даже не взглянул на меня из окна! Выдуманное мною 
свидание только что лопнуло как мыльный пузырь, по которому хлопнула дверь такси. Посмотрев вслед отъезжающей машине, разочарованная, я побрела в метро. 
1 Сегодня нет. (нем.)

Глава I. Весна
После знакомства с Марком еще неделю я прокручивала 
наши разговоры у себя в голове, пытаясь понять, почему он исчез и даже не спросил мой номер. Я надеялась хотя бы на то, 
что Фельдман запомнил мою фамилию Гросс, которая указана в социальных сетях, но сообщений по-прежнему не было. 
Потратив не один час на просторах интернета, никого похожего на Марка я так и не нашла. В итоге, откинув мысли о своей 
четырехчасовой неразделенной любви, я попросту отпустила 
ситуацию. 
Мой попутчик заинтересовал меня не только необычным 
бэкграундом и образованностью, но и тем, что оказался евреем. Они для меня представляли особую ценность. Я очень 
гордилась, что небезосновательно могла себя причислять 
к «избранному народу». Ведь моя прабабушка Сара по отцовской линии была наполовину еврейкой. А прадед по маминой 
линии — польским евреем. Большую часть жизни он прожил 
в Белоруссии под другими именем и фамилией, чтобы не вызывать к себе подозрений. Фамилия Гросс мне все-таки досталась от отца, чьи еврейские родственники до Октябрьской 
революции владели золотыми рудниками в Новосибирске. Несмотря на родословную, еврейкой я была так себе, потому что, 
как мы привыкли говорить, это седьмая вода на киселе. Но мне 
очень хотелось таковой себя считать.
Пока мысли о Марке бушевали в моей голове, в Петербурге наступил март. Это то самое время, когда весны уже очень 
хочется, но происходящее за окном мало на нее похоже. Как 
правило, именно в этом месяце дует самый холодный ветер, 
за ночь на улицах образуется грязное месиво, которое к вечеру 
превращается в лед. Или наоборот.
У фриланса, или попросту удаленной работы, есть свои 
значительные преимущества. Одно из них — отсутствие часа 
пик в твоей ежедневной жизни. Пресс-мероприятия, куда меня 
приглашали, я посещала чаще всего во второй половине дня, 
впрочем, как и редакции, для которых писала статьи. После 
10